 |
О. И. Курто. Повседневность и быт воспитанниц школы при конвенте сестёр Францисканок–миссионерок пресвятой Девы Марии (1924—1950 гг. ) в харбине
|
|
|
|
О. И. Курто
Москва, Институт этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо–Маклая РАН
ПОВСЕДНЕВНОСТЬ И БЫТ ВОСПИТАННИЦ ШКОЛЫ ПРИ КОНВЕНТЕ СЕСТЁР ФРАНЦИСКАНОК–МИССИОНЕРОК ПРЕСВЯТОЙ ДЕВЫ МАРИИ (1924—1950 гг. ) В ХАРБИНЕ
В 1921 г. в Харбине французский консул г–н Леписье с группой филантропов начинают работу по созданию приюта для бездомных русских детей, оставшихся сиротами после различных трагедий в жизни русских беженцев. Результатом их усилий стал маньчжурский Франко–Русский Приют. Число его воспитанниц постоянно росло. И вскоре маленький дом, снятый под приют г–ном Леписье, перестал вмещать всех нуждающихся. Для решения проблемы жена начальника КВЖД г–жа Хорват, одна из попечительниц, отдала в пользование Конвента одно из зданий «хорватовской усадьбы». Усадьба оставила тёплые воспоминания в душах воспитанниц.
Руководство в Конвенте осуществлялось выдающимися женщинами игуменьями: Мэр М. Альфредой, Мэр Бенуатой Езус и др. Примечательно, что интерес к помощи русским христианам в то время проявлял Папа Пий XI. После специального разрешения, подписанного Папой, Конвент получил право служить литургии по обряду «Русской католической епархии византийско–славянского обряда в Маньчжурии» (указ от 12 декабря 1928 г. ). В 1929 г. Конвент получил денежную помощь от Комиссии католической церкви (называвшейся также «Помощь России»), благодаря которой монахини смогли арендовать на пять лет большой дом рядом с первой школой и принять больше учениц, которых после страшного наводнения с последующей эпидемией холеры стало очень много. Всего Св. Престолу принадлежало несколько учебных заведений в Китае, среди которых польская семинария Св. Кароля, Колледж для девушек при монастыре сс. Урсулинок, приют–школа для девочек при монастыре сс. Францисканок, Колледж в г. Синьцзяне и др.
|
|
|
В 1935 г. Конвент построил собственное пятиэтажное здание, позади которого размещался огород, фруктовый сад, коровник. С 1935 по 1945 гг. время расцвета деятельности Конвента и всех трёх учебных заведений, находящихся под руководством Католической миссии в Харбине: Лицея Св. Николая, Колледжа сс. Урсулинок и Конвента сс. Францисканок. Позднее китайское правительство стало нетерпимым ко всему, что относилось к религии: сначала было конфисковано здание Колледжа св. Урсулы, затем были арестованы монахи, руководившие работой в Лицее Св. Николая, затем конфисковали здание обоих конвентов. Только трём монахиням разрешили остаться при детях. Однако, в 1950 г. из Харбина были изгнаны и они. Число сирот к моменту закрытия Конвента составляло 20—25% от всего числа интернаток.
Двадцать пять лет монахини провели в заботе о русских детях, переживая вместе со своими подопечными войны, революцию и ужасную бедность. Кроме того, им пришлось преодолевать колоссальные трудности в общении с людьми, говорящими на незнакомом языке, в переходе на неизвестный им до этого восточный обряд богослужения. Тем не менее, они испытывали чувство радости за исполненный долг и за то, что их воспитанницы имели полную свободу выбора вероисповедания, вне зависимости от того, были ли они православными греческого или славянского обряда или другой религии. Девочки получили прекрасное образование, а также светское воспитание и необходимые деловые навыки.
