XV I . III. Историческая справка

В энциклопедии «Википедия» (www.wikipedia.org) об истории ико­нописи можно прочитать:

«Древнейшие из дошедших до нас икон относятся к VI веку и выполнены в технике энкаустики (живопись, в которой связующим веществом красок является воск. — Прим. авт.) на деревянной основе, что роднит их с египетско-эллинистическим искусством (так называемые «фаюмские портреты»)».

Некоторые богословы подтверждают, что ранняя церковь не знала икон, а катакомбная живопись носила лишь символический характер. Вот как об этом писал доктор богословия, историк православной церкви, протоиерей Александр Шмеман (1921—1983 гг.) в своей книге «Истори­ческий путь Православия» (гл. 5, ч. 2):

«Ранняя Церковь не знала иконы в ее современном, догматическом значении. Начало христианского искусства — живопись катакомб — носит символический характер... Это не изображение Христа, святых или разных событий священной истории, как на иконе, а выражение определенных мыслей о Христе и Церкви».

Согласны представители православия и с тем, что церковь не име­ет доказательств использования первыми христианами изображений в богослужении. Правда, некоторые из теологов пытаются убедить про­стых верующих, что такие доказательства были, но просто не сохранились до нашего времени. Вот как об этом писал доктор богословия православ­ный архиепископ С. Спасский (1830—1904 гг.) в труде «О почитании икон» (гл. «Святые иконы во втором и третьем столетиях»):

«Из второго и третьего столетий христианской церкви, гонимой и преследуемой в это время, много дошло до нас священных изображений условных или символических (ниже С. Спасский поясняет, что это катакомбное творчество, а также художественное украшение сосудов, ламп, колец и др. предметов. — Прим. авт.); но не очень много дошло до нас священных изображений ясных и прямых (не ясно, какой смысл С. Спасский хотел вложить в слова «не очень много», когда других изображений, кроме катакомбных, отдаленно напоминающих иконы, совсем нет. Наверное, он опять говорит о художественном оформлении пещер. — Прим. авт.), во-первых, потому, что христиане опасались этими изображениями выдавать себя язычникам, во-вторых, потому, что опасались, чтобы сами изображения не были поруганы язычниками, в-третьих, потому, что в это время не мало было между христианами иудействовавших, которые были против самих священных изображений, в-четвертых, не говоря о старании язычников уничтожить сделанные христианами изображения, самое всесокрушающее время последующих веков убавило много икон христианских второго и третьего столетий (почему-то С. Спасский употребил слово «много», а не «все», ведь нет в наличии ни одной. — Прим. авт.)».

Из текста видно, что архиепископ старается объяснить отсутствие дошедших до нас из ранней церкви богослужебных изображений, приводя разные аргументы. И конечно, их принимают сторонники иконопочитания. Однако факты остаются фактами. До нас дошло огромное количество списков Евангелий, посланий апостолов, трудов и писем первых христиан, датируемых II и III веками, в том числе открыто обличающих язычество и иудаизм. Раз они сохранились, то значит, что их не смогли истребить язычники и иудеи. Поэтому непонятно, как и почему абсолютно все относительно «безобидные» иконы II и III веков в их огромном количестве (если первые христиане в богослужении использовали иконы, то, разумеется, их количество ис­числялось бы десятками, сотнями тысяч) «враги христианства» уничтожили все полностью. Также уместен вопрос: «Куда пропали иконы IV и V веков, ведь в то время уже не было никакого гонения на церковь?». Если предположить, что все ранние иконы уничтожили иконоборцы в VIII и IX веках, то почему остались иконы VI, VII, VIII и IX веков? Ответ на эти вопросы прост и логичен: до нас не дошло ни одной иконы I—III веков, потому что их тогда и не могло быть, а в IV—V веках только начало формироваться почитание изображений, то есть в то время иконы как таковые, видимо, еще не существовали.

Недоверие иконопочитателей к фактам отчасти можно понять, ведь все познание о Боге у них неразрывно связано с иконами и мощами. Все их возрастание в Господе проходило рядом с этими «святынями». Поэтому многие представители православия сердечно привязаны к любимым предметам для богопочитания и искренне верят, что их христиане использовали всегда.

Однако ряд авторитетных богословов объективно оценивают исто­рические факты. Известный православный писатель, выпускник Свято-Сергиевского Православного Богословского института Лепахин В. В. (1945 г.р.) в своей книге «Икона и образ» прямо говорит, что иконо-творчество начало формироваться в византийское время, то есть не ранее четвертого десятилетия IV века (Византией стала называться образован­ная императором Константином в 330 году Восточно-Римская империя со столицей в городе Константинополе, ранее город Византий):

«Иконопись сформировалась на византийской почве, и богословское обоснование иконопочитания выкристаллизовалось там же».

Имеются в церкви и документы, которые показывают негативное отношение ряда выдающихся христиан раннего византийского периода (после четвертого десятилетия IV века) к началу вхождения в богослу­жебную практику изображений. Стоит отметить, что некоторыми деятелями православия делаются попытки дискредитировать исторические свиде­тельства, которые как-либо противоречат принятым в церкви канонам. Для этого либо принижается авторитет автора, путем «обнаружения» в нем симпатий к какому-либо еретическому течению, либо ставится под сомнение само авторство произведения: мол, это подделка более поздних противников учения церкви. Последнее, в том числе, касается трудов Епифания Кипрского, епископа Саламина на Кипре (ум. прим. в 403 г.), который был против использования в церкви образов Иисуса и апостолов, о чем он писал в «Трактате против делающих образы» (пп. 12,16-18), письме императору Феодосию (пп. 19,23), письме Иоанну Иерусалимс­кому (п. 9):

«Бога как непостижимого, неизъяснимого и неописуемого вообще невозможно изобразить. Он (Христос. — Прим. авт.) Сам во время Своего пришествия на землю нигде не повелел изготовлять Свое подобие, поклоняться ему или взирать на него; таковое повеление... чуждо Священному Писанию, отвращает верующих людей от Бога и возвращает их к древнему идолопоклонству. Никто из древних отцов не бесчестил Христа, делая Его изображения, и не вешал их в церкви или в своем доме; это же касается и изображений пророков и апостолов».

Исторические документы показывают, что идея почитания изображения лика Христа прочно овладела умами церковных иерархов лишь к концу VII века. 82-е правило VI Вселенского (православного) Трулльского собора 691—692 гг. приказывает заменить в храмах изобра­жения агнца, на которого указывал Предтеча Иоанн Креститель, на человеческий образ Иисуса:

«На некоторых честных иконах изображается, перстом Предтечевым показуемый агнец, который принят во образ благодати, чрез закон показуя нам истиннаго агнца, Христа Бога нашего. Почитая древние образы и сени, преданныя Церкви, как знамен-ия и предначертания истины, мы предпочитаем благодать и истину, приемля оную, как исполнение закона. Сего ради, дабы и искусством живописания очам всех представляемо было совершенное, повелеваем отныне образ агнца, вземлющаго грехи мира, Христа Бога нашего, на иконах представлять по человеческому естеству, вместо ветхаго агнца; да чрез то созерцая смирение Бога-Слова, приводимся к воспоминанию жития Его во плоти, Его страдания, и спасительныя смерти, и сим образом совершившагося искупления мира».

Видимо, с этого времени в церкви и начало набирать обороты иконо­борчество. В 754 году в Константинополе состоялся VII Вселенский собор, на котором присутствовало 338 епископов. Собор осудил иконопочитание, назвав его идолопоклонством, в нарушение второй заповеди Декалога:

«Живопись напоминает собою Нестория, разделяющего одного Сына и Бога-Слово, воплотившегося ради нас, на двоих сыновей (несторианство осуждено на III Вселенском соборе в 431 г. — Прим. авт.). Она напоминает собою и Ария, и Диоскора, и Евтихия, и Севера, учивших, что два естества единого Христа слились и смешались (монофизитство осуждено IV Вселенским собором в 451 г. — Прим. авт.). Какая безумная мысль у живописца ради своего жалкого удовольствия домогаться того, чего невозможно домогаться, то есть бренными руками изобразить то, во что веруют сердцем и что исповедуют устами? Вот сделал живописец икону и назвал ее Христом. Имя же «Христос» есть имя и Бога и Человека. Следовательно, и икона есть икона и Бога и Человека. И тем самым он описал, как представилось его слабоумию, неописуемое Божество описанием созданной плоти, или смешал не слит­ное соединение и впал в нечестивое заблуждение слияния. Он допустил, таким образом, относительно Божества два богохульства: описуемость и слияние. Под те же самые богохульства подпадает и поклоняющийся иконам».

Но уже в 787 году был созван очередной собор, который признал решение предыдущего недействительным. Очень интересна история при­нятия такого важнейшего церковного постановления. Несмотря на решение VII Вселенского собора 754 года, некоторые иконопочитатели не собирались сдаваться, ожидая смены политической или духовной власти. В 784 году после смерти патриарха Павла во главе восточной церкви встал мирянин царский советник Тарасий. По мнению ряда историков и религоведов, его избрание было продиктовано исключительно желанием чтителей икон использовать влияние светского чина на императора, чтобы дать новый виток противостоянию иконоборцам. Тридцать с лишним лет (с 754 г.) всемирная церковь жила, соблюдая библейскую доктрину — почитание изображений является идолопоклонством. Но новый патриарх-мирянин инициировал созыв очередного Вселенского собора. Стоит отметить, что западная (ныне католическая) церковь не так сильно была втянута в иконопочитание, как восточная (ныне православная), что сохранилось и по сей день. Поэтому новому патриарху восточной церкви пришлось потрудиться, чтобы представители Папы прибыли на собор для кворума. Оцерквленному мирянину без соответствующего его сану духовного образования было легче уступить Риму, так как длительное догматичес­кое противостояние восточной и западной церквей его не сильно беспокоило. Патриарх довольно быстро согласился с поставленными Папой условиями: возвращение конфискованных владений Римской цер­кви; восстановление юрисдикции папы над церковным округом, отторгнутым при иконоборцах. Также Папа официально заявил, что кафедра св. Петра на земле пользуется первенством и учреждена с тем, чтобы быть главою всех церквей Божиих, и что только к ней может относиться название «вселенской Церкви». Заодно он выразил недоуме­ние по поводу титулования патриарха Константинопольского «вселенским» и просил, чтобы впредь это титулование никогда не употреблялось.

Собор был созван не сразу, его дату приходилось переносить, так как епископы и государственные деятели-иконоборцы препятствовали его проведению вплоть до применения государственной военной силы. И лишь когда иконоборцы были обезоружены, иконопочитатели смогли созвать собор. Хитрая императрица Ирина, чтущая иконы, отправила гарнизоны, поддерживающие иконоборцев, на войну в Малую Азию, якобы, навстречу арабам, а вместо них ввела войска, завербованные во Фракии и Вифинии, где взгляды иконоборцев еще не получили распрос­транения. Естественно, новые воины слепо подчинялись императрице.

Стоит отметить, что на соборе 787 года в Никее часть епархий была представлена неполно, а представители некоторых регионов совсем не присутствовали. В открытии собора участвовали 257 епископов, а под соборным посланием стоят подписи 308 епископов. Однако собор был признан Вселенским со всеми вытекающими отсюда последствиями. Епископы, присутствовавшие на соборе 754 года, были пощажены и освобождены от суровых наказаний при условии отречения от убежде­ний. Так был создан прецедент и поставлены под сомнение все соборы, ведь один Вселенский собор отменил решение другого Вселенского собора.

Нужно прямо сказать, что второй VII Вселенский собор, издавая свои доктрины, уже и не пытался сослаться на Библию, а объяснил свои решения необходимостью соблюдения церковных преданий. Правила 7 и 9 VII Никейского собора 787 года гласят:

«Как зрак честных икон отъяли у Церкви, так и оставили и другие некие обычаи, кои подобает возобновить, и так содержать по писанному законоположению. Сего ради, аще которые честные храмы освящены без святых мощей мученических, определяем: да будет совершено в них положение мощей с обычною молитвою. Аще же отныне обрящется некий епископ, освящающий храм без святых мощей: да будет извержен, яко преступивший церковные предания.

Все детские басни, и неистовые глумления, и лживые писания, сочиняемые против честных икон, должно отдавать в епископию Константинопольскую, дабы положены были с прочими еретическими книгами. Аще же обрящется кто таковые сокрывающий: то епископ, или пресвитер, или диакон, да будет извержен из своего чина, а мирянин, или монах, да будет отлучен от общения церковнаго».

Стоит отметить, что западная церковь неоднозначно отреагировала на решение второго VII Вселенского собора 787 года. Через несколько лет на западе появилось знаменитое сочинение Карловы Книги (Libri Carolini) о спорности вопроса почитания икон. В этом сочинении, а также на Франкфуртском соборе в 794 году и на Парижском в 825 году было осуждено всякое церковное служение перед иконами, но не отрица­лось украшение церкви как таковое.

Да и восточной церкви решение второго VII Вселенского собора 787 года прижилось далеко не сразу. В 815 году императором Львом и константинопольским патриархом Феодотом в храме Святой Софии был созван 2-й иконоборческий собор, отменивший постановления собора 787 года и восстановивший определения собора 754 года. Собор 815 года так же, как и христиане из западной церкви не называл украшение церкви идолопоклонством, но был против возжигания перед изображениями свечей и лампад. После собора епископы и игумены иконопочитатели вновь были отстранены от служения, а иконы вынесены из храмов.

Иконоборчество длилось около ста лет. На всем этом огромном временном отрезке уважаемые, именитые христиане искали истину путем переговоров и, к сожалению, кровопролитий. Только в 843 году на Констан­тинопольском соборе, созванном императрицей Феодорой, окончательную победу одержал второй VII Вселенский собор 787 года. В воспоминание это­го события в православии установлен праздник «Торжество православия», который ежегодно отмечается в первое воскресенье Великого поста.