 |
Глава 10. Два кната директора.
|
|
|
|
— Чаю?
— Спасибо… Минерва.
— Шесть месяцев прошло, а у вас все еще не получается звать меня по имени, — лукаво заметила директор, направив зачарованные чашку и чайник к Гермионе, а затем села в кресло, которое когда-то принадлежало Дамблдору.
— На самом деле всего пять месяцев.
Макгонагалл улыбнулась и отпила из чашки.
— Северус говорит, что вашей матушке лучше.
— Да. И отчасти это заслуга профессора, — неохотно признала Гермиона.
— Это очень… мило с его стороны, — сказала Макгонагалл, подняв брови, и хоть на лице директора такое выражение выглядело несколько зловеще, Гермиона не могла не улыбнуться этой гриффиндорской попытке сострить по-слизерински.
— Думаю, — ответила Гермиона, постаравшись, чтобы слова звучали вежливо, — он решил, что заплаканная ученица будет совершенно неспособна справиться с работой.
МакГонагалл аккуратно поставила чашку на блюдце.
— А я полагаю, что Северус просто не примет отказа, раз уж он твердо вознамерился помочь.
«Сколько коварства!»
— Эээ… — сказала Гермиона, жалея, что из Хогвартса нельзя аппарировать.
— Я знаю Северуса большую часть его жизни и могу сказать со всей уверенностью: вы ему интересны.
«О господи. Минерва Макгонагалл — сваха».
Гермиона пила чай, готовясь к трудному разговору. Девушка поняла, что ее бывший декан была не так уж и неправа: Снейп действительно заинтересован в том, чтобы сохранить такие удобные для него отношения.
— Никогда не думала, что мне удастся поразить вас до немоты, — бесстрастно сказала директор.
— Давайте проясним: вы предлагаете сблизиться с профессором Снейпом?
— Я думаю, вы были бы ему хорошей парой.
— Весьма вероятно. Однако сомневаюсь, что он был бы хорошей парой для меня.
|
|
|
— Возможно, вы будете удивлены, — сказала Макгонагалл — если она и слышала, что ей в ответ пробормотала Гермиона, то не подала виду, — но вы забываете, что я и вас знаю большую часть вашей жизни. Я видела, как вы общаетесь с представителями противоположного пола, и результаты вовсе не так впечатляющи, в отличие от вашей успеваемости.
— Я же была подростком! — пролепетала Гермиона.
— А после того, как покинули Хогвартс? Позвольте, я угадаю: вы были заняты. Вы работали.
Покраснев, Гермиона отвернулась и сосредоточилась на танце пылинок в лучах полуденного солнца, пробивавшихся сквозь широкое стрельчатое окно.
— Вам нужен человек, — продолжала Макгонагалл, — который не испугался бы вашего интеллекта. Он должен быть умнее или, по крайней мере, опытнее вас, чтобы общение с ним постоянно подстегивало ваше стремление к знаниям. Человек одной профессии с вами: другому вы будете навязывать любовь к зельеварению. Человек, которому нравится спорить так же, как это нравится вам. И самое главное: вам нужен человек, который справится с вашим властным характером. Вы властны, милочка.
«Только бы… не проклясть… директора…»
— Дышите, Гермиона, ну же, — сказала Макгонагалл, вновь отпивая из чашки.
— Хорошо, примем как рабочую гипотезу то, что мне действительно нужен кто-то в этом роде, кто-то, на кого я буду смотреть снизу вверх, — сказала Гермиона, когда ее правая рука перестала мелко дрожать. — Почему вы думаете, что профессор Снейп вообще способен любить? Он самый отвратительный эгоцентрик, которого я встречала.
Макгонагалл пробуравила Гермиону взглядом и, нахмурившись, спросила:
— Есть что-то, о чем мне следует знать?
«Магического запрета больше нет — о нем ничего не сказано в новом договоре. Ты всего лишь обещала… Давай, скажи же ей о втором договоре, ну же!»
«Давай Грейнджер, говори!»
|
|
|
«Ох, да черт возьми…»
— Нет, — ответила Гермиона угрюмо, — ничего.
Директор поджала губы, а потом выдала последнюю порцию мудрости, в которой Гермиона не нуждалась:
— Если за эгоистичным поведением Северуса его щедрость не так заметна, рискну предположить, это только потому, что в жизни он очень редко получал хоть что-то, чего бы ему действительно хотелось.
* * *
Остаток понедельника Гермиона провела, спрятавшись ото всех на Астрономической башне: скрестив ноги, она сидела у холодной каменной стены и кипела от ярости.
«Властная?! Властная?!»
Девушка не знала, что злило ее больше: то, что не кто-нибудь, а именно Макгонагалл взялась комментировать ее личную жизнь, или то, что всем известная старая дева оказалась права: личная жизнь у Гермионы практически отсутствует.
«Я не властная, черт возьми!»
Гермиона обдумывала все то, что приводило ее в ярость. Она не могла поверить, что директор вот так просто, будничным тоном посоветовала завести заведомо неравные романтические отношения. Получалось, что Снейп вовсе не преувеличивал, когда уверял в том, что общество вполне приемлет близкие отношения между мастером и ученицей — да есть ли хоть что-нибудь в этом мире, что моментально не сводилось бы к пошлости? Неужели кому-то еще непонятно, как опасна абсолютная власть?
И это еще не самое худшее, о нет. Как смеет эта женщина пытаться вызвать у Гермионы чувство вины по отношению к мужчине, который с удовольствием крадет то, что, как он считает, не может получить законным путем?
Поразительно: три совершенно разных человека в течение суток сделали почти одинаковые предположения — или Снейп влюблен в Гермиону или наоборот. Девушка горько улыбнулась и представила, что бы они все сделали, расскажи она правду. Пусть она и не могла объяснить, почему заключила второй договор, однако Снейпа он порочит не меньше предыдущего. Мама категорически отказалась бы отпускать Гермиону назад. Гарри и все Уизли сейчас бы уже разрабатывали изощренный план мести. Даже Макгонагалл, эта трепетная защитница Снейпа, отнеслась бы к происходящему неодобрительно — вероятно, она вышвырнула бы профессора из школы.
«Так почему же я ничего не сказала?»
Задумавшись над ответом, Гермиона невидящим взглядом смотрела в угол, туда, где паук плел свою паутину. Когда же ответ был найден, девушка еле сдержалась, чтобы изо всех сил не стукнуться затылком о стену.
|
|
|
«Потому что я его защищала. Я набитая дура, вот почему».
* * *
Поднявшись на башню, Гермиона наложила несколько заклинаний на арочный вход — просто защита от шатающихся студентов, любой взрослый снял бы их без проблем. И теперь шипение, которое означало, что кто-то проник в башню, вернуло Гермионе чувство реальности, если не все остальные ощущения.
— В самом деле, мисс Грейнджер, — убирая палочку в рукав, сказал последний человек, которого девушка хотела бы видеть, — я разрешил вам провести долгие выходные вне замка, а вы платите мне тем, что бездельничаете в первый же вечер по возвращении. Имейте в виду, это будет отмечено в отчете по окончании вашего ученичества.
Не нужно было иметь «выше ожидаемого» по логике, чтобы понять, зачем он выследил ее. Да, было немного рано для него, но с их прошлого раза минуло уже пять дней. Подтянув колени к груди и положив на них голову, Гермиона прислушивалась к шороху ткани, скользящей по камню, пока Снейп неумолимо приближался к месту ее уединения.
Снейп издал свой запатентованный многострадальный вздох и прижал плечи Гермионы к стене, заставляя девушку посмотреть ему в глаза.
— Твоей матери снова плохо?
Еле уловимое покачивание головы было ему ответом.
— Тебе плохо?
Гермиона невесело фыркнула.
— А, все ясно, — сказал он тихо, со злостью проводя большим пальцем по нижней губе Гермионы. — Я освободил тебя от цепей на семьдесят два часа, ты почувствовала вкус свободы и теперь не можешь стерпеть лязга защелкнувшихся на запястьях замков.
Очевидно, подразумевалось, что это прозвучит саркастично. Раньше Снейп никогда не давал себе труда задуматься о том, что беспокоит Гермиону. И в этом, вероятно, была главная проблема.
— Я не советовал бы упрекать меня и дальше, — сказал Снейп, скрестив руки. — Вы не вынудите меня дать вам дополнительные поблажки: я и так был исключительно щедр по отношению к вам.
|
|
|
И так как он больше не удерживал ее плечи, Гермиона снова уронила голову на колени.
— Принимая во внимание, что вы передали мне полный контроль, — продолжал Снейп в абсолютной тишине, — полагаю, что взамен я прошу относительно мало.
«Мало. Ну конечно».
Но… Наверное, в этом-то и беда, размышляла Гермиона, разглядывая свои туфли. Если бы он просил большего, если бы он был невыносимо ужасен, она не оказалась бы в тупике. Ей хотелось защищать его — черт возьми, это плохой знак.
Девушка содрогнулась.
— Мисс Грейнджер, сейчас вы не спите и не читаете — вы ничем не заняты. Для вас противоестественно молчать так долго, — резко заметил Снейп. — Скажите что-нибудь.
«Запомни, — подумала за Гермиону та малая часть ее сознания, которая по-прежнему находила сложившуюся ситуацию забавной, — надо почаще устраивать ему бойкот».
— Возможно, вам интересно будет узнать, — проворчал Снейп, усаживаясь на пол у стены в метре от Гермионы, — что у меня был образцово-показательно испорченный день.
Гермиона попыталась сдержать смешок, но Снейп все-таки уловил ее намерение.
— Я так счастлив, что мои труды праведные тебя забавляют. Ты хоть знаешь, как это бесит: совершенно доходчиво велишь шестикурсникам добавлять маранту только после глаз жуков, и, в конце концов, треть класса делает наоборот. Ну конечно, — продолжал он, поймав ее заинтересованный взгляд, — это очень зрелищно. Потолок был опален в дюжине мест, прежде чем я успел потушить огонь.
Гермиона обвиняюще подняла бровь, вспоминая тот урок на шестом курсе, когда с трудом удалось избежать катастрофы с зельем Невилла — тот хоть и доказал на СОВах, что вполне разбирается в предмете, в присутствии Снейпа чувствовал себя неуверенно.
— Если я не объяснил, почему маранту надо добавлять после глаз жуков, их действий это не оправдывает, — угрюмо сказал Снейп, прочитав ее мысли. Хотя Гермиона подумала, что он скорее угадал их, чем воспользовался легилименцией.
Она просто не смогла устоять:
— Бедный несчастный профессор.
— Беру свои слова назад, — ответил Снейп, наклонив голову и закрыв глаза. — Лучше молчи.
Несколько минут они сидели в тишине. Гермиона пыталась снова разозлиться — в качестве психологической защиты — но оказалось, что гнев испарился без следа.
— Твоя мать воспользовалась какими-то маггловскими средствами, чтобы изменить прическу? — спросил Снейп ни с того ни с сего, напугав Гермиону и отвлекая ее от тревожных мыслей.
— Да нет… Почему ты спрашиваешь?
— В больнице волосы у нее были прямыми.
— Они такие и есть.
|
|
|
— Тогда от кого ты унаследовала это? — спросил Снейп и легонько потянул туго скрученный завиток.
Гермиона усмехнулась.
— От отца, конечно. Почему, ты думаешь, он стрижется так коротко?
— Хмммм… — рассеянно сказал Снейп, оттянув прядь и наблюдая, как она снова сворачивается в пружину в кудрявой копне волос.
— Я могу обрезать волосы, если тебе они тоже не нравятся.
— Нет.
— Ты теперь не можешь мне запретить, — ответила девушка, довольная, что последнее слово наконец останется за ней.
— Ты, без сомнения, будешь выглядеть нелепо.
— О, без сомнения, — ответила она, снова улыбаясь. — Как ужасно, особенно если учесть, что сейчас я образец очарования.
Его глаза сузились, и он спросил:
— Чего ты хочешь взамен?
— Расторгнем договор.
Снейп многозначительно фыркнул.
— Мисс Грейнджер, вы все еще не овладели искусством заключать сделки.
На секунду задумавшись, Гермиона поняла, что нет больше ничего, что он мог бы ей дать — даже за отказ от стрижки.
— Сегодня я исключительно щедра, — сказала она. — Оставлю их просто так.
— То, что делается даром, — недоверчиво сказал Снейп, прижав подбородок к груди, — ничего не стоит.
«В жизни он очень редко получал хоть что-то, чего ему бы действительно хотелось».
Пытаясь отвлечься от неприятных мыслей, Гермиона почти весело сказала:
— Добро пожаловать в неслизеринский мир, профессор.
— Что за чудное, нелогичное место, — ответил он с обычной своей язвительностью. — Может быть, мы уйдем уже из этой проклятой башни? Ты, разумеется, можешь сидеть на холодном камне сколько угодно и совершенно без последствий, но мое-то тело почти на двадцать лет старше, да и ко всему прочему, сейчас время ужина.
«То есть он пришел вовсе не затем, чтобы…»
Не додумав эту мысль, Гермиона вспомнила, что когда Снейп возвращался с занятий, то неизменно находил ее у себя в кабинете. А сегодня, не застав Гермиону, он, должно быть, гадал, куда она могла запропаститься.
«Разве ты еще не прописалась в его комнатах? Разве ты не проводишь в его обществе времени больше, чем нужно, почти ни с кем не общаясь?»
— Ну? — раздраженно спросил он, снова нависнув над Гермионой, и протянул ей руку, чтобы помочь встать с пола.
Гермиона приняла помощь, и обрадовалась, когда Снейп отпустил руку, как только девушка поднялась на ноги.
— Не хочу есть в Большом зале, — призналась Гермиона, вовсе не горя желанием видеть Макгонагалл и надеясь, что Снейп не попросит объяснений.
— Я тоже. Никогда. Но в отличие от некоторых… учениц, я серьезно отношусь к своим обязанностям.
— Да ну тебя. Ты и на завтраке редко появляешься.
— А все потому, что вышеупомянутая ученица имеет обыкновение монополизировать мое время перед занятиями, забрасывая вопросами.
Секунду Гермиона взвешивала, что будет хуже для ее душевного здоровья: продолжать ненавидеть его всем сердцем и к концу ученичества освободиться от него полностью, но, возможно, обозлиться на весь мир, или перестать противиться этой странной дружбе и, в конце концов, столкнуться лицом к лицу с эмоциональными проблемами совершенно иного свойства?
«Ой, да ладно! Я же не влюблюсь в этого ублюдка».
— Может быть, забьешь сегодня на Большой зал и сходишь со мной на кухню? — спросила Гермиона, приняв решение.
«Это ничего не значит», — говорила себе девушка, пока они шли пустыми коридорами.
Каждый раз, оказавшись в его постели, она будет напоминать себе, что он обращается с ней плохо, и она ненавидит его за это. Гермиона всего лишь разрешила себе относиться к Снейпу с симпатией в тех редких случаях, когда он этого действительно заслуживал.
«Стена отчуждения рухнула», — подумала девушка, пожимая плечами.
16.11.2009
|
|
|