В 2002 г. в Австралии была издана уникальная книга – «Школа при Конвенте сестёр Францисканок–миссионерок Пресвятой Девы Марии (1924—1950) в г. Харбине»[641]. Воспоминания о жизни в Конвенте собрали воедино сами воспитанницы, разбросанные волею судеб по разным странам. И всех их объединяла непростая судьба их семей, а также враждебная политическая и социальная среда. Их опыт выживания в таких условиях заслуживает внимания и вдумчивого изучения.
|
|
|
Е. С. Соболева
Санкт–Петербург, Музей Кунсткамера
СОЗИДАТЕЛЬНИЦЫ КУНСТКАМЕРЫ: ПЕРВЫЕ ЖЕНЩИНЫ НА СЛУЖБЕ В МУЗЕЕ АНТРОПОЛОГИИ И ЭТНОГРАФИИ В 1890–е — НАЧАЛЕ 1920–х ГОДОВ
С самых первых лет вновь созданный в Санкт–Петербурге (1879 г. ) академический Музей антропологии и этнографии (далее: МАЭ) развивался и совершенствовался самоотверженным трудом работавших в нём энтузиастов. В 1890–е — 1910–е годы огромный объём как повседневной, так и сложной творческой работы взяли на себя женщины, служившие при МАЭ по вольному найму. Документы МАЭ и Санкт–Петербургского Филиала Архива РАН (далее: СПбФА РАН) дают основание высоко оценить вклад первых сотрудниц Музея.
В 1894 г. директором МАЭ стал академик В. В. Радлов (1937—1918). Он последовательно добился увеличения музейных площадей и финансовой поддержки, повышения статуса музея, привлёк квалифицированный персонал. К 1909 г. в штате МАЭ имелось три штатные единицы, с 1909 г. – девять, но костяк Музея составляли люди, служившие ему десятилетиями, прежде всего, вольнонаемные.
Введение нового штата ИАН в 1912 г. дало сотрудницам шанс проявить себя. В 1912 г. в числе лиц, содействовавших устройству и открытию новой экспозиции МАЭ, были представлены к Высочайшей благодарности Петри Е. Л. и Романова Е. М., денежное вознаграждение получила Филаретова М. А.
В 1913 г. в МАЭ было 14 постоянных служащих, в 1916 г. – 24. В 1918 г. две трети команды работников, долгие годы связанных с МАЭ, достигли пожилого возраста; персонал и младшие служащие и их семьи недоедали, болели, мёрзли, но выполняли свои профессиональные обязанности.
В 1919 г. персонал МАЭ состоял из 13 мужчин и 8 женщин (Е. Л. Петри, Е. М. Романова, Е. М. Кубиш, С. А. Ратнер–Штернберг входили в состав ученого персонала).
Евгения Львовна Петри, ур. Гринберг (1856—1923), прослушала курс медицинских наук на женских медицинских курсах в Санкт–Петербурге и в Бернском Университете, куда бежал из ссылки её супруг Эдуард Юльевич фон Петри (1854—1899), географ и антрополог. С 1895 г. по вольному найму работала в МАЭ. В 1903 г. на новой экспозиции МАЭ подготовила витрины по Индонезии, Австралии, Африке, курировала отделы Океании и Индии. После отставки первого хранителя Ф. К. Руссова (1904) стала и. о. второго младшего этнографа, одновременно выполняла обязанности счетовода, занималась хозяйством[642]. Решением Конференции ИАН с 1 июня по 1 сентября 1906 г. [643] её как помощника директора командировали для обозрения соответствующих отделов в музеях Берлина, Лейпцига и Вены, а также для переговоров с Лейпцигским музеем об обмене коллекциями из жизни африканских народов, выдав 300 р. из сумм МАЭ. В 1912 г. она была вновь командирована для научной работы в Венский Этнографический Музей на три летних месяца (с ассигнованием 100 р. )[644], избрана на должность младшего этнографа МАЭ. В 1916 г. имела VII класс должности, заведовала Отделом Индонезии, Океании и Африки. В 1915 г. как лицо, состоящее на госслужбе в ИАН, была представлена к Высочайшей награде. Занималась регистрацией новых поступлений, делала переводы с немецкого языка, подготовила путеводитель по Отделу Океании (1913). Ученый хранитель МАЭ по отделу Индонезии Е. Л. Петри скончалась 1 марта 1923 г.
|
|
|
Екатерина Михайловна Романова (1853–1925) поступила приватно на работу в МАЭ в 1902 г. и 24 года комплектовала музейную библиотеку[645]. Наладила переписку и обмен изданиями с зарубежными музеями и частными лицами, участвовала в регистрационной работе.
