 |
Часть I. Знакомство с собой 5 глава
|
|
|
|
— Мы вам напилили, начинайте колоть — сообщил Алексей, указывая на кучу напиленных стволов. Теперь надо колоть на поленья…
Игорь резво положил топор, взял колун, пошёл к куче. Виктор с тоской повторил действие.
Тупой колун очень плохо втыкался в чурку. Соскальзывал, откалывал щепки.
— А шо у тебя такой тупой топор? Наточить же ж надо же ж — сказал проходя мимо Михаил с южно-русским акцентом.
— Как точить? — спросил запыханый Виктор.
— Напильником, как лопату, — совершенно серьёзно сообщил Алексей.
Виктор прошёл к складу инструмента, выбрал напильник, начал старательно точить рубящую кромку колуна. Она была просто круглой. Как этого вообще никто не видел?! А точится плохо… Со своим колуном за напильником подошёл Игорь.
— Отставить развлечение! — Оказавшийся рядом Евгений Борисович был явно не доволен. — Миша, Алексей, эти шутки — в свободное время. Виктор, Игорь, колун — не точится. Это шутки для новичков. Колун — это тупой топор, который не втыкается в полено, а раскалывает его в направлении сильного удара.
В стороне в голос смеялись несколько человек, явно довольные своей шуткой.
Евгений Борисович взял свободный колун, поставил перед собой кусок бревна с четверть метра диаметром, широко расставил ноги, взял топор за самый конец, резко замахнулся и шарахнул по бревну. В момент удара у него даже ноги от земли оторвались.
Толстенное бревно развалилось надвое. Не просто развалилось — половинки отскочили в стороны.
Рыжебородый взял одну половинку, установил, ахнул. Четвертушки отлетели в разные стороны.
— Доступно? Наглядно? Продолжаем, — весомо распорядился Евгений Борисович отдавая колун.
Только через полчаса мучений и подсказок у Виктора и Игоря стало получаться колоть пилёные брёвна на поленья. Вечер был очень длинным.
|
|
|
* * *
После девяти вечера было уже темно. Виктор, Игорь, Вадим Михайлович, которого называли «Святоша», Максим и Олег дожидались своей очереди в баню. Они остались последними, кто ещё не воспользовался благом горячей воды. Прямо внутри палатки для них уже грелись шесть вёдер воды на костре, разложенном посредине. Вёдра расположили по два в три ряда. Вокруг костра, чтобы не месить грязь, набросан еловый лапник. Для соблюдения гигиенических норм, если это определение было уместно в данном случае, после мытья каждой группы лапник вынимался, и вновь входящие раскладывали себе свежие еловые ветви.
«Святоша» оказался вполне вменяемым человеком с широким кругозором и чувством юмора. Он нарубил веников для бани и рассказывал о банных традициях, способах применения веников, свойствах растений при нагревании.
— В парную нужно входить трижды: для тела, для души и для удовольствия. Тут, кончено, не тот вариант, не парная…
Из банной палатки вышла толстая Лена, обмотанная полотенцем над грудью. Полотенце едва прикрывало ягодицы.
— Ой, хорошо то как!.. — рявкнула она. — Вот прямо хо-ро-шо!.. Лёшка, тощий кот, ты там долго ещё?! — хрипловатым голосом громко спросила Лена в баню. — Тебя одного тут люди ждут! Я свой гектар поверхности и то быстрее тебя отпариваю!
— А я ростом выше! — возразил из бани Алексей. — Всё, выхожу! Только натяну трусы по уставу!
Лена в одном полотенце неторопливо прошла к столу с техникой, нашла свои гаджеты, сунула их в пакет с мылом и мочалкой, пожелала всем доброй ночи и пошла к палатке.
«Святоша» неодобрительно молча хмурился.
В бане было неожиданно сухо и жарко. Как руку в духовку сунуть. С непривычки Виктор задержался на входе, пока другие укладывали свежий лапник. В палатке, даже с костром, было довольно просторно для пятерых.
|
|
|
— Что, жарко? Будешь на самом холодном месте: у входа — сказал Маским.
