23. Вокзал

Из писем отца мы узнали, что и ему в первую военную зиму приходилось многое терпеть. Он попал в Забайкальский военный округ – на Дальний Восток, где ему всю зиму пришлось долбить мёрзлую землю в сопках Маньчжурии. Они строили оборонительные сооружения, ожидая нападения японцев. Япония же в свою очередь ожидала, когда гитлеровцы возьмут Москву. Всё лето наши войска на востоке терпеливо кормили ненасытных комаров.

Уже в первый год войны, когда многие с западного фронта получили похоронки, мы поняли, какое преимущество было у нашего отца. На востоке войны ещё не было…

Всех не вернувшихся с войны мужчин из нашей деревни я знаю по именам.

Москва выстояла, и японцы не решились нападать на русских. Было ясно, что исход войны теперь зависит от наших сил на западном фронте, и в начале 1943 года восточные войска эшелонами пошли на запад. Отец писал, в каких числах января будет проезжать через Янаул. Это крупная узловая железнодорожная станция.

Мы с мамой несколько раз ходили пешком на станцию. Иногда нас подвозили на попутных санях. Привокзальная площадь постоянно была полна людьми, которые так же, как и мы, приезжали и приходили из деревень в надежде увидеть своего отца, мужа или брата. Было морозно, и у перрона всегда раздавали кипяток, где постоянно скапливался народ. Мы крепко держались за руки, я очень боялся потерять маму в толпе.

Как только останавливался военный эшелон, из товарных вагонов, лязгая замками раздвижных дверей, вместе с клубами тёплого воздуха выпрыгивали солдаты. И все, кто находился на площади, устремлялись прямо навстречу к ним. Что тогда творилось!.. Деревенские, толкаясь, чуть ли не забирались в вагоны, а солдаты, втискиваясь в толпу и с надеждою напряжённо всматриваясь в мелькающие лица, выкрикивали имена, названия деревень...

И никто не знает, сколько будет стоять поезд, никто, казалось, не обращает внимания ни на крики командиров и дежурных по станции, ни на сигналы машиниста. Гражданские и солдаты вперемешку снуют вдоль эшелона… И уже поезд тронулся с места, а у всех в глазах ещё блестит надежда – до самого последнего момента, пока ещё можно запрыгнуть в набирающий скорость состав.

Бывало даже, в эту самую минуту родные вдруг находили друг друга! Ослеплённые коротким счастьем, они хватали рвущиеся навстречу судорожные объятия, поцелуи вскользь …и уже только взглядами держась за позабытые лица, да простывшими голосами наполняя грудь, неумолимо расставались, смешиваясь с массой кричащих людей и гулом уходящего поезда, тонущего в белой морозной метели...

И только слёзы вокруг. Слёзы радости и горя, слёзы одновременно и встречи, и расставания – может и навсегда…

Мы в толпу не лезли, мама старалась держаться в стороне. Однажды к нам подошёл солдат, оказавшийся из соседней деревни. Он издали узнал маму и попросил передать его родным, что проезжал, и мы его видели, и что он жив и здоров.

А нашего отца мы так и не встретили.

Оказывается, их эшелон проехал по северной ветке, через Пермь, о чём мы узнали позже из его писем.

Все эти встречи и слёзы вы наверно много раз видели в кино о войне. Но то, что увидел собственными глазами, особенно в детстве, так глубоко отпечатывается в памяти, что уже никогда этого не забудешь.

Но всё удивительно повторяется.

Теперь на этой же самой станции Янаул я встречаю и провожаю вас, моих самых близких на свете и родных людей. Каждая встреча для меня – это переживание детских впечатлений. Каждые проводы трогают ту глубину сердца, где я снова маленький и боюсь потерять маму... Я не могу удержаться, чтобы не побежать за уходящим поездом. На бегу всматриваюсь в окна вагона, чтобы ещё раз увидеть сквозь набежавшую на глаза влажную пелену и надолго сохранить в памяти – ваши родные лица…

Я не могу удержаться, чтобы не побежать за уходящим поездом…