Часть I. Знакомство с собой 8 глава

— И куда уйдёте?.. Нет, вы никуда не уйдёте. Деньги свои вы нам отдадите, все, а дальше в обезьянник по двести двадцать восьмой, за наркотики… Саша, позвони своим, сообщи, что задержана группа торговцев канабисом. Коля, сколько кило анаши можно добыть за пару часов?

Николай отошёл в сторону. Начал говорить по телефону. Вернулся. Сообщил, что за пять тысяч рублей по знакомству через час у дороги, около поворота на Стризнево, будет готова закладка старой прелой конопли вперемешку с мятой и петрушкой, которую продать некуда, а выкинуть жалко. Килограммов двадцать. Как заложат, сообщат место. Оплата по возвращении в город.

— Доставайте деньги, выворачивайте карманы, — распорядился Анатолий. — Коля, как закладку сделают — Саша пригласит наркополицейских. Будем этих торговцев сдавать…

— Может быть не надо? Договоримся, мужики?.. — просительно захныкал один из нападавших. Выглядела эта банда крайне жалко.

— Мы тебе жизнь дарим. — Анатолий подпнул без видимой необходимости по очереди троих поверженных противников. — Поторапливайтесь с оплатой.

Сидящие на траве начали выворачивать карманы у себя и бессильно лежащих на траве соучастников. Они успели значительно обокрасть палатки обитателей лагеря. Откладывали отдельно своё и украденное. Своих денег выложили больше трёхсот тысяч.

— Александр Викторович, может быть не надо так? — испуганно проговорил Виктор. Было всего 12.15, за последние четверть часа произошли невероятные события.

— Запомни, Виктор: главное — всё правильно рассказать. Ментам плевать, как было на самом деле, им важен отчёт. Отпустить этих долбаков мы не можем: они вернутся через несколько дней группой в пять раз больше. Убивать их никто не станет. Провести массовую кастрацию за несостоявшуюся попытку изнасилования не получится. Заявлять о краже — бессмысленно, они всё вернут, а людям полгода ходить по кабинетам, чтобы их потом вообще отпустили, а нам ещё за побои припаяют. Это единственный выход, как нам от них избавиться и самим остаться не при делах. Анатолий всё правильно делает. Саша — сотрудник МВД в больших звёздах, у него есть связи, он сам всё расскажет своим, — оттирая кровь разъяснял Шеф.

— А зачем их мучить? Пинать? Грабить? Они же и так сдались! — не унимался Виктор. Ему всё ещё было страшно.

— Чтобы вели себя попослушнее. Ты посмотри на них, они же только силу понимают. Их никто не грабит. Это расплата за их жизнь. Их деньги пойдут на покупку наркотика и расплату с наркополицейскими, чтобы нас не затронули, дело не замяли, а этих уродов точно посадили. Эти одиннадцать пропитых утырков сами выбрали свой путь. Они могли прийти с миром, с подарками, спокойно договориться на любовь. Но нет, они ограбили палатки, раскидали продукты, напали на нас с топорами и ножами. Они не собирались нас оставлять в живых даже за все наши деньги. Это от безнаказанности. Только такими зверскими методами мы можем себя обезопасить.

Виктор осознал, что их действительно могли убить. От этого из груди вниз живота опустился холодный белый комок… Второй раз за три дня он мог умереть…

Около половины второго позвонили Коле, закладка была готова. Избитых нападавших связали, отвели напрямую через лес и овраги к дороге. Около трёх часов дня из Вологды приехали две машины с вооружённым ОМОНом, загрузили связанных. Половине требовалась госпитализация, они просили помощи. Им пообещали, что если не будут дёргаться, сдадут в больничку, а если кто в дороге помрёт — того на обочине диким зверям оставят, для отчёта и половины живых хватит. Саша долго говорил со старшим, что-то писал на листе бумаги, с кем-то созванивался. Коля разъяснил, где мешок с травой. Машины уехали, Саша сообщил, что задержанных повезли в Ярославль. Там у полицейского начальства возникли неприятности, нужно какое-то громкое задержание, вот им подарок от вологодской полиции решили устроить. По дороге захватят марихуану. Офицер взял плату только за доставку, чтобы не выписывать бойцам командировку, не светить расходы на топливо. В общем, сто тысяч осталось на прожор и пропой. Семеро участников драки совершенно спокойно разобрали по 12 500 рублей, а Виктор не мог заставить себя прикоснуться своей доле.

— Это же справедливая награда. Ты же не сбежал, участвовал. Рисковал, как все, — убеждали его.

Деньги были очень нужны. Тот долг, из-за которого он оказался здесь, не мог быть покрыт зарплатой. И тут Виктор подумал о том, что нельзя оставлять безнаказанным совершённую по отношению к нему подлость. Он возьмёт эти деньги. Но потратит их на месть.

* * *

Наскоро перекусили, немного прибрались в лагере, отдельно сложили полные бутылки со спиртным, чтобы потом каждый разобрал своё (налётчики выгребли праздничные запасы, но успели выжрать всего 4 бутылки), ушли доделывать шурфы. Вернулись в лагерь вместе со всеми около шести. Пётр остался дежурить: носил воду, колол дрова, готовил условия для вечернего празднования. Почти во всех палатках было перевёрнуты вещи, поэтому все знали историю во всех подробностях до самого конца, включая трофеи. Украденные вещи горкой лежали на столе, все разбирали своё.

— Тебя же убить могли!.. — ужасались девушки, разглядывая порез Петра.

— Никто бы не заплакал! — отмахивался Пётр.

— Не говори так, ты чего? Как мы без тебя? — продолжали ахать девушки.

Евгений Борисович довольно долго разговаривал с Сашей, Александром Викторовичем, Анатолием, Николаем. Виктор всё ещё не мог прийти в себя, спросил у Серёги, не будет ли последствий?

— Какие последствия? Последствия чего? Разве что-то было? Только разговоры. Трупов нет, к нам вопросов нет, а что кого-то задержат в Ярике — мы здесь ни при чём. Расслабься! Здорово было, правда? — гоготнул Серёга. — Относись к жизни проще! Не убили, и ладно! Ещё и денег плюсом пришло.

— Товарищи, прошу общего внимания! — спокойно провозгласил Евгений Борисович. — Сегодня произошёл неприятный инцидент. Прошу вас о нём никому не рассказывать. Так как закончилось всё без последствий, праздничный вечер пройдёт без изменений!.. Надеваем парадные штормовки, выходные сапоги. Готовимся к посвящению.

— Ура-а-а-а!.. — покатился возглас радости и одобрения.

Из бани уже шли первые празднично помытые. Им навстречу шла новая партия. Пётр натопил баню заранее.

— Ну, что, как вы тут? Что было то? — сходу спросили у Виктора пришедшие позже других Юля, Женя и Игорь. Олеся и Юля первокурсницы тоже подошли послушать.

— Да фигня какая-то… Пётр в лагерь ушёл, прибежал, позвал, пока добежали — тут уже месиво. Совершенно дикая история… Какие-то люди странные, сразу с ножами и нашими топорами кинулись на нас…

— Ну, так вы им хоть врезали? — уточнила Олеся.

— Да, их сильно побили. Продолжали избивать даже после того, как они сдались.

— Так и правильно! Мало! Я бы вообще убила, да в шурфе закопала! — воинственно высказалась Женя.

— Анатолий на этом настаивал. Потом стал их живьём резать, чтобы рассказали, что они тут делали…

— Вот молодец Толик! Правильно! Всегда знает что делать. Чё, говорят они на нас нацелились? Хотели всех баб перетрахать? — уточнила Женя. Виктор кивнул. — Надо было им ещё и яйца повырезать, чтобы не хотели больше! Зря их Толик пожалел. Очень уж он отходчивый, слишком добрый. Начал резать, так надо было дорезать до конца.

— Он у них все деньги забрал…

— А они у нас всё барахло повытащили! Мало им! Вот, мало! — кипятилась Олеся. Абсолютно все поддерживали проявленную жестокость. Даже Святоша высказался в том духе, что за богопротивные намерения грешники по заслугам получили. «Господь творит свои дела руками людей».