В палатке было темно: свет только от небольшого костра, закрытого вёдрами. Одежду сложили в углу у входа на высокой куче сухого лапника.
Поливали на себя из кружек очень горячей водой из вёдер, под которыми горел огонь. Олег, Максим и Вадим макали веники в одно из вёдер, нагревали на огне и обмахивали себя.
— Бить себя веником не надо. Веник нагнетает температуру на кожу — рассказывал Вадим. Игорь и Виктор неумело шлёпали себя горячими листьями.
— Баня — это отдельная философия. Её нужно любить, понимать, проникнуться смыслом процесса! — не унимался Вадим. Он был тощий, жилистый, с яркой белой кожей. Остальные мылись молча, сосредоточенно. Важно было рассчитать объём воды, чтобы не остаться в мыле. Но, оказывается, ведро горячей воды — это довольно много. Хватает и чтобы помыться, и чтобы прогреться. В разогретом воздухе усталые натруженные мышцы стали болеть как будто меньше.
— Только в поле понимаешь, что счастье в малом, — проговорил Максим. — Кайфуешь просто от горячей воды, сухой постели, от простой жареной курочки.
— Да, жареное в кошмарах снится, так охота! А ещё просто на обычный унитаз сходить — сверх удовольствие! — поддержал Олег, толстоватый темноволосый парень.
— Да, просто бытовое благополучие — уже счастье! — согласился Максим.
«Святоша» сосредоточенно шевелил за спиной своим веником.
В этих условиях Виктор поймал себя на мысли, что никакая голая женщина не вызвала бы совершенно никаких чувств: сил на любовные утехи всё равно не нашлось бы.
После бани воздух на улице казался особенно холодным. Вытащили из бани еловые ветки, бросили в большую кучу рядом с палаткой, вынесли вёдра. Угли оставили, чтобы просохла отсыревшая от трёхчасового мытья палатка.
Заснул Виктор мгновенно.
* * *
— …Виктор, Игорь, подъём. — Катя влезла в палатку по пояс и трясла обоих сразу. — Подъём. Подъём без раскачки. Время, время, время.
Спать дальше было невозможно. Сразу вспомнилось, что это утро пятницы, тринадцатого августа. Катя обещала поднять пораньше, чтобы успеть совершить побольше глупостей. Сейчас она сидит между двумя спальниками и трясёт обоих сразу.
|
|
|
— Да, встаём… — испуганным голосом пролепетал Игорь. Он начал активно шевелиться, вылезать из спальника.
Катя выбралась из палатки. Но осталась рядом, контролировала, чтобы дежурные «не уснули обратно». «А то много таких, которых только оставишь, а они взад-назад спать падают».
Виктор с отвращением надел ледяную сырую рабочую одежду. Как же мерзко.
Игорь тёр глаза, сидя на скамейке у холодного сырого кострища.
— Сухие дрова не забывай, сразу захватывай, — распорядилась Катя.
— Какие дрова? — спросил Виктор и сразу вспомнил, что он забыл с вечера отложить в палатку сухие поленья.
— Ладно, спиртом разожжёшь, — недовольно проговорила Катя. — Возьми две таблетки в пластиковой коробке.
Утро было сырое, холодное, серое, туманное, промозглое. На всём висели капли ледяной прозрачной воды. Большие, средние. Маленьких не было. Они быстро формировались в средние и большие. Дрова были просто мокрые. В середине беспорядочно накиданной кучи можно было найти такие, с которых не капало бы, но они всё равно были мокрые.
Игорь, пошатываясь, с полузакрытыми глазами нашёл в продуктовой палатке герметичный пластиковый ящик, в нём таблетки сухого спирта. Отковырнул две, закрыл ящик. Таблетки кинул в кружку, залил водой из бидона. Виктор наблюдал за этими действиями, как за должными. Он уже успел набрать четыре ведра воды, повесил их над наваленными кучей дровами. Игорь размешал таблетки в воде и начал плескать на дрова. Виктор начал поджигать места, на которые Игорь наплескал разведённый спирт.
