Как женился великий князь константин Константинович?

К. В. Сак

Москва, МГУ имени М. В. Ломоносова

ПО РАСЧЕТУ ИЛИ ПО ЛЮБВИ:

КАК ЖЕНИЛСЯ ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ КОНСТАНТИН КОНСТАНТИНОВИЧ?

Права и обязанности членов Императорской фамилии были строго регламентированы законом. После бурной эпохи Дворцовых переворотов Павел I в 1797 г. издал «Учреждение об императорской фамилии», которое должно было гарантировать наследование престола по определенному порядку. В 1832 г. его сын, император Николай I, включил «Учреждение» в Свод законов Российской империи. Отдельная глава в этом законе была посвящена брачным отношениям. Для великих князей существовало главное условие вступления в брак – согласие императора[191]. Морганатические браки допускались лишь с позволения монарха и были крайне нежелательными. Дети в таких семьях теряли право на престол и другие привилегии[192]. Как это точно выразил государственный секретарь А. А. Половцов в разговоре с великим князем Владимиром Александровичем, «под Вами стоят сто миллионов дикарей, которые должны быть убеждены, что Вы сделаны из другого, чем они, теста; если они утратят это убеждение /... / то они потеряют всякое к Вам уважение»[193].

Однако личный выбор членов Династии порой было сложно вписать в рамки жестких правил. Уже в 1820 г. великий князь Константин Павлович, с разрешения императора Александра I и вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, женился на польской графине Жаннетте Антоновне Грудзинской. Великая княгиня Мария Николаевна, вдова герцога Максимилиана Лейхтенбергского, втайне от отца обвенчалась с графом Григорием Александровичем Строгановым. И, наконец, в 1880 г. император Александр II, после смерти императрицы Марии Александровны, сочетался законным браком с княгиней Екатериной Михайловной Долгорукой.

Великий князь Константин Константинович родился в 1858 г. в семье великого князя Константина Николаевича, известного государственного деятеля и ближайшего помощника Александра II в проведении Великих реформ, и великой княгини Александры Иосифовны. Семейная жизнь родителей не была благополучной: через несколько лет после свадьбы отец семейства создал вторую семью с балериной Мариинского театра Анной Васильевной Кузнецовой. Младший Константин болезненно переживал неверность отца, так как трепетно и нежно любил свою мать. В его дневнике часто встречаются записи, в которых он осуждает поведение Константина Николаевича: «Мне противно видеть, как он увлекается всякой юбкой и разглядывает красивых женщин. Я его сравниваю с собою: я стараюсь бороться со своими дурными наклонностями, а он без всякой борьбы всецело им отдается, и я никогда не мог заметить в нем ни малейшего смущения, сожаления, раскаяния»[194].

Свою же семейную жизнь Константин Константинович представлял совершенно иначе и видел ее «в розовом цвете». В 20 лет он влюбился в двоюродную сестру Елену Григорьевну, дочь великой княгини Марии Николаевны и ее второго, морганатического, мужа. Любовь великого князя была «чистая и непорочная, далекая от какой–либо греховной мысли и страсти»[195], а на свою возлюбленную он смотрел «как на существо, близкое к совершенству». 22 октября 1881 г. он записал в дневнике: «Сегодня три года с тех пор, как я узнал, что значит любить. У нас был заветный разговор за чайным столиком с Еленой; нас не слышали; не помню, о чем мы тогда говорили, но помню, что мне было очень хорошо, и я как будто открыл Америку»[196]. Несмотря на сильное и глубокое чувство, Константин Константинович отдавал себе отчет в том, что его мечте не суждено воплотиться.

В 1880 г. Елена Григорьевна вышла замуж за графа Владимира Алексеевича Шереметева. Уже в сентябре 1881 г., во время учебного плавания по Средиземному морю, Константин Константинович познакомился с одной из дочерей князя Черногории Николая I Петровича. Тут же он принимает решение на ней жениться. Но и здесь влюбленного ждала неудача: «Вчера я долго не мог заснуть, — пишет он 26–го числа, — вертелись стихи в голове, и казалось, что я влюбился в дочь князя Черногории, хочу сделать предложение, а тут являются затруднения со стороны Мама: une mesaillance и т. д. »[197].

Константин Константинович изменил свое отношение к женитьбе на более серьезное и ответственное после исповеди, которая состоялась 24 апреле 1882 г. В тот день он записал в дневнике: «Я чувствую себя вновь свободным от греха, готовым к новой жизни, ободренным советом брака, в котором слышал голос с небес»[198]. Брак для него, как человека глубоко верующего, был путем к духовному спасению. Уже летом того же года, находясь проездом в Альтенбурге, Константин Константинович знакомится со своей будущей женой, немецкой принцессой Елизаветой Саксен–Альтенбургской. Однако его влюбленность длилась недолго, и бурный восторг первой встречи вскоре сменился тяжелыми сомнениями. Великий князь заказывает у ювелира первый подарок для будущей невесты — браслет, и задает себе вопрос: «Достанется ли он Елисавете или кому другому? ». Вечером того же дня на спиритическом сеансе он спрашивает у стола, «удастся ли сватанье к Елисавете», на что стол отвечает: «Еще рано»[199]. Затем он молится, чтобы Господь открыл ему, действительно ли он любит свою избранницу или это «проходящая мечта». Со временем он начинает замечать ряд мистических совпадений. Так, кончина св. Глеба Страстотерпца, к которому у великого князя была особая привязанность, приходилась на день св. Елизаветы, 5 сентября. Это так поразило великого князя, что он дал слово в случае женитьбы на Елизавете пожертвовать лампаду к раке св. Глеба. «Странно, — продолжает он, — мне всегда хотелось назвать сына Глебом»[200].

Несмотря на гнетущие мысли, в апреле 1884 г. Константин и Елизавета отправились в Петербург. По дороге между ними произошел тяжелый разговор, отразивший глубокое расхождение будущих супругов в вопросе веры. Елизавета была протестанткой и категорически отказалась исполнять обряды православной церкви. В ужасе жених записал в дневнике, что его невеста «наотрез отказалась прикладываться ко кресту и иконам и исполнять наши обряды /... / она не соглашалась с моими доводами, что нельзя оскорблять чувства целого народа, не исполняя его требований и не почитая то, что ему свято и дорого /... / мне было больно, так больно, что я не знал, куда деваться от тоски, и обращался с молитвой к Богу»[201]. На следующий день на платформе в Петербурге жениха и невесту встречало семейство и свита. Выбором Константина Константиновича все остались довольны, «на всех Елисавета произвела прелестное впечатление»[202]. Но едва ли великий князь разделял общую радость. Накануне свадьбы он записал: «Нехорошо было на душе у меня: и больно, и горько, и скучно. Я бы убежал, если бы можно было. Теперь моя холостая жизнь представлялась мне такою светлой, веселой и счастливой, а прежде я ею не дорожил»[203]. Неслучайно, что обряду бракосочетания, состоявшемуся 15 апреля 1884 г., великий князь уделил в своем дневнике сравнительно немного места. Сомнения терзали Константина Константиновича еще не один месяц после свадьбы. По–настоящему сблизила супругов первая беременность великой княгини Елизаветы Маврикиевны.

Таким образом, в выборе невесты великий князь руководствовался, прежде всего, законом и интересами Династии. Следуя укрепившейся традиции, он выбрал себе невесту из немецких принцесс. Чувства при выборе супруги оказались для него вторичными по отношению к долгу, который лежал на членах Императорского дома.