Папа Лимба. Мама Эунисе. Мэйсон Бланш. Джон Адам и Энтони Деслисл

Папа Лимба

У Мари в мире Вуду врагов было достаточно. Время от времени другие практики Вуду пытались перехватить ее первенство в Новом Орлеане, но она видела их всех насквозь. Самыми известными из них был, называющий себя Папой Лимба (Папа Лимба – это креольское имя Святого Петра, которое у рабов ассоциировалось с большой магической силой), он действовал в доме на улице французов в конце 1840-ых. О нем известно немного, за исключением того, что он был, скорее всего, благородным пожилым джентльменом, свободным темнокожим человеком, который показывался на людях в элегантной европейской одежде черного цвета. Папа Лимба, как говорили, правил призраками, которых он направлял в интересах своего “темного бизнеса” и во вред людям. Подтверждением этой точки зрения, возможно, были некоторые новоорлеанские истории о зомби тех времен. Папа похвалялся, что его магия сильнее магии Мари Лаво и что его гри-гри могли бы “покончить с нею”, если бы он так пожелал. Он также утверждал, что был истинным прямым потомком Доктора Джона, а Мари – лишь самозванка. Некоторое время он преуспевал и, вероятно, был какой-то угрозой империи, которую строила Мари, но его внезапная и необъяснимая смерть положила конец всяким будущим попыткам противоборства, и, можно предложить, только усилила влияние Мари в обществе. Все считали, что его убила превосходящая ее сила.

Мама Эунисе

Другим конкурентом была Мама (или Маман) Эунисе, которая продавала гри-гри и пудру в пойме реки св. Джон. Она, кажется, не представляла большой угрозы для Мари, но многие собрания она проводила c употреблением смеси рома и пороха и взбешенными сексуальными танцами, как зеркало отражающие собственные собрания Мари. Взбешенная этим, Мари потребовала – прекратить. Некоторое время Мама Эунисе требованию не вняла и продолжила за городом торговать приворотами и устраивать сексуальные выходки на своих сборах. В итоге, Мари стала открыто угрожать ей смертью, и это, кажется, возымело действие на Маму. Мари предложила ей уехать из Нового Орлеана и не возвращаться – Мама, кажется, безропотно подчинилась.

Мэйсон Бланш

Следующим приобретением Мари был дом около Милнбурга, названный “Мэйсон Бланш” и, хотя она использовала его для различных ритуалов, он стал также центром деятельности ее дочери, которая должна была стать второй Мари Лаво. Дом, как описывали, насчитывал шесть комнат, одна из которых была большой комнатой для отдыха, где проводились специальные церемонии и имели место танцы. Присутствие лиц, не являвшихся членами какой-либо организации «культа» Мари, исключалось. Как думают, многие из ритуалов Вуду, которые там проводились, были Вудум Петро в исполнении в значительной степени рабами из Санто-Доминго, которые всегда присутствовали в окрестностях дома.

Мари теперь появлялась в городе в стиле сегодняшней кинозвезды. Все похождения Вдовы Пари сопровождалась телохранителями и охранниками, которые удерживали публику (и представителей закона) в бездейственном положении. Во главе них стоял одним из ее сыновей – дородный человек по имени Кристоф Пари, который действовал как своего рода “глава безопасности” во время ее появлений.

Сборища становились все более дикими и разнузданными. Мари обычно носила синее платье до пят, и оно, главным образом, было единственной деталью ее одежды. Показ наготы в обществе вместе с сексуальными танцами, оскорблял моральные устои новоорлеанского общества.

В середине 1850-ых Мари Лаво начала интересоваться социальным обеспечением заключенных. Ранее, во время эпидемии желтой лихорадки, она ухаживала за больными, что действительно дало ей репутацию добродетельной женщины. Она начала появляться в муниципальной тюрьме и стала там известной личностью, особенно среди осужденных, ожидающих исполнения приговора. Говорили, что она иногда молилась с ними или молилась о них в тюремной церкви. Она приносила пищу и даже разговаривала по душам с некоторыми из наиболее жестоких заключённых. Постепенно о ее посещениях заговорили и это стало достоянием прессы.

Джон Адам и Энтони Деслисл

Первое сообщение о ее посещениях было в 1852 г. (хотя они были и до того), когда она посетила камеры двух убийц – Джона Адама и Энтони Деслисла – которые оба были признаны виновным в зверском убийстве маленькой девочки. Они избили ребенка до смерти, когда попытались ограбить дом их любовницы, госпожи Чевиллон, были пойманы, привлечены к суду, признаны виновными и приговорены к смерти. Суд над ними взволновал и вызвал большой интерес всего Нового Орлеана, возможно из-за бесчеловечности преступления. Мари часто посещала и обстоятельно говорила с ними, особенно с Деслислом.

В день казни была установлена виселица на улице Орлеана и большом стечении народа. Это был прекрасный день, теплый и безоблачный, с ярко сияющим солнцем. Многие пришли посмотреть на казнь с детьми. При появлении на эшафоте Деслисл начал длинную беспорядочную и почти истеричную речь о своей невиновности и суровом наказании “американских варваров”. Как истинный француз он заявлял и требовал пышных похорон, на которые должны явиться только французы. В разгар своей речи он внезапно испустил крик ужаса, показывая наверх. Вверху, внезапно образовалось черное облако, извиваясь и клубясь, словно живое существо. Прекрасное утро внезапно стало тревожными и мрачными сумерками. Мгновение спустя небо стало почти черным, и прокатился ропот, что это – как “Распятие на кресте”. Хлынул дождь. Несмотря на все большее возбуждение толпы зевак, казнь продолжалась своим чередом. Как только оба тела повисли – молния расколола небо, грянул гром, извещая о наступившей смерти. Толпа вздрогнула в испуге и закричала. Казненные тела, повисшие на веревках, оборвались, позволяя трупам упасть на землю. Вдруг, Деслисл задвигался и, казалось, пытается ползти, несмотря, что его правая рука была сломана и окровавлена. Адам также, кажется, все еще дышал. Толпа подалась вперед, полиция изо всех сил пыталась сдержать их. Унеся жертвы в тюрьму, им частично удалось восстановить порядок. Спустя десять минут, заключенные были казнены повторно, на сей раз, они повисли окончательно. Так же внезапно, как и появились, грозовые облака развеялись, и солнце снова заблистало. У края толпы стояла высокая женщина со скрытым лицом, но ее руки выдавали в ней темнокожую, отвернулась и исчезла в лабиринте переулков – прошел шепот, что это была Мари Лаво. И много лет спустя, происшествие с Адамом-Деслислом был главной темой разговоров, но с участием Мари такой случай не был единственным.