В. О. Бобылева. Будни современной высшей школы: профессиональная самореализация женщин в университете

В. О. Бобылева

Санкт–Петербург, С. –Петербургский гос. политехн. университет

БУДНИ СОВРЕМЕННОЙ ВЫСШЕЙ ШКОЛЫ: ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ САМОРЕАЛИЗАЦИЯ ЖЕНЩИН В УНИВЕРСИТЕТЕ

Университет – своеобразная производственная организация, чьей целью является создание и распространение нового знания. В 1977 году Р. М. Кантер осуществила анализ гендерной составляющей истории управленческой практики в американских корпорациях[611], указав на то, что в бюрократических организациях важными становятся внешние признаки и проявления каждого индивида. В корпорации менеджеры образуют сети связей, в которых присутствуют лишь работники, чье самовыражение может быть понятным и интерпретируемым однозначно, поскольку организация должна защищать собственные границы от непредсказуемых обстоятельств внешней среды, в которой она оперирует. Подобные сети связей гомогенны и недоступны для посторонних. Все «нестандартные» работники, в том числе и женщины, переходят либо в менее подверженные влиянию внешней среды секторы корпорации, либо вынуждены покинуть рабочее место вследствие дискриминации. Вот почему в организации женщины предпочитают вести себя в соответствии с предписанной гендерной ролью: не привлекать внимание, выполнять большой объем работы, но не демонстрировать собственных достижений руководству. На рабочем месте женщины постоянно сталкиваются с явлением токенизма, но ограничены в доступе к информации, не участвуют в неформальном взаимодействии, не обладают секретной и важной «кулуарной» информацией, влияющей на определение стратегии деятельности организации и увеличение её ресурсов.

Сегодня количество организаций, возглавляемых женщинами, возрастает. Иногда этот факт объясняется успешным развитием демократических процессов. При этом в общественном сознании начинает возрождаться миф о фемининном типе управления о «женском менеджменте»[612]. Ж. Липовецкий точно указывает: существование подобного общественного мнения – не свидетельство исчезновения гендерных стереотипов[613], но свидетельство их воспроизводства. Описываемые явления можно наблюдать в административной вертикали университета[614]. В администрации вуза присутствие женщин необходимо, т. к. женщины–руководители выполняют функции ролевых моделей для всех субъектов, которые причастны к деятельности университета, в т. ч. для студенчества[615]. В то же время, их рабочая обстановка – суть замкнутый обособленный мир, в котором они не имеют возможности для самореализации[616]. Женщины испытывают постоянный стресс: в ходе интервью с 98–ю женщинами–заведующими кафедрами, деканами и администраторами различных подразделений университетов И. П. Гердис выяснила, что представительницы административной вертикали предпочитают постоянно повышать уровень собственных знаний, постоянно «опасаться» и «быть острожными» на рабочем месте.

Результаты анализа гендерной составляющей профессиональной вертикали вуза свидетельствуют о явлении феминизации образования[617]. Однако оно не ведет к повышению их уровня квалификации, получению академических званий высокого порядка. Гендерная сегрегация труда основана на том, что наукой как таковой (самым престижным видом академической деятельности) занимаются мужчины, а женщины преподают и выполняют общественную работу[618]. Финансовая и академическая подотчетность в высшем образовании не позволяет вводить молодых преподавательниц в штат постоянных сотрудников. Им предлагают краткосрочные контракты, мотивируя это недостаточным количеством научных публикаций, невысокими научными достижениями. По отношению к кандидатам на полную занятость вузом выдвигаются иные требования.

Преподавательницы вынуждены совмещать работу на нескольких кафедрах; довольствоваться меньшей зарплатой, считать нормальной занятость в областях, традиционно рассматривающихся как «женские»[619] (т. е. не являются коммерчески выгодными, ибо продуцируемые в них знания нельзя трансформировать в инструментальные умения). Академические работницы, обладающие богатым опытом научно–педагогической деятельности, могут стать ролевыми моделями для нового поколения преподавательниц[620], но они имеют большую преподавательскую нагрузку, совмещают деятельность в нескольких подразделениях вуза[621] и потому не могут помочь молодым преподавательницам вступить в сети неформальных академических связей, столь важных для профессиональной социализации нового поколения.

В России старшее поколение работников вузов начинали педагогическую и научную деятельность в условиях, когда превалировали иные ценности. Немногие старшие женщины–ученые оценивают свои академические успехи как этап карьерного роста. Мотивом достижения академического статуса они считают творческую работу: в послевоенном СССР статус науки был высок, в сознании научных работников доминировал коллективизм, среди ученых преобладали мужчины, но отсутствовала коммерциализация: на кафедрах не было конкуренции, мужчины и женщины были заняты коллективной научной работой. Новое поколение работниц вуза использует компенсаторные механизмы: стремится быть очень любезными (smile work), «вечными студентками» для коллег–преподавателей старшего поколения, выполнять «материнские» функции при работе со студентами (mom’s work)[622], пренебрегать двойными стандартами: их поведение должно соответствовать стереотипу фемининности, но являть также компетентность, уверенность в своих силах, автономность, академический статус[623]. В результате окружающие описывают их поведение либо в терминах «материнской заботы», либо «мужской хватки». Дж. Квинн полагает, что общество конструирует миф о том, что женщины обладают абсолютной властью в высшей школе[624]. Истоки его – в формальном росте количества женщин в вузе. Но в престижных университетах они не получают должного признания, званий или должностей; они оказываются в вузах для того, чтобы сохранить свое «Я» и скрыться за стенами университета от реалий жизни.