 |
Дпни против России и русского народа
|
|
|
|
Дпни против России и русского народа
ПРЕАМБУЛА-2019
В 2006–2007 годах национальный вопрос занял одно из доминирующих мест в политической повестке. Причиной стало появление ультранационалистических организаций (ДПНИ и пр. ) и форматов («Русский марш» и др. ), которые начали оказывать существенное влияние на информационное поле в стране, где уже всерьез показали себя социальные сети. Это стало камнем преткновения для развития страны, особенно с учетом того, что с «низовым» ультранационалистическим трендом начали заигрывать представители интеллектуального сообщества и некоторых элитных группировок, стремящихся повысить свои ставки. То есть теперь, зная украинский опыт 2014–2019 годов, можно сказать, что в России мог реализоваться подобный сценарий, который вывел бы нашу страну на такую же траекторию саморазрушения. Оценивая постфактум ультранационалистическую повестку тех лет, напрашивается вывод, что мы были свидетелями начала формирования в России протофашистских движений. Чтобы далеко не ходить, возьмем признаки фашистских движений у Майкла Манна — одного из самых авторитетных исследователей этого явления [70]: органический национализм, радикальный этатизм и парамилитаризм. Добавлю: органическому национализму, который я в статье называю старым термином «племенной», присуща особая концентрация на «врагах нации» («чужих»), он не терпит этнического и культурного разнообразия и одержим идеей «чистоты» нации в национальном государстве. К радикальному этатизму Майкла Манна надо добавить, что речь идет именно о «национальном государстве» как государстве одной нации; представители других наций (народов) в государстве либо подавляются (ассимилируются или изгоняются), либо переводятся в разряд «второсортных». Понятно, что для многонациональной страны (тем более для империи) такого рода националистический этатизм является разрушительным par excellence, ведет к межнациональному противостоянию, гражданской войне и распаду страны. В этом ключе понятен и третий признак профашистских движений — парамилитаризм. Русским ультранаци во второй половине нулевых также был присущ парамилитарный стиль: от одежды до формы массовых мероприятий (маршей). И все это было замешано на культе насилия как способа решения тех задач, которые ультранаци перед собой ставили.
|
|
|
Из приведенного описания видно, что Украина пошла именно по этому роковому пути, так что определение ее вчерашнего и все еще сегодняшнего политического состояния как неонацистского оправданно даже со строго научной точки зрения [71].
В России властью был сделан правильный вывод: из двух внесистемных движений — радикального «либерализма» (внешнего по отношению к народу) и радикального (ультра)национализма — наибольшую опасность представлял последний. В том числе потому, что, в отличие от ультралибералов, ультранаци апеллировали к темным, демоническим инстинктам толпы, разжигая ненависть и пропагандируя всероссийский погром. Именно поэтому ультранационалистическая внесистемная оппозиция была жестко разгромлена, а ультралиберальная просто выведена в маргинальную сферу, где и активничает до сих пор, не нанося особого вреда ни государству, ни народу.
Впрочем, в то время, в 2006 году, многие коллеги и представители власти говорили, что мои формулировки про «врагов России и русского народа» слишком радикальны и не соответствуют дизайну российской власти. Ответ на их сомнения дал Владимир Путин спустя шесть лет, в 2012 году, в статье «Россия — национальный вопрос»: «Глубоко убежден, попытки проповедовать идеи построения русского национального моноэтнического государства противоречат всей нашей тысячелетней истории. Более того, это кратчайший путь к уничтожению русского народа и русской государственности».
|
|
|
Более того, добавим мы, идея «русского национального моноэтнического государства» противоречит миссии нашего народа, о которой я уже не раз говорил: на основании своего опыта научить народы мира жить в мире и согласии, без взаимной ненависти и, главное, без войны.
Кремль. Org, 3 ноября 2006
На днях на пресс-конференции Движения молодых политических экологов Подмосковья «Местные» мне в связи с готовящимся «Русским маршем» довелось сказать слова, которые вызвали недоумение у журналистов: «Деятели из ДПНИ и родственных организаций называют себя русскими националистами и патриотами? Это неправда. ДПНИ — предатели русского народа. Они предают историю России, память о наших предках — строителях исторической России. Они хотят лишить русский народ того, что не ими построено, — государства, империи. Поэтому они — верные союзники Бжезинского и других записных русофобов». Вопросы журналистов убедили меня в том, что необходимо объясниться. Только хочу сразу сказать, что я не переоцениваю значение собственно ДПНИ. Эта структура является всего лишь выразителем (возможно, кратковременным) стихийного массового движения, которое, если с ним не работать альтернативно, станет реальной опасностью для Российского государства.
Для начала несколько слов о том, что такое ДПНИ. Это стихийное движение, начавшееся с частной инициативы по поиску и публикации адресов компактного пребывания иммигрантов. В определенный момент (около года назад) движение попало на глаза готовым к радикальному действию политикам, профессиональным технологам и идеологам. Последние три категории специалистов увидели в ДПНИ громадный потенциал и взялись за работу. Так что в ДПНИ просматриваются как бы три слоя. Первый (нижний) — мобилизационный, стихийный, энергетически заряженный и объединенный одной, но пламенной страстью: «“Черные” — вон из России! » Второй слой — технологи, которые (пользуясь специальными методиками или интуитивно) выстраивают из низовой массы сетевую структуру, замкнутую до поры до времени на информационные ресурсы. Но только до поры до времени.
|
|
|
Технологи мне особенно интересны, в том числе потому, что, глядя на действия ДПНИ, на их тактические ходы (отраженные, в частности, на сайте), я постоянно испытываю ощущение дежавю. Многие подобные ходы по выстраиванию сетевой структуры были впервые использованы мною и моими коллегами в Латвии при строительстве Штаба защиты русских школ (2003–2004), мобилизационный потенциал которого — по оценкам как нашим, так и полиции безопасности — составлял в апогее более 250 тысяч человек.
Это в стране, в которой проживает всего 2 300 тысяч, то есть почти десятая часть населения страны. Впрочем, описание методов строительства сетевой структуры займет слишком много места. Должен только сказать, что бороться с такими сетевыми структурами, как ДПНИ, чрезвычайно сложно. Для того чтобы ломать сетевые структуры, надо уметь их строить и, следовательно, понимать внутреннюю логику развития общественной сети. Что касается действий государства в отношении такого рода сетевых структур, то могу сказать, что через год после начала активной работы Штаба защиты русских школ в публичном пространстве, в полиции безопасности активистам задавали два вопроса: «Кто руководит штабом? » и «Как в штабе принимаются решения? » Это были принципиально важные вопросы, так как полиция пыталась найти в штабе признаки организации, чтобы его закрыть, но так и не смогла (в результате единственное средство, до которого додумались латыши, — репрессии против операторов сети, в соответствии с чем я и был депортирован из Латвии в 2004 году). Все это говорит о том, что сетевые структуры типа ДПНИ являются очень сложными противниками. А ведь с дэпэнишниками еще и идеологически может справиться не всякий профессионал.
Теперь об идеологах. У операторов ДПНИ идеологии нет. Есть некая сумма простых и эмоционально заряженных идей. Дополнительная же сложность для тех, кто вступает в полемику с дэпэнишниками, заключается в том, что последние апеллируют к очевидности, не утруждая себя особо умозаключениями. Они просто показывают пальцем на рынки, палатки у метро, стройки и констатируют факт: «Русских меньшинство! »
|
|
|
Что касается собственно идеологии, то ее пытаются привнести те, кто считает себя профессиональным идеологом. Это в основном молодое поколение идеологически подкованных политологов и журналистов, которые называют себя «правыми», «консерваторами» и т. п., добавляя, как правило, к этому, что они «настоящие», «подлинные» правые или консерваторы. Эти молодые люди являются зачастую выходцами из очень статусных политологических центров, поэтому могут осуществлять роль связных и одновременно агентов влияния в нынешнем статусном политологическом сообществе. Многие из них, кстати, постоянные участники сети «Кремль. Org». Между этими идеологами, разумеется, существуют, как им кажется, принципиальные разногласия, но все они испытывают одну и ту же нужду. Для полноценного мироощущения им нужно массовое движение, которое возьмет на вооружение именно их версию национальной идеологии. Такое отношение (поставщик — получатель) говорит о том, что практически все они находятся во внешней по отношению к собственно сетевой структуре среде. Они стремятся к тому, чтобы безмолвные, но очень брутальные массы заговорили их словами. Нормальное, кстати, желание для любого идеолога. Правда, в подобном отношении новых идеологов к стихийному движению просматривается корыстный — в метафорическом смысле, конечно, — мотив. И уж тем более корыстный интерес испытывают по отношению к стихийному движению, организованному по сетевому принципу, те политики, которые не попали в первый эшелон или из него выпали. Их расчет прост. ДПНИ и родственные организации провоцируют беспорядки, во время которых «крышующие» их политики демонстрируют, что власть (том случае, если она не готова на радикально агрессивные действия) не способна, а они способны справиться с толпой и навести порядок. При определенных обстоятельствах для получения всех возможных дивидендов этим политикам даже не надо провоцировать действие — достаточно обозначить угрозу действием. Нечто вроде «Кондопога — город-герой! » или «Завтра будет Кондопога по всей стране! »
Все это я говорю к тому, что ДПНИ и те организации, которые сменят ее в том случае, если властям удастся справиться с дэпэнишниками, является очень серьезным противником, к борьбе с которым надо серьезно готовиться (и, следовательно, изучать) и применять не только жесткие, но и нестандартные, творческие методы.
|
|
|
Ну а теперь по существу. Почему ДПНИ, на мой взгляд, является предателем русского народа и врагом Российского государства? Историческая Россия сложилась как империя. Сегодня, пожалуй, с этим никто спорить не будет. И строителем этой империи был и остается именно русский народ — народ имперский, народ-строитель и хранитель государства. При этом основным признаком империи является ее многонациональность. Россия стала империей, по сложившемуся мнению историков, тогда, когда Иван Грозный завоевал Казанское ханство — осколок Великой Орды. С тех пор русский народ распространялся на восток, запад, север и юг, неся с собой русскую культуру и имперскую идею. За многие столетия русский народ сжился, я бы даже сказал — сросся с имперской идеей, оборотной стороной которой является великодержавность. Если провести в нынешней России качественный соцопрос, то подавляющее большинство русских ответит, что желают видеть Россию великой державой. Это та же имперскость мироощущения, только выраженная другими словами.
Идеологи же ДПНИ уже говорят о том, что Россия должна стать национальным государством (противоположность и могильщик империй). Но всякий раз, когда Россия становилась на этот путь (начиная с Александра III), она скатывалась на край пропасти. По мнению — очень убедительному — некоторых историков, именно попытка переформатировать Российскую империю в национальное государство в конце XIX века стала одной из причин русской революции. Здесь не место развивать эти идеи, но смею утверждать, что Россия до тех пор останется тождественной самой себе, своей вере и своей многовековой культуре, пока она остается империей. И спор о том, быть или не быть России империей, который ведется сегодня, беспредметен. Россия остается империей по всем формальным и содержательным признакам. Другое дело, что государственные практики и риторика не всегда соответствуют имперской сути страны.
Для империи лозунг «Россия — для русских! » является разрушительным. Особенно в том виде, в каком этот лозунг подается дэпэнишниками и их союзниками. «Россия — для русских! » — это отказ от империи и, следовательно, отказ от того дела, которому наши предки посвятили сотни лет труда, в том числе ратного. Лозунг «Россия — для русских! » (если он звучит из уст реалиста, а не утописта) означает не изгнание «чужих» из России, а сокращение, сжатие России. Хотя бы потому, что для русского народа — в интерпретации ДПНИ и иже с ними — калмыки, буряты, башкиры, татары, чеченцы, черкесы, карелы, якуты и др. тоже являются «чужими». Я здесь исхожу хотя бы из факта их внешней непохожести, а ведь дэпэнишники предлагают не документы проверять, а на глазок отсеивать.
Здесь надо сказать два слова о национализме. Русские философы (Струве, в частности) убедительно показали, что национализмы бывают разные. Есть два вида национализма с диаметрально противоположным отношением к окружающей национальной среде, будь она враждебной или индифферентной. Один — национализм свободный, творческий, уверенный в себе и потому открытый и завоевательный в лучшем смысле этого слова. Другой — пассивный, испуганный (и агрессивный от страха), обособляющийся от окружающей среды, оборонительный. В российском пространстве национализм завоевательный является национализмом имперским, а национализм оборонительный — племенным. Струве, кстати, в качестве классического образца завоевательного имперского национализма приводил национализм британский, а классическим образцом оборонительного, замкнутого племенного национализма называл еврейский. И какой национализм проводил и должен проводить русский народ? «Первый национализм открыт для всех, не боится соперничества, сознательно задается прозелитизмом, потому что он верит в то, что не растворится в море чужеродных элементов, а претворит их в себя и во всяком случае рядом с ними окажется более крепким и стойким. Не может быть никакого сомнения: свободный, открытый, завоевательный национализм есть свидетельство силы и здоровья большой нации». Но в нашем случае он есть также условие и гарантия этих силы и здоровья. Свободное и честное состязание национальностей «есть требование национальной гигиены». «Отгораживаясь от других национальностей и охраняя себя от них государственным щитом, русская национальность не укрепляет, а ослабляет себя. Она не обогащается, а скудеет»[72].
И поэтому, пропагандируя племенной оборонительный национализм, дэпэнишники и их союзники, а также идеологи и политики изменяют исторической России, ведут ее если не к краху, то в тупик. Это, кстати, видно и из того набора идей, которые «заводят» сторонников ДПНИ. Посмотрите на их онлайновую и офлайновую продукцию. Найдете вы там призывы к русскому народу «плодитесь и размножайтесь»? «Работайте и зарабатывайте»? «Богатейте и делитесь с ближним»? Увы. На их сайтах вы встретите только «против» и «нет», но никак не «за». Так какой это национализм? Всех выгоним, отгородимся великой русской стеной с юга, востока, севера и запада и будем за ней сидеть и тащиться от того, какие мы чистокровные?
Есть еще одно последствие пропаганды племенного национализма, о котором дэпэнишники, возможно, не задумываются, поскольку им свойственно утопическое мышление, но от которого тем не менее не уйти. Племенной национализм — насильнический и агрессивный — творит и пестует другие племенные национализмы. Агрессивное отторжение и отгораживание от «чужих» увеличивает, а не уменьшает силы противников. Племенной национализм выращивает силы сопротивления самому себе. И не только за границей, но и внутри страны. И мы получим столь же агрессивные (и идеологически обоснованные) национализмы — башкирский, татарский, якутский, бурятский и др. Во что тогда превратится карта государства Российского? Она станет похожа на швейцарский сыр, как карта ЮАР с дырами Лесото и Свазиленда. Вот и сбудется мечта Бжезинского.
Даже этого, на мой взгляд, достаточно для того, чтобы говорить о ДПНИ и их союзниках как не просто об антигосударственной, а как об антироссийской силе. Но тогда и свой марш они должны были бы назвать не «Русский марш», а «Антирусский марш». Это было бы честно и соответствовало бы той роли, которую хотят сыграть эти племенные националисты в нашей истории. Надеюсь, правда, что у них не будет для этого сцены.
P. S. Хочу в конце еще по достоинству оценить альтернативный план ДПНИ, появившийся после известия о запрете «Русского марша» Юрием Лужковым (запрете, обоснованном наконец-то истинными причинами, а не тем, что дороги ремонтируются). Спору нет, идея собраться на перронах станции метро «Комсомольская» хороша. Но меня в данном случае заинтересовали аргументы, приводимые организаторами марша: «места, которые технически заблокировать для власти практически невозможно»; «вытеснить народ из помещений станций против их воли технически невозможно»; «действующие инструкции МВД запрещают применение в метрополитене спецсредств»; «если потребуется, то мы задействуем резервный вариант и проведем митинг непосредственно на платформе метрополитена» и так далее в том же роде. То есть организаторы открыто заявляют о проведении марша вопреки запрету, более того, выкладывают в открытую сеть почти весь план действий и рассчитывают свои действия так, чтобы городские власти не смогли или в любом случае сами не захотели противодействовать демонстрантам. Расчет на то, что противодействие со стороны властей должно превысить меру жесткости и сделает это противодействие невыгодным с точки зрения имиджа власти. Тем более на глазах тысяч журналистов из всех стран мира. Все это является качественным шантажом власти, в котором используются мотивы ее имиджа. Такой альтернативный творческий подход лишний раз напоминает о том, что ДПНИ — сетевая структура, поэтому бороться с ней чрезвычайно сложно.
Логика действия ДПНИ после запрета марша напоминает мне о том, как в 2003–2004 годах действовал в Риге Штаб защиты русских школ. Мы тоже действовали открыто и напористо, рассчитывая на то, что власти не осмелятся применить против мирных демонстрантов, выступающих за сохранение русских школ в Латвии, агрессивные методы воздействия (результат — более 200 несанкционированных акций за год). И мы не ошиблись. Репрессии были задуманы и применены лишь по отношению к отдельным персонажам (как известно, был бы человек, а статья найдется, а можно вообще без статьи), которые были опознаны властями как ключевые в сетевой структуре. То есть репрессиям подверглись операторы сети, причем до того, как сетевая структура перешла к систематическим и масштабным действиям. Меня, в частности, захватили прямо в здании Полиции безопасности и, «оформив» (вопреки как латвийскому, так и международному законодательству) в течение пары часов в таможенной зоне Рижского порта, уже к ночи под конвоем автоматчиков вывезли на российскую границу и отправили с одним паспортом в руках в Москву.
|
|
|
