Е. А. Николаева. Репрезентация Русской женственности в литературном пространстве серебряного века

Е. А. Николаева

Саранск, Мордовский госуниверситет имени Н. П. Огарева

РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ РУССКОЙ ЖЕНСТВЕННОСТИ В ЛИТЕРАТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА

Новая культура, зародившаяся на рубеже XIX–XX в., требовала перестройки на разных уровнях. Основная задача в культурном пространстве – создание иного поэтического языка, способного передать душевный опыт человека, открыть «потаенные дверцы» известного феномена.

Феноменом в литературе стал архетип Матери, выступающий стержнем женской ментальности. Воплощаясь в творчестве писательниц и не меняя традиционной направленности, текущей в границах общественной морали XIX в., под влиянием социокультурных условий культурное явление «потребовало» обновления. Эффект взрыва произвели произведения, появившиеся в эпоху Серебряного века: повесть Л. Зиновьевой–Аннибал «33 урода», рассказ Н. Петровской «Бродяга», поэзия М. Лохвицкой и др.

Рубеж XIX—XX в. – фаза транслокации традиций, процесс деформации традиций, не затрагивающий их структуры. Фаза нашла отражение в системе философских взглядов рубежа веков, чему свойственна полярность в восприятии женщины: рассматривающая в диапазоне от полного подчинения мужчине до развития в себе мужских качеств, приводящего к феминизации мужчин.

Сложность социально–политической обстановки, напряженность духовной жизни общества, увлечение мистицизмом, эстетизм, актуальность и востребованность философских теорий, расцвет культуры – основные содержательные черты эпохи.

Очевидно, что амбивалентность как «нормативность подсознательного бытия» нашла выражение в литературе Серебряного века. Признаком фазы транслокации является «полярность» в изображении: расшифровка тематического кода ведется в пространстве положительного / отрицательного отношения, не допуская существования середины и достижения компромисса.

Эмоциональное раскрытие темы творчества. Женское литературное творчество, получившее в период институционализации положительный статус, закрепляет его. Поэтессы раскрыли понимание времени, освоили образные решения. Существует общее русло поэтических раздумий. Создательницы женского литературно–художественного творчества постигали глубины души, обнаруживая возможность преодолеть земную судьбу, найти в себе духовные силы, нужные миру.

Категоричность помогает писательнице избавиться от ощущения неполноценности, возникающей из–за несоответствия и игнорирования норм и правил, принятых в обществе. Выражая точку зрения поэтесс, определяет свое место в жизни. Поливариативность, выступающая свойством фазы транслокации традиции, проявляется в раскрытии темы: наряду с признанием исключительности и бессмертия творческого процесса слышатся нотки о беззащитности творческих людей перед жизнью.

Темой, свойственной эпохе рубежа веков, становится тема телесности, обращение к которой стало возможным вследствие разрушения традиций. Женщина олицетворяла сосуд греха, чтобы оценить масштабность внутренних перемен, происходящих в культурном пространстве. Фаза транслокации традиций – начало процесса создания истории женского тела.

Женская литература пограничного периода обращается к теме, стоящей на грани «дозволенного–недозволенного». Женщина открывает тайну плоти, используя свое тело как «орудие» искусства.

Нравственному аскетизму противопоставляется принцип наслаждения жизнью, вакхического восприятия мира. Трансформация традиций как трансляторов культурной памяти, перестраивается этический опыт русской классики. Изображению любви свойственен патологический аспект: роковое чувство вспыхивает с силой, лишающей человека воли и сознания.

Телесность – признак связи женщины с природой, с которой обнаруживает духовное родство. Через тело женщина прикасается к тайнам и смыслам мироздания, т. к. законы, согласно которым существуют природа и женское тело, идентичны. Женская коммуникация с миром отличается экстатичностью, состоит из ощущений цвета, запаха, вкуса. Отсюда стремление женщины–автора обручиться с миром. Многогранность – одно из качеств эпохи в произведении достигает предела: писательница создает «слепки», «маски» с архетипа Матери. Это традиционное видение. «Мать, богиня, подруга! »– говорит о своей любовнице главная героиня, и это не все ипостаси архетипа матери вообще и архетипа матери в этой повести[56].

У главной героини не было матери, в результате ее любовница актриса Верочка, на нее похожая, становится ей приемной матерью. Материнская любовь к возлюбленной всеобъемлюща, поскольку Вера берет на себя мужские функции защиты и охраны: таковы отношения между женихом героини, бывшим любовником Веры, самой Верой и героиней. Отбрасывая влияние социалистических идей, в треугольнике «мать–мужчина–дочь»видим отголоски древних обычаев, когда мать обучает дочь древнейшему искусству ублажения мужчины. Здесь проявляется «перевернутость», свойственная серебряному веку, слабым оказывается мужчина, традиционно в древних моделях отступает мать, как теряющая способность к деторождению.

Архетип отца ассоциируется со способностью защищать и добывать средства к выживанию, в повести мужчина утрачивает эту способность, она становится функцией матери. Вера извращает роль матери из–за сильной любви к героине, пытается поставить героиню на место погибшего ребенка. Героине отведена роль дочери. Но дочь, которой мать не передает по наследству свои исконно–генетические функции, из женщины–ребенка получает иную сторону архетипа матери: через царицу становится блудницей.

Отсутствие наследования половой роли ведет к возникновению образа «Женщина–игрушка», бесполезной с точки зрения продолжения рода, более характерной для девочки. «Я не понимаю, отчего человек должен работать. Тогда счастливее зверь. Я не люблю работать. К чему себя обманывать? Но, если нужно работать, я покорюсь, конечно, без ропота. Так же покорюсь и боли, и смерти»[57]. Отношения Веры и ее любовницы похожи на игру в куклы, в «дочки–матери», где социальная преемственность, не сложившаяся в детстве героини, приобретает уродливую, гиперболическую форму.

В повести «33 урода» представлены «слепки» архетипа Матери: Мать традиционная; Мать, принимающая на себя мужские функции; Мать, играющая, не передающая генетической памяти дочери. Подобная театральная многоликость свойственна Серебряному веку, занимавшемуся поисками пути среди глобальных разрушений и разрушений между полами. Картина, созданная в повести, – точная репрезентация женской ментальности эпохи с ее полярностью, поиском и самоопределением.

Рубеж XIX–XX в. актуализирует в архетипе Матери основное качество: амбивалентность. Сложность общественно–политической обстановки, неоднозначность восприятия окружающей действительности превращает женскую литературу в откровенное «зеркало», отражающее черно–белую гамму: так характеризуется специфика воплощения женской ментальности в литературе серебряного века.