Параграф первый. Истоки сравнительного правоведения

Сравнительное правоведение имеет столь же давнюю историю, как художественная литература, историческая, географическая и философ­ская науки. Оно рождалось вместе с ними, углубляя познание права, выявляя его достоинства и недостатки, раскрывая общее и особенное в его развитии.

Первоистоки эллинского мира

Первые сравнительно-правовые подходы появились еще в поэмах Гомера. Так, описывая странствия Одиссея, поэт отмечал, что его герой «многих людей города посетил и обычаи видел»¹. Некоторые из них, в ча­стности поселения ахейских племен², Трою, Крит, он описывал подробно, сопоставляя и обращая внимание на то, как их традиции переплетались между собой. В этом отношении примечательно описание Крита: «Остров есть Крит посреди виноцветного моря, прекрасный, Тучный, отвсюду объятый водами, людьми изобильный; Там девяносто они городов населяют великих. Разные слышатся там языки: там находишь ахеян С первоплеменной породой воинственных критян; киконы Там обитают, дорийцы кудрявые, племя пеласгов,

В городе Кноссе живущих…»³

Совершенно иной предстает жизнь отсталых племен, населявших отдаленные острова Средиземного моря:

«Там беззаботно они, под защитой бессмертных имея Все, ни руками не сеют, ни плугом не пашут; земля там

¹ Гомер. Одиссея. Песнь 1. Строка 3. Здесь и далее – перевод В.А. Жуковского.

² Подробнее см.: Ковлер А.И. Антропология права. М., 2002. С. 277–282.

³ Гомер. Указ. соч. Песнь 19. Строки 172–178.
12

Глава первая. История сравнительного правоведения

Тучная щедро сама без паханья и сева дает им

Рожь, и пшено, и ячмень, и роскошных кистей винограда

Полные лозы…

Нет между ними ни сходбищ народных, ни общих советов;

В темных пещерах они иль на горных вершинах высоких

Вольно живут; над женой и детьми безотчетно там каждый

Властвует, зная себя одного, о других не заботясь»¹.

Более отчетливо линия сравнительного правоведения прослежи­вается в «Истории» Геродота – в разделах, посвященных описанию и сравнению законов и нравов разных народов – греков, персов, егип­тян, лидийцев, скифов, массагетов, индийцев и др. В частности, «отец истории» указывал, что лидийцы имели такие же обычаи, как и греки², что персы были склонны к заимствованию чужеземных порядков³ и что, напротив, египтяне и скифы не воспринимали обычаи других народов⁴. Он рассказывал о том, как «при хороших законах Египет достиг великого процветания»⁵ и как возрастало могущество Афин с утверждением равноправия граждан⁶.

Сравнивая законы и обычаи разных народов, Геродот выделял не только их особенности, но и то общее, что их объединяло. Так, рассказывая об обычаях спартанцев, он подчеркивал их сходство с обычаями египтян. Как и в Египте, при вступлении на престол цари Спарты объявляли прощение всех долгов перед царской властью и об­щинами. В обоих государствах ремесло передавалось по наследству: «…сын флейтиста становился флейтистом, сын повара – поваром, а глашатая – глашатаем»⁷.

Геродот выделял разные формы правления, отмечая достоинства и недостатки демократии, олигархии и монархии. Так, в уста Дария, будущего царя Персии, он вложил слова, которые, несомненно, от­ражали его собственные представления о наилучшей форме правле­ния: «Если мы возьмем из трех предложенных нам на выбор форм правления каждую в ее самом совершенном виде, т.е. совершенную

¹ Гомер. Указ. соч. Песнь 9. Строки 108–115.

² Геродот. История. Книга первая. 94. Здесь и далее – перевод Г.А. Стратановского.

³ Геродот. Указ. соч. Книга первая. 135.

⁴ Там же. Книга вторая. 91; Книга четвертая. 76.

⁵ Там же. Книга вторая. 124.

⁶ Там же. Книга пятая. 78.

⁷ Там же. Книга шестая. 59–60.

Часть первая. Введение в сравнительное правоведение

демократию, совершенную олигархию и совершенную монархию, то последняя, по-моему, заслуживает гораздо большего предпочтения. Ведь нет, кажется, ничего прекраснее правления одного наилучшего властелина. Он безупречно управляет народом, исходя из наилучших побуждений, и при такой власти лучше всего могут сохраняться в тай­не решения, направленные против врагов. Напротив, в олигархии, если даже немногие лучшие и стараются приносить пользу обществу, то обычно между отдельными людьми возникают ожесточенные рас­при. Ведь каждый желает первенствовать и проводить в жизнь свои замыслы. Так у них начинается яростная борьба между собой, отчего проистекают смуты, а от смут – кровопролития. От кровопролитий же дело доходит до единовластия, из чего совершенно ясно, что этот последний образ правления – наилучший. При демократии опять-та­ки пороки неизбежны, а лишь только низость и подлость проникают в общественные дела, то это не приводит к вражде между подлыми людьми, а, напротив, между ними возникают крепкие дружественные связи. Ведь эти вредители общества обычно действуют заодно, уст­раивая заговоры. Так идет дело, пока какой-нибудь народный вождь не покончит с ними. За это такого человека народ уважает, а затем этот прославленный вождь быстро становится единодержавным власти­телем. Отсюда еще раз видно, что единовластие – наилучший образ правления»¹.

Традиция сопоставления законов и обычаев разных народов была продолжена многими историками древности.

Так, Фукидид сравнивал обычаи персов и фракийцев², а также нравы разных греческих полисов. Вместе с тем в его «Истории» ак­цент смещен в плоскость исторической перспективы развития по­литических и правовых институтов. Например, сравнивая Платеи и Фивы в период греко-персидских войн, Фукидид отмечал: «Об­ратите все же внимание на то, при сколь различных политических обстоятельствах… так поступали… Ведь тогда у нас (в Фивах. – В.Л.) не было ни равноправной олигархии, ни демократии. Наш тогдаш­ний государственный строй являл собой полную противоположность законности и правовому порядку и ближе всего был к тираническому произволу. Власть находилась в руках самовластной кучки людей.

¹ Геродот. Указ. соч. Книга третья. 80–82.

² Фукидид. История / Под ред. Я.М. Боровского. М., 1993. Книга вторая. 97.
14

Глава первая. История сравнительного правоведения

Правители, надеясь… еще больше укрепить свое личное господство, держали народ в подчинении насилием и призвали мидийского царя в страну»¹.

Впервые сравнительное право предстало как предмет обособлен­ного исследования в книге Платона «Законы». Отправной точкой для великого философа стали законы Крита, которые, согласно преда­нию, Минос получил непосредственно от Зевса и которые, по мнению Платона, были правильными, поскольку они делали счастливыми тех, кто ими пользуется, предоставляя им все блага².

Цель своего исследования Платон сформулировал предельно ясно – выявить, что «в законах правильно по природе и что ошибочно»³. Ре­шая эту задачу, философ сопоставлял законы Крита, Персии, Египта, древнегреческих полисов и земель – Афин, Спарты, Фив, Мессены, Аргоса и др.

Судьбы этих государств свидетельствовали о недопустимости тех законов, которые устанавливали «могущественные и несмешанные власти», поскольку «государство должно быть свободным, разумным и дружественным самому себе; законодатель должен давать законы, имея в виду именно это»⁴.

Если эти требования нарушались, государство превращалось «в сожительство граждан, где одна их часть владычествует, а другая раб­ски повинуется»⁵.

Чтобы не допустить такого правового развития, правители должны были стать «служителями закона». Доказывая эту мысль, философ писал: «Не ради нового словца назвал я сейчас правителей служи­телями законов, я действительно убежден, что спасение государства зависит от этого больше, чем от чего-то иного. В противном случае государство гибнет. Я вижу близкую гибель государства, где закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью. Там же, где за­кон – владыка над правителями, а они – его рабы, я усматриваю спасение государства и все блага, какие только могут даровать госу­дарствам боги»⁶.

¹ Фукидид. Указ. соч. Книга третья. 62.

² Платон. Законы. Книга первая. 631b. Здесь и далее – перевод А.Н. Егунова.

³ Платон. Указ. соч. Книга первая. 627d.

⁴ Там же. Книга третья. 693b.

⁵ Платон. Указ. соч. Книга четвертая. 713.

⁶ Там же. Книга четвертая. 715с.

Часть первая. Введение в сравнительное правоведение

Второе основное условие спасения государства – надлежащее уст­ройство судебной власти¹.

Третье условие – добровольное принятие законов, поскольку ни один государственный строй не может долго продержаться, если его опорой стали постоянное насилие и произвол, подавляющие волю подданных².

Наиболее ярко античное сравнительное правоведение предстало в работах Аристотеля. Он не только существенно расширил грани­цы исследования, сопоставив государственное устройство 158 стран и полисов, в том числе Крита и Спарты, Афин и Коринфа, Карфагена и Македонии, Персии и Египта, но и решительно отверг умозритель­ные подходы Сократа, Платона и других философов, которые пыта­лись создать оторванные от жизни концепции идеального государства и права.

Основной сравнительно-правовой труд Аристотеля, дошедший до наших дней, – «Политика», в которой философ рассмотрел вопросы экономического устройства, форм правления, общей теории полиса, идеального государственного устройства, причины крушения и пути укрепления государств.

Целью любого государства, писал философ, является достижение высшего блага – справедливости³, поскольку «понятие справедливо­сти связано с представлением о государстве, так как право, служащее мерилом справедливости, является регулирующей нормой политиче­ского общения»⁴.

Справедливость требует, продолжал Аристотель, «чтобы все рав­ные властвовали в той же мере, в какой они подчиняются, и чтобы каждый поочередно то повелевал, то подчинялся. Здесь мы уже имеем дело с законом, ибо порядок и есть закон. Поэтому пред­почтительнее, чтобы властвовал закон, а не кто-либо один из среды граждан. На том же самом основании, даже если будет признано лучшим, чтобы власть имели несколько человек, следует назначать этих последних стражами закона и его слугами…. Кто требует, что­бы властвовал закон… требует, чтобы властвовало только божество

¹ Платон. Книга шестая. 766d.

² Там же. Книга восьмая. 832с.

³ Аристотель. Политика. М.: АСТ, 2002. С. 15. Книга третья. 7.

⁴ Там же. Книга первая. 2.
16

Глава первая. История сравнительного правоведения

и разум, а кто требует, чтобы властвовал человек, привносит в это и животное начало… Таким образом, ясно, что ищущий справед­ливости ищет чего-то беспристрастного, а закон и есть это беспри-страстное…»¹

Вместе с тем Аристотель предупреждал, что законы, даже самые идеальные, не могут сами по себе обеспечить благоденствие государ­ства. Необходима правильная организация государственного устрой­ства, включающая три составные части: «законосовещательный орган, рассматривающий дела государства», государственные чиновники и суды².

Многое зависело от искусства правления. Примером образцового правителя мог служить Солон, который, сочетая «силу с правом»³, утвердил порядок властью закона. Не менее важным было воспитание граждан. «Никакой пользы, – утверждал Аристотель, – не принесут самые полезные законы, единогласно одобренные всеми причастными к управлению государством, если граждане не будут приучены к госу­дарственному порядку и в духе его воспитаны»⁴.

Идеальным же, в представлении философа, был тот государствен­ный строй, который давал возможность каждому «благоденствовать и жить счастливо»⁵.

Новую страницу в становлении сравнительного правоведения от­крывает Полибий. Его «Всеобщая история» была создана в период расцвета Римской империи, когда впервые право было включено в об­щий контекст всемирно-исторического развития. Как писал Полибий, «раньше события на земле совершались как бы разрозненно, ибо ка­ждое из них имело свое особое место, особые цели и конец. Начиная же с этого времени история становится как бы одним целым, события в Италии и Ливии переплетаются с азиатскими и эллинскими, и все сводится к одному концу»⁶.

¹ Аристотель. Политика. Книга третья. 11.

² Там же. Книга четвертая. 11.

³ Строчка из поэмы самого Солона, в которой он описывал созданные им зако­
ны. Цит. по: Аристотель. Афинская полития // Аристотель. Сочинения. Калининград,
2002. Глава четвертая. С. 15.

⁴ Аристотель. Политика. Книга пятая. 7.

⁵ Там же. Книга седьмая. 2.

⁶ Полибий. Всеобщая история. Книга первая. 3. Здесь и далее – перевод Ф.Г. Ми­
щенко.

Часть первая. Введение в сравнительное правоведение

Развивая теорию общей судьбы, Полибий доказывал, что право всех государств подчиняется единым законам циклического развития. Существующие формы «естественным» образом сменяют друг друга. Так, на смену первичным формам монаршей власти приходит царская власть, которая, в свою очередь, со временем вырождается в тиранию. На смену тирании приходит аристократия, а вслед за ней – олигархия. И наконец, утверждается демократия, чтобы через три поколения подвергнуться разложению. Устанавливается власть толпы, которая вновь рождает первичные формы монаршей власти¹. Каждая из форм государственного устройства в своем развитии проходит пять стадий: зарождение, возрастание, расцвет, изменение, завершение². Действие законов цикличного развития от рождения к смерти может быть пре­рвано, если в государственном устройстве будут сочетаться преиму­щества разных форм, что придаст ему равновесие³. Примером такого смешения форм был Ахейский союз, который, как отмечал Полибий, имел «надежнейшую опору в равенстве и милосердии»⁴.

Следующая новелла его сравнительного подхода – широкая трак­товка права. Он убеждал, что основу государственного устройства со­ставляют не только законы, но и нравы, обычаи, религиозные установ­ления. Так, прочность государственного устройства Рима во многом объяснялась тем, что она основывалась на страхе перед богами. Народ, писал Полибий, исполнен легкомыслия, противозаконных стремлений. Удержать его может только религия⁵.

Следующий шаг в развитии сравнительного правоведения сделал Страбон, который впервые представил в книге «География» общую панораму правового пространства, в котором законы и обычаи одних народов нередко заимствовались другими либо совпадали с присущи­ми им. Так, описывая обычаи одного из иберийских племен, Страбон отмечал, что брак у них совершался, как у греков, и что некоторые их обычаи имели сходство с обычаями, существовавшими в древности у египтян⁶.

¹ Полибий. Указ. соч. Книга шестая. 5–9.

² Там же. Книга шестая. 4

³ Там же. 10.

⁴ Там же. Книга вторая. 38.

⁵ Там же. Книга шестая. 56.

⁶ Страбон. География. Книга третья. Глава 3. 7. Здесь и далее – перевод Г.А. Стра-
тановского.

Глава первая. История сравнительного правоведения

Особое место в «Географии» Страбона занимает рассказ о законо­дательстве Древнего Крита. По словам географа, древний законодатель Крита исходил из той предпосылки, что свобода – это «высшее благо государства»:

«Ведь только одна свобода делает блага собственностью тех, кто приобрел их, тогда как блага, приобретенные в рабстве, принадлежат правителям, а не управляемым. Те, кто обладают свободой, должны ее защищать. Далее, согласие возникает только там, где устранены раздоры, проистекающие от своекорыстия и роскоши... Если граждане ведут умеренную и простую жизнь, то нет у них ни зависти, ни занос­чивости, ни ненависти по отношению к равным себе»¹.

По мнению географа, правопорядку Крита были близки законы Индии, отличавшиеся простотой и приучавшие к их исполнению².

Завершая книгу, в которой были описаны обычаи, традиции, законы нескольких сотен народов, Страбон отметил основное присущее им свойство: «Объединенные в гражданские общины, они живут по общему закону… Иным путем народным массам в какой-нибудь стране было бы невозможно делать одно и то же в согласии друг с другом (в чем именно и состоит гражданский союз) или вообще вести общественную жизнь. Закон же этот двоякий, так как исходит или от богов, или от людей. Древние… божественный закон считали выше и священнее»³.

Первоистоки Индии

Удивительно мощным потоком идеи сравнительного правове­дения льются со страниц великих поэм Индии – «Рамаяны» и «Ма-хабхараты».

История жизни Рамы, героя первой поэмы, начинается с описания правового порядка, утвердившегося в царстве его отца:

«Царь Дашаратха.

Преданный только правде,

Верный трем целям жизни,

Он правил в прекрасной Айодхье,

Как Индра в Амаравати.

В этом лучшем из городов

¹ Страбон. Указ. соч. Книга десятая. Глава 4. 16.

² Там же. Книга пятнадцатая. Глава 1. 53.

³ Там же. Книга шестнадцатая. Глава 2. 16.

Часть первая. Введение в сравнительное правоведение

Жили добронравные люди,

Щедрые, умные, правдивые,

Довольные своею участью.

В этом лучшем из городов

Не было бедных домохозяев,

У которых недоставало имущества,

Коров, лошадей или денег…

Не было злодеев, воров, нищих,

Детей от смешанных браков.

Брахманы, победившие чувства,

Знатоки вед и искусства дарения,

Скромные в своих притязаниях,

Всегда соблюдали карму…

Кшатрии почитали брахманов,

Вайшьи были послушны кшатриям,

Шудры, зная свои обязанности,

Служили первым трем варнам»¹.

Порядок в царстве поддерживали восемь министров:

«Удачливые, великие духом,

Изучившие шастры, решительные,

Они всегда добивались цели

И делали то, что обещали…

Справедливые и в суде, и в дружбе,

Они, если требовал закон,

Могли наложить наказание

Даже на собственного сына.

Они исправно собирали налоги,

Укрепляли царское войско,

Не преследовали даже недругов,

Если те не шли на злодеяние.

Мужественные и деятельные,

Искусные в управлении царством,

Они были во всем покровителями

Добронравных жителей страны…

Имея таких советников,

Наделенных всеми достоинствами,

¹ Рамаяна. Книга первая. Песня 6. М., 2006. 20

Глава первая. История сравнительного правоведения

Великий царь Дашаратха

Справедливо правил землею…

Охраняя подданных силой закона»¹.

И совершенно иными предстают в «Рамаяне» те государства, в ко­торых не было царской власти. Лишенные милости богов, они были обречены на многие несчастья.

«В стране без царя Парджанья,

Увенчанный сонмом молний,

Гремящий громом, не орошает

Небесным дождем землю.

В стране без царя земледельцы

И горсти зерна не сеют,

В стране без царя не почитают

Дети – отца, а жены – мужа…

В стране без царя нет правды.

В стране без царя люди

Не встречаются в зале собраний,

Не разбивают сады и парки,

Не возводят в радости храмы…

В стране без царя богатые

Земледельцы и скотоводы

Не спят под надежной охраной,

Оставив двери открытыми…

В стране без царя не видно

Купцов со своими товарами:

Не будучи в безопасности,

Они не ездят из дальних стран.

В стране без царя мудрецы,

Погруженные в размышление,

Не смеют без страха странствовать

И ночевать где придется.

В стране без царя никто

Не чувствует себя защищенным…

Как стадо, брошенное пастухом,

Страна, в которой нет государя»².

¹ Рамаяна. Книга первая. Песня 7.

² Там же. Книга вторая. Песня 67.

Часть первая. Введение в сравнительное правоведение

Вторая великая поэма Индии – «Махабхарата»¹ – посвящена меж­доусобной войне между двумя царственными родами и тем бедам, которые она принесла. Основная идея поэмы – необходимость един­ства государства. Поэтому она содержит подробное описание древних законов, обычаев, искусства правления.

Заметное место в поэме занимало сравнение государств и действо­вавшего в них права. В частности, отмечалось, что в городе Махиш-мати женщины пользовались «полной свободой»², тогда как в других царствах они полностью подчинялись мужьям и старшим мужчинам рода. Поэма описывала оседлые и кочевые племена, «не имеющие определенного места жительства»³, государства, отвергавшие и допус­кавшие, как в Магадхе, человеческие жертвоприношения.

Особо в поэме подчеркивалась цель единения, создания «велико­державного государства». Правители древности ее достигали разными средствами: упразднением налогов, защитой своих подданных, ас­кетическими подвигами, силой, богатством. Так, Джарасандха, сын Брихадратхи, заслужил титул великодержавного государя благодаря таким качествам, как чувство справедливости, богатство, искусная политика⁴.

Поэма описывала судьбы разных государств. Там, где законы испол­нялись, они пользовались всеми благами жизни, находясь под защитой царей, воплощавших закон⁵.

И, напротив, там, где законы нарушались, наступали неисчисли­мые беды:

«С истреблением рода гибнут

неизменные рода законы;

если ж гибнет закон, то род весь

погружается в беззаконье.

С воцарением беззаконья

развращаются женщины рода;

когда женщины рода растлились,

наступает всех варн смешенье.

Варн смешенье приводит к аду

¹ Цит. по.: Махабхарата. М.: Наука, 2006, 2007. Т. 1 (2006), Т. 2–4 (2007).

² Махабхарата. Книга вторая. 28.

³ Там же. Книга вторая. 47.

⁴ Там же. Книга вторая. 14.

⁵ Там же. Книга первая. Глава 45.
22

Глава первая. История сравнительного правоведения

весь тот род и губителей рода,

ибо падают в ад их предки

без воды и без жертвенных клецек.

Так злодеи, рода убийцы

и виновники варн смешенья

растлевают и каст законы,

и законы вечные рода»¹.

В «Рамаяне» и «Махабхарате» основной целью сопоставления госу­дарств и действовавшего в них права было создание учения о правиль­ном правлении. Эту традицию продолжили многие писатели и уче­ные Индии. В их числе был Каутилья, советник царя Чандрагупты. Согласно преданию, он создал «Артхашастру» – свод наставлений по управлению государством.

Свод отразил опыт разных царств Индии. Изучая его, Каутилья сформулировал общие положения, раскрывавшие суть правовых и по­литических событий. Примечательны следующие строки «Артхаша-стры»: «Дхарма, судебное разбирательство, обычай, царский указ – на этих четырех опорах основывается решение спорного дела. Каждая последующая из них сильнее предыдущей. При этом дхарма основана на истине, судебное разбирательство – на свидетелях, обычай – на об­щем мнении людей, а указ – это царское распоряжение. Собственная дхарма царя, охраняющего подданных согласно дхарме, приводит его на небо, а того, кто не охраняет или налагает неверное наказание, напротив, в ад. Ведь только наказание охраняет мир этот и иной, если наложено царем беспристрастно, в соответствии с преступлением, будь преступником сын или враг².

Первоистоки Китая

В Китае традиция сравнительного правоведения берет начало в тру­дах Конфуция. В поисках Дао – должного пути – философ изучил правопорядок многих древних и современных ему государств. Как отмечал один из его учеников, «когда Учитель прибывал в какое-ни­будь государство, он непременно хотел узнать о методах правления»³.

¹ Бхагавадгита (входит в состав Махабхараты). Глава первая. М., 1999. Перевод
В.С. Семенцова.

² Цит. по: Вигасин А.А., Самозванцев А.М. Артхашастра. Проблемы социальной
структуры и права. М., 1984. С. 37.

³ Лунь юй. Глава 1. 10. Здесь и далее – перевод Л.С. Переломова.

Часть первая. Введение в сравнительное правоведение

Но самое большое значение он придавал изучению истории государств, утверждая, что оно дает возможность узнать их судьбу даже через сто поколений¹. Впрочем, он был сдержан в своих оценках, когда не хва­тало свидетельств – текстов либо устных советов мудрецов².

Конфуций выделял общее и особенное в государственном уст­ройстве. Так, он утверждал, что правление в царствах Лу и Вэй – «это правление братьев»³, подчеркивая сходство установленного в них пра­вопорядка. Однако чаще он отмечал различия государств, в основном по степени их отступления от Дао – истинного пути, заключавшегося «в высветлении светлой благодати, породнении с народом и остановке на совершенном добре»⁴.

Своим исследованиям Конфуций пытался придать практическую направленность. Он утверждал: «Одна реформа в царстве Ци – и оно будет как царство Лу, одна реформа в царстве Лу – и в нем воцарится Дао-Путь»⁵.

Более того, он стремился эти реформы осуществить, даже сознавая тщетность своих усилий. Однажды он сказал: «Если бы в Поднебес­ной царил Дао-Путь, то я не добивался бы вместе с вами перемен»⁶. И, продолжая, с горечью заметил: «Не служить – значит нарушить долг… Благородный муж идет на службу, дабы выполнить свой долг, а о том, что его Дао-Путь неосуществим, он знает заранее»⁷.

Наиболее полно сравнительно-правовые подходы представлены в трудах «отца» китайской историографии Сыма Цяна. Свое повество­вание об истории Китая он начал со времени правления первого импе­ратора Хуан-ди. Оно стало отправной точкой не только исторического, но и сравнительно-правового исследования. Сыма Цянь сравнивал законы и порядки Поднебесной в разные периоды ее истории, а после раскола – сопоставлял правопорядок царств и княжеств, возникших на ее руинах.

Он подчеркивал достоинства тех реформ, которые провел Гуан Чжун в княжестве Ци. «Указы для нижестоящих, – повторял историк

¹ Лунь юй. Глава 2. 23.

² Там же. Глава 3. 9.

³ Там же. Глава 13. 7.

⁴ Да сюэ. Перевод А.И. Кобзева.

⁵ Лунь юй. Глава 6. 24.

⁶ Там же. Глава 18. 6.

⁷ Там же. Глава 18. 7.
24

Глава первая. История сравнительного правоведения

слова Гуан Чжуна, – подобны источнику воды, они делают сердца людей послушными. Указы должны быть ясными и немногословными, чтобы народу легко было их выполнять. Предоставьте народу то, что он желает, и поскорее избавьте от того, что он отвергает»¹.

Иными были реформы Шан Яна, который впервые в истории не только обосновал, но и осуществил идею тоталитарного госу­дарства: «Было приказано так. Народу разделиться семьями на пя­терки и десятки, которые должны были заботиться друг о друге, отвечать за поступки соседей. Тот, кто не доносил о преступившем закон, подлежал обезглавливанию. Тот, кто доносил о преступившем закон, награждался наравне с человеком, в бою отсекшим голову противника… Тот, кто прилагал все силы в основных занятиях – земледелии и ратном деле, кто производил больше зерна и шелка, – освобождался от трудовых повинностей. Всех, кто извлекал выгоды из занятия второстепенным делом, впавших в нищету… следовало превращать в казенных рабов… Многие циньцы, вначале заявляв­шие о непригодности новых законов, приходили и говорили теперь об их правильности; однако вэйский Ян (т.е. Шан Ян) говорил: «Эти люди познали вкус смуты», – и всех их переселял в пограничные города. Теперь уже никто из жителей не осмеливался обсуждать новые законы»².

Нередко Сыма Цянь расширял рамки исследования, описывая обычаи иноземных государств и народов. Наиболее подробно он рас­сказывал о гуннах (по-китайски – сюнну), которые многие столетия тревожили северные границы Поднебесной³.

Сопоставляя законы «цивилизованных» царств Китая и варварских народов, историк нередко высказывался в пользу последних. Примеча­телен в этом отношении диалог правителя циньской династии Му-гуна и посланника княжества жунов Ю-юя:

«Му-гун… спросил: «Срединные государства осуществляют управ­ление на основе стихов и исторических записей, обрядов и музыки, законов и установлений, но, несмотря на это, в них часто происходят беспорядки. Ныне у диких жунов ничего этого нет. Как же у них стро­ится управление? Разве не возникает трудностей?»

¹ Сыма Цянь. Исторические записки. М., 1996. Т. 7. С. 35.

² Там же. С. 88.

³ Там же. 2003. Т. 2. С. 30–31.

Часть первая. Введение в сравнительное правоведение

Ю-юй со смехом ответил: «Именно в этом причина беспорядков в срединных государствах, ведь с тех пор как мудрейший Хуан-ди выработал обряды и музыку, законы и установления, он лично подавал пример их исполнения, почти не прибегая к управлению. Его же потом­ки день ото дня становились все более высокомерными и развращен­ными. Они строго надзирали за низшими и наказывали их, опираясь лишь на силу законов и установлений. В результате низшие уставали до крайности и, ратуя за человеколюбие и справедливость, начинали роптать на высших. Так между высшими и низшими возникла взаим­ная борьба из-за нанесенных обид. Убийства с целью захвата власти и даже уничтожения целых родов – все подобные явления порождены этой причиной. Совсем не так у жунов и и. Высшие, обладая простотой и добродетелью, применяют их в отношениях с низшими, а низшие, сохраняя искренность и преданность, служат высшим. Управление целым государством подобно управлению собственным телом; когда не думают, с помощью чего оно управляется, то это действительно управление мудрых»¹.

В своих оценках Сыма Цянь стремился быть объективным, рас­крывая не только суть, но и те способы, посредством которых осуще­ствлялось правление. Так, он отмечал, что новая империя, созданная Цинь Ши-хуанди, утверждалась на таких началах, как «твердость, решительность и крайняя суровость». В то время «считалось, что только жестокость и угнетение без проявлений человеколюбия, милосердия, доброты и справедливости могут соответствовать порядку пяти доб­родетельных сил (стихий). И чиновники «до крайности усердствовали в применении законов и долго никого не миловали»².

Описывая империю Цинь Шихуанди, Сыма Цянь создал порази­тельно точную картину тоталитарного государства, в котором отверга­ются все ценности, кроме одной – воли единовластного правителя.

0 том, каким был тот строй, можно судить по следующим строкам:
«Первый советник Ли Сы сказал: «…ученые все восхваляли древность
с целью опорочить современность; они прикрывались лживыми сло­
вами, чтобы запутать существующее, ценя лишь свои учения, они
отрицали все, что было создано государями. Ныне Вы, император-
властитель, объединили под своей властью Поднебесную, отделили

¹ Сыма Цянь. Указ. соч. 2002. Т. 8. С. 323–353.

² Там же. 2003. Т. 2. С. 63.
26

Глава первая. История сравнительного правоведения

черное от белого и установили одно почитаемое людьми учение… Я предлагаю, чтобы чиновники-летописцы сожгли все записи, кроме циньских анналов; все в Поднебесной, за исключением лиц, зани­мающих должности ученых при дворе, кто осмеливается хранить у себя Ши цзин и Шу цзин¹ и сочинения ученых ста школ, должны явиться к начальнику области или командующему войсками области, чтобы там свалить эти книги в кучу и сжечь их. Всех, кто после этого осмелится толковать о Ши цзине и Шу цзине, подвергнуть публичной казни на площади; всех, кто на примерах древности будет порицать современность, подвергнуть казни вместе с их родом, чиновников, знающих, но не доносящих об этом, карать в той же мере. Тех, кто за тридцать дней после издания указа не сожжет эти книги, подверг­нуть клеймению и принудительным работам на постройке крепостных стен. Не следует уничтожать книги по медицине, лекарствам, гада­ниям на панцирях черепах и стеблях, по земледелию и разведению деревьев. Кто пожелает изучать законы и указы Цинь, пусть берет наставниками чиновников». В повелении императора говорилось: «Быть по сему»»².

Государство Цинь Шихуанди, как убеждал Сыма Цянь, было беско­нечно далеко от тех заветов, которые были составлены первыми прави­телями Китая³. В человеколюбии они были подобны Небу⁴, старались улучшать добродетели народа, «облегчать его жизнь, умножать его богатства, побуждали людей служить полезному и искоренять дурное, стремиться к добродетели и избегать насилия»⁵. Государства, основан­ные на таких началах правления, были долговечными в отличие от им­перии Цинь Шихуанди, рухнувшей через три года после его смерти.

¹ Ши Цзин («Книга песен») и Шу Цзин («Книга истории») – труды, которые, со­
гласно традиции, приписывались Конфуцию.

² Сыма Цянь. Указ. соч. 2003. Т. 2. С. 77–78.

³ Впрочем, отметим, что и сам Цинь Шихуанди противопоставлял свою империю
древним царствам. Так, в надписи, высеченной по его приказу на камне и установленной
на горе Чжифу, было сказано: «При пяти императорах и трех ваннах древности знания
и наставления не были едиными, законы и правила не были ясными; ложно прикрыва­
ясь могуществом земных и небесных духов, правители притесняли далекие земли. Суть
их дел не отвечала названиям… Ныне властитель-император соединил воедино все зем­
ли… проникся истиной и творит добродетельные дела» (Цит по: Сыма Цянь. Указ. соч.
2003. Т. 2. С. 70).

⁴ Там же. 2001. Т. 1. С. 136.

⁵ Там же. С. 108.

Часть первая. Введение в сравнительное правоведение

Первоистоки исламского Востока

В состав одного из крупнейших государств раннего Средневеко­вья – Арабского халифата – вошли огромные территории Иберийского полуострова, Северной Африки, Ближнего Востока и Центральной Азии. Объединение столь разных частей света дало импульс к изучению и сопоставлению действовавших там законов, обычаев, нравов. На эту тему писали арабские завоеватели и наместники, ученые, купцы, пу­тешественники, например ал-Баладури, ибн Хордадбе, ат-Табари, ибн Фадлан, ал-Масуди, ал-Хамдани, ибн Русте и многие другие.

Нередко такие исследования проводились по указанию халифов. Так, халифы ал-Мансур, Харун ар-Рашид отправляли в разные части света ученых, чтобы они изучали религию, государственное устройст­во, достигнутый в этих странах уровень научных знаний. На средства халифов приобретались и переводились на арабский язык греческие, римские, индийские, персидские книги. В начале IX в. появились первые книги арабских авторов, посвященные Ближнему Востоку, Северной Африке, Индии¹.

Эту традицию продолжили многие исламские правители, в том числе Махмуд Газнави, завоевавший многие царства Центральной Азии и Индостана. По его приказу они стали объектом исследований многих ученых. В их числе был и аль-Бируни. Плененный после раз­рушения родного Хорезма, он в течение 13 лет (1017–1030) собирал сведения об Индостане. Впоследствии они были изложены в книге «Индия», в которой представлен один из первых очерков исламского сравнительного правоведения.

Аль-Бируни писал: «Греки получали религиозные и гражданские законы от своих мудрецов, таких как Солон, Дракон, Пифагор, Ми-нос и им подобные, которые были призваны для этого дела и якобы пользовались божественной помощью… Во времена Дария Первого, правившего после Кира, римляне отправили послов к афинянам и по­лучили от них законы в двенадцати книгах… Точно так же обстоит дело с индийцами, так как они полагают, что их религиозный закон и его отдельные предписания исходят от риши – мудрецов, столпов их религии, а не от пророка»².

¹ См. по этому вопросу: Халидов А.Б., Эрмиан В.Г. Предисловие // Бируни А.Р. Ин­
дия. М., 1995. С. 11–12.

² Бируни А.Р. Индия. М., 1995. С. 127–128.
28

Глава первая. История сравнительного правоведения

Аль-Бируни сопоставлял разные государственные и социальные институты, выделяя общее и особенное в праве исламского и неислам­ского мира. Та<

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: