 |
Шведские садовые мастера в Санкт-Петербурге 3 страница
|
|
|
|
Знаток финско-русских торговых связей
Выучившись на инженера, Энкель вернулся в Финляндию в 1903 г. Сначала он проработал несколько лет инженером в области бумагоделательной промышленности и кораблестроения, пока не стал исполнительным директором фирмы «Акционерное общество машино- и мостостроения». Эта фирма еще во время японской войны изготавливала, в частности, торпедные катера и эсминцы для российского флота. Под руководством Энкеля фирма стала во время первой мировой войны ведущей в Финляндии в области металлообработки, в основном в связи с крупными военными заказами для российской армии. [185] Таким образом, Энкель оказался одним из самых выдающихся руководителей финской военной промышленности. Он достиг своей цели и разбогател. В его заработок входил определенный процент от прибыли фирмы, которая благодаря огромным военным заказам выросла до невиданных величин.
Очевидно, получив техническое образование, Энкель мог бы сделать карьеру промышленника и в Петербурге. Ведь Петербург в экономическом отношении был важной многонациональной метрополией северной Европы, где сосредоточивались международная торговля, иностранный инвестиционный капитал и государственная администрация. Кроме того, по сравнению с Хельсинки, Петербург являлся огромным центром металлообрабатывающей промышленности. Ведь металлообрабатывающая промышленность, особенно военная, существовала примерно в одинаковых условиях и в Петербурге, и в Хельсинки. При этом интересно отметить конъюнктурные колебания, «мобилизацию» промышленности во время мировой войны, определяемую военными обстоятельствами рыночную обстановку и роль военной администрации в качестве крупного клиента. Кроме того, Энкель и руководители металлообрабатывающей промышленности как в Петербурге, так и в Финляндии следовали частично той же упоминавшейся раньше стратегии роста и руководства предприятиями, как и на Западе, особенно в Германии. В этом отношении у Энкеля были бы хорошие предпосылки работать и в Петербурге. [186] Энкель хорошо понимал мировоззрение петербургских руководителей промышленности.
|
|
|
Почему Энкель отправился из Дрездена в Финляндию, а не сделал карьеры в Петербурге? Очевидно, обостряющийся политический кризис между Финляндией и Россией повлиял на выбор Энкеля. К тому же вначале Энкелю было нелегко найти работу. Растущая бумагоделательная промышленность в Финляндии привлекала получивших техническое образование молодых финнов, особенно знающих русский язык. Ведь большая часть бумагоделательной продукции из Финляндии экспортировалась в Россию. Очевидно, знание Энкелем русского языка и знакомство с российскими условиями повлияло на его карьерный рост в Финляндии.
Энкель стал видным деятелем хозяйственной и политической жизни Финляндии, в частности, политиком, представлявшим предпринимателей в десятых годах прошлого века. Его репутация знатока российских условий была также связана с тем, что он долго был председателем финского представительства Экспертной палаты России. Финская пресса регулярно сообщала о переговорах финского представительства в Петербурге. Оно готовило и вело переговоры по развитию русско-финских торговых связей. В качестве председателя представительства Энкель неоднократно бывал в Петербурге на переговорах с русскими промышленниками и представителями властей. Тем самым он имел возможность знакомиться с русской промышленностью, ее руководителями и представителями властей, ведающими торговыми связями.
Энкель также участвовал в качестве представителя финской промышленности в переговорах по объединению таможенной и денежной систем Финляндии и России. На переговорах он стремился подвергать сомнению пользу для России от попыток к объединению - он научился подходить к делам «с российской точки зрения». В связи с переговорами Энкель представил, в частности, исследование, в котором утверждал, что объединение таможенных систем повысило бы импортные таможенные сборы Финляндии. Со своей стороны, это отразилось бы на ценах военной продукции, что, разумеется, было не в интересах России. [187]
|
|
|
Военные интересы России оказали решающее влияние на переговоры. Стремление способствовать политическому миру и умерить оппозиционные проявления финнов в Великом княжестве повлияли на то, что намерения объединиться были отложены во время мировой войны. Среди русских властей в Финляндии, финских общественных деятелей и руководителей военной промышленности возникло взаимопонимание относительно того, что наилучший для Финляндии способ участвовать в мировой войне с ее трудностями заключался именно в поставках военной продукции для российской армии. [188]
Успешная деятельность Энкеля как финского промышленника и политика основывалась во многом на умении добывать нужную информацию и использовать ее на международном уровне в Финляндии и России. Это касалось не только технической квалификации или требуемых от промышленного руководителя знаний и навыков. Он стал руководить, в частности, торговыми переговорами между Россией и Финляндией именно для того, чтобы получать информацию о планировавшейся в Петербурге торговой политике и чтобы создать сеть контактов с русскими промышленными кругами и представителями властей. [189] Так, он мог прогнозировать последствия экономической политики России с точки зрения металлообрабатывающей промышленности и приспосабливаться, в частности, к диктуемым военными интересами колебаниям конъюнктуры. Ознакомившись с социально-политическими условиями России, он был способен выполнять задания финских политических кругов и информировать их как специалист по России.
