К типологии профессиональной. Деятельности переводчика. Требования к переводу, его качественная оценка

К ТИПОЛОГИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ

ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПЕРЕВОДЧИКА

В учебном процессе, как и в профессиональной деятельности, довольно часто делается различие между переводом с родного и с иностранного языка. Обычно переводчика готовят к тому и другому. В таком делении есть определенный смысл. При переводе с родного языка на иностранный или обратно переводчик сталкивается с разными трудностями.

Различают также односторонний перевод (с родного на иностранный и с иностранного на родной язык) и двусторонний, когда переводчик меняет язык перевода в зависимости от того, на каком говорит, например, оратор. Встречаются и другие разновидности, например, переводчик работает с языками, ни один из которых для него не родной, или работает более чем с двумя языками.

Переводя с родного языка, переводчик имеет гораздо меньше проблем при восприятии текста. Это касается как собственно содержания, так и особенностей формы текста. Использует ли автор оригинала просторечия или диалектные формы, выстраивает ли мысль логически, включает ли фигуры речи и т. п., - все это на родном языке опытный переводчик фиксирует автоматически, не затрачивая на это никакого специального времени. Зато при передаче содержания и для сохранения соответствующих особенностей самого текста на неродном языке переводчику приходится затрачивать гораздо больше усилий. Это обычно отражается на скорости воспроизведения, проявляется в виде самоисправлений, не говоря уже о возможных искажениях.

При переводе на родной язык основная трудность именно в восприятии текста. Правильно оценить основные задачи, решаемые говорящим, уловить стилистические особенности его речи на неродном языке гораздо труднее. Однако воспроизвести или хотя бы указать на их присутствие проще на родном языке. Поэтому больше времени затрачивается на осмысление, «переваривание» текста-оригинала и меньше - на создание собственного.

Конечно, эта картина отражает реальную жизнь очень упрощенно. Бывает так, что текст на родном языке оказывается малопонятен (например, технический или научный текст) или что при воспроизведении иностранного оригинала на родном языке перевод­чику не хватает специальных средств (например, в тексте-оригинале используются идиоматические выражения, отсутствующие в языке перевода, или диалект).

Поэтому сказать, что именно представляет объективно большую трудность, в настоящее время невозможно. Несомненное значение играет и субъективный фактор. Некоторым переводчикам больше удается перевод на родной язык, другим - на иностранный.

Очевидно, что двусторонний (тем более многосторонний) пе­ревод составляет обычно особую трудность для переводчика, преж­де всего, для устного.

Начинающий переводчик не всегда умеет быстро переключаться: обращаться от одного собеседника к другому, переходить с одного языка на другой, реагировать на реплику с учетом языка, на котором она произносится.

Надо сказать, что на международном рынке труда спросом пользуются именно переводчики, которые работают с несколькими языками. Хотя для ООН традиционно готовили переводчиков, которые переводят с иностранного языка на родной.

ТРЕБОВАНИЯ К ПЕРЕВОДУ, ЕГО КАЧЕСТВЕННАЯ ОЦЕНКА

Работа переводчика оценивается прежде всего по качеству перевода.

Когда говорят о том, каким требованиям должен отвечать перевод, то в качестве основного называют обычно «адекватность», это слово мы уже употребляли. Если попробовать передать идею этого понятия русским словом, то ближе всего будет, наверное, слово «точность». Определенно и однозначно описать все, что под этим подразумевается, крайне трудно. Ведь и сам по себе процесс передачи информации совсем не прост, а при наличии посредника становится еще сложнее.

Первый вопрос, который в этой ситуации возникает, связан не с переводчиком, а с автором оригинала: «Насколько точно текст, который создает автор сообщения, передает его замысел? » Вопрос может показаться странным, но наверняка приходилось много раз наблюдать, как человек оказывался не в состоянии сформулировать правильно то, что он хотел сказать. Иногда выражался нечетко, а то и просто безграмотно. Неудивительно, когда текст, который у такого автора получается, вызывает недоумение партнера и требует уточнений. Хотя в такой ситуации именно автор оригинала становится причиной недоразумений, как только они про­явятся, он часто становится первым, кто выказывает недовольство, возмущается, что его плохо перевели.