— С тобой всё в порядке? Тебя не задело? — заботливо спросила Юля, когда они оказались чуть в стороне.

Виктор немного помолчал, преодолел какой-то внутренний барьер, сказал правду:

— Я очень испугался…

— Больше ничего? Тебя не ранили?

— Нет, я пару раз только успел перед собой лопатой махнуть, а их уже парни уложили… Я даже понять ничего до конца не успел, так быстро всё было…

— Главное, цел. Про Анатолия плохо не думай. Он прекрасный актёр. Он всегда чётко соображает, на пять-десять ходов вперёд думает. Умеет страшные рожи корчить. Очень хорошо знает, как изобразить аффект, много раз говорил, что если убьёшь кого ненароком при свидетелях, надо уснуть тут же рядом, потом сказать, ничего не помню, тогда не привлекут, так как аффект. Скорее всего, он ещё до начала драки уже всё наперёд сообразил, как себя вести.

— Он предлагал съесть этих ушлёпков…

— Это он может предложить… Он любит рассказывать, что человек цивилизованный живёт всего семь-восемь тысяч лет, а до того сотни тысяч лет зверского существования; что налёт цивилизованности на звере совсем тонкий. И возврат к зверскому состоянию происходит очень быстро, почти мгновенно. Когда возникают сопутствующие обстоятельства. Он умеет входить в это состояние, при этом чётко осознаёт, что делает, где находится, что будет дальше. В зверском состоянии он может предлагать зверские решения. Но я ни разу не слышала, чтобы он реализовал эти предложения. А что, — понизив голос, уточнила Юля серьёзно, — ты его напугался больше, чем этих уродов?..

— Да, — признался Виктор. — Он резал этого орущего бедолагу совершенно спокойно. Так кот мышку прокусывает, пока та ещё пищит…

— Значит, так было надо. Ты не томись, поговори с ним про это, он тебе объяснит, зачем так делал.

— Ты сама как? С утра тебя не видел, — сменил тему Виктор.

— С утра у тебя другая Юля была, помоложе! — добро рассмеялась Юля. — Идёшь в баню? Скоро вам очередные конкурсы отрабатывать.

— Блин, вот как вы так спокойно можете переключаться? Я поражаюсь!.. Анатолий уже на гитаре бренчит, смеётся! Саша с Колей смеются с Женей и Викой. Серёга вообще с девчонками обнимается…

— Он в их палатке спит, у них любовь на троих — огорошила Виктора Юля. — А ты не знал? Серёга — это главный приз в любой экспедиции! Классный мужик! А переключаемся мы легко, потому что не зацикливаемся. Не рефлексируем на том, что было. Жизнь идёт вперёд! Я завтра уезжаю. Хочу сегодня особенно порадоваться. Рада уже тому, что с тобой всё в порядке. А вечером я тебя нежно успокою. Всё же хорошо?

— Не знаю даже… Мне до сих пор как-то внутри непонятно…

— Ну, давай я тебя окончательно добью. Около раскопа сегодня крутились волки. Так что не раскисай. Волки — они хуже уголовников. Напугала? Теперь пошли мыться!

Юля решительно взяла Виктора за руку и повела к палаткам за мылом и мочалками. Виктору вдруг стало смешно: стоит немного расслабиться, почувствовать себя успокоенным, счастливым, как тут же что-то происходит, что полностью выбивает из колеи.

— На эту тему есть такое анекдотическое предупреждение. Идут по улице дедушка и внук. Дедушка старенький, внуку лет пять. Видят собачью свадьбу. Внук на всю улицу орёт: «Дедушка!.. а что они делают?!». Дед смутился, растерялся, маловат ещё внук для рассказов об этом физиологическом процессе. Дед говорит: «Ну, понимаешь? Жучка расслабилась… а Бобик напрягся. Понятно?». Внук нахмурил лоб, кивнул и ответил: «Да, деда, теперь всё в этой жизни мне понятно!». Прошли они метров сто, дед уточняет у внука, что тот понял из сказанного. Внук отвечает: «Нельзя расслабляться! А то тебя трахнут!». Так что, Витенька, никогда не расслабляйся, а то другие напрягутся! Кстати, Ленка Маленькая остаётся. До конца августа будет. У них там какой-то проект на работе сдвинулся, всех во внеочередной отпуск выгоняют. Она, правда, думает, что это не проект сдвинулся, а её контора накрылась. Очень хочет хоть от кого-нибудь ласки получить. Спрашивала меня, как ты в постели. Я ей тебя рекомендовала.

— Нашла для неё педофила?

— Я предупредила, что если тебе в ней станет очень хорошо, она просто лопнет, её это не пугает. Приласкаешь потом девку? Она хорошая. Дурная, конечно, но хорошая.

— Такие обсуждения кажутся мне пошлыми, некрасивыми… Ты ещё не уехала, а уже передаёшь меня другой женщине. Тебе самой это как? Меня спросить не хотите для начала?

— Молодец. Это хороший ответ. Ты мне всё больше нравишься. Если бы ты выразил готовность, меня бы это чуть-чуть огорчило. Я сама в этом не вижу ничего противоестественного, но спасибо за такую твою реакцию. Всё, не буду на эту тему!

Около бани с пакетиками стояли Лена Маленькая, Лена Большая, Алексей и Пётр, которые оторвались от дежурства, пока доваривался ужин. Разговор крутился вокруг дневного происшествия.

— Серёга же боксёр и самбист, с одного удара валит, а нож отбить — это самые основы. Он как-то показывал упражнения, которые им на боксе давали, я и повторить не мог — рассказывал Пётр. — Они с Саньком хорошо помяли этих ушлёпков. Ты, Витя, как, пришёл в себя? Вид у тебя бледноватый…

— Я исправлю — вмешалась Юля.

— Эх, не быть мне отодраной… Был шанс на изнасилование, так и тот не сработал… — задумчиво под смех проговорила Лена Маленькая.

— Вот ты ворона дурная! — проговорила Лена Большая и прижала Маленькую к себе.

— Почему ворона? Такого же размера, что ли? — шутливо возмутилась Маленькая.

— Анекдот про сильную, выносливую, дурную ворону не знаешь, что ли? — удивился Алексей.

— Нет, рассказывай.

— Собрались гуси-лебеди на юг, к ним ворона в гости. С вами полечу! Ей говорят, акстись, чёрная, куда тебе? Мы вон какие, здоровые, сильные, толстые. А она ни в какую: я сильная, я выносливая. Ну ладно, лети, отстанешь, ждать не будем. Полетели. День, ночь, день, к вечеру ворона просит посадку на отдых. Ей говорят: оставайся тут, отдыхай, лети обратно, а мы дальше. Нам ещё ночь лететь по плану. Уболтала, короче, сесть на отдых. Ей говорят: сейчас будет горный перевал, там сесть негде, пять дней полетим. Ворона в ответ, мол, я готова, мол, я отдохнула, я сильная, я выносливая. Летят. День, два, три, четыре… только перевал прошли, предгорья ещё, ворона просит отдых. Уболтала, сели. Ей опять внушают: ворона, зимуй тут, обратно через гору не перелететь уже, а дальше море, семь дней лёту и сесть негде. Ворона опять: я сильная, я выносливая. Ладно, летят через море. Пять дней летят на шестое утро нет вороны. Ну, утонула. Прилетели гуси-лебеди на юг, обустраиваются. На девятый день видят, низко-низко над водой, язык на бок, крыльями машет часто, как пчела, летит ворона. Только береговую линию пересекла, шлёпается в прибой, еле дышит. Гуси к ней: вот ты, ворона, крутая, сильная, выносливая! Ворона соглашается: крутая, сильная, выносливая… Но долбанутая!!! — под смех закончил Алексей.

— И почему я ворона? — уточнила Мелкая.

— Ну, ты же сильная, выносливая… — опять вызвала смех Большая.

— А ты вообще Понарыла! — парировала Маленькая. Это напоминание вызвало смех и внутри бани.

Вскоре из бани вышла чисто женская группа: Олеся, Юля, Катя, Аня, Оксана, Марина. Вытащили мокрый лапник, кинули на уже внушительную кучу. Виктор, Пётр и Алексей принесли из колодца воду в вёдрах, пока обе Лены и Юля настилали новый лапник и разводили огонь. Вода в вёдрах нагрелась до достаточной горячей минут за 5–7, пока все раздевались и доставали банные принадлежности.

Виктор рассмотрел Лену Маленькую. На контрасте с Леной Большой (которая при росте в 170 см весит 85 кг) и Юлей, (при росте 166 см весит 80 кг), Лена Маленькая (при росте 160 см и весе 40 кг) выглядела как сухая кривая веточка. Тонкие руки, тонкие ноги, похожие ни прищепку, рёбра и маленькие коричневые точки вместо грудей, совершенно плоская попа, узкие бёдра. Во всём её облике действительно было что-то детское, недоразвитое.

— Мы сегодня закончили шурфить, так что завтра к вам, Елена Анатольевна, выдвигаемся, на основную трассу, — сообщил Пётр.

— Большая, у тебя что, отчество есть? — удивилась Лена маленькая.

— Прикинь! Сама про него только что вспомнила! — загоготала Лена Большая.

— Скажу Танюхе, обрыдается! — пообещала Маленькая, промыливая короткие волосы.

— Не уложимся мы в две недели, — предрёк Алексей, отдраивая мочалкой тощие рёбра, — Начальник уже больше двухсот тридцати метров раздерновал, всё равно каждый день прирезки делаем по тридцать-пятьдесят сантиметров. Метров двести пятьдесят по любому выйдет. А при таком составе это месяц раскапывать, или не на штык сносить.

— Что там у вас хоть лезет? — уточнил Пётр, поливая на спину из кружки.

— Развалы печей, в основном, шесть штук уже, два дома, один опять в стенку уходит. Жэпэ много, фибулы, пуговицы, кости рыбы и животных. Мелкая сегодня, кажется, пращура нашла, — сообщила Лена Большая.

— Целый? — встрепенулась Юля.

— Не известно пока, но контуры ямы чёткие, как раз под бревном, — ответила за себя Маленькая, мыля промежность.

— Я бы покопала его… — задумчиво проговорила Юля, смывая с себя остатки мыла.

— Что такое пращур? — заинтересовался Виктор. Он слышал это слово только применительно к древним родственникам.

— Кто такой. Это похороненный под порогом дома предок. Такая традиция существовала в этих местах до конца семнадцатого века. Потом Пётр Великий этому конец положил, в начале восемнадцатого, — разъяснила Юля. — Если контуры могильной ямы чёткие, то и костяк мог сохраниться целиком, и все элементы одежды.

— А зачем хоронили под порогом? Это же… как-то странно… — удивился Виктор, вытираясь.

— Древние похоронные обряды с современной точки зрения вообще дикими кажутся. Домики мёртвых, «с саней», пращуры… Некоторых людей хоронили под порогом, чтобы они защищали вход в дом от нечисти, «через чур — через щюр», то есть через охраняющего предка. Отсюда традиция не здороваться через порог: нечисть может ухватиться за руку и войти в дом, а так её пращур не пустит. А вот если старик слишком долго жил, не мог работать, становился лишним ртом, то его зимой сажали в сани, сын или внук правил в лес, не оглядываясь, на каком-то отрезке этот старик сваливался с санок, или его сваливали, чтобы тот оставался в лесу и замерзал. А в дохристианской Руси ставили в лесу избушки на сваях, куда клали трупы умерших. Там эти трупы часто мумифицировались, отсюда и понятие про бабу ягу, костяную ногу в домике на курьих ножках… — просвещала Юля. За это время все уже оделись, собрались, вытаскивали мокрый лапник наружу. У бани стояла следующая группа на помывку в составе Жени, Игоря, Серёги, Наташи, Ирины и Анатолия.

— Начало праздничного ужина через сорок минут! — огласила Катя. У столов и в хоз.палатке с десяток женщин готовили вкуснятину.

* * *

— Принимайте гостей!.. — наигранно прозвучал от костра фальшивый громкий женский голос.

Юля, обе Лены и Пётр одновременно недовольно выдохнули, припечатали непечатным словом «Госссссподи!..», «вот же напасть!..», «лучше бы уголовники вернулись!..», «Обосрался праздник…».

— Это кто? — спросил Алексей, рассматривая группу людей с рюкзаками у костра. Двое мужчин, две женщины, трое детей. С ними приветливо разговаривали только Евгений Борисович и Александр Викторович. Остальные отошли от костра.

— Петровы и Калинины из Москвы. Калинины нормальные, а Петрова баба — иллюстрация поговорок «бабы дуры не потому, что бабы, а потому что дуры» и «бабы-стервы», — пониженным голосом сообщила Лена Большая. — Её дятлы воспитывали, задолбает всех… Теперь начнётся, «Петров, птица моя!..».

— А кто она такая?

— В институте археологии отделом заведует. Попробуй не угоди ей, больше открытый лист не выдаст. И чё она к нам припёрлась? До нас же за сто рублей на такси не доедешь, полно экспедиций ближе! Ох, беда не приходит одна. Осталось только ночью с волками познакомиться для полного счастья, — продолжала сокрушаться Большая.

— А Калинины кто?

— Это нормальные, свои люди, тоже московские. В ГИМе оба работают.

— Где?

— В гос-историческом музее, на самой Красной Площади, — пояснила Маленькая.

Дошли до своих палаток. Пётр и Алексей закинули свои банные принадлежности и ушли исполнять обязанности дежурных. Обе Лены и Юля пошли помогать готовить стол. Виктор тоже пошёл к столу. Он переживал сегодняшние события заново… Но сейчас эти переживания были не такими яркими, как два дня назад после взрыва. То ли он уже устал, то ли привык к таким ярким событиям. Он уже вполне пришёл в себя, оправился от страха, был способен думать о настоящем и будущем, а не только о прошлом. Вдруг понял, что главная причина успокоения — это полученные деньги. Ему настолько нужны деньги, что он убедил себя успокоиться, убедил себя, что всё было правильно, что в этих условиях только так и возможно. Почувствовал в себе какие-то животные вибрации. Как будто сморгнул пылинку, как-то по-новому увидел окружающий мир. Виктор начал ощущать окружающий лес частью своего нового мира. Кольнуло лёгкое сожаление, что днём он не смог никого ударить. Заново вспоминая драку, по-новому увидел поведение своих товарищей: они были рады возможности кого-то ударить, победить, показать своё превосходство. Это были две стаи диких животных, которые грызли друг другу глотки за территорию. Более сильная стая отстояла свой ареал и сожрала противников. А женское вольное поведение? Так и хочется сказать: «дикие развратные сучки». Но это поведение совершенно адекватно дикому поведению окружающих мужчин, совершенно органичная часть окружающих условий. За два прошедших дня он перестал оценивать поведение окружающих людей, поскольку понял, что от его оценок ничего не меняется. Всё такое, какое есть, независимо от оценок. Только он ещё не понял до конца, какое…

— Петров, птица моя, ну чего ты там застрял!.. Палатка сама не поставится! А вы чего сидите? Кто так гостей встречает? Помогайте же! Пока не скажешь, никто и не сообразит! — кудахтала Петрова где-то в стороне. Петров на полуслове прервал разговор и сутуло отправился на голос. Трое мальчиков лет семи-восьми начали беситься, с воплями бегать вокруг костра. Когда их остановили, двое притихли, а третий начал безобразно кричать. — Пусть бегают! — тут же нарисовалась Петрова.

Виктор наблюдал её всего несколько минут, но ему уже захотелось шарахнуть её черенком лопаты, как днём били уголовников его товарищи.

— Девочки, ну куда вы это ставите? Этого вообще не надо было готовить! Ну, кто это будет есть? — заполняла собой всё пространство Петрова, мешая работать в хозяйственной палатке.

— Эт-т-то что ещё такое? Немедленно прекратить этот разврат! Тут же дети! — заорала Петрова, увидев выходящую из бани общую группу. — Евгения Николаевна! Ты что себе позволяешь?! — обратилась она к Жене, которую обнимал Игорь.

— Ой, да заткнись ты уже, — спокойно ответила Женя и на ходу поцеловала Игоря. Подошла поближе к остолбеневшей Петровой. — Ты чего тут выёживаешься? Тебя сюда никто не звал. Мне открытый лист не нужен, я тебе и навалять могу. Приехала, ну и сиди молча. Сами разберёмся, как нам жить, что делать.

Сзади раздался издевательский смех Анатолия и его аплодисменты.

— Женя, будешь ей валять, зови, буду участвовать! — сквозь квакающий смех и хлопки добавил Анатолий. Из хоз.палатки раздались аплодисменты и смех.

— Же-е-еня!.. — вытаращила глаза Петрова. — Петров! Ты слышишь?! Ты будешь это позволять?! Петров!! Где тебе носит?!.

Возмущённая Петрова осталась в одиночестве. Потом ушла к своей палатке, оттуда послышался скандал, и, кажется, шлепки пощёчин бессловесному мужу.

— Жалко мужика, но сам виноват. Давно мог бы от неё уйти. Зачем терпит? Самый прикол, что сын не от него, все об этом знают, он сам знает. Она с ним принципиально не спит, брезгует его дрыщавым телом. Всем об этом говорит. Несколько лет назад устроила кастинг самцов-осеменителей, полгода налево чуть не каждый день ходила, половину Москвы через себя пропустила, пока не забеременела. При этом такую уж из себя святошу строила, мол, у будущего ребёнка будет отличная генетика накаченного биологического отца и все знания из мозгов её мужа. Лицемерная двуличная мразь. Вместо воспитания и образования ребёнку даёт только расхлябанную вседозвозволенность. По ходу, Петров в прошлом был Гитлером, что его такая карма постигла. Не знаю, сколько младенцев он замучил, какую мафию он ограбил, но слишком уж тяжёлое ему наказание выпало. Они регулярно в разные экспедиции как в отпуск приезжают в командировку, типа проверяют работы по листу. Первых пару дней она верещит по привычке, потом затыкается, когда её осадят. Сегодня её сразу осадили, посмотрим, как подействует, — проговорил рядом Пётр.

— А может быть и не плохо, что она тут. Давайте волкам её скормим? — предложил Анатолий.

— Потравишь зверюшек ещё! — возразил Пётр.

— Да, зверюшек жалко, — согласился Анатолий. — Поздновато они приехали… Можно было днём ею всех жуликов разогнать. Они бы точно пожалели, что сунулись.

— А сейчас они не жалеют? — приподнял бровь Пётр.

— Сейчас им плохо. Но если бы эту жучку-сучку на них натравили, они бы пожалели, — ответил Анатолий и начал напевать в голос песенку Алексина «Ну что ж ты страшная такая?..». Очень быстро его поддержал целый хор, сначала акапэлло, а потом присоединились гитары. За «страшной» хором на ходу спели ещё несколько неприличных песенок и подняли себе настроение после выходки Петровой.

— Товарищи, товарищи!.. Нам предстоит важное дело! Мы разбили большой раскоп, нам нужны из него находки. Пока что боги земли не жалуют нас милостью находок. Поэтому нам нужно установить вот этого красивого идола на видное место и начать приносить ему жертвы! Прошу всех принять участие, отнестись к этому важному делу со всей серьёзностью!

Александр Викторович держал в руках обтёсанное брёвнышко, на котором посредине, если включить фантазию, можно было рассмотреть что-то вроде глаз, носа, рта. Чтобы не включать фантазию, это «лицо» было прорисовано фломастерами. Бревно вкопали на полянке, где утром друг друга подвергали заботе посвящаемые. «Губы» бревну сразу намазали кетчупом. Многие на полном серьёзе стали укладывать рядом и навешивать на идола дырявые носки, какие-то тряпки, разорванные тапочки. Поднося эти «дары» с лёгким поклоном, каждый приговаривал, что отдаёт лучшее, с себя снятое, самое любимое, и всё это на радость и благо богам земли.

— Торжественный вечер объявляется открытым! — провозгласил Александр Викторович. — Прошу юных архиолухов подойти сюда, к нашему божеству, чтобы отсюда отойти уже археологами!

— Ура-а-а!.. — захлопали в ладоши и задвигались все обитатели лагеря.

* * *

Перед четверыми посвящаемыми стояли тазы с землёй.

— Археолог на ощупь должен определять находки! — провозгласила Наташа. — В тазах с землёй спрятаны по десять предметов! Керамика, жэпэ, кремни, простые природные камни! — ваша задача нащупать, найти, достать и определить находки! На выполнение задачи — три минуты! Начали!

Архиолухи по локоть начали копаться в тазах с землёй, доставая спрятанные предметы. За три минуты в наступающий сумерках нашли по 3–4 предмета.

— Моем руки! Следующий конкурс! За одну минуту разбиваем раскоп два на два метра со строго прямыми углами! Для этого даём вам колышки и мерную ленту! Начали!

Из четверых не растерялся только Виктор. Растянул ленту на 4 метра, вбил кол, от него отложил 3 метра, вбил кол, отмерил 5 метров к вершине треугольника, вбил кол, получил прямой угол. Отмерить ещё три раза по два метра не успел, но Игорь, Юля и Олеся и этого сделать не смогли.

— У нас наметился лидер! — отметила Ирина. — Теперь работа в команде. Давайте в утренние пары. Кто из пары умеет рисовать? Олеся? И Игорь не умеет? Это хорошо! Виктор? Юля? Какие чудесные у нас конкурсанты! Никто рисовать не умеет. Тогда сейчас завязываем глаза девочкам, парни смотрят сюда. — Ирина показала большую фотографию Владимира Путина. — Нужно нарисовать по описанию этого человека. Говорить кто это — нельзя! Можно только «линию сюда, линию туда». Водить рукой за художника нельзя! Мальчики командуют, девочки с завязанными глазами рисуют. Две минуты! Начали!

На фанерках были закреплены листы крафт-бумаги. По двое зрителей держали планшеты, Юля с карандашом определилась с габаритами, ждала указаний.

— Лицо человека, мужское, по кругу сначала рисуй. Овальнее! Не совпала, выше, правее, правее! Не левее! Не сюда!.. Ладно. Давай глаза и волосы. Выше руку, выше, правее… — командовал Виктор, как умел. Когда кончилось время, с Юли сняли повязку, сообщили, кого нужно было нарисовать, она громко рассмеялась.

Одели повязку на Виктора, поставили перед планшетом.

— Рисуем этого человека! Правила вы знаете, две минуты! Начали!

— Так, это!.. — запыхалась Юля. — Ну, как бы, это! Как сказать? Короче, в общем, ну, это!.. — не могла подобрать слов первокурсница. Сформулировать задачу она так и не смогла. Виктор самостоятельно нанёс овал лица, глаза, рот, нос, волосы. Всё равно это условная картинка, а Юля, похоже, умом и грамотностью не обезображена.

Когда сняли повязку, Виктор рассмеялся: овал был не полным, все части лица были в разных частях листа. А ведь он контролировал рисунок второй рукой. Нарисовать нужно было автопортрет. Девочкам было дано задание описать своих партнёров, но они этого сделать не смогли.

— Продолжаем!

В течение получаса прошли ещё несколько конкурсов на потеху зрителям. В завершении каждому дали чайную ложку смеси соли с перцем, дали запить четвертью стакана водки. Эту адскую смесь нужно было проглотить, сказать «Спасибо!», только после этого поднять правую руку, произнести «Клянусь!» и поцеловать лопату. У Виктора потемнело в глазах от ложки смеси, чуть не вырвало от водки, но он пересилил себя. С чувством поблагодарил, вызвав всеобщий смех, увидел перед собой лопату, поклялся, приложился губами к холодному металлу.

— Праздник настал! Всех с Днём Археолога! За тех, кто в поле! — провозгласил Евгений Борисович.

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: