 |
Глава 7. Evanescence
|
|
|
|
Глава 7
The way you look us over
Your counterfeit composure
Pushing again and again and sinking lower and lower
The world is on our shoulders
Do you really know the weight of the words you say?
You want a little of it
You just can't let go of it
You've got an ego to feed
Too late to rise above it
Don't look now but the little girl's got a grenade
Evanescence
Утром Гермиона, по обыкновению спустившись на кухню, чтобы помочь с завтраком, застала там Джинни и Рона.
– Доброе утро, – поздоровалась она с ними, стараясь скрыть свою нервозность. Рон что-то буркнул в ответ, но не поднял головы от стола. Джинни слегка улыбнулась ей и вернулась к своему занятию – она нарезала хлеб и ветчину для бутербродов. Гермиона встала рядом с ней и взялась помогать.
– А Свин не прилетал с письмом, нет?
Джинни покачала головой.
Гермиона почувствовала, что нервничает все сильнее. У нее начали подрагивать руки. Она поспешно отложила нож, чтобы не пораниться самой и не поранить никого другого.
– Наверное, я не буду завтракать, – произнесла она вполголоса. – Пойду сразу туда. Посмотрю, что и как. Может, Гарри уже там.
– Как хочешь. Ты уверена, что хочешь там присутствовать? Зрелище не из приятных, наверное.
– Я уверена. Это правильно. Надеюсь, когда все закончится… Все закончится.
Джинни кивнула. Метнула уничтожающий взгляд на своего брата, сгорбившегося за столом:
– Пойду посмотрю, проснулась ли мама.
И вышла из кухни.
Гермиона, засуетившись, проверила, на месте ли палочка, и направилась к вешалке у задней двери, чтобы взять свой плащ.
И с удивлением заметила, что Рон поднялся из-за стола и стоит рядом с ней.
– Ты что-то хотел? – спросила она. Он помедлил, но тут же решительно взял плащ у нее из рук и раскрыл перед ней. Слегка обескураженная этим неожиданным вниманием, она позволила ему набросить плащ ей на плечи.
|
|
|
– Я пойду с тобой, – выпалил он на выдохе, беря с вешалки свою куртку. Она недоуменно воззрилась на него:
– Ты… со мной? Но ты же…
– Я хочу быть рядом с тобой, – твердо отрезал он. Уши у него опять пылали. Порой это было даже трогательно, что он так краснеет и смущается. Это всегда давало ей понять, что под всей этой наносной шелухой и грубостью, где-то глубоко внутри он вовсе не злой. Бестактный, пожалуй. И не слишком чувствует все тонкости проявляемых при нем чувств.
Но не злой же.
– Хорошо. Спасибо, – произнесла она с некоторым облегчением, что ей не придется ждать там в одиночку, и Рон распахнул перед ней дверь, пропуская ее вперед. Они пересекли двор, вышли за поскрипывавшие на ветру ворота. Гермиона вопросительно подняла на него глаза. Он посмотрел в ответ – и вдруг улыбнулся. Широко, ободряюще. Словно между ними не было никаких ссор.
– Готова?
– Да.
Он кивнул. И взял ее за руку, чтобы дезаппарировать вместе.
В Атриуме уже было полно народу. Похоже, на сегодняшний суд сбежались все. Гермиона и Рон с большим трудом пробрались на самый нижний этаж, где располагались самые старые залы заседаний, и с неменьшим трудом нашли себе свободные места. Гермиона села на узкую каменную скамью и огляделась. Вокруг собирались и усаживались люди – мужчины и женщины, в основном одетые в траур, с печальными, озабоченными лицами. Родственники и друзья пострадавших и погибших в этой войне. Теперь они ходят на заседания судов над преступниками. Преступниками, убившими и покалечившими их близких. Причинившими им невосполнимые утраты. Гермиона вспомнила о Тонкс, о Римусе, об их крошечном сынишке, оставшемся сиротой – и у нее перехватило горло. Рон, видимо, разделял ее эмоции; он нашел ее руку в складках плаща и сжал ее пальцы, и она благодарно прижалась плечом к его плечу. Среди сидящих было множество репортеров. А еще здесь были авроры. И сотрудники департамента магического правопорядка. Они рассредоточились по всему залу и внимательно оглядывали приходящих и рассаживающихся людей. Входили и занимали свои места судьи Визенгамота в одинаковых темных мантиях. Среди их рядов пустовало несколько кресел – многие уважаемые и могущественные волшебники не пережили эту войну. Вольдеморт лично охотился на всех самых опытных и сильных. И в некоторых случаях его попытки таки увенчались успехом.
|
|
|
Слегка поежившись, Гермиона посмотрела вниз, в центр зала, туда, где стояло громоздкое, страшное на вид кресло для обвиняемых. Оно стояло так, что сидящий на нем будет видеть перед собой только восходящие, как в амфитеатре, ряды судей. Должно быть, крайне неприятные ощущения – сидеть вот так на дне этого глухого каменного колодца, под испепеляющими, суровыми взглядами. С широких подлокотников кресла свисали цепи с кандалами. Вторая пара кандалов лежала у ножек. Гермиона с Роном заняли довольно удачные места – они видели кресло сбоку, а за ним проход, в котором уже двумя рядами стояла охрана с палочками наготове. Похоже, именно по этому проходу будут доставлять преступников в зал суда.
Огромные часы под потолком показали 9 часов утра, когда председательствующий судья Визенгамота открыл заседание.
– Это что, Фадж? – изумленно прошептала Гермиона на ухо Рону. – Что он здесь делает? Заседание ведь должен вести министр магии.
– Шеклболт отказался, – так же шепотом ответил Рон. – Папа говорил, что этих мерзавцев каждый день ловят столько, что если министр магии будет председательствовать на судах, то он больше ничем заниматься не сможет. Это ведь только первый суд. Будут еще. Поэтому пригласили Фаджа. У него большой опыт, и он хорошо знает все законы… О, смотри, первого повели.
В проходе показался первый преступник, которого конвоировали по бокам два аврора. Тощий, неопрятный мужчина неопределенного возраста, ссутулившись и втянув голову в плечи, прошел по проходу и слегка замешкался у кресла, но авроры силой усадили его на жесткое сиденье. Черные цепи ожили, поползли по его рукам и ногам, как змеи, и широкие металлические браслеты с лязгом защелкнулись на щиколотках и запястьях, вынуждая обвиняемого выпрямить спину, положить руки на широкие подлокотники, а ноги вплотную придвинуть к ножкам кресла.
|
|
|
– Гейлард Морри, – начал Фадж, глядя в лежавшие перед ним подшивки, – вы обвиняетесь в нападении на магглов, сокрытии от Министерства информации о том, что ваш двоюродный брат служил Темному лорду и состоял в рядах Пожирателей смерти. Вы также помогали Пожирателям скрываться от правосудия. Что вы можете сказать в свою защиту?
– А где адвокат? – снова шепотом спросила Гермиона, склонившись к уху Рона. – Кто будет его защищать?
– Адвокат? У нас нет адвокатов, Гермиона. Выслушивают свидетелей и обвиняемого, а потом суд голосует.
– А если нет свидетелей в пользу обвиняемого?
– Значит, ему не повезло, – осклабился Рон. – Получит по полной.
Гермиона поджала губы и умолкла. Ее охватило беспокойство. Общаясь с Роном, она прослушала, что говорил обвиняемый и что ответил ему Фадж. Отвернувшись от Рона, она сосредоточилась и стала внимательно следить за происходящим в центре зала. Вызвали свидетеля, который сообщил, что видел, как подсудимый ударил своего соседа-маггла каким-то заклинанием, и маггла парализовало. Потерпевший остался инвалидом. За нанесенные магглу тяжкие повреждения вышеназванный Гейлард Морри отправился на десять лет в Азкабан.
Следующим судили старого помешанного колдуна, убившего магглорожденного жениха своей дочери. Его приговорили к Поцелую Дементора и быстро увели.
Гермиона с нарастающей тревогой слушала обвинения и приговоры, отмечая, что приговоры выносят очень быстро, практически не обсуждая. Судьи голосовали слаженно и без сомнений. Будто перед ними были не люди. Осужденные по очереди отправлялись кто в Азкабан, кто к дементорам. Никто ни за кого не вступался. Все свидетели лишь подтверждали вину обвиняемых. Если кто-то из осужденных пытался протестовать или вырываться, охранники мгновенно обездвиживали его и забирали из зала.
Гермиона начала беспокойно ерзать на месте, судорожно заламывая руки, то и дело поворачиваясь, чтобы осмотреть зал.
|
|
|
«Гарри, где же ты?.. »
Рон заглянул ей в лицо:
–Что с тобой? Ты белая как молоко.
– Мне страшно! – честно ответила ему Гермиона. Рон ободряюще обнял ее за плечи:
– Да уж, приятного тут мало. Но почему страшно тебе? Пусть страшно будет ИМ. Они славно постарались для этого. И виноваты во всем, что им предъявляют.
Заседание тянулось бесконечно долго. Судьи уже успели разобраться с десятью обвиняемыми. Гермиона периодически узнавала называемые фамилии. Почти все принадлежали к семейным кланам, которые и в Первую, и во Вторую войну служили Вольдеморту в той или иной роли. Кто-то – непосредственно в рядах Пожирателей. Кто-то – снабжал их всем необходимым. Кто-то – шпионил. А кто-то просто издевался над магглами, почуяв вседозволенность.
Гермиона взглянула на часы. 11 утра. Какое длинное утро… Длинное и томительное.
Возле дверей в зал образовалась какая-то сумятица, когда в проход вышли еще шестеро охранников.
– Наверное, какая-то важная шишка, – Рон вытягивал шею, пытаясь разглядеть, что делается у дверей. – Даже дополнительную охрану поставили. Кого это они так боятся?
Тем временем вошедшие сотрудники отдела магического правопорядка прошагали в центр зала и рассредоточились вдоль зрительских лож, образовывая круг между зрителями и центральной площадкой, на которой стояло кресло. Рон, наконец, рассмотрел, кого привели, и оживился:
– Наконец-то! Смотри, Снейп!
Меж двух рядов охраны появился Северус Снейп. На нем был его привычный черный костюм, в котором его каждый день видели в Хогварце, но без длинной черной мантии, придававшей ему сходство с гигантской летучей мышью. Гермиона впилась в него глазами, боясь пропустить малейшее движение или звук. Надо сказать, несколько дней в больнице пошли ему на пользу, и выглядел он получше. Даже волосы, к великому изумлению Гермионы, привыкшей видеть сальные пряди, были чистыми. В отличие от предыдущих несчастных, обесчещенных бедолаг, сгибавшихся под тяжестью угнетающих и осуждающих взглядов, он шагал уверенно, расправив плечи. Та же знакомая походка, которую она столько раз наблюдала в коридорах школы. Новым в его облике были лишь багровые шрамы, едва выглядывавшие из-под шейного платка под воротником сюртука.
Пройдя по проходу, Снейп обвел зал холодным безразличным взглядом, несколькими шагами пересек площадку и опустился на сиденье. Лязг кандалов, захлопнувшихся на его запястьях и щиколотках, почему-то прозвучал особенно громко в воцарившейся тишине.
Зал зловеще молчал.
– Северус Снейп! – откашлявшись, заговорил Фадж. – Вас доставили из больницы Святого Мунго для судебного разбирательства по ряду обвинений. Собранию Визенгамота известно, что полученные вами травмы лишили вас голоса, поэтому предоставляет вам возможность писать ваши ответы на вопросы. Вам дадут перо и табличку. Написанное на табличке будет появляться на этом экране, – Фадж указал палочкой на белое полотнище, реявшее в воздухе над его головой, как белый флаг капитуляции. – Вам понятен смысл того, что я сказал?
|
|
|
Снейп коротко кивнул и взял в правую руку длинное серое перо, которое подал ему служитель министерства. Табличка для письма лежала на подлокотнике кресла, прямо под его пальцами.
Фадж бросил на него полный омерзения взгляд и снова обратился к своим бумагам:
– Северус Снейп, вы обвиняетесь в том, что состояли на службе у лорда Вольдеморта, в рядах Пожирателей смерти, на протяжении последних двадцати лет. Вы обвиняетесь в шпионаже в пользу Вольдеморта. Вы обвиняетесь в убийстве Альбуса Дамблдора, директора школы чародейства и волшебства «Хогварц», совершенного вами при свидетелях на территории школы. Вы обвиняетесь в преследовании магглорожденных волшебников. Вы инициировали запрет приема в школу чародейства и волшебства «Хогварц» юных волшебников, рожденных в маггловских семьях. Вы обвиняетесь в нападении на Гарри Поттера во время его эвакуации из дома его родственников по адресу Бирючиновый переулок, 4, Литтл Уингинг, а также в нанесении телесного повреждения средней тяжести Джорджу Уизли. Вы обвиняетесь в бегстве с поста директора школы чародейства и волшебства «Хогварц» и оставлении вверенных вам учеников в смертельной опасности во время атаки Вольдеморта и его сторонников на школу.
И так далее, и так далее, и так далее.
Список обвинений был внушительным. Чтобы зачитать их все, потребовалось несколько минут. Пока Фадж говорил, а, точнее, выстреливал в зал каждый пункт обвинений, Гермиона не отрываясь смотрела на Снейпа. Он сидел к ней боком, и ей был виден только его профиль. Он откинулся на неудобную спинку кресла и, казалось, совершенно бесстрастно слушал перечень предъявленных ему обвинений.
«Я уже это видела. Уже видела…»
«Гарри, где же ты?.. »
– Обвиняемый Северус Снейп, вы признаете свою вину по предъявленным вам обвинениям? – громко спросил Фадж.
Гермиона, затаив дыхание, смотрела, как бывший профессор зельеделия презрительно поджал губы и шевельнул кистью правой руки, выводя короткое, очень короткое слово, мгновенно отразившееся на белом полотнище.
«ДА».
По рядам сидящих пронесся гул.
Гермиона застыла на месте.
«Что он делает? Что же он делает? Он что, даже не пытается защищаться? Сказать хоть что-то в свое оправдание? Рассказать, как было? Проклятье, Гарри, где же ты? Ты же обещал мне!.. »
Фадж пожевал губами, старательно отводя взгляд от обвиняемого. Снейп этого словно и не заметил. Он вздернул подбородок, бесстрашно глядя на возвышавшихся над ним судей. Фадж подождал, пока гул в зале стихнет, перебрал лежавшие перед ним листы и взял какой-то с самого дна пачки. Несколько минут изучал. Затем бросил взгляд на кого-то в зале, но Гермиона не увидела, на кого именно. Все ее внимание было приковано к сидевшей в центре площадки черной фигуре.
Наконец, Фадж заговорил вновь:
– Поскольку обвиняемый признал вину по всем пунктам, суд не видит смысла вызывать свидетелей. По совокупности преступлений, учитывая доказанную вину подсудимого и его признание, прошу суд голосовать за пожизненное заключение в Азкабане.
Сердце Гермионы запнулось в груди. Она оторвалась от Снейпа и обвела взглядом судей.
Ни одна рука не поднялась в воздух.
В зале снова возник неясный гул, быстро перераставший в ропот, а затем в громкий шум. Люди что-то кричали с мест, некоторые вскочили на ноги, потрясая кулаками в воздухе. Охрана как по команде развернулась к зрителям и уплотнила ряды, держа палочки наизготовку.
Рон торжествующе фыркнул:
– Конечно, какой Азкабан? Да за такое шею свернуть мало! Еще и сознался.
Фадж снова бросил взгляд на кого-то в зале, поднес палочку к своему горлу и, перекрывая гвалт, громовым голосом прокричал:
– Тишина! Тишина в зале!
– Повесить гада! – выкрикнул кто-то. – Пустите меня, я сам его задушу!
Толпа одобрительно заулюлюкала.
– Разорвать на части!
– Сжечь!
– Скормить драконам!
И тут сквозь эти выкрики прорезалось чье-то визгливое:
– Дементора!
Люди оглушительно завопили и затопали ногами. Раздался свист.
– Де-мен-то-ра! Де-мен-то-ра! Де-мен-то-ра!..
Гермиона, крепко зажмурившись, зажала уши руками. Это было уже выше ее сил.
Фадж, не опуская палочку, загрохотал на весь зал:
– Тишина! А не то я велю всех вывести! Прошу суд голосовать за высшую меру наказания – Поцелуй Дементора!
Гермиона задохнулась от ужаса, цепляясь дрожащими пальцами за край скамьи, не замечая, что Рон, нахмурившись, смотрит на нее. Она попыталась что-то выкрикнуть, но голос ей не повиновался. А перед ней, будто прорастая из недавних кошмаров, взметались вверх руки. Много рук.
Все руки.
Зал словно взорвался. Крики оглушили Гермиону, лишь каким-то чудом державшуюся прямо. Сердце сдавила уже знакомая ледяная рука, а голова – пылала в огне.
Фадж, заметно нервничая, снова приставил палочку к горлу:
– Решение принято! Северус Снейп, вы признали свою вину в совершении названных преступлений. Собрание Визенгамота приговаривает вас к высшей мере наказания. Учитывая тяжесть ваших преступлений, а также в назидание вашим подельникам исполнение приговора будет публичным. Пригласите дементора!
Крики в зале словно отрезало. При слове «дементор» воцарилась гнетущая, давящая тишина, лишь усиливаемая этими глухими, безжалостными стенами. Охранники, стоявшие кольцом между зрителями и подсудимым, подняли палочки. В воздух выстрелили серебристые тени Заступников, создавая колышущийся прозрачный барьер между сидящим в центре зала Снейпом и окружавшими его людьми. Проход, через который его привели в зал суда, остался свободным.
Гермиона ощутила, как все мысли в ее голове замедлились до вязкого потока, источавшего липкое черное отчаяние, а потом и вовсе застопорились. Она слышала, что сидевший рядом Рон что-то говорит, но не улавливала смысла. Он тянул ее за руку: «Пойдем, пойдем отсюда, не надо на это смотреть! Все закончилось! » Она не реагировала. Лишь сидела такой же недвижимой, напряженной статуей, как и человек в центре зала, нервно сжимая в пальцах свою палочку, не в силах оторвать взгляд от черной фигуры, вдруг заметно ссутулившейся в жутком кресле. Снейп опустил голову. Волосы упали ему в лицо, скрывая профиль, но Гермиона видела, как судорожно вздымается и опадает его грудь, как тяжело он дышит, как побелевшие от напряжения пальцы впились в подлокотники кресла.
В груди нарастала горячая, вот-вот грозившая взорваться огненным шаром боль. В ушах зазвенело. Голову будто сжал раскаленный железный обруч.
«Гарри… Гарри! Где же ты?.. Как ты мог не прийти! Ты же обещал! Ты обещал мне!.. »
Она не ощутила появления дементора – Заступников было много, и они создавали надежный заслон, укрывая зрителей и судей от пагубного воздействия. Черная тварь выплыла из открытых дверей и нерешительно зависла неподвижно при виде светящегося коридора Заступников. А затем, повернув закрытую капюшоном голову в сторону обвиняемого, издала хорошо знакомый характерный вдох, со свистом втягивая воздух, уже учуяв страх обреченной жертвы.
Гермиона дернулась, будто сквозь ее тело пропустили электрический разряд. Она не ощущала воздействия дементора, но одного этого звука было достаточно, чтобы она запаниковала. Охваченная неконтролируемым ужасом, полностью парализовавшим все конечности, она следила, как дементор, извиваясь, плыл по серебристому коридору, приближаясь к осужденному. Тот рванулся с сиденья, пытаясь встать и отскочить, но цепи натянулись и удержали его. Несчастный упал обратно в кресло и попытался дотянуться руками до своего лица, чтобы защититься, но цепи не позволяли и этого. Казалось, чем более сильный страх испытывает осужденный, тем туже они затягивались, намертво приковывая и обездвиживая его. Ему оставалось лишь сидеть, сцепив зубы, откинувшись на спинку кресла, и ждать неизбежного. На его лице явственно читалась паника. Возможно, впервые за последние 7 лет.
Дементор, вытянув из-под плаща отвратительную склизкую конечность, приближался, алчно шевеля длинными, похожими на паучьи лапы отростками, заменявшими ему пальцы.
Зал без единого звука следил за ним.
Рон до боли стиснул руку подруги.
Раскаленный обруч, сдавливавший голову Гермионы, внезапно лопнул, и разум стал ясным как никогда. Она вскочила, отбрасывая руку Рона. Взмахнув палочкой, попыталась вызвать в памяти уже привычное счастливое воспоминание о том, как купила эту палочку у Олливандера, и та впервые в жизни выполнила волшебство в ее руке. Она всегда вызывала Заступника с этим воспоминанием. Это ощущение тепла в кончиках пальцев, постепенно растекавшееся от руки по всему телу. Но в сознании вдруг всплыла совершенно иная картинка.
Ей пять лет, она в теплой флисовой пижамке, и мама несет ее на руках. Гермиона радостно смеется, а мама целует ее и смеется вместе с ней. Это сильнейшее чувство нежности, любви, безопасности волной поднялось откуда-то из глубин ее души, затопив ее от края и до края, и из палочки Гермионы вырвалась не выдра, и даже не облако, а… Она даже не поняла, что это такое. Перед ней ослепительно полыхнуло серебряным, а затем нечто огромное и круглое, созданное определенно без ее воли и понимания, взорвалось в центре зала, на несколько секунд поглотив все вокруг. Зал наполнился ровным серебристым светом, растекавшимся в пространстве и омывавшим стены будто волны океана. От силы взрыва девушка качнулась на ногах, но когда восстановила равновесие, то увидела, что дементора в зале нет. Его попросту снесло этим взрывом.
Не опуская палочку, Гермиона начала спускаться по ступенькам в центр зала. Она не видела ничего и никого вокруг.
«Мантия! Мне нужно покрывало или мантия», – застучало в висках.
Плащ остался лежать на сиденье. Она даже не подумала о том, чтобы вернуться за ним или призвать его заклинанием. На ней была обычная маггловская одежда – джинсы, кофточка, тонкий шарф на шее. Она машинально потянула край пестрой ткани, разматывая шарф, и шагнула в центр зала. Снейп, все еще тяжело дышавший от такого опасно близкого присутствия дементора, поднял голову. Гермиона не глядя набросила шарф поверх его волос и повернулась лицом к судьям:
– Собрание Визенгамота! Я, Гермиона Джин Грейнджер, укрываю этого человека Покровом Невинности и разделяю с ним тяжесть его вины. Я забираю себе его жизнь и ручаюсь за него своей. Требую у судей Визенгамота завершить и скрепить обряд!
В зале в третий раз за это утро наступила такая тишина, что стало слышно треск факелов на стенах и шелест самопишущих перьев, ведущих протокол. Можно было даже расслышать дыхание людей в первых рядах.
Она слышала лишь хриплое дыхание сидевшего рядом человека. Весь прочий мир померк.
У Фаджа глаза полезли на лоб. Он оперся обеими руками о край своей трибуны и приподнялся:
– М-мисс Грейнджер… но как же… это… Вы уверены в том, что делаете?
Гермиона, интуитивно чувствуя, что прерывать обряд нельзя, монотонно, будто в состоянии легкого транса, повторила то, что только что сказала. Фадж оглянулся на сидящих на возвышении судей. Все они в гробовом молчании смотрели на Гермиону.
– Мисс Грейнджер… Я полагаю, вы осознаете… Осознаете, что это не шутки. Этот человек сознался в ужасных преступлениях, и он… Это невозможно. Совершенно невозможно.
Гермиона в третий раз повторила свои слова, чуть повысив голос, и повернулась к креслу. Цепи ослабили натяжение, и осужденный каким-то образом сумел подняться на ноги. Она встретилась с ним взглядом. Снейп смотрел даже не с замешательством. Он, похоже, был потрясен случившимся. Потрясен до такой степени, что совершенно растерялся и не знал, как реагировать.
Она никогда не видела у него такого лица и таких глаз. Никогда до этого.
Она протянула ему правую руку, переложив палочку в левую.
Фадж откашлялся. Затем еще раз. И еще. Когда он заговорил, его голос дрожал как у древнего старика:
– Осужденный Северус Снейп… Вы имеете право отказаться.
Снейп, не отрывая взгляда от стоявшей рядом с ним девушки, медлил.
Зал напряженно ждал, забыв дышать.
А затем бывший профессор протянул руку, лязгнув цепями, и сжал ладонь Грейнджер.
Гермиона выдохнула, поняв, что тоже не дышала все это время. Только сердце до сих пор оглушительно, болезненно колотилось в груди, грозя проломить ей ребра и вывалиться ей под ноги.
«Все хорошо. Все будет хорошо. Все будет хорошо».
Фадж беспомощно всплеснул руками. И обернулся к одному из судей, сидевшему позади него.
Со скамейки поднялся сухонький старичок в безликой темной мантии. На вид ему можно было дать никак не меньше 200 лет. Может, и больше. Гермиона как в тумане вспомнила, что зовут этого старичка Тиберий Огден, и что он один из старейших членов Визенгамота. Старше Дамблдора. Намного старше.
Старичок обменялся с Фаджем безмолвным взглядом и поднял свою палочку. Под звуки его голоса, чеканно произносившего старинный текст обряда, шарф Гермионы сполз с головы Снейпа ему на шею, а затем взмыл в воздух.
– Offidum!
Над головами у них полыхнуло голубым. Из этой вспышки родилось множество тонких лучей, заткавших пространство вокруг них и образовавших вокруг держащейся за руки пары мерцающий кокон. Он подрагивал под палочкой Огдена, то и дело меняя очертания. Еще одно движение – и кокон распался на сгустки света, закружившиеся все уплотнявшимся обручем, через несколько мгновений обвившим их соединенные руки сияющей лентой. Новая вспышка – и лента растворилась в воздухе, оставив у обоих кольцо из сверкающего серебристого металла на безымянном пальце левой руки.
Огден умолк. Зал тоже молчал. Никто не смел нарушить тишину.
Гермиона, каким-то шестым чувством ощущая, что это еще не конец, не шевелилась и не отнимала руку. Они не смотрели друг на друга. Их взгляды были направлены на одного лишь Фаджа, все это время стоявшего на возвышении у своего кресла. Тот сверлил их глазами в ответ, словно еще не до конца веря своим глазам и ушам.
– Северус Снейп, – заговорил он, наконец. – Ваш приговор отменен. Вы свободны.
Едва эти два последних слова прозвенели в воздухе, цепи на руках и ногах Снейпа звякнули, тяжелые металлические браслеты раскрылись и с грохотом упали на пол.
Гермиона вздрогнула, когда этот грохот привел ее в чувство. Опустила глаза на их до сих пор соединенные руки. И только сейчас по-настоящему увидела. Увидела и эту руку в черном рукаве, из-под которого выглядывал краешек белоснежной манжеты, и серебряное кольцо на безымянном пальце. Такое же, как на ее собственной руке. Левой. По-прежнему сжимавшей палочку.
Как?..
Как это вышло?
Как?..
Внезапно вокруг поднялся страшный шум, будто резко пало заклятие тишины. Гермиона стояла рядом со Снейпом, когда ей в лицо полыхнули первые вспышки фотоаппаратов опомнившихся репортеров. Она вскинула свободную руку, заслоняя глаза, и попыталась сделать несколько шагов в сторону, но вокруг них уже образовывалась толпа. Люди вскакивали со своих мест и спускались на площадку. Кто-то грубо толкнул ее в бок. Стоял невообразимый гвалт, в котором она не могла различить ни слова. Репортеры выкрикивали какие-то вопросы, совали ей в лицо фотоаппараты и блокноты с самопищущими перьями, чтобы зафиксировать ее комментарии. Ослепшая от вспышек, оглохшая от криков, она совершенно растерялась и не знала, как ей выбраться из этой толпы.
Тут в ее запястье с силой вцепились чьи-то пальцы и потащили за собой. Гермионе понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это Снейп схватил ее за руку и вытаскивает из толпы, нещадно расталкивая плечом окруживших их людей. Она последовала за ним, то и дело спотыкаясь. Ее едва держали ноги. Когда кольцо вспышек миновало, и Гермиона обрела способность видеть, ее взгляд упал на побледневшего Рона, который наблюдал за ней с трибуны. Затем он поднялся на ноги и начал пробираться к одному из выходов, в противоположном от нее направлении.
– Рон! – отчаянно вскрикнула она, но Снейп настойчиво увлекал ее к другим дверям. – Рон! Рон, подожди! Рон!..
Поток людей вынес их из зала в такой же глухой каменный коридор. У лифтов образовалась давка, когда все присутствовавшие на заседании ломанулись к выходам. Когда они, наконец, добрались до лифтов, Снейп вдруг бросил ее руку и, не оборачиваясь, пошел к ожидавшему его Макнейру и еще двум колдунам в робах персонала больницы Святого Мунго. Без лишних слов они обступили его, и вся группа исчезла в одном из лифтов.
Гермиона, потирая запястье, освободившееся от жесткой хватки Снейпа, бросилась за Роном, чья рыжая шевелюра мелькала в толпе у противоположного ряда лифтов. Ей не удалось попасть в лифт, в который он вошел. Узорчатые двери захлопнулись прямо у нее перед носом. Когда она достигла атриума, то лишь успела увидеть, как он исчез в зеленом пламени, вспыхнувшем в одном из каминов. Гермиона бросилась к ближайшему камину, растолкала очередь и с криком «Нора! » шагнула в пламя. Несколько мгновений головокружительного полета – и вот она уже вываливается из камина в гостиной Уизли и впечатывается в спину только что прибывшего Рона.
– Рон, стой! Я хочу все объяснить!
Рон повернулся к ней. Несколько секунд разглядывал ее так, словно увидел впервые. Затем грубо схватил ее за край рукава и поднес ее руку с кольцом прямо ей к носу.
– ЧТО ТЫ СОБРАЛАСЬ МНЕ ОБЪЯСНЯТЬ?! – заорал он. Обычно ему требовалось какое-то время, чтобы дойти до такого состояния, но она, похоже, застала его уже в процессе. – Вот ЭТО?! Вот это ты собралась объяснять? Спасибо, я все уже прекрасно понял. Ты настолько прониклась судьбой бедного покинутого Снейпа, что вышла за него?! Ты лгала мне в лицо, ты сделала из меня идиота, ты предала меня, ты предала нас! Ты… ты…
Он задохнулся от гнева и умолк, переводя дыхание. Гермиона воспользовалась паузой. Попыталась взять его за руку, но он оттолкнул ее пальцы.
– Рон, я не подумала, я не этого хотела, я… прости, я не знаю, как это получилось. Я не знаю! Не знаю!
Голос у нее сорвался, и она умолкла, в отчаянии заламывая руки. Рон угрюмо смотрел на нее. Покачал головой:
– Не надо считать меня идиотом. Я, знаешь ли, не вчера родился. Ты хочешь сказать, что за неделю – слышишь, ЗА НЕДЕЛЮ – ты резко поменяла жизненные планы? Или что? Я любил тебя, я восхищался тобой, я всегда считал, что недостоин тебя, я верил, что мы с тобой будем вместе… мы столько прошли… всю войну. И сейчас, когда война закончилась, и мы наконец-то можем быть вместе, ты через неделю связалась с… с кем? Со Снейпом? Да он лет на двадцать тебя старше, мерзкий злобный урод, преступник, убийца!
– Рон, послушай… Рон, прошу тебя…
– Он заслужил свою участь сто раз! – выкрикнул тот ей в лицо. Затем схватил ее за плечи и тряхнул. – Что он с тобой сделал? Imperio на тебя наложил, что ты бегала к нему каждый день?
– Рон, пусти, мне больно!
– А мне не больно? Мне, по-твоему, не больно? Так что он сделал? Подлил тебе любовное зелье?
Она затрясла головой, вцепившись в его запястья, чтобы вынудить его ослабить хватку. Рон сам выпустил ее плечи и скрестил руки на груди:
– Ну вот, видишь, даже без Imperio и без любовных напитков. То есть, ты сама к нему ушла. И ты хочешь мне сказать, что все это произошло за неделю? Как давно ты с ним связалась? Еще в школе? Он еще и извращенец ко всем его замечательным качествам… не он ли научил тебя так притворяться, он вроде как великий мастер по этим делам.
– Рон, что ты несешь? – простонала Гермиона, обхватывая руками плечи, едва не захлебываясь слезами. – Я просто хотела спасти его от дементора! Никто из вас не захотел мне помочь. У нас никогда ничего не было и быть не могло! Я не собираюсь с ним жить!
Рон смотрел ей в лицо, и в его глазах был один сплошной холод. Он сделал глубокий вдох. Медленно выдохнул. И произнес совершенно безразличным, безликим тоном:
– А я не собираюсь жить с тобой. Уходи.
Он обошел ее, старательно держа дистанцию, словно боялся замараться, и вышел из гостиной. Повернувшись ему вслед, Гермиона увидела ошеломленные лица Флер, Джинни и миссис Уизли. Она сделала было шаг за уходящим Роном, но наткнулась на взгляд миссис Уизли и остановилась.
На что она вообще рассчитывала? Он прав. Прав. Она предала их обоих. И никаких оправданий у нее нет.
Раздумав догонять его, она метнулась через гостиную, поднялась по скрипучей деревянной лестнице в комнату, которую они делили с Джинни. Схватив свой чемодан, который привезла из родительского дома еще год назад, она принялась запихивать в него свои вещи. Гнев на Рона, обида на Гарри и это дикое, непонятное чувство страха отозвались дрожью в ее руках, и она даже не сумела выполнить нужное движение палочкой. Раздраженно сунув ее в карман, она сгребала одежду и книги руками и сваливала в чемодан. Кое-как застегнув его, она затолкала его в свою боевую сумочку, побросала сверху какую-то мелочь, сувениры и фотографию Рона с тренировки по квиддичу. Развернулась к двери – и столкнулась с Джинни.
– Это правда? – Джинни стояла между ней и выходом из комнаты, преграждая ей путь. – То, что несет Рон – это правда? Ты дала обет и вышла за Снейпа, чтобы спасти его от Поцелуя Дементора?
– Да! – коротко рявкнула Гермиона и, отпихнув ее плечом, выбежала из комнаты. Так же бегом спустившись по лестнице, она увидела у входной двери взволнованного, растрепанного мистера Уизли и услышала, как тот кратко пересказывает домочадцам о произошедшем в министерстве. Дверь была распахнута настежь. У порога стоял покрытый пылью и грязью Гарри. Его волосы были взлохмачены больше обычного, мантия порвана в нескольких местах, на щеке алел свежий порез. Похоже, он только что прибыл со своего задания или куда там его посылали. Подняв голову на звук ее шагов по лестнице, он на мгновение встретился с ней взглядом. Гермиона молча прошла мимо него и вышла за дверь.
– Гермиона, стой!
Она ускорила шаг, стремясь поскорее добраться до ворот, чтобы дезаппарировать. Сумочка в руках стала невероятно тяжелой, даже невзирая на заклинание.
– Подожди! – Гарри настиг ее у самых ворот и, схватив ее за руку, развернул лицом к себе. – Что случилось? Ты правда сделала то, что рассказывает мистер Уизли? Зачем?
– ЗАЧЕМ? – у Гермионы задрожал голос. Она была вне себя от ярости и обиды. – А зачем мы три года назад спасали Сириуса на Клювокрыле? Потому что он невиновен! Потому что никто не защитил его! Потому что Снейп годами рисковал жизнью, защищая твою, а ты не явился на суд, хотя обещал, и не дал показания! Потому что нельзя отдавать дементору человека вот так, без суда и следствия, просто выдвинув ему обвинения и не дав возможность защитить себя. Что мне было делать, Гарри? Они привели туда дементора! Мы с таким трудом спасли его, а они просто хотели его убить!
Она вырвала руку из пальцев Гарри, рукавом вытерла мокрые от слез щеки. Гарри молча смотрел на нее, но она не могла понять, о чем он думает. Наконец, он неловко переступил с ноги на ногу:
– Гермиона, послушай… Все не так.
– Нет, Гарри. Все так. На что я вообще рассчитывала… И тут еще этот придурок Рон… О, Мерлин, как он замучил меня своей ревностью! Он не хотел даже слушать! Я не могу больше здесь оставаться. Он велел мне уйти, и я ухожу.
– Но куда же ты пойдешь? – растерянно спросил Гарри, явно разрываясь между сочувствием Рону и желанием ободрить свою единственную настоящую подругу. Она качнула головой. На мгновение зажмурилась.
– Не знаю… Пока в «Дырявый котел». У меня есть немного денег, а потом придумаю, куда дальше. Пока, Гарри.
Она шагнула за ворота.
Он больше не пытался ее удержать. Лишь стоял и смотрел ей в спину.
Стиснув зубы, чтобы не расплакаться снова, Гермиона отпустила створку ворот и дезаппарировала.
|
|
|
