Надгробное слово тюрлюпену

Умер он? Ужель потеха Умирает? Полно врать! Он-то умер, кто от смеха Заставлял нас помирать? Не увидим больше, значит, Ах! Мы ни Жилля, ни Скапена? Каждый плачет, каждый плачет, Провожая Тюрлюпена. Хоть ума у нас палата - Мы не смыслим ни черта: Не узнали в нем Сократа Мы под маскою шута. Мир о нем еще услышит, Ах! Клио или Мельпомена Нам опишет, нам опишет Жизнь паяца Тюрлюпена! Хоть обязан он рожденьем Аббатисе некой был - Знатным сим происхожденьем Вовсе он не дорожил: - Ведь один у всех был предок, Ах! Наплевать мне на Тюрпена. - Как он редок, как он редок, Ум паяца Тюрлюпена! Он Бастилью брал, был ранен, Был солдатом, а потом Очутился в балагане, Стал паяцем и шутом. Выручая очень мало, Ах! Был он весел неизменно... Поражала, поражала Бодрость духа Тюрлюпена. Всем, кто беден, - брат названый, Он всех чванных осуждал И, свой плащ латая рваный, Философски рассуждал: - Что за прок в наряде новом? Ах! Разве счастью он замена? - Каждым словом, каждым словом Дорожили Тюрлюпена. - Королевскую персону Хочешь видеть? - А к чему? Разве снимет он корону, Если я колпак сниму? Нет, лишь хлебопеку слава, Ах! Вот кто друг для Диогена! - Крикнем "браво", крикнем "браво" Мы ответу Тюрлюпена. - Победителей народу Восхваляй! Лови экю! - Чтоб бесчестил я свободу? Побежденных я пою! - Так в тюрьму иди, да живо! - Ах! - Я готов, о тень Криспена! - Как красиво, как красиво Прямодушье Тюрлюпена! - Ну, а черные сутаны? - Мы соперники давно. Церкви или балаганы - Это, право, все равно. Что Юпитер, что Спаситель - Ах! Два бездушных манекена. - Не хотите ль, не хотите ль Знать о боге Тюрлюпена? У покойного, конечно, Недостаток все же был: Слишком влюбчив, он беспечно, Как и мать его, любил... Право, яблочко от Евы, Ах! Он бы принял непременно... Стройте, девы, стройте, девы, Мавзолей для Тюрлюпена! Перевод Вал. Дмитриева

ПАЛОМНИЧЕСТВО ЛИЗЕТТЫ

- Пойдем, - сказала мне Лизетта, - К мадонне Льесской на поклон. - Я, как ни мало верю в это, Но коль задаст Лизетта тон, Уверую и не в мадонн: Ах, наша связь и нрав наш птичий Становятся скандальной притчей. - Так собирайся, друг мой, в путь. В конце концов таков обычай. Да кстати четки не забудь, Возьмем же посохи - и в путь! Тут я узнал, что богомольный Сорбоннский дух воскрес опять; Что по церквам, в тоске невольной, Опять зевает наша знать; Что философов - не узнать; Что - век иной, иные моды; Что пресса будет петь нам оды - И что потом за этот путь Причислят Лизу все народы К святым... - Так четки не забудь, Возьмем же посохи - и в путь! Вот два паломника смиренных - Пешком шагаем и поем. Что ни трактир, забыв о ценах, Закусываем мы и пьем, - Поем, и пьем, и спим вдвоем. И бог, вином кропивший скверным, Теперь из балдахинных сфер нам Улыбки шлет. - Но, Лиза, в путь Мы шли, чтоб с нами по тавернам Амур таскался?! Не забудь: Вот наши посохи - и в путь! Но вот мы и у ног пречистой. - Хвала божественной, хвала! - Аббат румяный и плечистый Зажег нам свечи. - О-ла-ла! - Мне Лиза шепчет, - я б могла Отбить монаха у Лойолы! - Ах, ветреница! Грех тяжелый Ты совершишь! За тем ли в путь Мы снарядились, богомолы, Чтоб ты... с аббатом?! Не забудь, Как с посохами шли мы в путь! Аббат же приглашен на ужин, Винцо развязывает рот: Куплетцем ад обезоружен, И в папу - ураган острот. Но я заснул: ведь зло берет! Проснулся, - боже! паренек сей От рясы уж давно отрекся. - Изменница! Так, значит, в путь Меня звала ты, чтоб вовлекся И я в кощунство? Не забудь - Вот посохи, и живо в путь! Я о делах чудесных Льессы Восторга в сердце не припас... Аббат наш - там, все служит мессы. Уже епископ он сейчас: Благословить он жаждет нас. А Лиза, чуть в деньгах заминка, Она, гляди, уже бегинка. Вот и для вас, гризетки, путь: В паломничество - чуть морщинка! Но только - четки не забудь И, посох взявши, с богом - в путь! Перевод Л. Пеньковского

СМЕРТЬ САТАНЫ

Чтоб просветить моих собратий, Я чудо расскажу для них: Его свершил святой Игнатий, Патрон всех остальных святых. Он шуткой, ловкой для святого (В другом была б она гнусна), Устроил смерть для духа злого, - И умер, умер Сатана! Святой обедал. Бес явился: "Пьем вместе, или тотчас в ад!" Тот очень рад; но изловчился Влить в рюмку освященный яд. Бес выпил. В пот его кидает; Упал он; жжет его с вина. Как еретик, он издыхает... Да, умер, умер Сатана! Монахи взвыли в сокрушенье: "Он умер! Пал свечной доход! Он умер! За поминовенье Никто гроша не принесет!" В конклаве все в унынье впали... "Погибла власть! Прощай, казна! Отца, отца мы потеряли... Ах, умер, умер Сатана! Лишь страх вселенной управляет: Он сыпал нам свои дары. Уж нетерпимость угасает; Кто вновь зажжет ее костры? Все ускользнут из нашей лапы, Всем будет Истина ясна, Бог станет снова выше папы... Ах, умер, умер Сатана!" Пришел Игнатий: "Я решился Его права и место взять. Его никто уж не страшился; Я всех заставлю трепетать. Откроют нам карман народный Убийство, воровство, война. А богу то, что нам негодно, - Хоть умер, умер Сатана!" Конклав кричит: "В беде суровой Спасенье нам в его руках!" Своею рясой орден новый Внушает даже небу страх. Там ангелы поют в смущенье: "Как участь смертного темна! Ад у Лойолы во владенье... Ах, умер, умер Сатана!" Перевод М. Л. Михайлова

ПАПА-МУСУЛЬМАНИН

В столетье, кажется, десятом, Святейший папа (вот урок!) Был схвачен на море пиратом И продан в рабство на Восток. Сначала взвыл он от печали, Потом стал клясться невпопад. - Святой отец, - ему сказали, - Вы попадете прямо в ад. Боясь, что скоро сядет на кол, От ужаса лишаясь сил, Светильник церкви вдруг заплакал И к Магомету возопил: - Пророк, молю тебя о чуде. Признать тебя давно я рад. - Святой отец, что скажут люди? Вы попадете прямо в ад. Подвергнут чину обрезанья, Скучая в праздности, без дел, Забыв проклятья, покаянья, Он развлекался, как умел, И даже Библию безбожно Рвал по листочку, говорят. - Святой отец, да разве можно? Вы попадете прямо в ад. Лихим он сделался корсаром, Омусульманился совсем. И, подражая янычарам, Завел блистательный гарем. Его невольницы, как розы, У ног владыки возлежат. - Святой отец! Какие позы! Вы попадете прямо в ад. Чума те страны посетила, И в ужасе, забыв кальян, Он, добродетели светило, Удрал обратно в Ватикан. - Вам снова надобно креститься. - А он: - Зачем идти назад? - Святой отец, так не годится, Вы попадете прямо в ад. С тех пор и ожидаем все мы, Как папа - что ни говори - Преобразит в свои гаремы Все женские монастыри. Народ оставлен им в покое, Еретиков уж не палят... - Святой отец, да что ж такое? Вы попадете прямо в ад. Перевод Вс. Рождественского

КРАСНЫЙ ЧЕЛОВЕЧЕК

Я во дворце, как вы слыхали, Метельщицей была И под часами в этой зале Лет сорок провела. Иную ночь не спишь И, притаясь, глядишь, Как ходит красный человечек: Глаза горят светлее свечек. Молитесь, чтоб творец Для Карла спас венец! Представьте в ярко-красном франта, Он кривонос и хром, Змея вкруг шеи вместо банта, Берет с большим пером. Горбатая спина, Нога раздвоена. Охрипший голосок бедняги Дворцу пророчит передряги. Молитесь, чтоб творец Для Карла спас венец! Чуть девяносто первый минул, Он стал нас посещать - И добрый наш король покинул Священников и знать. Для смеху мой чудак Надел сабо, колпак; Чуть задремлю я левым глазом, Он Марсельезу грянет разом. Молитесь, чтоб творец Для Карла спас венец! И раз мету я, как бывало, Но вдруг мой кавалер Как свистнет из трубы: "Пропал он, Наш добрый Робеспьер!" Парик напудрил бес, Как поп с речами лез, И гимны пел Верховной Воле, Смеясь, что вышел в новой роли. Молитесь, чтоб творец Для Карла спас венец! Он сгинул после дней террора, Но вновь явился вдруг, И добрый император скоро Погиб от вражьих рук. На шляпу наколов Плюмажи всех врагов, Мой франтик вторил тем, кто пели Хвалу Анри и Габриели. Молитесь, чтоб творец Для Карла спас венец! Теперь, ребята, дайте слово Не выдавать вовек: Уж третью ночь приходит снова Мой красный человек. Хохочет и свистит, Духовный стих твердит, С поклоном оземь бьет копытом, А с виду стал иезуитом. Молитесь, чтоб творец Для Карла спас венец! Перевод В. Левика

НАРОДНАЯ ПАМЯТЬ

Под соломенною крышей Он в преданиях живет, И доселе славы выше Не знавал его народ; И, старушку окружая Вечерком, толпа внучат: - Про былое нам, родная, Расскажи! - ей говорят. - Пусть была година злая: Нам он люб, что нужды в том! Да, что нужды в том! Расскажи о нем, родная, Расскажи о нем! - Проезжал он здесь когда-то С королями стран чужих, Я была еще, внучата, В летах очень молодых; Поглядеть хотелось больно, Побежала налегке; Был он в шляпе треугольной, В старом сером сюртуке. С ним лицом к лицу была я, Он привет сказал мне свой! Да, привет мне свой! - Говорил с тобой, родная, Говорил с тобой! - Через год потом в Париже На него я и на двор Поглядеть пошла поближе, В Богоматери собор. Словно в праздник воскресенья, Был у всех веселый вид; Говорили: "Провиденье, Знать, всегда его хранит". Был он весел; поняла я: Сына бог ему послал, Да, ему послал. - Что за день тебе, родная, Что за день сиял! - Но когда Шампанье бедной Чужеземцев бог послал И один он, словно медный, Недвижим за всех стоял, - Раз, как нынче, перед ночью, В ворота я слышу стук... Боже, господи! воочью Предо мной стоит он вдруг! И, войну он проклиная, Где теперь сижу я, сел, Да, сюда вот сел. - Как, он здесь сидел, родная, Как, он здесь сидел? - Он сказал мне: "Есть хочу я!.." Подала что бог послал. "Дай же платье просушу я", - Говорил; потом он спал. Он проснулся; не могла я Слез невольных удержать; И, меня он ободряя, Обещал врагов прогнать. И горшок тот сберегла я, Из которого он ел. Да, он суп наш ел. - Как, он цел еще, родная, Как, еще он цел?! - Вот он! Увезли героя, И венчанную главу Он сложил не в честном бое - На песчаном острову. Долго верить было трудно... И ходил в народе слух, Что какой-то силой чудной К нам он с моря грянет вдруг. Долго плакала, ждала я, Что его нам бог отдаст, Да, его отдаст... - Бог воздаст тебе, родная, Бог тебе воздаст! Перевод Аполлона Григорьева

НЕГРЫ И КУКЛЫ

В продажу негров через море Вез португальский капитан. Они как мухи гибли с горя. Ах, черт возьми! какой изъян! "Что, - говорит он им, - грустите? Не стыдно ль? Полно хмурить лбы! Идите кукол посмотрите; Рассейтесь, милые рабы". Чтоб черный люд не так крушился, Театр воздвигли подвижной, - И вмиг Полишинель явился: Для негров этот нов герой. В нем все им странно показалось. Но - точно - меньше хмурят лбы; К слезам улыбка примешалась. Рассейтесь, милые рабы. Пока Полишинель храбрился, Явился страж городовой. Тот палкой хвать - и страж свалился. Пример расправы не дурной! Смех вырвался из каждой груди; Забыты цепи, гнет судьбы: Своим бедам не верны люди. Рассейтесь, милые рабы. Тут черт на сцену выступает, Всем мил своею чернотой. Буяна в лапы он хватает... К веселью повод им другой! Да, _черным_ кончена расправа; _Он_ стал решителем борьбы. В оковах бедным снится слава. Рассейтесь, милые рабы. Весь путь в Америку, где ждали Их бедствия еще грозней, На кукол глядя, забывали Рабы об участи своей... И нам, когда цари боятся, Чтоб мы не прокляли судьбы, Давать игрушек не скупятся: Рассейтесь, милые рабы. Перевод М. Л. Михайлова

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

Был бедняк разбит параличом... Ангела-хранителя встречая, Он его приветствовал смешком: - Вот, скажи на милость, честь какая! Квиты мы, мой ангел дорогой! Кончено! Лети себе домой! Родился в соломе я. Беда До седин меня лишала дома. - Что ж, - ответил ангел, - но всегда Свежей ведь была твоя солома. - Квиты мы, приятель дорогой, Что нам спорить? Улетай домой! - Расточая молодости пыл, Скоро я лишился состоянья... - Да, но ведь тебе я подарил Крепкую суму для подаянья! - Это правда. Квиты мы с тобой! Что нам спорить? Улетай домой! - Помнишь, ангел, как в бою ночном Бомбою мне ногу оторвало? - Да, но ведь подагрою потом С ней пришлось бы мучиться немало. - Это правда. Квиты мы с тобой! Что нам спорить? Улетай домой! - Помнишь, как судья меня пилил: С контрабандой раз меня поймали? - Да, но я же адвокатом был. Только год в тюрьме тебя держали. - Квиты мы, приятель дорогой! Что нам спорить? Улетай домой! - Вспоминаешь горький час, когда, На свою беду, я шел к Венере? - Да, - ответил ангел, - из стыда Я тебя покинул возле двери. - Квиты мы, приятель дорогой! Что нам спорить? Улетай домой! - Скучно без хорошенькой жены. Мне моя дурнушка надоела. - Ах, - ответил ангел, - не должны Ангелы мешаться в это дело. - Квиты мы, приятель дорогой! Что нам спорить! Улетай домой! - Вот умру, у райского огня Мне дадут ли отдых заслуженный? - Что ж! Тебе готовы - простыня, Гроб, свеча и старые кальсоны. - Квиты мы, приятель дорогой! Что нам спорить? Улетай домой! - Ну так что же, - в ад теперь мне путь Или в рай, где радость вечно длится? - Как сказать! Изволь-ка потянуть Узелок: тем дело и решится! - Квиты мы, приятель дорогой! Что нам спорить? Улетай домой! Так бедняк из мира уходил, Шутками больницу потешая, Он чихнул, и ангел взмахом крыл - Будь здоров - взвился к чертогам рая. - Квиты мы, мой ангел дорогой! Кончено. Лети себе домой! Перевод Вс. Рождественского

КАМИН В ТЮРЬМЕ

Мне взаперти так много утешений Дает камин. Лишь вечер настает, Здесь греется со мною добрый гений, Беседует и песни мне поет. В минуту он рисует мир мне целый - Леса, моря в углях среди огня. И скуки нет: вся с дымом улетела. О добрый гений, утешай меня! Он в юности дарил меня мечтами; Мне, старику, поет о юных Днях. Он кажет мне перстом между дровами Большой корабль на вспененных волнах. Вдали певцам уж виден берег новый В сиянии тропического дня. Меня же крепко держат здесь оковы. О добрый гений, утешай меня! А это что? Орел ли ввысь несется Измеривать путь солнечных лучей? Нет, это шар воздушный... Вымпел вьется; Гондолу вижу, человека в ней. Как должен он жалеть, взносясь над нами, Дыша всей грудью вольным светом дня, О людях, обгороженных стенами! О добрый гений, утешай меня! А вот Швейцария... ее природа... Озера, ледники, луга, стада... Я мог бежать: я знал - близка невзгода; Меня свобода кликала туда, Где эти горы грозно громоздятся В венцах снегов. Но был не в силах я От Франции душою оторваться. О добрый гений, утешай меня! Вот и опять переменилась сцена... Лесистый холм, знакомый небосклон... Напрасно шепчут мне: "Согни колена - И мы тюрьму отворим; будь умен". Назло тюремщикам, назло оковам Ты здесь, - и вновь с тобою молод я... Я тешусь каждый миг виденьем новым... О добрый гений, утешай меня! Тюрьма Ла Форс Перевод М. Л. Михайлова

МОЯ МАСЛЕНИЦА В 1829 ГОДУ

Король! Пошли господь вам счастья, Хотя по милости судьи - И гнева вашего отчасти - В цепях влачу я дни свои И карнавальную неделю Теряю в чертовой тюрьме! Так обо мне вы порадели, - Король, заплатите вы мне! Но в бесподобной речи тронной Меня слегка коснулись вы. Сей отповеди разъяренной Не смею возражать, - увы! Столь одинок в парижском мире, В день праздника несчастен столь, Нуждаюсь я опять в сатире. Вы мне заплатите, король! А где-то ряженым обжорам, Забывшим друга в карнавал, Осталось грянуть песни хором - Те самые, что я певал. Под вопли их веселых глоток Я утопил бы злость в вине, Я был бы пьян, как все, и кроток. Король, заплатите вы мне! Пусть Лиза-ветреница бредит, Мое отсутствие кляня, - А все-таки на бал поедет, И лихом помянет меня. Я б ублажал ее капризы, Забыл бы, что мы оба - голь. А нынче за измену Лизы Вы мне заплатите, король! Разобран весь колчан мой ветхий - Так ваши кляузники мстят. Но все ж одной стрелою меткой, О Карл Десятый, я богат. Пускай не гнется, не сдается Решетка частая в окне. Лук наведен. Стрела взовьется! Король, заплатите вы мне! Тюрьма Ла Форс Перевод П. Антокольского

ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ ИЮЛЯ

Как память детских дней отрадна в заточенье! Я помню этот клич, во всех устах один: "В Бастилью, граждане! к оружию! отмщенье!" Все бросилось - купец, рабочий, мещанин. То барабан бил сбор, то пушка грохотала... По лицам матерей и жен мелькала тень. Но победил народ; пред ним твердыня пала. Как солнце радостно сияло в этот день, В великий этот день! Все обнимались, все - и нищий и богатый; Рассказ чудесных дел средь женщин не смолкал. Вот криком радостным все встретили солдата: Герой осады он, народу помогал. С любовью Лафайет, я слышал, поминался; Король же... вкруг него черней сгущалась тень. Свободна Франция!.. Мой разум пробуждался... Как солнце радостно сияло в этот день, В великий этот день! Назавтра был я там: уж замок с места срыли. Среди развалин мне сказал седой старик: "Мой сын, здесь произвол и деспотизм душили Народный каждый вопль, народный каждый крик. Для беззащитных жертв им мест недоставало... Изрыли землю всю: то яма, то ступень. При первом натиске, шатаясь, крепость пала". Как солнце радостно сияло в этот день, В великий этот день! Свобода, древняя святая бунтовщица, Вооруженная обломками желез, Зовет - торжественно над нами воцариться - Святое Равенство, сестру свою с небес. Они своих борцов уж выслали насилью: Для громов Мирабо двор - хрупкая мишень. Народу он кричит: "Еще, еще Бастилью!" Как солнце радостно сияло в этот день, В великий этот день! Где мы посеяли, народы пожинают. Десятки королей, заслышав наш погром, Дрожа, свои венцы плотнее нажимают, Их подданные нас приветствуют тайком. Отныне светлый век - век прав людских - начнется, Всю землю обоймет его святая сень. Здесь новый мир в пыли развалин создается. Как солнце радостно сияло в этот день, В великий этот день! Уроки старика я живо вспоминаю; И сам он, как живой, встает в уме моем. - Но через сорок лет я этот день встречаю - Июльский славный день - в темнице за замком. Свобода! голос мой, и преданный опале, Звучит хвалой тебе! В окне редеет тень... И вот лучи зари в решетках засверкали... Как солнце радостно выходит в этот день, В великий этот день! Тюрьма Ла Форс Перевод М. Л. Михайлова

ДЕВУШКИ

О боже! Вижу предо мною Красавиц молодых цветник. (Ведь все красавицы весною!) А я... что делать?.. я старик. Сто раз пугаю их летами - Не внемлют в резвости живой... Что ж делать - будем мудрецами, Идите, девушки, домой. Вот Зоя, полная вниманья. Ах! между нами, ваша мать Расскажет вам: в часы свиданья Меня случалось ли ей ждать. "Кто любит в меру - любит мало" - Вот был девиз ее простой. Она и вам так завещала. Идите, девушки, домой. От вашей бабушки... краснею... Урок любви я взял, Адель... Хоть я и мальчик перед нею, Она дает их и досель. На сельском празднике стыдливо Держитесь лучше предо мной: Ведь ваша бабушка ревнива. Идите, девушки, домой. Вы улыбаетесь мне, Лора, Но... правда ль?.. ночью, говорят, В окошко вы спустили вора, И этот вор был светский фат? А днем во что бы то ни стало Вы мужа ищете с тоской... Я слишком юн для вас, пожалуй. Идите, девушки, домой. Идите, вам заботы мало! Огонь любви волнует вас. Но чур! Чтоб искры не упало На старика в недобрый час. Пусть зданье ветхое пред вами, Но в нем был склад пороховой, - Так, придержав огонь руками, Идите, девушки, домой. Перевод В. Курочкина

КАРДИНАЛ И ПЕВЕЦ

Как для меня нападки ваши лестны! Какая честь! Вот это я люблю. Так песенки мои уж вам известны? Я, монсеньер, вас на слове ловлю. Любя вино, я перед Музой грешен: Ее терять я скромность заставлял... Грех невелик, коль хмель ее потешен; Как ваше мненье, милый кардинал? Как, например, вам нравится Лизетта? Я посвящал ей лучшие стишки. Вы отвернулись... Полноте! Секрета Ведь в этом нет: мы с Лизой старики. Она под старость бредит уж Лойолой, В нем находя рассудка идеал, И управлять могла бы вашей школой... Как ваше мненье, милый кардинал? За каждый стих свободный об отчизне Со мной вести желали б вы процесс. Я - патриот; вольно же вам при жизни Считать, что все мы - граждане небес. Клочок земли в краю моем родимом Мне каждый мил, хоть я на нем не жал; Не дорожить же всем нам только Римом! Как ваше мненье, милый кардинал? В моих припевах, часто беспокойных, Не все, признайтесь, ересь и раскол. Не правда ль, много истин в них достойных Самаритянин добрый бы нашел? Держа в руках бальзам любви целебный, Когда б в цепях он узника видал, Не стал бы петь он судьям гимн хвалебный!.. Как ваше мненье, милый кардинал? Еще не правда ль: сквозь веселость Музы В моих стихах сверкает божество? Остер и весел я, как все французы, Но в сердце с небом чувствую сродство. Став жертвой гнева, я смеюсь над гневом И рад предстать пред высший трибунал... Кто ж эту смелость дал моим напевам? Как ваше мненье, милый кардинал? Но вы в душе добры, я это знаю; Простите ж мне, как я прощаю вам: Вы мне - куплет, который я слагаю, Я вам - проклятье всем моим стихам. Да, кстати: папа, слышал я, скончался... Еще конклав другого не избрал: Что, если б вам престол его достался? Как ваше мненье, милый кардинал? Тюрьма Ла Форс Перевод И. и А. Тхоржевских

НАДГРОБНЫЙ КАМЕНЬ

Я жив, здоров, а вы, друзья, хотите Воздвигнуть мне богатый мавзолей; К чему? Зачем?.. Карман свой пощадите И блеск гробниц оставьте для князей. Что в мраморе и бронзе для поэта? Я и без них просплю в земле сырой, Пока я жив - купите мне моэта: Пропьем, друзья, надгробный камень мой! Друзья мои, придется вам немало За мавзолей богатый заплатить: Не лучше ль нам, под чоканье бокала, Мой памятник приятельски распить? Все за город! Затеем там пирушку! Своих подруг возьмите вы с собой; Уж так и быть... и я возьму старушку... Пропьем, друзья, надгробный камень мой! Старею я, но молода подруга, И нет у нас того, чем блещет знать. В былые дни мне приходилось туго, Так уж теперь давайте пировать. Куплю Лизетте веера и ленты, В ее сердечке оборот такой Мне принесет изрядные проценты, - Пропьем, друзья, надгробный камень мой! Но прежде чем почнем из казначейства, Подумаем о том, мои друзья, Что, может быть, есть бедные семейства, Которые не ели два-три дня... Сперва мы им отложим хоть две трети, А там - катай из суммы остальной! На радости, что счастье есть на свете, Пропьем, друзья, надгробный камень мой! Что пользы мне, когда на золоченой Большой доске чрез двести, триста лет Какой-нибудь археолог ученый Прочтет, что здесь такой-то вот поэт?.. Я не ищу ни славы, ни потомства... С веселою, беспечною душой Я пропивал и жизнь в кругу знакомства... Пропьем, друзья, надгробный камень мой! Перевод Д. Т. Ленского

ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ

Десять тысяч. Десять тысяч штрафа После стольких месяцев тюрьмы! Видно, я живу не хуже графа. Дешев хлеб, - далеко от сумы. О министр! Ведь нет таких законов, Сбавьте хоть немного, вас молю. Нет? За оскорбление Бурбонов Десять тысяч франков королю? Хорошо! Я заплачу. Но надо Выяснить и мне один вопрос. Это что ж? Всему суду награда Или только плата за донос? Сыщикам за грязную работу? Цензору ли, мстящему стихам? Так и быть! Две тысячи по счету Отделяю этим подлецам. Коль платить - так лопнувших от жира И льстецов вношу я в свой бюджет. Там, где трон, всегда ржавеет лира И страдает насморком поэт. Господа поэты! Для вельможи Пойте лишь за деньги, - так и быть, С этой суммы в вашу пользу тоже Я готов две тысячи скостить. Сколько наплодилось великанов В орденах и лентах там и тут. Как для коронованных болванов Все они охотно спину гнут! Много им добра перепадало. Францию проглотят - дай лишь срок! Двух-то тысяч им, пожалуй, мало. Дам все три лакеям на зубок. Что я вижу? Митры и тиары, Женщины, пиры, монастыри... Сам Лойола, греховодник старый, Насыпает золотом лари. Вопреки грядущему блаженству, Ангел мой ощипан догола. Менее трех тысяч духовенству Дать нельзя за все его дела. Подсчитаем! Две да две - четыре. Шесть еще, - все десять есть как раз. Лафонтен-бедняга в этом мире Не платил за роковой указ. Был добрей Людовик, - как хотите, - Высылал, расходов не деля. Ну, Лойяль, квитанцию пишите: Десять тысяч в пользу короля. Тюрьма Ла Форс Перевод Вс. Рождественского

ДОЧЬ НАРОДА

Цветов весенних ты даришь немало, Народа дочь, певцу народных прав. Ему ты это с детской задолжала, Где он запел, твой первый плач уняв. Тебя на баронессу иль маркизу Я не сменяю ради их прикрас. Не бойся, с музой мы верны девизу: Мой вкус и я - мы из народных масс. Когда мальчишкой, славы не имея, На древние я замки набредал, Не торопил я карлу-чародея, Чтобы отверз мне замкнутый портал. Я думал: нет, ни пеньем, ни любовью, Как трубадуров, здесь не встретят нас. Уйдем отсюда к третьему сословью: Мой вкус и я - мы из народных масс. Долой балы, где скука-староверка Сама от скуки раскрывает зев, Где угасает ливень фейерверка, Где молкнет смех, раздаться не успев! Неделя - прочь! Ты входишь в белом платье, Зовешь в поля - начать воскресный пляс; Твой каблучок, твой бант хочу догнать я... Мой вкус и я - мы из народных масс! Дитя! Не только с дамою любою - С принцессою поспорить можешь ты. Сравнится ли кто прелестью с тобою? Чей взор нежней? Чьи правильней черты? Известно всем - с двумя дворами кряду Сражался я и честь народа спас. Его певцу достанься же в награду: Мой вкус и я - мы из народных масс. Перевод М. Тарловского

ТИРАН СИРАКУЗСКИЙ

Как Дионисия из царства Изгнал храбрец Тимолеон, Тиран, пройдя чрез все мытарства, Открыл в Коринфе пансион. Тиран от власти не отстанет: Законы в школе издает; Нет взрослых, так детей тиранит. Тиран тираном и умрет. Ведь нужно все чинить и ведать - Он справедлив, хотя и строг: Как подадут детям обедать - Сейчас с их трапезы налог. Несут, как некогда в столицу, Орехи, виноград и мед. Целуйте все его десницу! Тиран тираном и умрет. Мальчишка, глупый, как овечка, Последний в школе ученик, В задачку раз ввернул словечко: "Тиран и в бедствиях велик". Тиран, бессмыслицу читая, "Он далеко, - сказал, - пойдет", - И сделал старшим негодяя. Тиран тираном и умрет. Потом, другой раз как-то, слышит Он от фискала своего, Что там в углу товарищ пишет, Должно быть, пасквиль на него. "Как? Пасквиль?! Это все от воли! Ремнем его! И чтоб вперед Никто писать не смел бы в школе!" Тиран тираном и умрет. И день и ночь его страшили Следы измены и интриг. Раз дети на дворе дразнили Двоих каких-то забулдыг. Кричит: "Идите без боязни! Им нужен чужеземный гнет. Я им отец - им нужны казни". Тиран тираном и умрет. Отцы и матери озлились На непотребный пансион И Дионисия решились И из Коринфа выгнать вон. Так чтоб, как прежде, благодатно Теснить и грабить свой народ - В жрецы вступил он. Вот так знатно! Тиран тираном и умрет. Тюрьма Ла Форс Перевод В. Курочкина

СТАРЫЙ КАПРАЛ

В ногу, ребята, идите. Полно, не вешать ружья! Трубка со мной... проводите В отпуск бессрочный меня. Я был отцом вам, ребята... Вся в сединах голова... Вот она - служба солдата!.. В ногу, ребята! Раз! Два! Грудью подайся! Не хнычь, равняйся!.. Раз! Два! Раз! Два! Да, я прибил офицера! Молод еще оскорблять Старых солдат. Для примера Должно меня расстрелять. Выпил я... Кровь заиграла... Дерзкие слышу слова - Тень императора встала... В ногу ребята! Раз! Два! Грудью подайся! Не хнычь, равняйся!.. Раз! Два! Раз! Два! Честною кровью солдата Орден не выслужить вам. Я поплатился когда-то, Задали мы королям. Эх! наша слава пропала... Подвигов наших молва Сказкой казарменной стала... В ногу, ребята! Раз! Два! Грудью подайся! Не хнычь, равняйся!.. Раз! Два! Раз! Два! Ты, землячок, поскорее К нашим стадам воротись; Нивы у нас зеленее, Легче дышать... Поклонись Храмам селенья родного... Боже! Старуха жива!.. Не говори ей ни слова... В ногу, ребята! Раз! Два! Грудью подайся! Не хнычь, равняйся!.. Раз! Два! Раз! Два! Кто там так громко рыдает? А! я ее узнаю... Русский поход вспоминает... Да, отогрел всю семью... Снежной тяжелой дорогой Нес ее сына... Вдова Вымолит мир мне у бога... В ногу, ребята! Раз! Два! Грудью подайся! Не хнычь, равняйся!.. Раз! Два! Раз! Два! Трубка, никак, догорела? Нет, затянусь еще раз. Близко, ребята. За дело! Прочь! не завязывать глаз. Целься вернее! Не гнуться! Слушать команды слова! Дай бог домой вам вернуться. В ногу, ребята! Раз! Два! Грудью подайся! Не хнычь, равняйся!.. Раз! Два! Раз! Два! Перевод В. Курочкина

РЫЖАЯ ЖАННА

Спит на груди у ней крошка-ребенок. Жанна другого несет за спиной; Старший с ней рядом бежит... Башмачонок Худ и не греет ножонки босой... Взяли отца их: дозор окаянный Выследил, - кончилось дело тюрьмой... Господи, сжалься над рыжею Жанной... Пойман ее браконьер удалой! Жизни заря и для Жанны алела: Сельский учитель отец ее был; Жанна читала, работала, пела; Всякий за нрав ее тихий любил, Плясывал с ней и под тенью каштанной Жал у ней белую ручку порой... Господи, сжалься над рыжею Жанной: Пойман ее браконьер удалой! Фермер к ней сватался, - дело решили, Да из пустого оно разошлось: Рыжиком Жанну в деревне дразнили, - И испугался он рыжих волос. Двое других ее звали желанной, - Но ведь у ней ни гроша за душой... Господи, сжалься над рыжею Жанной: Пойман ее браконьер удалой! Он ей сказал: "Не найти мне подружки, Краше тебя, - полюбил тебя я, - Будем жить вместе в убогой лачужке, Есть у меня дорогих три ружья; По лесу всюду мне путь невозбранный, Свадьбу скрутит капеллан замковой..." Господи, сжалься над рыжею Жанной; Пойман ее браконьер удалой! Жанна решилася, - Жанна любила, Жаждала матерью быть и женой. Три раза Жанна под сердцем носила Сладкое бремя в пустыне лесной. Бедные дети!.. Пригожий, румяный, Каждый взошел, что цветок полевой... Господи, сжалься над рыжею Жанной: Пойман ее браконьер удалой! Чудо любовь совершает на свете. Ею горят все прямые сердца! Жанна еще улыбается: дети Черноволосы, все трое - в отца! Голос жены и подруги избранной Узнику в душу вливает покой... Господи, сжалься над рыжею Жанной; Пойман ее браконьер удалой! Перевод Л. Мея

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: