Э.М.П.А.Т.И.Я. и искусство

Искусство помогает развить правое полушарие мозга, которое отвечает за воображение и креативность. Оно отвлекает нас от забот о самих себе и ведет к иным переживаниям – не важно, испытаем мы эмоцию, вложенную в произведение художником, или спроецируем свой опыт на его работу. Семь ключевых компонентов эмпатии являются неотъемлемой частью того, что мы называем искусством. Они же помогают нам воспринимать эмоции, вызванные искусством. Сейчас мы увидим, как работает каждый компонент и как все это развивает нашу способность к эмпатической реакции.

Восприятие искусства – форма зрительного контакта с изображением. Благодаря эволюции большинство людей умеет интерпретировать информацию, которую мы получаем при взгляде в глаза. Искусство может об этом напомнить.

Глаза говорят нам о персонаже не меньше, чем костюм, грим, акцент, движения или даже слова. Подумайте о Джонни Деппе в фильме «Эдвард руки-ножницы». Вы фокусировались на его круглых, грустных и одиноких глазах не меньше, чем на придатках в виде ножниц. Или вспомните Руни Мару из «Девушки с татуировкой дракона» – ей отлично удалось передать твердость своего персонажа, Лисбет Саландер, при помощи холодного, непреклонного взгляда. В произведении Шекспира Гамлет, описывая взгляд своего отца, сравнивал его с грозным Марсом.

Все это связано с нашей способностью понимать и воспринимать выражение человеческих лиц. Чем больше мы смотрим и интересуемся, какие эмоции хочет выразить человек, тем лучше будем видеть, что происходит в его внутренней жизни. Покойный ирландский поэт и философ Джон О’Донохью описал человеческое лицо как дорожную карту эмоций. Он также заметил, что «одно из самых глубоких стремлений человеческой души – это желание видеть». Эрик Кандел как-то напомнил мне, что на изучение лица мозг тратит больше сил, чем при исследовании любого другого объекта. Наши «нейронные контуры» отражают эмоции, вложенные в произведение искусства, мы начинаем воспринимать эти эмоции как свои собственные. Алан Алда верит, что в искусстве важно «читать лица», – по его мнению, такое убеждение может идти из детства:

«Я смотрел на взрослых как антрополог. Отчасти из-за того, что моя мать страдала шизофренией и паранойей. Я должен был наблюдать за ней очень внимательно, чтобы знать, что было «настоящей» реальностью, а что – «ее реальностью». Когда мне было около четырех лет, мы с мамой пришли на вечеринку. Она выглянула в окно, находившееся на одном уровне с тротуаром, постояла некоторое время и повернулась ко мне. Я увидел то, что сейчас бы описал как отвлеченный взгляд человека, находящегося в депрессии. Я помню, как смотрел на выражение ее лица и пытался понять, что с ней происходит, что она переживает».

Алда считает, что от точности «чтения» выражения лица зависит поведение – как наше, так и собеседника. Некоторые терапевты обучают пациентов, которым трудно распознать эмоцию по выражению лица, при помощи кино и произведений искусства. Особенно в такой помощи нуждаются люди, страдающие аутизмом, но на самом деле всем нам будет полезно поупражняться подобным образом.

Что касается позы, художники часто используют ее, чтобы установить эмпатическую связь между зрителем и произведением. Один из самых известных примеров – «Мыслитель» Огюста Родена, мы видим, что фигура отлитого из бронзы человека выражает спокойствие, понимаем, что он погружен в размышления и не склонен к немедленным действиям. Всякий раз, когда я смотрю на «Мыслителя», прихожу в созерцательное настроение. А когда вижу знаменитую картину из Голубого периода Пикассо «Мать и Дитя», меня переполняет чувство подавленности, страдания и отчаяния – оно исходит от матери, которая укачивает ребенка, пытаясь защитить его от невидимых опасностей. Вы можете вспомнить, как произведение искусства заставило вас испытать нечто подобное? Подумайте о языке тела известных персонажей из фильмов, о картинах или их описаниях. Положение тела и осанка в искусстве, как и в жизни, являются ключами к внутреннему миру персонажа. Обращая внимание на эти аспекты, мы сможем проявить эмпатию и любопытство к произведению искусства.

Затем мы переходим от эмоциональной эмпатии к когнитивной. У нейробиологов есть поговорка: «Если вы можете назвать это, то сможете и укротить». Вся цель искусства – эмоциональное развитие людей. Вы, вероятно, иногда ощущали некоторую растерянность, стоя перед картиной, читая книгу или просматривая шоу по телевизору. Эти чувства можно «воплотить в жизнь», замечая, распознавая и называя, – так мы воспринимаем искусство. Распознавание чувств помогает перейти от аффективной эмпатии к когнитивной, повышает способность испытывать и проявлять эмпатию.

Алан Алда – очень умный человек с прекрасным чувством юмора, но тон голоса у него мягкий – благодаря этому Ястребиный глаз[37] так полюбился многим из нас. Подумайте о мощном эффекте, который оказывает тон голоса, – вспомните Ганнибала Лектера[38] из психологического триллера «Молчание ягнят». Сравните его тон с мелодичными голосами Джони Митчелл[39], Джеймса Тейлора[40] и Боба Дилана[41], а потом с Green Day или Адель. Подумайте об эффекте, который производят на нас кантаты Баха, григорианское пение, голос кантора[42] или имама. Спокойный, понимающий или радостный тон – щедрый акт слушания: мы показываем, что понимаем чужую уязвимость или радость. Сопоставление собственного тона голоса с тоном собеседника – мощное упражнение на развитие эмпатии.

Алан Алда рассказал мне историю о пьесе под названием «QED» о физике-ядерщике Ричарде Фейнмане, в которой он исполнял главную роль. «Я помню ту часть, где Фейнман сидит на Таймс-сквер и рассуждает, как далеко распространятся разрушения, если сюда упадет атомная бомба. Когда мы выступали в Калифорнии – на этом месте зал молчал. А в Нью-Йорке тишина была абсолютной – еще глубже. Потому что прошло всего три недели после 11 сентября. Это молчание заметили все. Наш руководитель потом говорил, что в зале никто не дышал. Люди не просто волновались – они перестали дышать. Такой вот обмен опытом. Иногда полная тишина звучит громче любых аплодисментов или смеха».

Вот пример того, как искусство может научить нас слушать по-настоящему. Вся аудитория уловила и испытала одинаковые эмоции. Большинство из нас не умеет правильно слушать, но мы можем вспомнить о важности слушания и молчания в кино или театре. Часто самое важное – как раз то, о чем промолчали.

И, наконец, как вы реагируете на произведения искусства? В творении заложен не только опыт художника. Каждый из нас привносит в него что-то свое. Я думаю, что сила великого произведения заключается в том, что оно позволяет художнику и наблюдателю делиться ви́ дением, создавая своего рода мост между человеком и нашим миром. В некотором смысле это путешествие во времени, которое позволяет увидеть чужую точку зрения. Сотрудничество между творцами и зрителями превращает скульптуры, картины, музыку, письменное слово и исполнительское искусство в эмоциональный опыт обеих сторон. Куда вас уносит картина или музыка? Что вы при этом чувствуете? Что вдохновило вас в этой работе? Ваш собственный эмоциональный и телесный опыт соприкосновения с искусством и ви́ дением художника поможет правильно воспринять произведение: если вы начнете замечать, как отзывается тело, то сможете вызвать это чувство в воображении через несколько дней, месяцев или даже лет. Попробуйте поделиться этим знанием с человеком, которому оно может помочь, – вы станете частью «цепной реакции», огромной волны, вызванной искусством.

Вот главный пример того, как искусство укрепляет нашу способность напрягать мышцу эмпатии. Важно задуматься, как именно нас затронула история или музыка, куда она нас перенесла, как повлияла на нашу точку зрения. Все это может возвысить нас и перенести от машинального «понимания» к восприятию текстур, нюансов, форм, цветов и радостей жизни, помочь реализовать свой творческий потенциал. Когда произведение искусства действительно влияет на нас, оно не просто меняет эмоции, но и побуждает рассмотреть иную точку зрения, другой выбор – мы можем прикоснуться к общему эмоциональному опыту и внести в него свой вклад. Так на основе общей человечности мы объединяемся с другими людьми – похожими и не похожими на нас.