Раздел 17. Женщины и мужчины на рынке труда

Раздел 17. Женщины и мужчины на рынке труда

С. В. Шишкина

Балашов, Филиал Поволжской академии гос. службы им. П. А. Столыпина

ЖЕНСКАЯ ТРУДОВАЯ МИГРАЦИЯ

Вопрос женской трудовой миграции явно мало исследуется в отечественной науке, не позиционируется в российском обществе как злободневная социально–политическая проблема. В ежегоднике Госкомстата «Численность и миграция населения Российской Федерации» в таблицах не представлена разбивка по полу; данный показатель учтен статистикой, собираемой Федеральной миграционной службой через вертикальную структуру региональных отделений и публикуемой в отдельных выпусках или в виде составной части ежегодных бюллетеней^[592].

Так как проблемы трудовой миграции женщин и мужчин сегодня рассматриваются в ракурсе глобализации, исследование гендерных особенностей миграционных процессов в малом российском городе целесообразно проводить во взаимосвязи с характеристикой ситуации в зарубежных странах. В Италии женщины–иммигранты имеют уровень образования выше, чем мужчины: более 9% мигранток – дипломированные специалисты, около 4% из них заканчивали магистратуру или аспирантуру. Для мужчин процентные показатели составляют соответственно 8, 6% и 2, 3%. В Германии среди иммигрировавших мужчин и женщин с высшим образованием наблюдается разница в 21%. Но у второго поколения иммигрантов (или совместных пар иммигрантов и местных жителей) разница по полу составляет лишь 4%. В Германии процентное соотношение женщин, имеющих степень PhD, выше у иммигранток (42%), чем у местных женщин (41%). По данным социологов, профессиональная структура опрошенных мигранток – бывших жительниц Бишкека трудоспособного возраста – выглядела следующим образом: 10, 3% являлись бухгалтерами и экономистами; 8, 5% – врачами и медсестрами; 12, 4% – педагогами и воспитателями; 17, 6% – инженерами; 12, 1% – работниками культуры^[593].

По данным Европейского Союза, в профессиональной сфере гендерный дисбаланс наблюдается следующим образом: женщины, представляющие около половины студентов, в последствии занимают в академических учреждениях лишь 15% должностей^[594]. Проявляются интернациональные различия в моделях женской роли в профессиях: например, пропорция женщин в области физики в Германии и Австрии значительно ниже, чем общее соотношение женщин и мужчин в обществе. Для контраста, процент женщин среди физиков в Турции, Боснии и Герцеговине равен проценту мужчин–физиков или даже незначительно превышает в процентном соотношении количество женщин. Это распространяется на местных жителей и мигрантов^[595].

В исследовании, предпринятом Британским компьютерным обществом, отмечается, что женщины в возрасте до 29 лет в среднем получают зарплату на 14% меньше мужчин, а в возрасте от 40 до 49 лет – на 30%^[596]. Распределение мужчин и женщин по статусу занятости является гендерно–асимметричным: женщины концентрируются на нижних ступенях профессиональной иерархии, и среди руководителей всех уровней преобладают мужчины (61, 9%)^[597]. В группе низкооплачиваемых трудовых мигрантов (до 500 долларов в месяц) соотношение женщин и мужчин составляет 3: 1, в то время как среди высокооплачиваемых мигрантов (свыше 1000 долларов в месяц) эта пропорция изменяется на противоположную – 1: 3[598]. Вследствие этого в высших учебных заведениях средняя заработная плата по признаку пола разнится: базовый средний оклад преподавателей–мужчин на 35% выше, чем преподавателей–женщин[599]. Миграционные ориентации и установки по отношению к принимающей общности зависят от гендерного фактора. Более высокого уровня жизни, по сравнению со страной исхода, достигают 34% мужчин и 23% женщин. Уровень образования трудовых мигрантов–мужчин ниже, чем у мигрантов–женщин, уровень же жизни ниже^[600].

По данным Всемирного банка, появляется все больше показателей, свидетельствующих о том, что улучшение благосостояния женщин ведет к повышению их производительности труда в будущем^[601]. Гендерное неравенство снижает производительность труда следующего поколения. Пропорциональная занятость мужчин и женщин является одной из предпосылок формирования устойчивого и нормального воспроизводства населения. Современные социологи отмечают, что труд мигранток, в особенности высококвалифицированных, способствует сокращению масштабов нищеты в слаборазвитых экономиках своих стран.

До недавнего времени женская трудовая миграция являлась маргинальной сферой трудовых отношений. По утверждению Ф. Паркина, несмотря на то, что женщины обладали некоторыми собственными статусными характеристиками, их претензии на доступ к ресурсам определялись не столько их занятием, сколько профессиональной деятельностью их отцов и мужей.

Гендерный баланс в сфере занятости стал меняться под воздействием комплекса факторов: нормативно–правовых документов в области миграции; гендерных требований, предъявляемых к качеству иностранной рабочей силы; меняющихся гендерных отношений в странах–донорах. Аксиома того, что трудовыми мигрантами в основном являются молодые мужчины, соответствовала действительности до 70–х гг. XX в. И до сих пор даже в семейных парах ученых женщины все еще склонны переезжать на другое место из–за работы мужа, оставляя собственную карьеру на второй план («tied–movers» or «trailing wives»)^[602].

Социальный процесс получал свое развитие, и в социологии появился специальный термин, обозначающий женщин–мигрантов – «unattached migrants» (самостоятельные – «не прикрепленные» к мужьям или к семье). Здесь дополнительным фактором карьерного роста является разрыв первичных связей и несформированность новых взаимоотношений. Многие из высококвалифицированных специалистов в адаптационный период географической удаленности от семьи реализуют перспективу карьерного роста.