— Вы что делаете? — удивилась подошедшая с банками и коробками Катя.
— Спирт развели, дрова поджигаем. Но не горит что-то…
— Зачем развели??? — расхохоталась Катя, — Вы что? — Она смеялась от души, как будто произошло что-то очень смешное. — Это же сухое горючее! Его не надо разводить, таблетки прямо так поджигать надо! Вы его хотя бы не пили?.. — заливалась уже просто неприличным смехом Екатерина Сергеевна.
«Зараза, точно. Ну ладно Игорь молодой, но я же в школе помню на химии эти таблетки!» — думал Виктор. «Долбаный ранний подъём. Начались глупости».
|
|
|
В половину восьмого утра все в лагере со смехом пересказывали эту историю друг другу и задавали дурацкие вопросы незадачливым дежурным. Между делом прошлись по Олесе и Юле, которые в первый вечер лезли в спальник головой вперёд. Вспомнили каких-то девочек из прошлых годов, которые в шесть утра с рюкзаками сбежали на автобусную остановку от неудобства лесного проживания.
За беготнёй Виктор не заметил, как прошло время. За утро он устал так, как за три прошедших дня. Скованные сырым холодом мышцы болели, кожа на ладонях была в мозолях, пальцы болели. Несколько раз приходилось подкладывать дрова в костёр, постоянно махать фанеркой, чтобы дрова горели, а они гореть не хотели, просто густо едко дымили, выедали дымом глаза. Два раза за утро вместе с Игорем ходили на источник за водой. Просыпающиеся люди в огромных количествах тратили воду на умывание, кофе, чай перед завтраком, кофе и чай за завтраком, чай после завтрака.
— Виктор, мы тебя ждём — сообщил Шеф.
Ещё идти, копать, закапывать… Как же тяжко…
После завтрака сносили всю посуду для мытья Олесе и Юле. Ещё раз принесли воду, заполнили тазы, и итоговый раз наполнили ёмкости для обеда. Катя и Игорь с ближнего раскопа придут за час до обеда, будут готовить, Игорь будет «костратором» на обеде и перед ужином. А Виктору повезло, он может успеть только к ужину на колку дров и таскание воды. Это если закончат пораньше.
В восемь часов пятнадцать минут в лагере никого не было. Все вышли на работу. Виктор шёл нагруженный в каком-то отупении. Просто механически шёл с уже привычной компанией. Идти чуть больше трёх с половиной километров. А обратно — два с небольшим. Уже легче.
О чём говорили попутчики — почти не слышал. Радовало, что больше не подкалывали по поводу «сухого спирта в жидком виде».
* * *
За всей утренней утомительной беготнёй случайно вспомнил вчерашнюю баню. Женщин с мокрыми головами, розовых распаренных мужиков с разлохмаченными усами и бородами. И во всём этом не было никакого сексуально подтекста. Утром они воспринимались как обычные нормальные люди. Всё было как-то обыденно. Вчерашние переживания казались совершенно надуманными, женскими. Теперь это Виктор сам понимал.
Августовская трава была уже слабая, за два дня в ней образовалась тропинка, по которой можно было идти, не сверяясь с картой. Моросил мелкий ледяной дождик. Вся одежда под разноцветными полиэтиленовыми дождевиками отсырела или промокла насквозь. В сапогах чавкало. Наметившиеся было первые положительные ощущения от пребывания здесь, в лесу, теперь полностью исчезли.
|
|
|
— Это лето однозначно войдёт в историю Вологодской области, как самое безопасное для вампиров — задумчиво проговорил дядя Саша. — Условно солнечных дней было сколько? Десять, хоть, было?
Попутчики начали вспоминать по точным датам, начиная с конца апреля. В апреле выдалось несколько деньков, в мае снежило до самого конца, в июне еле-еле до двадцати градусов дотягивало с постоянными ветрами без просветов в тучах, но почти не мочило дождями, июль просто пасмурно-душным был, весь август постоянно льёт всеми видами дождя: от ливней до висящей в воздухе мороси. В итоге, за весь «тёплый» период согласовано насчитали 11 солнечных дней…
— Санкт-Петербург является столицей российской психотерапии, так как в Питере самый высокий процент депрессий. Главная причина — меньше двух месяцев солнца в год. Аня рассказывала, — просветил Анатолий.
— А она кто, кем работает? — уточнил Виктор.
— Сотрудник бехтеревского института, психотерапевт, госпожа профессор.
— Опс… — произнёс шедший чуть впереди дядя Саша самое опасное в ядерной физике слово. — Мишка косолапый недавно проходил по этому месту.
В размокшей земле были чётко продавлены несколько коротких медвежьих следов, размером с полтора кулака взрослого мужчины. Эти следы остались совсем недавно, их ещё не заполнила вода. Шеф положил мерную линейку — «рейку» — рядом и начал с разных ракурсов снимать эти следы.
— Надо начинать шуметь… Лёшу бы сюда. Ох, он бы душу отвёл! — сказал Пётр.
— Зачем шуметь? — Виктору стало страшновато, что они буквально в пяти-десяти минутах от медведя. Если он так близко — надо притихнуть и не привлекать внимания. А лучше вообще вернуться. Может быть, удастся поспать?..
— Мишка не любит шума. Он пугается и уходит подальше от шума. Так что шумим! — Пётр начал звонко стучать топором о лопату и приговаривать: — Миша! Ходи отсюда!..
На место шурфов пришли после девяти утра. Работали споро, копали метр на метр глубиной по 35–40 сантиметров. Виктор освоил несколько способов: Спицинским штыком и горизонтальными зачистками. Каждый час остро оттачивал лопату и с удовольствием резал корешки растений, ровнял стенки.
К полудню разошёлся дождь. Сильный затяжной осенний дождь затапливал шурфы, вода уже не впитывалась.
— Объявляется дождь! — провозгласил Шеф.
— А до этого что было? — не понял Виктор.
— Дождь начинается по объявлению руководства. Всё остальное является кажимостью и видимостью, но дождя нет. А сейчас дождь объявлен, значит, теперь он есть! — просветил Анатолий.
Для обеда начали искать место посуше и повыше. Везде чавкала вода… Отошли в лес, нашли возвышенность, которую дядя Саша сразу определил как искусственную, рукотворную.
— А это у нас не курган ли часом?.. — с сомнением произнёс Шеф, осматривая возвышенность. — Сделаем пока засечку… — он достал навигатор, внёс данные в память.
В это время над возвышенностью между деревьями под небольшим наклоном растянули большую полиэтиленовую плёнку. По тенту сразу заколотили капли, с краёв потекли обильные струи воды. Пётр с Виктором наломали на удивление сухие нижние ветки с деревьев вокруг, Анатолий надрал бересты. Дымный маленький костерок создал ощущение тепла под тентом.
— Люблю такие длинные обеды, да под дождичек… Столько водки можно выпить!.. — мечтательно выдал Анатолий.
— Предложение: раз всё равно долго сидеть, давай грибной супчик сообразим? — высказал мысль Пётр.
— Одобряю! — поддержал Анатолий.
— Я — за! — согласился Шеф.
— Виктор, тебе задание набрать воды в речушке вон там — указал дядя Саша, — а мы по грибы сходим, да по ягодицы вымокнем…
В указанном направлении буквально в минуте хода действительно оказалась река, вся в бобровых запрудах. Вода была прозрачная от свежего дождя. В запрудах, куда не стекали струи воды, под кронами, вода была коричневая, болотная. В текучей части реки вода стала желтоватая. Виктор набрал котелок и чайник водой, пошёл на дым. В этот раз он боялся заблудиться, поэтому по пути к речке все время оборачивался. Густой белый дым костра служил хорошим ориентиром для возращения.
— Там у реки старое дерево с метр от корней бобрами выгрызено, — Виктор поделился наблюдением с попутчиками и показал руками размер выгрыза. Попутчики за несколько минут набрали три больших пакета-майки грибов, теперь начали их чистить.
— Это уж, вы, батюшка, воля ваша, выдумывать изволите! — не поверил шеф. — Бобры так высоко не лезут.
— Да серьёзно, пошли покажу — обиделся Виктор.
Коротенькой колонной вслед за Виктором вся группа вышла к берегу, и ахнула. На берегу стояло очень старое высокое толстое дерево, в основании которого на полметра вглубь ствола и на половину роста человека ввысь было обточено бобрами. Но дерево стояло, не кренилось.
Шеф, предусмотрительно прихвативший с собой мерную рейку, прислонил её к стволу, сделал несколько фотографий. Поводил объективом, что-то увидел за рекой, навёл резкость, сделал несколько снимков.
— А вот это не есть хорошо, — задумчиво произнёс Шеф, пролистывая только что сделанные фото. — Четыре волка.
— Крупные?
— Не ясно. Далековато лежат, но их лучше не привлекать. Где четверо — там и десяток, лопатами не отобьёшься. В реку лезть не должны, но чёрт их знает…
— Вот и ситуация: мишку надо пугать шумом, но шуметь нельзя, поскольку волки рядом — размышлял вслух Пётр на обратной дороге.
— И что теперь делать? — Виктор чувствовал теперь себя совсем неуютно.
— С животными — ничего, а так просто ушами не хлопать. Может быть, тогда и не съедят — подмигнул Анатолий.
— А если съедят?
— В этом случае, тебе предстоит перейти в иную агрегатную форму…
— Собрались, значит, мужики, выпивают, охотничьи байки травят, — за чисткой грибов начал анекдотическое повествование Шеф. — Один говорит: «пошёл я зимой на охоту, водки набрал, ружьё, всё как положено. Чего тормозим, разливай за охоту!». Разлили мужики, выпили за охоту по стакану, рассказчик осоловел, кемарить начал. Его толкают в бок, мол, продолжай. Он встрепенулся, продолжает: «Захожу в лес, смотрю — волчьи следы. Я вскидываю ружьё, иду по следу. Ну, наливайте за охотничью удачу». Налили ещё по стакану, выпили, рассказчика развезло уже, он дремлет, его толкают в бок, мол, продолжай. Он: «А? Что? Кто? Какая охота? А, вспомнил! Ну да, иду за волками по следу, нахожу стаю, целюсь, стреляю, и осечка. А волки на меня уже рванули, я ружьё уронил, на дерево полез, повезло… Наливай за везенье». Налили, выпили, рассказчика уже растащило в корень, глаза с трудом открывает. Его в бок толкают, продолжай. Он, значит, еле вспоминает про что разговор, и продолжает: «Залез на дерево, зима, холодно… а внизу волки кругами…», и засыпает. Его расталкивают, мол, чем дело кончилось? «Да-а-а… сожрали к чёрту!» — под взрыв смеха закончил шеф.
За время долгого анекдота начистили и перемыли в котелке все грибы, воду слили, выложили на дно отсыревшей соли, утрамбовали грибы в пустой котелок. За несколько секунд на костре грибы дали жидкость, которую несколько раз отчерпывали. Через пятнадцать минут вывалили в грибы банку тушёнки и пять резаных картофелин. Дождь явно усиливался…
…Тонко, на уровне инфразвука прозвучало что-то вроде «пак», заложило уши, все звуки стали ватными. Пётр и Виктор, вытаращив глаза, стали открывать-закрывать рты, чтобы уши «разложило», Анатолий проартикулировал что-то матерное, и вместе с дядей Сашей стал вертеть головой. Через пару секунд с нарастающим рёвом пространство заполнилось жутким свистом. Стало ясно, что в нескольких метрах от них явно терпит бедствие огромный реактивный самолёт, который всеми своими турбинами с жутким свистом выдаёт страшную тягу, стараясь не упасть. Свист всё нарастал. Виктор впервые испугался за свою жизнь по-настоящему. Быть раздавленным падающим самолётом — это страшно. А самолёт явно падал прямо на них.
Анатолий показал левой рукой в просвет деревьев в направлении реки. Виктор повернул голову в ту сторону ожидая увидеть нос падающего самолёта. Но вместо этого увидел в отдалении высоко-высоко над деревьями фонтан снежно-белого цвета. Метрах в двухстах от земли фонтан распадался на облако и нарастал грибом.
Шеф скривил лицо, показал руками «вниз», вниз и заткнуть уши. Говорить было невозможно. Измерить децибелами этот свист затруднился бы самый лучший звуковик. Шеф и Анатолий сжались, прилегли к земле, заткнули уши, сильно сощурили глаза. Виктор и Пётр с перекошенными от ужаса белыми лицами непослушными руками сделали то же самое.
Стало очень ярко и на секунду жарко. Огромное облако взорвалось ярко-оранжевым огнём и тут же сжалось. После этого Виктора рвануло в сторону реки так, будто огромнейшая взбесившаяся обезьяна схватила его за шиворот, и рывком швырнула в сторону, о дерево. Сорванный тент нереально быстро улетел в сторону взрыва. Огонь в костре взметнулся и погас, сильно дымя. Чайник и котёл с грибным супом перевернулись и слетели с кургана.
Тишина была оглушающая… Вата окружающего пространства стала физически вязкой. Анатолий зажал нос и продувал уши. Шеф стоял на четвереньках и указательным пальцем прочищал правое ухо, открывая в такт движениям рот. Пётр широко моргал, оттирал глаза двумя руками. Виктор видел всё это с ощущением нереальности. Так не бывает.
— Все целы? Никого не ошпарило? — сквозь вату глухо донеслось до Виктора. Голос он опознать не мог. Вслед за ватой в ушах возник тонкий звон.
— Во, рвануло… Я думал, Гваделупу смоет! — прозвучала шутка с вымученым смехом. Голоса всё ещё смешивались. — Витя, ты жив? В себе?
— Ага… — как в бочке услышал Виктор свой голос.
— Собираем вещи, а то промочит насквозь — скомандовал Анатолий. Виктор встал на мягкие пустые ноги, опираясь о дерево, которое его затормозило, и пошёл к своему рюкзаку, который оттащило от костра в просвет деревьев довольно далеко. Рюкзак был открыт, вещи из него рассыпались, лежали по пути полёта и дальше, вокруг было много свежих листьев, веток. Звон в ушах постепенно ослабевал, чёрные круги вокруг поля зрения истончались. Взъерошенные попутчики собирали вещи, сносили к костру. Лица были серые, напуганные. Разодранные дождевики постапокалиптическими кусками липли к мокрой одежде.
— Все целы? Всё нормально? — уточнял Александр Викторович.
— Что случилось? — спросил Виктор.
— Прорыв газовой трубы. Хорошо, дождём всё промочило, пожар не начался. Это вакуумный взрыв произошёл. Километрах в полутора-двух от нас. На основной нитке. Нитка — это четыре-шесть труб, все заполнены давлением не более, чем на семьдесят пять процентов. Газ несёт с собой абразив. Если в трубе есть какая-то каверна, то абразивчик постепенно истирает трубу, возникает прорыв, в который устремляется весь газ. Каждые несколько километров стоят компрессорные станции, которые в случае падения давления дефектную трубу перекрывают, перенаправляют газ в другие. Так вот когда газ вырывается, то абразивчик по краю трубы скребёт, либо нагревает, либо искру высекает, всё воспламеняет. Обычно выгорает два-три кубических километра, выламывает лес. Газ и воздух в этих кубокилометрах мгновенно выгорают, в место образовавшегося вакуума стремится на большой скорости окрестный воздух, который несёт с собой много обломков. Взрыв такой, не наружу, а внутрь. Нам сегодня повезло. Были бы ближе — могло бы поломать… — рассказывал Шеф, пока все приводили себя в порядок.
— Что пожрать осталось? — уточнил у Виктора Пётр, поскольку продуктовым рюкзаком заведовал Виктор.
— Хлеб, консервы, сухари. Картошка осталась. Колобашки со вчерашней едой рассыпало…
Анатолий разматывал второй кусок полиэтилена для тента. После взрыва притянуло дополнительные тучи, дождь заметно усилился.
— Ты что, два тента взял? — удивился дядя Саша.
— Три. На случай прогорания от костра. Был печальный опыт, низко натянули, прогорел от температуры.
— Предусмотрительно…
— Ну, чё, грибной супчик? А то голодными останемся — предложил Пётр.
— Петя, ты эти грибочки лучше не трогай. Странные они. Взрывоопасные! — пошутил Анатолий. Все натянуто усмехнулись. Сильно было ещё напряжение от пережитого страха.
— Пятница, блин, тринадцатое… — подытожил Пётр.
Шеф подобрал котелок. С сожалением вытряс из него остатки еды, соскрёб с края глину, пошёл к реке сполоснуть, да свежей воды набрать. Вода из чайника почти не расплескалась. Его вернули на перекладину, начали восстанавливать залитый ливнем костёр. Шеф вернулся с водой и сообщил, что недогрызеное бобрами дерево сломалось, лежит в реке. Ещё несколько тонких деревьев поломало. По направлению верхушек можно теперь точно определить точку взрыва. Он достал карту, навигатор, сверился с данными, направлением, поставил точку на карте.
— От нас сие событие произошло в тысяче пятистах двадцати метрах, — сообщил результаты вычислений. — Близко. Могло пламенем зацепить. От реки на том берегу повреждения не понял.
В рюкзаке нашлись несколько супов быстрого приготовления, «супчиков быстрорастворимых», по классификации Анатолия.
— Щас заправимся супчиком жиденьким, но питательным, уши отпустит. Юбилей у нас, дядь Саш! Третий хлопок на нашем веку.
— На моём уже пятый — уточнил Шеф.
— Всего, значит, восемь, — подытожил Анатолий серьёзно.
— Ох, ты, считун! На базар тебя только ставить! — засмеялся Пётр, а до Виктора дошла шутка.
Готовили и ели почти молча. Анатолий и Пётр пытались говорить о чём-то шутливо, но было видно, что они всё ещё не отошли от взрыва. Виктор откровенно рефлексировал. Вспоминал и переживал каждое мгновение; заново оказывался там, чтобы здесь испытать приступ холодного ужаса.
От супа действительно стало легче. После обеда не меньше часа пережидали сильный дождь. Постепенно успокаивались.
Обсудили примерный объём осадков. Единицами измерения служили «квадратные литры».
— Как считают метеорологи? Берут накапавшие в специальное ведро литры, и разливают их по площади квадратного метра. То есть один кубический литр, разлитый по площади один квадратный метр, превращается в один квадратный литр. Всё же логично! А вот, сколько миллиметров на этом метре из литров получилось — столько и объявляют, что выпало 30, 40, 50 мэ-мэ осадков.
— Предлагаю объявить день долгого дурацкого анекдота открытым! — продекламировал Анатолий. — А то сидим, как шакалы, бестолку.
— Начинай… — согласился Шеф отстранённо.
— Про помидоры… — начал было Анатолий, но его тут же возмущённо перебили Пётр и Шеф.
— Не настолько дурацкого и длинного, пожалуйста!
— А в чём дело? — не понял Виктор.
— Анатолий Иванович умеет рассказывать эту жуткую историю со страшным концом не меньше часа. И как ты всех акторов помнишь?!. — удивился Пётр.
— Ладно. Другой тогда… Щас. Короче, деревня, утро, отец будит сына: «Вставай, пошли косить!». А сын только час назад с гулянки пришёл, спать охота! Говорит: «Батя, не надо косить, все равно не получится...». Отец: «Так, я что сказал?! Вставай немедленно и пошли косить!». Ладно, делать нечего, сын встает, берут косы идут в поле. Приходят в поле, отец начинает косить, сын говорит: «Батя, у меня коса тупая, я схожу домой, наточу» — «Ну раз такое дело — иди». Сын идет домой и говорит матери: «Мам, батя сказал, что б ты сварила пельменей и купила водки! Завтракать домой придёт!» — «Ну раз батя сказал, значит сейчас сделаю» — мать ставит вариться пельмени. Сын ставит косу на место и идет обратно в поле и говорит отцу: «Бать, мама там пельменей сварила и водки купила, говорит что б мы домой шли!» — «А, ну раз так — пошли!» Идут домой. Тем временем мать сварила пельмени и ушла в магазин за водкой. Отец и сын приходят домой, смотрят — пельмени сварены, ни водки, ни матери нет. Отец ничего не понимая говорит сыну: «Матери нет, водки нет... Как же пельмени без водки? На деньги иди купи!» Сын идет за водкой и по дороге заходит к соседу. Говорит: «Дядь Миш, батя узнал что вы с матерью любовники, хочет вас убить...». Сосед испуганно: «Вот, блин, на тебе денег, только отмажь меня перед батей своим!» — «Ладно». — берет деньги идет в магазин короткой дорогой, покупает водку, приходит домой и говорит отцу: «Бать, там сосед просил помочь поросенка зарезать. Сказал, чтобы ты топором и ножом к нему пришёл прямо сейчас» — «А, ну раз просил, значит надо помочь! — берет топор, нож и идет к соседу. Сосед смотрит в окно — видит идет батя с топором. "Ну — думает — не отмазал сынок..." Прыгает в окно и прячется в кукурузном поле. Отец приходит, смотрит соседа нет, свинья по двору бегает, он ее зарубил и пошел обратно. В это время мать приходит из магазина, а сын ей говорит: «Мам, батя узнал что вы с соседом любовники! Взял топор и ушел...». Мать смотрит в окно и видит мужа с окровавленным топором. "Все — думает — хана мне!" Прыгает в окно и прячется в кукурузном поле. Отец приходит домой и говорит сыну: «Блин, что такое? Матери нет, соседа нет, где их всех черти носят?!» — «Да они там, в кукурузном поле, кувыркаются!» — «Чтооооо??! Убью всех!!!» — ревет отец, хватает топор и убегает в кукурузное поле... Сын садится за стол, наливает себе водки, накалывает на вилку пельмень и, глядя на кукурузное поле, философски произносит: "Эх, батя-батя... Говорил же я тебе, что косить сегодня не получится...".
— Госссподи, сколько же мусора в твоей светлой голове! — восхищённо выругался Пётр.
— Я вам такую поучительную философскую историю расскажу, — вступил Шеф многозначительно. — Это случилось в далёком Макао. Макака коалу в какао макала. Коала какао лениво лакала. Макака макала, коала лакала, а дело случилось в далёком Макао.
— Кла-кла-кла, блин! — засмеялся Анатолий.
— Лучшее — враг хорошего. Не всегда одни и те же действия приводят к ожидаемым результатам. Вот шибанулась Царевна-лягушка первый раз о земь — и стала Василисой прекрасной. Шибанулась ещё раз — и превратилась в мешок с костями и кровью! — привычно перешли на простые короткие анекдоты.
— Белки-летяги делятся на два вида: белки-парашютяги и белки-дельтапланерюги.
— Ну, и саблезубые монстроастральные попадаются, конечно, — важно вставил Анатолий.
— Ладно, тут хорошо, но уже почти половина третьего. Ловить сегодня явно нечего, это мокрядь вряд ли прояснится, давайте обратно собираться, в лагере тоже дела есть. Тем более Витя сегодня дежурит, — распорядился Александр Викторович.
* * *
В лагерь пришли около четырёх. По дороге искали следы животных, но новых не нашли, старые замыло дождём. Удивительно, но ничего не болело. По здравому размышлению, должны были остаться какие-то травмы. Но ничего не было. Только испачканная одежда.
В лагере было неожиданно многолюдно: на День Археолога «в гости» приехали двумя машинами 9 человек. Они самостоятельно накололи дров, накипятили воды, в отсутствие Кати начистили картошки для ужина. Все начали обниматься с Дядей Сашей, Анатолием, Петром, как со старыми любимыми друзьями. С Виктором просто тепло, по-доброму поздоровались, представились. «Две девушки, три женщины, четыре парня» — разделил для себя Виктор прибывших.
|
|
|