Елена–Эмма Маврикиевна Кубиш (1879–1942) окончила Смольный Институт в Петербурге. Свободно владела немецким, французским, английским, итальянским языками[646]. Когда в 1909 г. Радлов предложил масштабную программу развития МАЭ, он привлек её по вольному найму письмоводительницей – вести счетоводство, огромную русскую и иностранную переписку на машинке. Так же Е. М. Кубиш занималась библиографией, иностранной комплектацией[647].
Мария Арсеньевна Филаретова–Кржевская с 1910 г. работала в МАЭ сверхштатно препаратором, затем – регистратором при Антропологическом отделе.
Сара Аркадьевна Ратнер–Штернберг (1870–1942) закончила естественноисторическое отделение Высших женских (Бестужевских) курсов (1890). Супруга Л. Я. Штернберга, поступившего в МАЭ в 1902 г. (с 1904 г. – старшего этнографа). С 1910 г. работала в МАЭ приватно, регистратор (1916), постоянный служащий (1917) – научный сотрудник I–го разряда, зав. Отделом Северной Америки (1919—1920 и с 1924 г. ). Переводила этнографическую литературу с немецкого, французского, английского языков. Подготовила путеводитель по Отделу Северной Америки МАЭ (1916), автор более 30 научных работ[648].
|
|
|
Вера Сороко с 1914 г. работала в МАЭ служителем. В январе 1922 г. В. О. Сороко–Полякова, младшая служащая МАЭ, уехала в д. Слобода Виленской губ., не смогла вернуться в Петроград и была уволена.
Мария Семеновна Виллевейт, жена столяра МАЭ (с 1895 г. ) Людвига–Иоганна Виллевейта, после его смерти в 1915 г. осталась без средств с тремя детьми. Ей было выдано 100 р. из сумм от продажи входных билетов в МАЭ.
Елизавета Прокофьевна Саминова, дочь помощника служителя МАЭ П. Саминова, в октябре 1917 г. поступила как вольнонаемная служащая лаборанткой в Фотографическую мастерскую Музея.
Адель Ней, жена сторожа МАЭ (с 1901 г. ) Ивана (Яна) Андреевича Нея, когда его уволили за грубость, исполняла обязанности служителя музея.
Василиса Андреевна Кондратьева (1883—1942), жена служителя МАЭ (с 1911 г. ) Григория Кондратьева. Когда в 1917 г. он был призван на военную службу и оказался в австрийском плену, была переведена на положение служителя с окладом ее мужа в 30 р.
После революции 1917 г. Совет Музея использовал все способы, чтобы спасти и защитить своих сотрудников и членов их семей. Так, Елена Андреевна Пекарская, супруга Э. К. Пекарского (1858—1934), числившегося за МАЭ с 1911 г., в 1918 г. была зачислена машинисткой.
Дина Лазаревна Иохельсон–Бродская, супруга сверхштатного младшего этнографа МАЭ (с 1912 г. ), ученого хранителя, зав. Отделом Африки В. И. Иохельсона (1855—1937), была избрана Советом Музея сверхштатным научным сотрудником без содержания, занималась антропологическими исследованиями. В 1922 г. оба командированы на свои средства на год в музеи Германии и США для обработки собранных ими материалов.
Надежда Владимировна Брюллова–Шаскольская (1889–1937) окончила Высшие женские (Бестужевские) курсы. Видный член партии эсэров. В 1921 г. избрана и. о. ученого хранителя для занятий в Отделе Африки и Океании, научная сотрудница I–го разряда.
Совет Музея хлопотал о разрешении поживать в Петрограде вернувшимся из длительных поездок в тропические страны А. С. Эстрину и А. Я. Смотрицкой (1923), Г. Х. и Л. А. Мерварт (1924).
Всех этих женщин справедливо можно считать созидательницами Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН – наследника первого общедоступного музея России. Талантливые женщины доказали свою общественную значимость и профессиональную пригодность. Традиции преданности музею, искренней самоотдачи на службе ему, товарищеского единства и взаимной поддержки сохранялись сотрудниками МАЭ и в последующие десятилетия.
|
|
|
