Глава xcIII. Обезглавленный труп
Судебное разбирательство было прервано, потому что дветрети зрителей и половина присяжных бросились в погоню затаинственным всадником. Это не отсрочка суда, а просто перерыв -- неизбежный, апотому молчаливо принятый. Проходит час. Судья за это время выкурил две сигары ивыпил изрядное количество коньяку. Он непринужденно болтает спрокурором, с защитниками, с оставшимися присяжными и с теми иззрителей, которые пришли пешком или не захотели загонять своихлошадей. Тему для разговоров найти нетрудно. Недавнее происшествиенастолько загадочно, что о нем можно говорить не только целыйчас, но целую вечность. Все ищут объяснения и с большим нетерпением ждутвозвращения участников погони. Они надеются, что всадник без головы будет наконецзахвачен и что благодаря этому будет раскрыта не только еготайна, но в какой-то мере прояснится и тайна убийства. Среди них есть один человек, который мог бы объяснитьпервое, хотя второе неизвестно и ему. Это обвиняемый. Кактолько ему дадут возможность, он продолжит свою исповедь. А пока, по указанию судьи и по совету своего защитника, онхранит молчание. Через некоторое время участники погони возвращаются. Невсе вместе -- группами, по мере того как они отстают. Все говорят одно и то же: никто из них не подъехал квсаднику без головы достаточно близко, чтобы хоть что-нибудьдобавить к тому, что уже известно. Его тайна так и осталасьнеразгаданной. Скоро обнаруживается, что двое, те, кто первыми пустилисьв погоню, еще не вернулись. Это старый охотник и отставнойкапитан; последний раз их видели далеко впереди. Продолжают лиони еще погоню? Возможно, что их старания увенчались успехом... Все вглядываются в прерию. Все надеются увидеть там двухсамых упорных участников погони и с ними, может быть, всадникабез головы. Проходит час, а их все нет, -- они не только не привели ссобой долгожданного пленника, но и сами не показываются. Следует ли дальше откладывать судебное разбирательство? Прокурор настаивает на продолжении, защитник не менеегорячо требует отсрочки до завтрашнего дня, поскольку еще недопрашивали важного свидетеля -- Зеба Стумпа. Раздаются голоса,требующие продолжения разбирательства. Крикуны добились своего. Решено возобновить заседаниесуда, поскольку можно пока обойтись без отсутствующегосвидетеля. Возможно, что он еще успеет вернуться вовремя. Еслиже нет, то не поздно будет обсудить вопрос об отсрочке суда напотом. Так решает судья. Присяжные его поддерживают. Публика --тоже. Снова вызывают обвиняемого. Он продолжает свои показания,так неожиданно прерванные. -- Вы собирались рассказать нам, что вы увидели, --говорит защитник своему клиенту. -- Продолжайте. Что же выувидели? -- Я увидел человека, распростертого на траве. -- Спящего? -- Да, вечным сном. -- Мертвого? -- Больше, чем мертвого, если это возможно. Наклонившисьнад ним, я увидел, что у него отрублена голова. -- Отрублена голова? -- Да. Я этого не заметил, пока не нагнулся к нему. Онлежал ничком, и голова его находилась в самом естественномположении. Даже шляпа все еще была на ней. Я надеялся, что онспит, хотя и чувствовал, что тут что-то неладно. Руки его былибезжизненно вытянуты и ноги тоже. Кроме того, на траве былочто-то красное -- при слабом утреннем свете я не сразуразглядел, что. Когда я наклонился, чтобы посмотреть, топочувствовал странный солоноватый запах -- запах человеческойкрови. Тут я уже перестал сомневаться, что передо мной труп. Язаметил глубокую рану поперек шеи с запекшейся в ней кровью.Потом я разглядел, что голова отрублена... Собравшихся охватил ужас. Раздаются выкрики, обычные вподобных случаях. -- Вы узнали этого человека? -- Увы, да. -- Узнали, даже не посмотрев ему в лицо? -- Мне не нужно было этого делать. Его одежда достаточноясно все объяснила. -- Какая одежда? -- Полосатое серапе на плечах и сомбреро на голове. Онипринадлежали мне. Если бы не наш обмен, я подумал бы, что этолежу я сам. Это был Генри Пойндекстер. Снова раздается душераздирающий стон -- он заглушаетвзволнованный шепот толпы. -- Продолжайте, сэр, -- говорит защитник. -- Скажите, чтоеще вам удалось обнаружить? -- Когда я прикоснулся к телу, то почувствовал, что онохолодное и совершенно закоченело. Я понял, что он лежит так уженесколько часов. Кровь запеклась и почти высохла: она сталасовсем черной. Так, по крайней мере, мне показалось при серомутреннем свете -- солнце тогда еще не взошло. Я мог легкоошибиться относительно причины смерти и подумать, что егоубили, отрубив голову, но, вспомнив услышанный ночью выстрел, яподумал, что на теле должна быть еще одна рана. Так иоказалось. Когда я повернул труп на спину, то заметил в серапедырочку. Ткань вокруг нее была пропитана кровью. Отбросив полусерапе, я заметил на его груди синевато-багровое пятно.Нетрудно было определить, что сюда попала пуля. Но раны наспине не было. По-видимому, пуля осталась в теле. -- Считаете ли вы, что причиной смерти была пуля, а непоследующее отсечение головы? -- Рана, несомненно, была смертельной. Если смерть и небыла мгновенной, то, во всяком случае, она должна быланаступить через несколько минут или даже секунд. -- Вы сказали, что голова была отрублена. Что же, она быласовсем отделена от тела? -- Совершенно, хотя и лежала вплотную к нему -- так,словно после удара ни к телу, ни к голове никто не прикасался. -- Каким оружием, предполагаете вы, был нанесен этот удар? -- Мне кажется, топором либо охотничьим ножом. -- Не возникло ли у вас каких-нибудь подозрений, кто ипочему мог совершить это гнусное преступление? -- Тогда нет; я был в таком ужасе, что не мог ни о чемдумать. Я не верил своим глазам. Когда же я немного успокоилсяи понял, что Генри Пойндекстер убит, я сначала подумал, что этосделали команчи. Но в то же время скальп не был снят, и дажешляпа осталась на голове. -- Таким образом, вы решили, что индейцы к этомунепричастны? -- Да. -- Вы заподозрили еще кого-нибудь? -- В ту минуту -- нет. Я никогда не слыхал, чтобы у ГенриПойндекстера были враги, ни здесь, ни вообще где бы то ни было.Но потом у меня возникли подозрения. Они остались у меня и досих пор. -- Сообщите их суду. -- Я возражаю, -- вмешивается прокурор. -- Нам вовсенеинтересно знакомиться с подозрениями обвиняемого. Мнекажется, хватит того, что мы слушаем его весьма"правдоподобный" рассказ. -- Пусть он продолжает, -- распоряжается судья, зажигаяновую сигару. -- Расскажите, что вы делали дальше, -- говорит защитник. -- Потрясенный всем, что мне пришлось увидеть, я сначаласам не знал, что мне делать. Я был убежден, что юноша убитпреднамеренно -- убит именно тем выстрелом, который я слышал.Но кто стрелял? Не индейцы -- в этом я не сомневался. Яподумал, что это был какой-нибудь грабитель. Но это казалосьстоль же неправдоподобным. Мое мексиканское серапе стоило неменее ста долларов. Он, конечно, взял бы его. Да и вообще ниодна вещь не была взята, даже золотые часы остались в кармане ина шее поблескивала окровавленная цепочка. Я пришел кзаключению, что убийство было совершено из мести. Я сталвспоминать, не приходилось ли мне слышать о том, что молодойПойндекстер с кем-нибудь поссорился или что у него есть враги.Но мне ничего не припомнилось. Да и, кроме того, зачем убийцепонадобилось отрубать голову? Это больше всего потрясло меня.Не найдя объяснения, я стал думать, что же мне делать.Оставаться около тела не имело смысла, так же как и похоронитьего. Я решил было вернуться в форт за помощью, чтобы перевезтитело в Каса-дель-Корво. Но, если бы я оставил его в лесу,койоты могли обнаружить труп и вместе с грифами растерзать его,прежде чем я успел бы вернуться. В небе уже кружили грифы.По-видимому, они заметили его. Как ни было изувечено телоюноши, я не мог допустить, чтобы его изуродовали еще больше. Яподумал о любящих глазах, которые в слезах будут смотреть нанего...
Воспользуйтесь поиском по сайту:
