 |
Естественно-системные основы ментальности 6 глава
|
|
|
|
По нашему мнению, понятие толерантность следует определять следующим образом. Толерантность – это уважение прав другого человека при условии, что он также уважает Ваши права. Толерантность предполагает защиту своих интересов при взаимном соблюдении своих интересов и интересов партнера. Проявлению толерантного отношения одного человека по отношению к другому препятствуют следующие факторы:
1. Нарушение прав человека со стороны других людей либо государства;
2. Причинение человеку физического или морального вреда;
3. Обнаружение фактов манипулирования мнением, настроением и поведением человека. Основными признаками манипуляции служат:
а) явный или скрытый обман;
б) сознательное сокрытие или искажение информации, являющейся ориентиром для дальнейшего поведения человека и принятия им решения;
в) проявление психологической агрессии со стороны одних людей по отношению к другим.
Данные факторы можно квалифицировать как интолерантное отношение к конкретному человеку или группе людей. В этих случаях человек должен активно защищать свои права и интересы, не принимая во внимания интересы другой стороны. В случае интолерантного к себе отношения он имеет право на самозащиту, безусловно, в рамках общечеловеческой морали и законодательства. Подвергаясь обману, скрытой или явной манипуляции, человек рискует стать жертвой эгоистических интересов других людей.
Проявление полноценных толерантных взаимоотношений, по нашему мнению, возможно только в развитом обществе – «обществе социального доверия». Можно выделить следующие социальные и социально-психологические условия формирования толерантности:
1. Высокий уровень благосостояния общества, всех слоев населения. Сглаживание различий между бедными и богатыми. В социальной психологии установлена следующая закономерность: только самодостаточный человек с нормальным позитивным проявлением самоидентичности способен к толерантному отношению к другим людям. Эта закономерность распространяется на все общество: только самодостаточное, развитое в социальном отношении общество способно стимулировать формирование установок толерантного сознания у своих членов. Только в самодостаточном обществе возможно проявление толерантности всех возможных видов: экономической, этнической, конфессиональной, межличностной.
|
|
|
2. Сохранение самобытной культуры, наличие чувства собственного достоинства, что позволяет с уважением относиться к культуре и личности других людей.
3. Нормальная социальная и этническая идентичность. Отсутствие гипо- и гиперидентичности, снижение социальной и социально-психологической маргинализации людей, отсутствие двойных стандартов во взаимоотношениях.
4. Открытость общества, возможность межкультурных контактов, приобретение опыта общения с представителями других народов и опыта жизни в других странах.
5. Построение правового государства, возможность регуляции межэтнических и прочих конфликтов на правовой основе. Соблюдение прав человека.
6. Создание гражданского общества, как путь к накоплению социального капитала. Толерантность возможно только в обществе социального доверия.
7. Ликвидация причин и случаев терроризма, приводящих к росту межэтнической, межконфессиональной толерантности.
В целом, можно сформулировать основные этнопсихологические принципы исследования толерантности:
1. Изучение уровня социальной толерантности личности во взаимосвязи с уровнем ее социальной идентичности;
2. Определение уровня толерантности в совокупности с измерением видов правового сознания личности;
|
|
|
3. Комплексное исследование личности, выявление степени ее зрелости, самодостаточности, самореализации;
4. Измерение уровня толерантности в системе коммуникативных особенностей личности.
МЕНТАЛИТЕТ И СОЦИАЛЬНАЯ КОМПЕТЕНТНОСТЬ
Самсонова Т.И., факультет социологии СПбГУ, Санкт-Петербург
Человек на протяжении всей жизни стремится к самореализации, к проявлению своих способностей и возможностей. В основе развития человека как целостности, его самореализации лежат процессы самоорганизации, функционирование универсального саморегуляционного комплекса, его трех составляющих: рефлексивной, ценностно-нормативной и поведенческой. Адекватное функционирование этого комплекса свидетельствует о социальной компетентности человека. Социальная компетентность – один из важнейших факторов включения человека в социум, в различные социальные структуры.
Социальная компетентность позволяет на основе жизненных целей и ценностей (ценностно-нормативный компонент), знаний и представлений о себе и об окружающем мире (рефлексивный компонент), рассматривать различные варианты поведения в каждой конкретной ситуации и в жизни в целом, делать выбор, принимать решения, реализовывать их и нести за них ответственность (поведенческий компонент).
Рефлексивный и ценностно-нормативный компоненты социальной компетентности представлены такими интегративными образованиями как самопонимание, менталитет, мировоззрение.
Самопонимание – процесс отождествления с самим собой, постижение смысла своего существования, конструирование оценочно-ценностного внутреннего мира, который приводит к целостности человека. Ощущая внутреннюю дисгармонию, нарушение целостности в условиях изменяющейся социальной среды, приводящие к противоречиям, человек выясняет причины (самопознание), получает относительно достоверную информацию (знание, самооценка) и определяет способы выхода из сложившейся ситуации (самовоспитание, самоизменение).
Если самопонимание ограничено преимущественно сферой самого человека, то менталитет, содержанием которого являются целостные представления о мире, знания и верования, формируется в результате совмещения, объединения, гармонизации большого числа качественно различных детерминант: культуры, этноса, религии, науки, искусства, экономики, семьи, государства. Целостное представление о мире формируется на базе сложного сочетания рационального и иррационального начал.
|
|
|
Одновременно менталитет – это совокупность установок и предрасположенностей человека воспринимать окружающий мир и реагировать на него определенным образом, характерная для той общности, к которой принадлежит человек. Менталитет, являясь регулятором активности человека, придает социальной компетентности определенную ориентацию и направленность.
Мировоззрение – это результат рациональной «обработки» менталитета, система обобщенных взглядов на мир, на место в нем человека и его отношение к этому миру, а также основанные на этих взглядах убеждения, чувства и идеалы, определяющие жизненную позицию человека, принципы его поведения и ценностные ориентации.
Мировоззрение позволяет человеку осознать компоненты и мотивацию своей активности, тем самым, повышая его социальную компетентность.
Разработанная нами технология формирования социальной компетентности направлена на развитие осознаваемого компонента – самопонимания, мировоззрения, ценностей. Технология, ориентированная на подростков, представляет собой компьютерную игру-стратегию. Подросток, двигаясь в игре к определенной цели, попадает в различные ситуации, сходные с ситуациями в реальной жизни, в которых он должен делать выбор. Те или иные действия приближают или отдаляют его от цели, изменяют его личностные качества и характеристики социального окружения. В процессе игры подросток учится анализировать ситуации, принимать решения, отслеживает изменения, происходящие с ним, отмечает качества, принципы, взгляды, установки и убеждения, помогающие или мешающие ему достичь цели, получает возможность в целом оценить свою жизнь.
ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ТВОРЧЕСТВО И РОССИЙСКАЯ ПОЛИМЕНТАЛЬНОСТЬ
Семёнов В.Е., НИИКСИ СПбГУ, Санкт-Петербург
|
|
|
Творческая личность, направленность и характер творчества во многом определяются социально-историческими условиями, духом времени, тем или иным менталитетом в социуме. В понимании автора менталитет – это исторически сложившееся групповое долговременное умонастроение, единство (сплав) сознательных и неосознанных ценностей, норм, установок в их когнитивном, эмоциональном и поведенческом выражении. У того или иного народа или страны безусловно имеется более чем один менталитет. Следует говорить о разных менталитетах, в том числе о региональных, как в глобальном смысле (западный, восточный и т.п.), так и в более узком региональном аспекте (например, традиционно описывается специфика московского и петербургского склада характера, художественных традиций, стиля, школ). Поэтому нами введено понятие полиментальности – множественности менталитетов в социуме (В.Е.Семенов, 1999).
В нашей концепции основные российские менталитеты дедуктивно закладываются философскими универсальными категориями-оппозициями: Дух (Бог) – материя (идол) по вертикали: общество (коллектив) – личность (индивидуальность) по горизонтали. Индуктивно менталитеты подкрепляются культурно-историческими и социопсихологическими реалиями. Обобщение всех этих данных позволяет выделить следующие базовые российские, русские менталитеты (Семенов В.Е., 1994).
• православно-христианский (вверху вертикальной координаты): имеет тысячелетнюю историю на Руси и в России, активно возрождается с конца 80-х годов XX века.
• коллективистско-социалистический (справа по горизонтальной координате): зарождается в крестьянской общине, рабочей артели, партийных ячейках, сформировался за три четверти века в СССР.
• индивидуалистско-капиталистический (слева по горизонтальной координате): возник на Западе, постепенно проникал в Россию, где сформировался в XIX в., возрождается (скорее в одиозном виде) с конца 80-х – начала 90-х годов прошлого века.
• криминально-мафиозный (внизу вертикальной координаты); существовал всегда, порожден пороками людей, стал заметно проявляться в СССР с конца 70-х гг. XX века. В 90-х годах XX века превратился в феномен «великой криминальной революции».
Помимо указанных четырех основных менталитетов в аспекте художественного творчества в России следует также рассматривать менталитеты других конфессий и этносов. Необходимо выделить и так называемый мозаично-конформистский псевдоменталитет (порождение «массовой культуры» и СМИ, конгломерат «осколков» вышеуказанных менталитетов). Аналогичные российским базовым менталитетам ментальные образования можно наблюдать и в других странах (например, в Италии это христианско-католический, левый коммунистический, буржуазный и все тот же криминально-мафиозный менталитет).
|
|
|
В личностно-персонифицированном аспекте истоки четырех базовых российских менталитетов просматриваются в традиционных русских фольклорных и легендарных образах святого, крестьянина-воина, «иноземца-немца» и разбойника. Замечательное персонифицированное воплощение упомянутых менталитетов обнаруживается также в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» в образах светлого одухотворенного инока Алеши, страстного мятежного Мити, рефлексирующего рационалистичного Ивана и их брата по отцу, маргинала-делинквента, отцеубийцы Смердякова. Российские менталитеты вообще чрезвычайно ярко и талантливо отражаются в отечественном художественном искусстве, как прошлого, так и современности.
Православно-христианский менталитет сформировал многих великих и выдающихся художников, выражается в многовековом творчестве церковной архитектуры, иконописи, духовной музыки, живописи и литературы (Барма и Постник, Андрей Рублев, Г. Державин, Александр Иванов, М. Глинка, К. Тон, М. Мусоргский, Ф. Достоевский и многие другие), активно продолжавшемся в России и в XX веке до советской атеистической эпохи, позднее в эмигрантском и неофициальном искусстве (А. Ахматова, Н. Клюев, И. Шмелев, П. Чесноков, М. Нестеров, Б. Пастернак, А. Солженицын и др.). Ныне наблюдается возрождение этих традиций, вплоть до создания сообществ православных писателей, живописцев, музыкантов, кинематографистов (В. Распутин, В. Крупин, И. Глазунов, В. Клыков, иеромонах Роман, Ж. Бичевская, Н. Бурляев и др.).
Коллективистско-социалистический менталитет выражали многие художники, в том числе такие выдающиеся как В. Маяковский, М. Шолохов, А. Твардовский, Д. Шостакович, И. Дунаевский, А. Дейнека, В, Мухина, С. Эйзенштейн, Г. Александров и др. В наше время творчество в русле этой ментальности продолжается слабо, но преемственность прослеживается в виде современного левого оппозиционного искусства (А. Проханов, Э. Лимонов, «красные барды» и «красный рок» и т.п.).
Индивидуалистско-капиталистический менталитет в русском искусстве XX века выражался представителями разных направлений от натуралистов до модернистов (М. Арцыбашев, И. Северянин, 3. Гиппиус, В. Набоков, А. Шнитке, Иосиф Бродский, Виктор Ерофеев, М. Шемякин и др.). В настоящее время этот менталитет имеет широчайшее выражение и пропаганду на телевидении и радио, в книго-журнальной продукции, в кинорепертуаре, в шоу-бизнесе и выставочной деятельности.
Девиантно-криминальный менталитет имеет свое широкое представительство в массовой культуре XX века: всегда существовали так называемые блатные песни, своеобразное подпольное «изопорно» и соответствующее литературное «творчество». В последние годы снова широко зазвучал уголовный мелос и так называемый «русский шансон» (Г. Сукачев, М. Шуфутинский, С. Шнуров и т.д.). Происходит героизация и мифологизация уголовного мира и мафии в беллетристике, кинематографе, телесериалах, тиражируются самые патологические «чернушно-порнушные» произведения (В. Сорокин как «вершина» жанра).
Характерно, что некоторые очень талантливые, поистине народные художники в своей жизни и творчестве выступают своеобразными «полименталами», выразителями всех основных российских менталитетов. Таков Сергей Есенин, совершивший эволюцию: деревенский «богомолец» – «большевик» – городской щеголь в цилиндре и лайковых перчатках – «хулиган», завсегдатай «Москвы кабацкой». Также полиментален был в своих песнях и ролях Владимир Высоцкий. Более сложным художественным языком российскую полиментальность выразил и Андрей Тарковский.
Дух эпохи, социально-психологический климат времени неизбежно влияет и на художника и его творчество. Если в начале XX века до революции в русском искусстве в основном выражался индивидуалистско-капиталистический и православный менталитеты (основные герои – буржуазный индивидуалист и праведник), то в советское время в искусстве господствовал коллективистско-социалистический менталитет (нередко схематизированными героями были труженик, воин и вождь). С конца 80-х годов в российской художественной культуре снова преобладает выражение индивидуалистско-капиталистического менталитета, прежде всего в его прозападных подражательных образцах (основные персонажи – одинокие супермены, аморалисты и аутсайдеры), а также массово-мозаичного и криминального менталитетов (персонификации всевозможных пороков и патологии, бандиты, современные вариации бедных «золушек» и богатых «принцев» и т.п.). Вместе с тем, неуклонно усиливающееся значение приобретает православно-христианское искусство.
Таким образом, вывод Питирима Сорокина, сделанный еще в 30-х годах XX века, остается актуальным и в начале XXI века: «Современное искусство – преимущественно музей социальной и культурной патологии» (П. Сорокин. «Человек. Цивилизация. Общество». М., 1992, с.456). Однако представляется, что рост интереса к духовно-нравственному творчеству в современной России является закономерным показателем начала смены парадигмы сензитивной, чувственной культуры – культурой идеациональной, духовной, что и предсказывал П. Сорокин.
ИДЕОЛОГИЯ И МЕНТАЛЬНОСТЬ В БИОГРАФИЧЕСКИХ НАРРАТИВАХ
Цветаева Н.Н., Социологический институт РАН, Санкт-Петербург
И сегодня на поверхность все еще всплывают многие последствия давления идеологических (в широком смысле – этических, эстетических, религиозных) конструктов прежней эпохи на сознание российского общества, так что проблема изучения ментальности (в частности ее исторической динамики) остается весьма актуальной.
Термин «ментальность» стал употребляться в начале 1990-х годов, когда российское общество на пути происходящих преобразований столкнулось с проблемой замедленности изменения многих привычек сознания людей, называя эту проблему специфической советской ментальностью. Иными словами, под советской ментальностью подразумевался прежде всего ее производный от пропагандистской модели советской идеологии характер, тормозящий ход реформ.
В это время я занималась изучением биографических текстов (историй жизни, дневников, воспоминаний), в которых наследие стереотипов и штампов советской идеологии было вполне очевидным. Наиболее интересной и перспективной для научного осмысления проблемы ментальности (как сравнительно нового тогда для социологии понятия) для меня оказалась работа историков, изучавших культуру обществ прошлых эпох в русле традиции французской исторической школы «Анналы». Проблема изучения ментальности была поставлена ими, исходя из недостаточности тех представлений о сознании общества, которые можно обнаружить на уровне нормативных (канонических) документов эпохи, и термин «ментальность» символизировал потребность уловить укорененность сознания в процессах повседневности, в реалиях жизни людей. Иными словами, их обращение к изучению ментальности означало переориентацию на историю «снизу», историю повседневной жизни, стремление реконструировать по оставшимся от изучаемой эпохи документам социокультурные представления разных социальных слоев общества для создания целостной картины духовного климата и культуры эпохи. Ментальность в русле этой традиции определялась как автоматизмы и привычки сознания, способы видения мира, представления людей, принадлежащих к той или иной социально-культурной общности.
На мой взгляд, такой подход и так понимаемую ментальность очень хорошо иллюстрируют биографические нарративы, в которых можно обнаружить, каким образом человек пользуется наличествующими в языке данного сообщества классификациями, языковыми клише, стереотипами. Иными словами, в нарративах хорошо видны те самые автоматизмы и привычки сознания, модели осмысления действительности, своего рода «формулы» жизни того или иного сообщества, которые характеризуют ментальность. Кроме того, они дают возможность обнаружить влияние на ментальность разного рода идеологических конструктов.
Что касается метода изучения и интерпретации нарративов, то, как качественный метод, он не предполагает статистических обобщений. Интерес представляют прежде всего диапазон и вариативность обнаруженных в текстах смысловых структур, “репертуар возможностей”, а не частота их обнаружения. Важно также, что анализ нарративов направлен не на референциальность описанной (или рассказанной) истории жизни реалиям прожитой жизни, а на то, как строится человеком дискурс этой истории, каковые его навыки осмысливать произошедшее или, используя терминологию П. Бурдье, каковы “практические схемы” его мышления. Реалии же жизни автора нарратива оказываются в роли референтной рамки, своеобразного контекста высказываемых им суждений и оценок, дают представление о всей структуре осознаваемого жизненного опыта. При этом они не просто репрезентируют обнаруживаемые в нарративах «практические схемы» и «формулы» жизни, но при определенных условиях (выборка, тематизация) дают возможность увидеть их социальную типику, социальное пространство.
Особенно продуктивным для изучения ментальности представляется сравнительный анализ биографических нарративов разных поколений, дающий представление об исторических этапах «определительной работы общества» (Бурдье), об «обновлении дефиниций» (Бергер), а также постепенности происходящих изменений и их «зависимость от пути» (Норт), от культурного наследия.
К ВОПРОСУ О СОВМЕСТИМОСТИ ГУМАНИСТИЧЕСКИХ ИДЕАЛОВ С ЛОГИКОЙ ИСТОРИКО-ЭВОЛЮЦИОННОГО ПРОЦЕССА
Чедия К.О., ЦНИИТ РАМН, Москва
В условиях полиментальной специфики России, сочетающей в себе, с одной стороны, православно-российскую и коллективистско-социалистическую, с другой – капиталистическую и криминально-мафиозную направленность (В.Е.Семенов, 1997), позитивную роль, интегрирующую перспективные тенденции, может оказать теоретический подход, вскрывающий непрямолинейную, но вполне очевидную динамику историко-эволюционного процесса. Накопленные в палеонтологии и истории факты показывают, что эта динамика характеризуется вектором поэтапной гуманизации (как роста потенциала сотрудничества) взаимодействия живых организмов, а также индивидуальных, интерперсональных и общественных отношений людей. Проследим эту закономерность.
Весь историко-эволюционный процесс распадается на 3 фундаментальных периода:
I. Эволюция одноклеточных организмов;
II. Эволюция многоклеточных животных;
III. Социально-исторический процесс.
Каждый новый период, как мы увидим далее, характеризуется не только усложнением процесса развития, но и дополнительным распадением на 3 этапа (в логике закона отрицания отрицания), а в социально-историческом процессе соответственно на 9 стадий.
I. Эволюция одноклеточных организмов длительностью в 3 млрд. лет привела после острейшей конкурентной борьбы в условиях геометрической прогрессии размножения к первой, самой примитивной, форме сотрудничества живых организмов – сотрудничества клеток в рамках многоклеточного организма.
II. Эволюция психически организованных многоклеточных организмов (животных от кишечнополостных до человека, за 1,5 млрд. лет) распадается на 3 этапа, вектор направления эволюционного развития которых зависел от достигнутого качества биосферы:
1) В условиях статичной биосферы господствующими видами оказались животные с тупиковой соматической организацией (внешний скелет) и перспективным развитием (сетевидной и ганглиозной) нервной системы, обеспечившей сложнейшие врожденные программы поведения вплоть до форм коллективного сотрудничества. Эти формы (насекомые, в частности, муравьи и пчелы) сохранены природой и процветают до сегодняшнего дня.
2) В условиях двигательной биосферы произошла смена вектора эволюции («кембрийский взрыв»). Господствующими видами стали животные с перспективной соматической организацией (внутренний скелет) и тупиковой нервной системой (индивидуальное защитное или агрессивное поведение). В условиях «битвы плотоядных тел» выживали самые специализированные, соматически сильные и крупные виды. Процесс неминуемо привел к экологической катастрофе, жертвами которой оказались бывшие «господа» – динозавры. Они безвозвратно вымерли, обеспечив своей эволюцией принципиально новое качество биосферы.
3) В условиях высокого уровня соматической организации высших животных вкупе с дистанционными органами чувств приоритет вновь получает развитие нервной системы. Происходит беспрецедентная цефализация высших животных, характеризующаяся развитием приспособительного, прежде всего семейного и стадного, поведения. Вид, наиболее последовательно идущий по этому пути – Homo Sapiens – выходит на основе производства орудий труда и высокого уровня коллективной морали из зоны действия факторов эволюции.
III. Из 40 тыс. лет социально-исторического процесса 30 тыс. лет люди, занимаясь собирательством и охотой жили (на грани выживания в борьбе с испытаниями, даруемыми природой) в устойчивом равновесии коллективной морали. Это неоспоримый этнографический факт. Однако эта устойчивость была разрушена действием нарастающих социально-экономических закономерностей, обусловивших три этапа в развитии общества:
1) Доантагонистический; 2) Антагонистический; 3) Постантагонистический.
Каждый этап подразделяется на 3 стадии, смена которых является, со стороны общественных закономерностей, революционным чередованием общинной (на основе морали) и рыночной (на основе экономики) организации, со стороны общественного сознания, чередованием рациональности и индивидуализма с эмоциональностью и коллективизмом. Вне идеологизированного подхода хорошо видно, что каждая крайность ведет к тупику: рынок – к общественной поляризации, общинность (вне системы нравственно здорового общественного воспитания) – к авторитаризму или даже тоталитаризму; индивидуализм – к эгоцентризму, коллективизм (вне системы нравственного воспитания) – к администрированию и бюрократии.
1) Доантагонистический этап истории включает в себя:
а) первобытное общество, которое в условиях собирательства и охоты было построено на общинности, миролюбии, реальном равноправии, эмоциональности и коллективности;
б) первобытнообщинное общество, которое в условиях земледелия и скотоводства было построено на рыночной (еще внеклассовой) конкуренции, обусловившей рационализм и индивидуализм общественного сознания;
в) древние тоталитарно-общинные общества, которые в условиях крупных земледельческих хозяйств и масштабных оросительных систем вновь были построены на общинности, но уже с классовым авторитарно-тоталитарным коллективизмом и моральной демагогией.
2) Антагонистический этап включает в себя:
а) классовые античные рыночные общества, которые в условиях бронзовых довольно примитивных орудий труда было построено на товарно-денежных отношениях и внутриклассовой конкуренции, приведшей к моральному разложению поздней Римской империи;
б) феодальное общество, которое в условиях железных и непримитивных орудий труда было основано на классовой общинности и (религиозной, общинной и рыцарской) морали;
в) капиталистическое общество, которое в условиях развития техники было построено на классовом рынке, индивидуализме и рационализме.
3) Постантагонистический этап включает в себя:
а) борьбу между обществами авторитарного социализма с государственно регулируемыми рыночными странами в условиях стремительной научно-технической революции.
б) планетарное (хотя и не абсолютное) господство государственно регулируемой рыночной экономики с индивидуалистической культурой, все более обнаруживающей растущий экологический, социально-экономический и нравственно-культурный кризис.
Очевидно предположение, что в относительно недалеком будущем нас ожидает в) планетарное обращение к государственно-плановой экономике, предполагающей возможность преодоления глобального кризиса и заменяющей межличностный, групповой и межгосударственный индивидуализм единством людей, народов и стран.
А чтобы не повторить печальный опыт авторитаризма и тоталитаризма, люди уже сегодня должны серьезно задуматься о сохранении и развитии мирового нравственно-культурного потенциала, позволяющего организовать эффективную систему нравственно здорового общественного (семейного, учебного, профессионального) воспитания. Она призвана формировать гуманистически-созидательную ориентацию и нравственно-гражданскую мотивацию к радостному и творческому труду, обеспечивающему устойчивое равновесие системе нравственно здоровых общественных отношений. Достижение этой цели означает выход человечества из зоны действия законов истории подобно тому, как 40 тыс. лет назад люди на основе коллективизма вышли из зоны действия факторов эволюции.
Таким образом, анализ фактов палеонтологии и истории позволяет сделать следующие выводы:
1) все историко-эволюционные достижения, основанные на агрессии и деструктивности взаимодействий, совершив свою этапную роль в развитии, должны уйти в прошлое;
2) все историко-эволюционные достижения, основанные на сотрудничестве и взаимопомощи, сохраняются и накапливаются в качестве потенциала будущего.
Особенности российского менталитета позволяют предположить, что место России в развитии и осуществлении созидательно-гуманистических ориентаций далеко не последнее.
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ: ДИАЛЕКТИКА СОВМЕСТИМОСТИ И КОНФЛИКТА*
Чойропов Ц.Ц., ВСГТУ, Улан-Удэ
Проблема социального конфликта и совместимости в политических и научных кругах стала в годы реформ особенно актуальной. Одновременно с этим проявилась поразительная растерянность и, кажется, неспособность длительное время культивировавшейся у нас диалектической теории развития справиться сколько-нибудь удовлетворительным образом с этой проблемой. Буква, возобладав над духом одного из основных законов диалектики – закона противоречия, стала тормозом на пути его разумного теоретического и практического применения.
Существовавшие ранее концепции противоречивого характера развития общества утверждали конфронтационный подход, ориентировали на конфронтационный механизм разрешения противоречий, на отсечение «дурной» противоположности. И сегодня наблюдается конфронтационный плюрализм многообразных элит в сфере политики, экономики, культуры, религии, этнонациональных отношений, каждая из которых стремится расширить свое влияние на конструирование социального пространства. Концепции консенсуса, солидарного будущего не только противоречивы и двусмысленны, но, можно сказать, «приватизируются» различными общественно-политическими группировками, партиями, движениями.
Современное российское общество в состоянии трансформации и, возможно, рецидивирующей с угрозой возврата назад. Мы наблюдаем две модели самоидентификации: одна прямо тяготеет к прошлому нашей истории, другая – к обществу рыночной экономики. Впрочем, существует и третья модель – модель общества солидарного, гражданского, социального (если хотите, социализированного).
Как проявляет себя эта триада, например, в экономической сфере общества? Существуют три тенденции в развитии отношений собственности в обществе переходного периода: 1) приватизация собственности в абсолютную пользу частных предпринимателей; 2) ребюрократизация (восстановление) государственной собственности, когда имуществом страны в основном распоряжаются от имени государства назначаемые «сверху» директора предприятий; 3) социализация в отношениях собственности, доминирование в экономике роли гражданских собственников.
|
|
|