Второй вопрос — вопрос о том, насколько данная мысль, даже совершенно ясно выраженная средствами некоторого конкретного языка, вообще может быть понята другим человеком в том виде, в котором она сформулирована говорящим: разница в культуре, образовании, взгляде на мир, идеологии и т. п.

Можно привести огромное количество примеров, которые показывают, что расхождения, даже если в отдельном случае они не очень сильны, могут накапливаться и приводить к очень неприятным последствиям.

Например, невинная, на первый взгляд, фраза: «На столе стояли традиционные новогодние блюда», - довольно легко переводится практически на любой язык, но не только для иностранцев, но даже и для населяющих нашу страну русских, евреев, татар, бурятов содержание этого высказывания будет совершенно различно. И сами блюда будут разные, и со временем года это будет связываться различным. И тут возникает вопрос - имеет ли право переводчик ограничиться словами «традиционные новогодние блюда» или должен перечислить эти блюда (что, несомненно, является отступлением от текста оригинала и утяжеляет текст перевода) и, кстати, добавить, что речь в данном случае идет не о зиме, а об осени или весне? понятие «расширенный перевод».

Третий вопрос - что делать в том случае, когда и мысль выражена вроде бы понятно, и средства выражения очевидны, но в другом языке никаких приемлемых средств для воспроизведения текста-оригинала нет. Самый наглядный, наверное, пример в этом смысле - замечательная пьеса Б. Шоу «Пигмалион» Ее героиня, Элиза Дулиттл, говорит на «кокни», то есть на лондонском диалекте. В русском, как и во многих других языках, диалекты тоже есть. Для нас, например, южнорусское фрикативное «г» или волжское «оканье» несут часто весьма существенную информацию. Но невозможно представить себе «окающего» на родном языке француза, «гэкающего» англичанина или немца, поскольку в этих языках фонетическая система совершенно иная. Даже если в чьей-то речи на иностранном языке у человека с родным русским подобные диалектные особенности родного языка и проявятся, то с точки зре­ния носителя этого иностранного языка они несут совсем другую информацию о говорящем. Иностранец воспримет это как иностранный акцент в своем родном языке, но не догадается, что он связан с русским диалектом и, тем более, вряд ли угадает, с каким именно.

Впрочем, значение и правильной, нормативной речи, в частности, именно правильного произношения в Великобритании, как и в США, совсем не то, что в России. Речь, в частности специфическая артикуляция, является важнейшим показателем принадлежности к элите. Если вернуться к пьесе Б. Шоу, то для британца идея профессора Хиггинса - сделать возможным для Элизы переход на более высокий социальный уровень с помощью языка - совсем не так экзотична, как это звучит для современного русского читателя. Ведь Элизу не принимали в цветочный магазин потому, что она не умела правильно говорить.

Чтобы понять всю сложность ситуации, попробуйте перевести на иностранный язык фразу типа «Папаша, закурить не найдется? » и обратиться с ней к жителю Монреаля или Парижа. Скорее всего, после этого вы увидите спину быстро удаляющегося от вас прохо­жего. Ведь ни у жителей Лондона, ни у жителей Берлина нет милой русской привычки — называть совершенно незнакомых людей ^%по степени близкого родства и клянчить сигареты у случайных прохо­жих (если вы, конечно, не бродяга).

Стороннему наблюдателю может показаться, будто вопрос о том, что такое «адекватность», — вопрос чисто теоретический. Однако на самом деле он имеет гораздо большее практическое значение, чем обычно думают.

Покажем это на нескольких примерах. Русские, как и англоговорящие, употребляют слово «агрессивный», но в русском языке это слово имеет негативный, часто связанный с политикой, оттенок или является специальным термином (например, в словосочетании «агрессивная среда»). В английском он употребляется часто в значении просто «активный», и в таком случае даже может иметь положительное значение (что немыслимо для русского). В таком значении это слово близко к русскому слову «наступательный»: «наступательная позиция» не обязательно оценивается как нечто отрицательное. Встретив это слово в английском тексте, мы не всегда можем однозначно сказать, что подразумевает автор оригинала. И мы можем совершить серьезную политическую ошибку, неправильно переведя его и превратив просто напористого политика в агрессора. К несчастью, средства массовой информации именно такую ошику часто и делают, говоря, например, об «агрессивном поведении фирмы на рынке». Такой перевод мог бы быть справедлив, если бы фирма уничтожала или скупала конкурентов. На самом же деле речь обычно идет просто о деловой активности и стремлении выиграть конкурентную борьбу. Кстати, слова, имеющие сходное звучание, но разное значение в разных языках, часто называют «ложные друзья переводчика».