Благодаря переговорам по таможне и деньгам Энкель приобрел хорошую репутацию в политических и хозяйственных кругах Финляндии. Эти переговоры, и особенно торговые переговоры, сделали Энкеля известным человеком в промышленных кругах и среди представителей власти в России. У Энкеля были хорошие отношения, особенно с русскими либералами, входившими в конституционно-демократическую партию кадетов. Это частично объясняет, почему он был назначен на высокий пост статс-секретаря в 1917 г. после Февральской революции. Ведь либералы были хорошо представлены в первом русском Временном правительстве 1917 г.
|
|
|
Последний статс-секретарь Финляндии в Петрограде
Посты генерал-губернатора и статс-секретаря являлись самыми высокими постами в Великом княжестве Финляндском. Пользовавшиеся доверием императора финны традиционно являлись главными кандидатами на пост статс-секретаря. Финский статс-секретарь докладывал непосредственно императору касающиеся Финляндии дела. После отречения императора в 1917 г. Энкель докладывал касающиеся Финляндии дела Временному правительству России.
Очевидно, Энкель свободно вращался и в политических, и в военных кругах Петрограда в 1917 г. Пребывая в Петрограде в качестве статс-секретаря, он хорошо знал не только русских промышленников и представителей властей, но и некоторых офицеров, знакомых ему еще со времен лейб-гвардии Измайловского полка. Энкеля также знали в находившемся в Петрограде военном министерстве, по просьбе которого он после нескольких переговоров начал производство военной продукции на своем промышленном предприятии для русской армии.
Весной 1917 г. Энкель переехал в Петроград и стал жить в квартире, предоставленной статс-секретариатом. Многие важные для финнов дела оставались втуне во время финско-русского политического кризиса, накануне Февральской революции. По сравнению со своими предшественниками, Энкель действовал в Петрограде энергично и стремился ускорить рассмотрение вопросов, не считаясь со сложившимися в этой области традициями. Одно за другим он представлял Временному правительств изменения к законам и прочие дела. Это получалось частично потому, что Энкелю удалось заручиться доверием обоих временных правительств, и он часто мог вести переговоры напрямую с премьер-министрами Львовым и Керенским.
|
|
|
На переговорах, которые финны вели с Временными правительствами, Энкель играл главную роль. Он часто ездил из Петрограда в Хельсинки в своем салон-вагоне для того, чтобы представить отчет и провести переговоры с финским сенатом о взглядах временного правительства. В статс-секретариате Энкель выполнял самые разные задания. В частности, он был связным лицом финских деловых людей в Петрограде и помогал им во многих вопросах. [190]
Хорошее знание Энкелем русского языка, его петербургские связи и его знакомство с административной культурой Петербурга очень пригодились в 1917 г., когда для политической жизни Финляндии и России были характерны беспорядки и быстрые перемены. В качестве статс-секретаря Финляндии Энкель участвовал в переговорах с временным правительством по расширению самоуправления Финляндии. Энкель в отличие от сторонников полного самоуправления Финляндии принадлежал к т. н. лоялистам. В принципе, лоялисты были довольны ситуацией, сложившейся после Февральской революции, то есть возвращением Финляндии прав на автономию.
Однако Энкелю довелось почувствовать, что в Финляндии идея независимости получала все больше поддержки осенью 1917 г. Когда Энкель незадолго до Октябрьской революции заметил, каким шатким было положение Временного правительства и как оно теряло контроль над находившимися в Финляндии войсками, он тоже примкнул к сторонникам полной независимости. После этого он активно выступал за принятие Советским правительством Декларации о независимости Финляндии. В канун нового 1917 г. Энкелю довелось в Петрограде вместе с председателем правительства Финляндии Свинхувудом добиться утверждения независимости Финляндии Советом Народных Комиссаров и лично поблагодарить В. И. Ленина за это. После этого Энкель оказался ключевым лицом в формировании и укреплении внешнеполитического и международного положения Финляндской республики.
Пааскоски Ю.
Александра Коллонтай и усадьба Куусаа под Муолаа*
Madame Александра Коллонтай (1872-1952) - имя, известное всем, изучающим финско-русские общественно-политические отношения. Прежде всего, ее помнят как посла Советского Союза в Стокгольме, через которого финны искали первые контакты со Сталиным в конце войны 1941-1944 гг. Александра Коллонтай была также писателем, большевиком-революционером, отстаивавшим права женщин, близким коллегой Ленина и комиссаром. Ее мемуары переведены, в частности на финский, шведский, норвежский и немецкий языки, и о ней написаны несколько разных биографий, из которых последние - в США, Франции и Германии.
|
|
|
Исследования о Коллонтай на Западе особенно мотивированы международным женским движением и феминизмом начиная с 1970-х гг. прошлого века. Интерес к адаптации свободного секса к революционной тематике революции и солидарности с рабочим движением заставил многих историков-феминисток размышлять о Коллонтай и ее взглядах. В ряде биографий умело излагаются взгляды, которые высказывала Коллонтай. [191] В самых же популярных биографиях о Коллонтай, создан образ независимой и волевой героини в вихрях революции. [192]
У Александры Коллонтай были тесные связи с Финляндией. В детстве она проводила лето на Карельском перешейке в наследном поместье своей матери в Куусаа под Муолаа. В начале прошлого века Коллонтай на месте изучала финское рабочее движение и финских крестьян и даже написала на эту тему исследование (1902). Во время 1-й мировой войны она агитировала в Хельсинки матросов Балтийского флота за революцию и сотрудничала с представителями финского рабочего движения. Она также познакомилась со своим вторым мужем председателем Центробалта Павлом Ефимовичем Дыбенко (1889-1938), во время просветительно-пропагандистской поездки в Хельсинки в 1918 г. Эти обстоятельства известны, так что на них не стоит останавливаться. Зато нас в этой связи интересуют годы юности Александры Коллонтай, обстоятельства, при которых она обратила внимание на социальные недостатки, а также вопрос о том, какую роль в этих переменах играли унаследованная ее матерью усадьба Куусаа под Муолаа и знакомство с жизнью крестьян.
Впервые Куусаа была документально зарегистрирована еще в 1560 г., а когда Выборгская губерния перешла к России по Ништадтскому миру в 1721 г., период дарения Куусаа продолжался. В конце XVIII в. главное здание усадьбы пришло в большой упадок и попытки нового владельца дарованной земли петербургского торгового советника Александра Ольхина (1771-1815) спасти здание не принесли результата. Торговый советник купил усадьбу в 1803 г., и после его смерти комиссия по наследованию продавала имение небольшими частями.
В 1837 г. Куусаа перешла к финну по происхождению, коллежскому советнику Александру Масалину (1809-1859), работавшему в Санкт-Петербурге в геральдическом департаменте Сената. Свое крупное состояние он скопил продажей леса, доходы от которой помещал во владение землей. В Куусаа он построил красивое двухэтажное здание, фасад которого украшали башня с фронтоном на четырех коринфских колоннах.
После смерти коллежского советника Масалина Куусаа унаследовала его дочь Александра Александровна, умершая в 1900 г., которая сначала вышла замуж за польского инженера Мравинского, а затем за генерала Михаила Алексеевича Домонтовича (1830-1901). От последнего брака родилась дочь Александра, позднее Коллонтай. При генерале Домонтовиче усадьба в Куусаа пережила расцвет новой дворянской усадебной культуры. Зимой Домонтовичи жили в Петербурге, но весной переезжали в Куусаа, откуда возвращались в столицу только осенью. Юная Шура (так тогда называли Александру Коллонтай) очень любила Куусаа, согласно мемуарам и зимой скучала по парку и саду усадьбы. На втором этаже здания находилась большая библиотека, собранная родителями Шуры, с произведениями Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Тургенева, а также Гете, Шиллера, Мольера и Шекспира. Там также было много русских и европейских газет и журналов, которые Коллонтай часто листала, по собственному признанию.
Путь Александры Коллонтай в революцию был типичным во многом для русских аристократических семей в 90-е гг. XIX в. Детство и юность Александры пришлись на бурные 70-е и 80-е гг. XIX в., начало которых ознаменовалось разделением народников на «просветителей» и «террористов». В то же время, обретшее личную свободу, крестьянство устремилось в города в поисках работы. Это проявилось в пролетаризации городского населения и в росте социальных проблем. Материализм, нигилизм, научный позитивизм и дарвинизм подрывали основы русского общества, которое зиждилось на самодержавии и религии. Требования свободы слова, более демократического общества, отмены самодержавия и упразднения привилегий высших слоев были главной темой разговоров, которые велись в четырех стенах во многих семьях. В это бурное время произошло потрясшее всех убийство Александра II в марте 1881 г. Оно коснулось и семьи Домонтовича, хотя и косвенно.
Дело в том, что первого мужа матери Александры Коллонтай, инженера Мравинского, подозревали в причастности к «Народной Воле» и к участию в убийстве императора. Мравинский, специальностью которого было строительство водопровода и канализации, ранее получил задание исследовать канализацию, в которой, как предполагали, находились взрывчатые вещества и около которой пролегал маршрут императора. Однако в исследованиях под руководством Мравинского не обнаружилось ничего указывающего на это, но, после убийства, жандармы получили такую информацию, и инженера Мравинского задержали по подозрению в участии в деятельности террористов. Мать Александры Коллонтай старалась всячески спасти жизнь своему бывшему мужу, и, очевидно, именно благодаря связям и уговорам генерала Домонтовича приговор Мравинскому изменили на лишение имущества и должности и сослали в Сибирь. Вследствие этого положение Домонтовичей в обществе изменилось в худшую сторону, так как старые друзья и знакомые не хотели иметь с ними дела. Карьера генерала приостановилась, и ему стали давать второстепенные поручения. Чтобы избавиться от петербургской атмосферы Домонтовичи фактически бежали в усадьбу в Куусаа на Карельском перешейке.
У 9-летней Шуры это событие вызвало гнетущее чувство. Неужели первый муж матери, отец ее сводных сестер Адели и Женни, был настоящим террористом, соратником Софьи Перовской? Согласно мемуарам Александры Коллонтай, родители тогда оживленно обсуждали самодержавие, «Народную Волю», а также декабристов. Шура считала Мравинского мучеником, похожим на декабристов, а данные события - подвигами. Хотя в мемуарах Коллонтай явно просматривается печать созревания революционного большевика, к которой позднее добавилось обожание Софьи Перовской, возведенной в ранг мученицы интеллигентками, убийство Александра II повлекло за собой неожиданные последствия в жизни невинной девочки-аристократки и ее семьи. Добровольное бегство в Куусаа и пребывание там дольше обычного вызывало вопросы, на которые дочь не получала ответов.
В Куусаа поехала также домашняя учительница Шуры Мария Страхова, современная независимая и свободомыслящая женщина с радикальными взглядами. Во время уроков в библиотеке на втором этаже усадьбы Страхова, кроме математики и языков, обучала Шуру основам русской истории и рассказывала о больших переменах в недавнем прошлом, причем события, связанные с убийством царя, сильно повлияли на направление обучения. На фоне крупных социальных реформ отмена крепостного права и его последствия занимали видное место.
В это время Шура с крыльца усадьбы и сама познакомилась с жизнью крестьян Куусаа. По приказанию Александры Домонтович крестьянских детей собирали один раз в течение лета в парке усадьбы, где им устраивали шуточные соревнования и угощали сладостями. В 1830-е гг. прошлого века в Куусаа была собрана информация путем интервью и один из стариков вспоминал эти праздники, на которых Домонтовичи стояли на крыльце усадьбы в белом, а крестьянские дети прыгали в мешках перед хозяевами, затем дети водили хоровод и пели хозяевам песни.
В своих мемуарах Александра Коллонтай упоминала особо тяжелые условия жизни крестьян в Куусаа, вследствие чего проснулось ее общественное сознание. К данной части мемуаров следует относиться критически, но, учитывая вышеупомянутую информацию, эта часть важна. По всей видимости, более поздние исследования Коллонтай финских хуторян конца 90-х гг. XIX в. повлияли на это. По-видимому, большее значение для формирования личности Коллонтай в детском возрасте имел задний двор барака, на который выходило окно спальни ее петербургской квартиры, на котором происходила беспокойная жизнь - внимательно наблюдавшаяся Шурой.
В начале 90-х гг. XIX в. Александра энергично восстала против мира ценностей родителей. Это показало заключение в 1893 г. брака с бедным, по меркам Домонтовичей, военным инженером Владимиром Людвиговичем Коллонтай, умершим в 1918 г. Он был родственником генерала Домонтовича, и молодые оказались дальними родственниками. Отец Владимира Коллонтай был поляк и участвовал в восстании 1863 г. Брак был потрясением для родителей Александры, но дочь настояла на своем и вышла замуж за Коллонтай. Будни брачной жизни Александра переживала с трудом, несмотря на поддержку родителей.
До замужества Александра Коллонтай была обычной петербургской дворянской девушкой. Брак был неравным и мешал Александре вести свойственный ей аристократический образ жизни. Одновременно Александра через свою бывшую домашнюю учительницу Марию Страхову познакомилась с молодыми марксистами Петербурга. Участие в марксистских кружках, доставка секретной информации и листовок вовлекли Коллонтай в самую активную революционную деятельность. Молодая жена и мать, искавшая оживления своих будней, вдруг заметила, что она заговорщица, такая, как и герои ее детства, добивавшиеся реформ декабристы.
Однако лишь посещение Кренгольмской мануфактуры в Нарве в 1986 г. стало ее личным контактом с повседневной жизнью рабочих. Владимиру Коллонтай было поручено наладить вентиляцию в цехах Кренгольмской мануфактуры и в рабочих бараках, чтобы снизить смертность от туберкулеза. Александра вместе с мужем ходила по цехам, дышала плохим воздухом, выплевывала волокна, недоумевая как можно было вообще проработать больше дня в таких условиях. Однако настоящее потрясение ожидало ее в рабочих бараках. В спальном помещении люди дремали на плохих кроватях в давящей духоте. На одной из кроватей лежал маленький мальчик, не шевельнувшийся несмотря на попытку Александры разбудить его. Мальчик умер. Потрясенная Александра Коллонтай проклинала царя, капитализм, все!
После этого модернизация вентиляции уже не помогла бы, а общество нужно было перевернуть вверх дном раз и навсегда!
Конечно, описание посещения мануфактуры в мемуарах записано задним числом и драматично. Но у нас нет оснований сомневаться в его достоверности. Зато нельзя забывать, что революционеры стремились показать в мемуарах путь собственного пробуждения и те события, на основании которых зародилось недоверие к царящим условиям, углубилось убеждение, ставшее наконец определенным мировоззрением.
В случае Александры Коллонтай изменение дворянской среды, убийство Александра II, хуторяне Куусаа и их дети, жизнь заднего двора барака, наблюдаемая из окна собственной комнаты и, возможно, многие прочие, неупомянутые обстоятельства стали факторами, повлиявшими на созревание ее сознания. Однако лишь заключение неравного брака вытолкнуло Александру Коллонтай из прежних аристократических кругов. Знакомство с новыми людьми повлияло на становление социально-критических взглядов, а учеба в марксистских кружках помогала сформироваться теории без личного опыта. Испытанное Коллонтай потрясение в Кренгольмской мануфактуре укрепило представление о верности идеи и превратило революцию в ее личную миссию. Отражением этого было решение бросить семью и уехать в Цюрих изучать теорию марксизма в 1898 г.
В мемуарах Коллонтай усадьба в Куусаа и финские крестьяне занимают в данном контексте неожиданно большое место. Почему? Крестьяне не находились в таком жалком состоянии, в каком их описывает Коллонтай в мемуарах, однако, может быть, было важно показать потомству, что в ее революционном прошлом не только пролетариат городов и теоретические занятия, но и крестьяне сыграли значительную роль в формировании ее мировоззрения.
Барышников В. Н.
Роль А. А. Жданова в создании и деятельности т. н. «терийокского правительства» (1939-1940 гг. ).
Проблема изучения истории создания и деятельности «правительства» О. В. Куусинена заключается в том, что долгое время существовали лишь официальные документы этого «правительства», в которых фактически излагалась версия СССР относительно его образования и деятельности. Однако этих материалов было далеко недостаточно для того, чтобы понять истинное назначение провозглашенного правительства и определить истинных его творцов.
Поскольку все документы относительно образования этого «правительства» хранились «за семью печатями» в архивах Советского Союза, то становится понятным, что объективный анализ деятельности «кабинета» О. В. Куусинена в научном плане можно было осуществить лишь только после получения доступа к этим материалам.
Поэтому в течение не одного десятилетия с момента окончания второй мировой войны изучение истории т. н. «народного правительства Финляндии» носило весьма поверхностный характер. Исследователь в данном случае мог позволить себе лишь приблизительную реконструкцию прошлого по этому вопросу. Так в частности одним из первых, уже в 50-е гг., кто в научном плане коснулся данной проблемы, был финский историк и дипломат Макс Якобсон. [193] Он достаточно подробно остановился на деятельности «правительства» Куусинена и выдвинул ряд важных положений. Однако, ввиду крайней узости источниковой базы все они были основаны исключительно на личных представлениях самого автора.
В частности, М. Якобсон стремился определить конкретно тех, кто, по его мнению, нес груз ответственности за принятие решения о создании «народного правительства». При этом чуть ли не центральную роль в этом Якобсон отвел руководителю Ленинградского обкома и горкома парии, секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Жданову. Характеризуя его, как «агрессивного, высокомерного и фанатичного молодого коммунистического лидера», М. Якобсон представил его «наиболее решительным из сторонников жесткой политики» СССР в отношении Финляндии. [194] При этом Жданов, по мнению автора, имел в данном вопросе «восторженную поддержку» Куусинена, который, как указано в работе, «был в значительной степени ответственным в убеждении советских лидеров в гнилости капитализма в Финляндии». [195] В результате следовало заключение: именно эти два человека сумели «убедить более осторожного Сталина, что непокорные финны могут оказаться быстро и безболезненно под каблуком» СССР. [196]
Это мнение затем дружно подхватили другие исследователи и оно практически в априори стало доминировать во взглядах на проблему, связанную с образованием данного «правительства». Кроме того, некоторые из лиц, наблюдавших за происходившими в то время в Кремле событиями, таже считали, что тогда «Жданов – это второй Куусинен». [197] Другие же начали утверждать, что само решение Сталина об образовании «правительства» вообще было чудь ли не основано «на совете Жданова», который квалифицировался, как «отец идеи образования Народного правительства Финляндии и ее проводник». [198] Тем не менее именно представление о том, что Жданов нес наиболее серьезный груз ответственности за приятие решения в Советском Союзе об образовании «народного правительства» Куусинена представляется однако в достаточной степени дискуссионным.
Открытые недавно в России ранее секретные советские документы позволяют более четко установить конкретный вклад того или иного высшего государственного и политического деятеля Советского Союза в создание «правительства» Куусинена накануне т. н. «зимней войны». При этом, признавая весьма активную роль, которую Жданов играл в процессе организации «народного правительства», все же пока нет прямых доказательств того, что именно он являлся автором самой идеи. Скорее всего, А. А. Жданов продумывал определенные детали, связанные с провозглашением и дальнейшей деятельность этого «правительства», но взгляды Сталина, а также Молотова по этому вопросу были не менее «смелыми» и они самостоятельно сами могли выдвигать подобного рода предложения. В этом отношении, по всей видимости, идея с созданием «народного правительства» являлась плодом прежде всего коллективного творчества советского руководства. Причем главным в этом процессе все же являлся сам И. В. Сталин.
Об этом можно судить по тому с кем и с какой регулярностью Сталин в то время встречался. Поскольку, безусловно, именно от его взглядов, объективно, завесило принятие того или иного решения. Анализ же регистрации лиц, которые посещали кремлевский кабинет И. В. Сталина, в этом смысле, может многое рассказать. Из записей лиц, вызванных в Кремль в октябре-ноябре 1939 г., создается достаточно ясная картина того, как тогда развивался процесс выработки и принятии решения относительно начала войны против Финляндии.
В то время на приеме у Сталина Жданов был 12 раз. Столько же раз там бывал и Куусинен, но вместе они у Сталина практически не встречались. Это произошло только два раза - 15 и 27 ноября. Молотов же, например, в то время бывал в рабочем кабинете Сталина 55 раз и всегда находился там, когда у Сталина был и Куусинен. Таким образом Жданов оказывался несколько в стороне при обсуждении конкретных дел, связанных с образованием «народного правительства». Более того, интенсивность встреч Куусинена со Сталиным постоянно нарастала по мере того, как приближалось время начала войны, тогда как Жданов же в это время практически в Москве уже не бывал. Из этого можно сделать вывод, что Жданов был тогда занят несколько другими делами.
Если учесть, что в это время шла активная подготовка войск Ленинградского военного округа к началу войны, то становится ясным, что Жданов должен был в Ленинграде заниматься прежде всего именно этим. Неподготовленность театра военных действий на северо-западе требовала от него, как руководителя ленинградской городской и областной партийной организацией, также как и от командующего ленинградским военным округом К. А. Мерецкова весьма энергичных действий в этом направлении, о чем свидетельствует, по крайней мере, то, что Жданов и Мерецков тогда усиленно «объезжали войска, проверяя их боевую готовность». [199]
Таким образом у Жданова забот хватало в Ленинграде, в то время, как другой видный советский государственный деятель - Молотов регулярно тогда проводил с Куусиненом в сталинском кабинете встречи, что уже, очевидно, указывает на то, он в значительно большей степени был посвящен во все нюансы подготовки и создания правительства О. В. Куусинена чем Жданов. В результате из этих косвенных данных становится понятно, что именно он, а не Жданов являлся одним из активнейших участников организации марионеточного правительства.
Тем не менее, очевидно, что Жданову в советском руководстве отводилась все же одна из ведущих ролей, но он был в данном случае скорее исполнителем, нежели чем активным участником этого процесса. Так, в частности, уже до начала войны продумывался сценарий деятельности «народного правительства», причем одним из центральных положений являлось заключение СССР с правительством Куусинена договора о взаимопомощи и дружбе в начале войны. При этом первоначально предполагалось, что с советской стороны его подпишет именно Жданов. Но реально, на практике его все же документ подписал Молотов, что явно указывает на то, что Жданова даже в этом случае решили уже не привлекать. [200]
Какие же все-таки задачи тем не менее могли выполняться тогда Ждановым?
Из архивных источников становиться ясно, что он, прежде всего, вынужден был решать текущие вопросы, которые были связанны с образованием «народного правительства», поскольку в самый канун войны будущие его члены уже собрались в Ленинграде. Из черновых записей, которые делал Жданов в своей рабочей записной книжке, видно, что он очень внимательно относился к тому, чтобы доставить будущих членов «правительства» на занятую советскими войсками территорию Финляндии в поселок Терийоки. Как отметил в своей записной книжке по этому поводу А. А. Жданов: «Териоки заняли утром. Деревья с проволокой… Железная дорога разобрана на 1 1/2 километра». [201] Иными словами Жданов указал на те препятствия, которые были созданы отступающими войсками для того, чтобы можно было быстро добраться до поселка. При этом очевидно, что Жданов пытался это сделать как можно скрытно, создав видимость того, что это «правительство» образуется не по воле советского руководства. Поэтому, когда во второй половине дня 1 декабря членов «кабинета» Куусинена доставили на машинах из Ленинграда в Терийоки и они затем там самопровозгласились именно Жданов отрабатывал ту информацию, которая вскоре пошла в советскую печать. Тогда в органах массовой информации СССР давалось пояснение, что Декларация об образовании «народного правительства» является «радиоперехватом» и «переводом с финского». Как выяснилось позднее, эта заведомая неправда являлась именно изобретением Жданова. В делах его личного архива сохранился черновой текст этой Декларации, где он собственноручно написал эти две фразы. [202] Ждановым была также подготовлена и информация для ТАСС об образовании «народного правительства». Карандашный ее набросок[203] является свидетельством того, в какой спешке сообщение рождалось.
|
|
|