Одним из самых трагических и страшных примеров того, к чему приводит искажение текста оригинала, — судьба коренных народов многих стран. Вспомним тот известный исторический факт, что формальным поводом для постоянных конфликтов колонизаторов с американскими индейцами, то есть поводом к уничтожению миллионов из них, было нарушение индейцами договоров о продаже земли европейцам, которые индейцы подписывали. Сейчас мы знаем, что на самом-то деле у индейцев, как и многих других народов, понятия о собственности в европейском смысле слова вообще не было, а уж тем более о собственности на землю. Имущественные отношения были совершенно другими. Не было и соответствующих выражений, которые значили бы «продажа земли», то есть «отчуж­дение за плату у прежнего владельца без сохранения права на эту территорию». Поэтому, даже если индейцам как-то перевели сло­восочетания «продают землю... покупают землю», то из этого вовсе не следует, что индейцы в принципе понимали, о чем идет речь. С точки зрения их уклада жизни продавать землю или реку было так же невозможно, как продавать небо или воздух, можно было в луч­шем случае предоставить другим право на проживание на тех же территориях, на которых живут и они сами, или предоставить угодья во временное пользование.

В формальных условиях вопрос об адекватности часто решается просто, но не лучшим образом. Малограмотному чиновнику с плохим знанием языка не объяснишь, почему знакомое ему по родному языку иностранное слово передается совсем не тем, которое он ожидал увидеть на родном языке. Для него понятно одно: если в английском есть слово, звучащее сходно с русским словом «амбициозный», то в русском надо употребить именно его. На самом же деле в английском по значению это слово гораздо ближе к русскому «дерзкий, смелый» и не имеет отрицательного оттенка, присущего сходному слову в русском. С другой стороны, слово «амбициозный» в смысле «себялюбивый, придерживающийся высокого мнения о себе и своих возможностях», среди прочих значений, в англо-русском словаре тоже значится. У переводчиков же объясняться с людь­ми не очень сведущими, но амбициозными, имеющими реальную власть, желания не больше, чем у любого другого жителя нашей страны. Автору был знаком не один хороший переводчик, который портил прекрасный текст собственного перевода, подстраивая его «под бюрократа». Ведь принимать работу и деньги будет платить тот, а кто платит деньги...

. Распространенная иллюзия, , что любой человек, более-менее зна­ющий язык, уже готов к переводу, что переводчик вообще не профессия, — это один из факторов, которые обусловили появление в сфере перевода людей в профессиональном отношении малопригодных.

Доказать, что этот перевод плох, а тот хорош, бывает трудно уже потому, что объективные критерии для такого доказательства нелегко подобрать.

ЭКВИВАЛЕНТНОСТЬ ПЕРЕВОД А

Одна из главных задач переводчика заключается в максимально полной передаче содержания оригинала, и, как правило, фактическая общность содержания оригинала и перевода весьма значительна.

Следует различать потенциально достижимую эквивалентность, под которой понимается максимальная общность содержания двух разноязычных текстов, допускаемая различиями языков, на которых созданы эти тексты, и переводческую эквивалентность - реальную смысловую близость текстов оригинала и перевода, достигаемую переводчиком в процессе перевода. Пределом переводческой эквивалентности является максимально возможная (лингвистическая) степень сохранения содержания оригинала при переводе, но в каждом отдельном пере-воде смысловая близость к оригиналу в разной степени и разными способами приближается к максимальной.

Различия в системах ИЯ и ПЯ и особенностях создания текстов на каждом из этих языков в разной степени могут ограничивать возможность полного сохранения в переводе содержания оригинала. Поэтому переводческая эквивалентность может основываться на сохранении (и соответственно утрате) разных элементов смысла, содержащихся в оригинале. В зависимости от того, какая часть содержания передается в переводе для обеспечения его эквивалентности, различаются разные уровни (типы) эквивалентности. На любом уровне эквивалентности перевод может обеспечивать межъязыковую коммуникацию.

Любой текст выполняет какую-то коммуникативную функцию: сообщает какие-то факты, выражает эмоции, устанавливает контакт между коммуникантами, требует от Рецептора какой-то реакции или действий и т. п. Наличие в процессе коммуникации подобной цели определяет общий характер передаваемых сообщений и их языкового оформления. Сравним такие отрезки речи, как: На столе лежит яблоко; Как я люблю яблоки!; Дай мне, пожалуйста, яблоко; Ты слышишь, что я сказал?. В каждом из этих высказываний, помимо значений отдельных слов и структур и конкретного содержания всего сообщения, можно обнаружить и обобщенное функциональное содержание: констатацию факта, экспрессию, побуждение, поиск контакта. Текст может последовательно или одновременно выполнять несколько коммуникативных функций - приведенные выше высказывания могут составить единый связный текст - но он не может не иметь в своем содержании функциональной задачи (цели коммуникации), не утратив своей коммуникативности, т. е. не перестав быть результатом акта речевой коммуникации.

Часть содержания текста (высказывания), указывающая на общую речевую функцию текста в акте коммуникации, составляет его цель коммуникации. Она представляет собой " производный" (" подразумеваемый" или " переносный" ) смысл, присутствующий в нем как бы в скрытом виде, выво-димый из всего высказывания как смыслового целого. Отдельные языковые единицы участвуют в создании такого смысла уже не непосредственно через свое собственное значение, а опосредственно, составляя с другими единицами смысловое целое, которое служит основой для выражения с его помощью дополнительного смысла. Воспринимая высказывание, Рецептор должен не только понять значение языковых единиц и их связь друг с другом, но и сделать определенные выводы из всего содержания, извлечь из него дополнительную информацию, которая сообщает не только что говорит Источник, но и для чего он это говорит, " что он хочет этим сказать".

Эквивалентность переводов первого типа заключается в сохранении только той части содержания оригинала, которая составляет цель коммуникации:

Maybe there is some chemistry between us that doesn't mix. - Бывает, что люди не сходятся характерами.
That's а pretty thing to say. - Постыдился бы!
Those evening bells, those evening bells, how many a tale their music tells. - Вечерний звон, вечерний звон, как много дум наводит он.
В примере (1) цель коммуникации заключалась в передаче переносного значения, которое и составляет главную часть содержания высказывания. Здесь коммуникативный эффект достигается за счет своеобразного художественного изображения человеческих отношений, уподобляемых взаимодействию химических элементов. Подобное косвенное описание данной информации признано переводчиком неприемлемым для ПЯ и заменено в переводе другим, несколько менее образным высказыванием, обеспечивающим, однако, необходимый коммуникативный эффект.

В примере (2) цель коммуникации заключается в выражении эмоций говорящего, который возмущен предыдущим высказыванием собеседника. Для воспроизведения в переводе этой цели переводчик использовал одну из стереотипных фраз, выражающих возмущение в русском языке, хотя составляющие ее языковые средства не соответствуют единицам оригинала.

И, наконец, в примере (3) общей функцией оригинала, которую переводчик стремится всеми средствами сохранить, является поэтическое воздействие, основанное на звукописи, рифме и размере. Ради воспроизведения этой информации исходное сообщение заменяется другим, обладающим необходимыми поэтическими качествами.

Как видно из указанных примеров, цель коммуникации представляет собой наиболее общую часть содержания высказывания, свойственную высказыванию в целом и определяющую его роль в коммуникативном акте.

Для отношений между оригиналами и переводами этого типа характерно:

-несопоставимость лексического состава и синтаксической организации;
-невозможность связать лексику и структуру оригинала и перевода

-отношениями семантического перефразирования или синтаксической трансформации;
-отсутствие реальных или прямых логических связей между сообщениями в оригинале и переводе, которые позволили бы утверждать, что в обоих случаях " сообщается об одном и том же";
-наименьшая общность содержания оригинала и перевода по сравнению со всеми иными переводами, признаваемыми эквивалентными.
Таким образом, в данном типе эквивалентности в переводе как будто говорится " совсем не то" и " совсем не о том", что в оригинале. Этот вывод справедлив в отношении всего сообщения в целом, даже если одно или два слова в оригинале имеют прямые или косвенные соответствия в переводе. Например, к этому типу можно отнести перевод She lifted her nose up in the air - Она смерила его презрительным взглядом, хотя субъекты этих предложений непосредственно соотнесены.

Переводы на таком уровне эквивалентности выполняются как в тех случаях, когда более детальное воспроизведение содержания невозможно, так и тогда, когда такое воспроизведение приведет Рецептора перевода к неправильным выводам, вызовет у него совсем другие ассоциации, чем у Рецептора оригинала, и тем самым помешает правильной передаче цели коммуникации.

Английская пословица А rolling stone gathers no moss описывает ситуацию, легко передаваемую в русском переводе, например: Катящийся камень мха не собирает (или: мхом не обрастает). Однако из этой ситуации Рецептор перевода не сможет извлечь ту цель коммуникации, которая содержится в оригинале. Для него сама ситуация не указывает достаточно четко, как следует к ней относиться, " хорошо" это или " плохо", что нет мха. В то же время для английского Рецептора ясно, что в этой ситуации мох олицетворяет богатство, добро и что его отсутствие - явление отрицательное. Таким образом, ситуация, описываемая английской пословицей, подразумевает вывод, что следует не бродить по свету, а сидеть дома и копить добро. Эквивалентным переводом будет русская фраза, имеющая ту же эмотивную установку и максимально воспроизводящая стилистическую (поэтическую) функцию оригинала (форму пословицы). Поскольку описание той же ситуации не обеспечивает необходимого результата, приходится использовать сообщение, описывающее иную ситуацию. Попытка удовлетворить указанным требованиям дает примерный перевод: Кому на месте не сидится, тот добра не наживет.

Во втором типе эквивалентности общая часть содержания оригинала и перевода не только передает одинаковую цель коммуникации, но и отражает одну и ту же внеязыковую ситуацию. Ситуацией называется совокупность объектов и связей между объектами, описываемая в высказывании. Любой текст содержит информацию о чем-то, соотнесен с какой-то реальной или воображаемой ситуацией. Коммуникативная функция текста не может осуществляться иначе, как через посредство ситуативно-ориентированного сообщения. Нельзя себе представить связного текста, который был бы " ни о чем", как не может существовать мысль без предмета мысли.

Второй тип эквивалентности представлен переводами, смысловая близость которых к оригиналу также не основывается на общности значений использованных языковых средств. Вот несколько примеров переводов такого типа:

He answered the telephone. - Он снял трубку.

You are not fit to be in a boat. - Тебя нельзя пускать в лодку.

You see one bear, you have seen them all. - Все медведи похожи друг на друга.

В приравниваемых в этих примерах разноязычных высказываниях большинство слов и синтаксических структур оригинала не находит непосредственного соответствия в тексте перевода. Вместе с тем можно утверждать, что между оригиналами и переводами этой группы существует большая общность содержания, чем при эквивалентности первого типа. Сопоставим, например, переводы:

1) That's а pretty thing to say. - Постыдился бы!

2) He answered the telephone. - Он снял трубку.

В (1) речь идет о совершенно разных явлениях, между которыми нельзя усмотреть какой-либо реальной связи. Общность оригинала и перевода заключается лишь в том, что в обоих случаях можно сделать одинаковые выводы об эмоциональном отношении говорящего к предыдущему замечанию его собеседника. Во (2) несопоставимые языковые средства оригинала и перевода фактически описывают один и тот же поступок, указывают на одинаковую реальность, поскольку говорить по телефону можно, только сняв трубку. В обоих текстах речь идет о разном, но " об одном и том же". О таких высказываниях в обиходе часто говорят, что они " выражают другими словами одну и ту же мысль".

Для отношений между оригиналами и переводами этого типа характерно:

1) несопоставимость лексического состава и синтаксической организации;

2) невозможность связать лексику и структуру оригинала и перевода отношениями семантического перефразирования или синтаксической трансформации;

3) сохранение в переводе цели коммуникации, поскольку, как мы уже установили, сохранение доминантной функции высказывания является обязательным условием эквивалентности;

4) сохранение в переводе указания на ту же самую ситуацию, что доказывается существованием между разноязычными сообщениями прямой реальной или логической связи, позволяющей утверждать, что в обоих случаях " сообщается об одном и том же".

Широкое распространение в переводах эквивалентности второго типа объясняется тем, что в каждом языке существуют предпочтительные способы описания определенных ситуаций, которые оказываются совершенно неприемлемыми для других языков. По-английски говорят: We locked the door to keep thieves out, а по-русски кажется нелепым описывать данную ситуацию подобным образом (запирать дверь, чтобы держать воров снаружи), но вполне возможно сказать: чтобы воры не проникли в дом. Подчеркивая невозможность для себя каких-либо поступков, англичанин скажет: I am the last man to do it. По-русски невозможно воспроизвести подобное сообщение, назвав кого-либо последним человеком, способным сделать что-либо.

Придется описать в переводе эту ситуацию другим путем, например: Уж я, во всяком случае, этого не сделаю. Необходимость устанавливать при переводе эквивалентность на уровне ситуации может быть связана и с тем, что во многих случаях члены языкового коллектива постоянно применяют лишь один способ описания определенной ситуации. Особенно часто это имеет место в стандартных речевых формулах, предупредительных надписях, общепринятых пожеланиях, выражениях соболезнования и т. д. Услышав просьбу позвать кого-либо к телефону, по-русски спросят: Кто его спрашивает?, а по-английски: Who shall I say is calling? Указать, в какую сторону открывается дверь, нужно по-английски надписью Pull или Push, а по-русски - К себе или От себя. Теоретически можно по-разному предупредить о свежеокрашенном предмете, но по-русски обязательно напишут: Осторожно, окрашено, а по-английски - Wet paint.

Если ситуация, описанная в оригинале, должна быть передана в ПЯ лишь одним строго определенным способом, выбор варианта перевода происходит как бы независимо от способа описания данной ситуации в тексте оригинала, и структура сообщения в переводе оказывается заранее заданной. Естественно, что при этом соответствующие сообщения в оригинале и переводе могут иметь одинаковую структуру лишь в исключительных случаях, когда обязательные способы описания данной ситуации в обоих языках совпадают. В большинстве же случаев обязательность или предпочтительность определенного способа описания ситуации в ПЯ связана с заменой способа ее описания в оригинале, с установлением в переводе эквивалентности второго типа. Вот несколько примеров таких замен из переводов книг английских и американских авторов:

Stop, I have а gun! (R. Bradbury). - Стой, я буду стрелять.

Reduction on taking а quantity. (J. Galsworthy). - Оптовым покупателям скидка.

Peter's face muscles tightened. (A. Honey). - Питер стиснул зубы.

He left the ship on Tuesday. (J. K. Jerome). - Он сошел на берег во вторник.

Отказ от воспроизведения в переводе ситуации, описанной в оригинале, т. е. использование эквивалентности не второго, а первого типа, обусловливается лишь необходимостью сохранения при переводе цели коммуникации в тех случаях, когда описанная ситуация не связана у Рецепторов перевода с необходимыми ассоциациями. В романе Дж. Брэйна " Место наверху" герой, с презрением описывая внешность молодого человека " из низов", говорит, в частности, что у него the face behind the requests on Forces Favourites, т. е. лицо человека, который посылает заявки для исполнения по радио в концерте для военнослужащих. Подобная ситуация вряд ли будет воспринята читателем русского перевода как уничижительная характеристика. Поэтому переводчики (Т. Кудрявцева и Т. Озерская) предпочли установить эквивалентность с совершенно иной ситуацией: такие лица видишь на плакатах.

Особенно важной является способность определенной ситуации вызывать у Рецепторов одного языкового коллектива какие-то дополнительные ассоциации, на основании которых они приходят к строго определенным выводам и заключениям. Иначе говоря, различные ситуации могут получать в рамках культуры данного коллектива особое значение, отличающееся от того значения, которое имеют эти ситуации для членов иных языковых сообществ. Известно, что у одних народов кивок головой означает утверждение, а у других - отрицание. Отсюда следует, что описание этого жеста может по-разному пониматься представителями разных народов. Сообщение, что кто-то поехал по правой стороне улицы, свидетельствует для английского Рецептора о нарушении правил и кажется тривиальным для жителя страны, где принято правостороннее движение.

Третий тип эквивалентности может быть охарактеризован следующими примерами:

Scrubbing makes me bad-tempered. - От мытья полов у меня настроение портится.

London saw а cold winter last year. - В прошлом году зима в Лондоне была холодной.

That will not be good for you. - Это может для вас плохо кончиться.

Сопоставление оригиналов и переводов этого типа обнаруживает следующие особенности:

-отсутствие параллелизма лексического состава и синтаксической структуры;
-невозможность связать структуры оригинала и перевода отношениями синтаксической трансформации;
-сохранение в переводе цели коммуникации и идентификации той же ситуации, что и в оригинале;
-сохранение в переводе общих понятий, с помощью которых осуществляется описание ситуации в оригинале, т. е. сохранение той части содержания исходного текста, которую мы назвали " способом описания ситуации".
Сопоставительный анализ переводов показывает, что наиболее часто отмечаются следующие виды указанного варьирования:

-степень детализации описания;
-способ объединения описываемых признаков в сообщении;
-направление отношений между признаками;
-распределение отдельных признаков в сообщении.
Степень детализации описания. Описание ситуации избранным способом может осуществляться с большими или меньшими подробностями. Она может включать прямое указание на разное число деталей, характерных для данной ситуации. В результате синонимичные сообщения будут различаться по степени эксплицитности. Некоторые признаки в одних сообщениях будут названы, а в других останутся лишь подразумеваемыми, легко выводимыми из сообщения, но не включенными непосредственно в его состав. Подобные признаки могут быть признаны избыточными.

Он постучал и вошел. - Он постучал и вошел в комнату.

Я не могу его сдвинуть. - Я не могу его сдвинуть с места.

Она сидела, откинувшись в кресле. - Она сидела, откинувшись на спинку кресла.

В приведенных примерах выбор большей или меньшей эксплицитности сообщения всецело зависел от Источника. Однако нередко соотношение эксплицитного и имплицитного в сообщении определяется особенностями функционирования данной языковой системы. В качестве иллюстрации можно отметить большую имплицитность английского языка по сравнению с русским. В связи с этим в англо-русских переводах наиболее часто наблюдается большая эксплицитность перевода по сравнению с оригиналом. Вот несколько примеров из перевода романа Дж. Голсуорси " Конец главы" (Пер. К. Корнеева и П. Мелковой):

I saw there was а question asked. - Я видел в газетах, что был запрос.

They lay watching. - Они лежали и следили за Ферзем.

" Will you come here, my - Miss? " Jean went. - " Прошу вас, пройдите сюда, ми... мисс". Джин вошла вслед за ним.

People went into rooms as if they meant to stay there. - Каждый устраивался у себя в комнате так, словно собираясь обосноваться в ней навсегда.

Большая эксплицитность английского оригинала наблюдается относительно реже. Как правило, опущение каких-то деталей в переводе не является обязательным и может быть объяснено стремлением переводчика добиться большей лаконичности изложения:

He opened а desk drawer, took out cigarettes and offered them to Christine. -... и достав из стола сигареты, предложил Кристине.

Переводчики сочли возможным не переводить часть оригинала, выражающую очевидную мысль (чтобы достать что-то из ящика, нужно его открыть).

Способ объединения описываемых признаков в сообщении. Понятия, обобщающие избранные признаки ситуации, сочетаются в сообщении по определенным правилам его построения. Наряду с явлениями, общими для всех языков, каждый язык налагает свои ограничения на возможности сочетания отдельных понятий в составе сообщения.

Различие закономерностей построения сообщений часто делает структуру сообщения в одном языке как бы " алогичной" с точки зрения носителей другого языка, вызывая необходимость семантического перефразирования при переводе. Так, в английском предложении He was thin and tentative as he slid his birth certificate from Puerto Rico across the desk соединение постоянного (thin) и временного признака (tentative) сочинительным союзом необычно для русского языка, особенно в связи с придаточным времени - Он был худым и неуверенным, когда протягивал.. . Английские пословицы типа It is а good horse that never stumbles; It is an ill wind that blows nobody good, значение которых можно представить как Лошадь, которая не спотыкается, настолько хороша, что таких лошадей не бывает и Ветер, который никому не надувает добра, настолько плох, что такого ветра не бывает, весьма вычурно, и, с точки зрения русского Рецептора, выражают содержание, аналогичное русским сообщениям Конь о четырех ногах и то спотыкается и Нет худа без добра.

Направление отношений между признаками. При описании ситуации с различных точек зрения синонимичные сообщения могут быть связаны отношениями конверсивности: Профессор принимает экзамен у студентов - Студенты сдают экзамен профессору. Крайним случаем такого различия являются отношения противоположности, когда синонимичность двух сообщений основывается на утверждении признака в одном из них и отрицании противоположного признака в другом: Он всегда об этом помнит - Он никогда об этом не забывает; Мы все время сидим дома - Мы никуда не выходим; Эта задача трудная - Эта задача нелегкая и т. п.

Аналогичные отношения часто обнаруживаются и между оригиналами и переводами рассматриваемого типа. Нередко конверсивное перефразирование не носит обязательного характера, а избирается переводчиком по стилистическим соображениям:

He drove on. They had their backs to the sunlight now. - Он повел машину дальше. Теперь солнце светило им в спину.

Do I look all right? - У меня приличный вид?

Will you marry me, Lady Aline? - Хотите ли вы, чтобы я стал вашим мужем, леди Элин?

Особенно часто подобный тип отношений отмечается при переводе сообщений, в которых неодушевленные объекты выступают в качестве субъектов глаголов, значение которых относится обычно к одушевленному лицу, например: The lounge had been redecorated since his last visit, and had acquired several facilities.

Подобный способ описания ситуации гораздо чаще используется в английском языке, чем в русском. В результате сообщение в переводе имеет иную векториальность:

Last year witnessed а sharp increase of production in this country. - В прошлом году в нашей стране отмечался резкий рост производства.

Как и в пределах одного языка, эквивалентные сообщения могут содержать противоположные признаки, например:

The American Railroad Union excluded Negroes from its membership. - Профсоюз железнодорожников не принимал в свои ряды негров.

" You'll make yourself ill" said Betsey, " and you know that will not be good either for you or for my god-daughter. " (Ch. Dickens). - Вы доведете себя до болезни, - заметила Бетси, - и это может плохо кончиться и для вас и для моей крестницы. (Пер. А. Кривцовой и Е. Ланна).

Распределение отдельных признаков в сообщении. Эквивалентные сообщения, относящиеся к одному и тому же способу описания ситуации, могут отличаться друг от друга и распределением признаков по отдельным частям сообщения. Возможность объединения и последовательность описания признаков оказывается порой неодинаковой в разных языках. В таких случаях порядок следования признаков в тексте перевода может быть иным, чем в оригинале, например:

Remarkable constitution, too, and lets you see it: great yachtsman. (J. Galsworthy). - Он отличный яхтсмен, великолепно сложен и умеет это показать. (Пер. Ю. Корнеева и П. Мелковой).

Особо следует отметить возможность перераспределения признаков между соседними сообщениями. Описание многих отдельных признаков обладает потенциальной нелокальностью. В связном тексте ряд высказываний, как правило, описывает ситуации, вместе составляющие более крупные отрезки действительности. Поэтому помимо выбора признаков, которые будут упоминаться в сообщении, Источник нередко имеет возможность выбрать сообщение в тексте, где будет указан тот или иной признак. Хотя связь между отдельными признаками сохраняется, возможно перемещение некоторых признаков из одного высказывания в другое в рамках описания более сложной ситуации.

Марина долго не приходила. Светлана ждала ее в лаборатории. Наконец, та вернулась. = Марина не приходила. Светлана долго ждала ее. Наконец, она вернулась в лабораторию.

Возможность перемещения признаков в смежных сообщениях нередко используется в переводе в стилистических целях, например, ради достижения простоты и естественности разговорной речи:

I haven't had а joint with you, old man, since we went up to Carmarthen Van in that fog before the war. Remember? (J. Galsworthy). - Помнишь, как мы взбирались в тумане на Кармартен Вэн сразу после войны? Это была наша последняя прогулка с тобой, старина. (Пер. К. Корнеева и П. Мелковой).

Как видно из приведенных примеров, семантическое перефразирование часто имеет комплексный характер, одновременно меняя способ объединения признаков,

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: