Традиционное женское рукоделие в контексте урбанистической культуры

Глава 7

Традиционное женское рукоделие в контексте урбанистической культуры

 

Сегодня, обсуждая частные вопросы теории и истории моды, «все чаще говорят не об „идеальной“ (проектирование, производство, реклама), а о „реальной“ истории… зачастую не связанной с именами дизайнеров и развитием промышленного производства, а скорее рассматривающей вопросы домашнего производства одежды или ее приобретения, ухода за ней, связанных с нею переживаний, срока ее службы, ее утилизации и т. п. »

Особым этапом в развитии отечественной индустрии моды является пореформенный период, когда она весьма интенсивно развивается и в стране появляются как «высокая мода», так и конфекцион (готовая одежда). Однако первая имела весьма узкое применение, а вторая при популярности у большинства вместе с тем имела один существенный недостаток: она не предполагала индивидуального подхода к созданию в целом и даже декорированию костюма.

Поскольку значимой частью мировосприятия женщин всех времен было эстетическое самовыражение при помощи одежды, закономерно возросший интерес к любительскому и, несколько позднее, профессиональному рукоделию вызвал к жизни старинные, забытые практики и вместе с тем обусловил появление некоторого количества новых технологий домашнего шитья и декорирования стандартизированной готовой одежды.

Изготовление кружева представляло собой исконное рукоделие, которому русские женщины традиционно посвящали немало времени. Анализ позволяет утверждать, что история появления женского любительского рукоделия на Руси (или, по древнему выражению, «ручного ременьства») как сугубо женского занятия относится к далекому прошлому нашего Отечества. В «Уставе Ярослава» 1051–1054 годов говорится: «Аще муж имет красти конопли или лен, или всякое жито, митрополиту у вине, с князем на полы; також и жонка, аще имет то красти. Аще муж крадет белые порты или полотна, или портища понявы, також и жонка: митрополиту увине, с князем наполы». Как преимущественно женское занятие объясняет рукоделие и толковый словарь Владимира Даля.

В свободное от полевых, огородных и домашних работ время женщины занимались прежде всего производством тканей для изготовления одежды. Волокна пеньки, льна и шерсти прялись, из спряденных нитей ткали многочисленные вариации холста, полотна и сукна. Часть сотканного холста и полотна, так называемую простую то́ чу, отдавали в краску и в набивку, получая крашенину, набойку, выбойку или печатник; из них шили сарафаны‑ крашенинники. Из тонкого отбеленного полотна под названием кужель шили праздничные, особенно свадебные рубахи.

Простые грубые рубахи для повседневной но́ ски изготавливались из станины, суполотья, частины. Тонкое нательное белье шили из тончицы, набели, кросна, новины и узчины, то есть отбеленного неширокого полотна. Из двунитки и крученки шили сарафаны‑ круцёношники, а нарядные рукава к ним делали из кисе́ и. На будничную одежду, портянки и онучи употребляли пестрядь, коломенку, изгребину, посконь и холстовье. Верхнюю одежду шили из сукна домашнего изготовления – из однонитка, понитчины, сермяги, сукманины. В дождливую погоду поверх обычной одежды надевали накидки из редкотканых веретья или торпища.

Домашним производством одежды занимались в семье преимущественно женщины, самого разного возраста, общественного положения и экономического состояния. Уже в XIII веке Феврония Муромская, в бытие ее крестьянкой, «сядеше бо едина девица и ткаше красна, пред нею же заец скача», а «ставши княгинею, а потом и монахинею, однажды в храме Пречистые соборные церква своими руками шила воздух, покров на св. сосуды, на нем же бе лики святых». Княгиня Анна, дочь Всеволода Ярославича, «должность материнскую хранящи, научила чад своих… милости и благонравию. Сама прилежала трудам и рукоделиям, швениям златом и сребром, как для себя и своих детей, пачеже для монастыря Выдубицкого».

Пряденье, тканье и шитье и тогда уже было сугубо женским занятием, по пословице: «жена пряди рубашки, а муж тяни гуж», а рукоделие, в том числе изготовление одежды, как повседневное занятие, было самым распространенным видом досуга женщин, обреченных русским обычаем на замкнутую жизнь: «когда муж на царской службе, она без сна в молбах и в рукоделии, в прядиве и в пяличном деле».

Рукоделие было необходимо женщине «в бедности, в которой человек, какое бы он не имел состояние, находиться может; или даже как удовольствие, ибо случается работать для любезных нам людей, в знак памятования о них, и для себя, в дом (свой труд всегда приятнее иметь на глазах, нежели чужой), или еще когда находишься в таком состоянии здоровья, что не можешь ни читать, ни рассуждать, – сие часто бывает с людьми слабого здоровья, – тогда, чтобы не быть в праздности, занимаешь себя каким‑ либо рукоделием и время проходит не так скорбно».

Характер женских занятий и их практическое значение определялись материальными возможностями семьи. Беднейшие занимались женскими промыслами из практических соображений; даже пять или шесть рублей, которые вырабатывала за год девочка плетением кружев или старуха вязанием чулок, были, хотя и малой, но все же возможностью внести некоторый достаток в семью.

Женщины в семьях низкого и среднего достатка обязаны были сами одевать мужа, себя и детей, пока те малы, а выросшие девочки копили одежду собственного изготовления в приданое. Девушки и женщины из состоятельных семей одежду, как правило, сами не шили, занимаясь больше приготовлением подарков для своих близких: вышиванием кисетов, домашних туфель, кошельков и вязанием как спасением от недопустимой в патриархальной семье праздности либо для личного развлечения.

Из этого правила встречались и исключения. Так, например, повседневные занятия Софьи Толстой включали в себя, наряду с музицированием, чтением вслух и живописью, многочасовое шитье (зачастую до поздней ночи) носильного и постельного белья на всю семью. «15 августа. Угнетенное состояние от газетных известий. Лев Николаевич читал нам вечером Anatole France’a о войне с желтой расой. Весь день шила Марье Александровне ваточное платье», – буднично отмечала в своих дневниках жена писателя.

Изготовление одежды для близких было приемлемым даже для верхушки общества. Так, и русская «царица была сама рукодельницею… Она нередко по обещанию сама вышивала шелками, золотом и серебром и низала жемчугом и каменьями какую‑ либо утварь в домовые свои церкви, в соборы или в монастыри к особо чтимым угодникам. Точно также она сама работала и некоторые предметы из платья государю и детям, например ожерелья или воротники к сорочкам и кафтанам, как и самые сорочки, обыкновенно вышиваемые шелками и золотом, также ширинки или платки, полотенца и т. п. Детям у царицы в хоромах шились даже куклы, для чего отпускались туда нередко лоскутки и остатки разных дорогих и легких шелковых и золотных тканей. Мы не упоминаем о детском белье, которое большею частью… изготовлялось в комнатах царицы, особенно для маленьких детей».

Искусными мастерицами были и женщины Российского императорского дома Романовых, которые вышивали, шили рубашки, вязали, как и тысячи других женщин, в соответствии с традиционной философией семейной роли, уготованной женщинам.

Соответственно поставленным задачам и в зависимости от социальной роли девочек в обществе было налажено и обучение искусству изготовления одежды и прочим женским ремеслам: кройке и шитью, починке одежды, вязанию, вышивке и изготовлению кружева. Они объединялись в понятие рукоделие, которое считалось одним из наиболее важных пунктов в системе женского образования не только в патриархальной России, но и в модернизированном западном обществе.

Становление женского обучения рукоделию в России проходило в немалой степени с использованием западного опыта, поэтому интересно сравнить их историю.

Начало комплексной работы по формированию отечественного женского образования относится к середине XIX века. Известно, что опыт устройства женских школ и курсов перенимался из более развитых в этом отношении Франции, Бельгии, Германии, Австрии, Швейцарии и даже Америки. Этот вопрос стал особенно актуальным к рубежу XIX–XX веков; он очень широко обсуждался на I–III съездах русских деятелей технического и профессионального образования, в секции женского профессионального образования.

Результатом политики скорейшего усвоения зарубежного опыта стали некоторые изменения в области женского образования в Российской империи. Так, например, в основу первых учебников, применяемых в российских школах Министерства народного просвещения второй половины XIX – начала XX века, легли французские, английские, немецкие пособия.

Преподавание рукоделия на профессиональной основе было поставлено в Германии в середине XIX века, когда впервые были выработаны программы для низших, средних и высших школ. С 1864 года оно вводится в обязательном порядке, правда, сначала только на территории Пруссии.

В последующем были определены порядок преподавания, срок обучения для учительниц – не менее двух лет и процедура сдачи экзаменов на право преподавания рукоделия после завершения обучения. Отдельно отмечались единые для всех правила. Для учительниц вводился образовательный и возрастной ценз: они должны были иметь диплом об окончании начальной школы и быть не моложе 18 лет. Устанавливались два типа преподавательской нагрузки: предельная, составлявшая 26 часов в неделю, и стандартная, 16–20 часов, в зависимости от уровня преподавания.

В Австрии преподавание рукоделия было признано обязательным с 1869 года. Образовательные программы заимствовались из Германии, и обучение первоначально велось по немецкой методике Розалии Шаленфельд. Новшеством стало разрешение работать на швейных машинках, что категорически не рекомендовалось в Германии. Повсеместно признанная, уже собственная единая программа обучения рукоделию была распространена по всем учебным заведениям Австрии к 1882 году.

Система профессионального преподавания рукоделия во Франции была введена в 1867 году; она представляла собой упрощенный вариант немецкой системы. Так, для преподавания в начальных классах достаточно было пройти непродолжительный курс, который был значительно проще, чем в Германии. Серьезной новацией, пока не поддержанной в других странах, было введение экзаменов на знание только отдельных специализаций и методик. Минимальная занятость учительницы рукоделия здесь составляла 12 часов, а стандартная – 16 часов. Большинство школ готовило своих воспитанниц по руководству мадам Шефер.

Отметим, что французская система преподавания рукоделия является старейшей в Европе. Она ведет свое начало от 25 июня 1836 года, когда обязательное преподавание рукоделия в народных школах было установлено на законодательном уровне.

Интересной особенностью британской системы образования являлась льгота, которую предоставляли членам учительских семей: рукоделие за небольшую плату могли преподавать жены и сестры учителей народных школ. Другая специфическая черта в области изучения рукоделия заключалась в том, что обучение начиналось в очень раннем возрасте, а именно с пяти лет.

Американская система обучения имела общие черты с английской. Однако она восприняла образец с некоторыми изменениями. Так, например, обучение начиналось с самого раннего возраста, но не с первого класса школы, а с детского сада. В то время они были уже довольно распространены. В США также делали акцент на воспитательном значении рукоделия: в процессе обучения женским ремеслам девочкам прививалась любовь к труду, терпению, аккуратности, добросовестности. Отметим, что в системе американских методик отсутствовал раздел по обучению вязаному ажуру, поскольку ручное вязание к рубежу XIX–XX веков было полностью вытеснено машинным производством.

Важно, что зарубежные школы преподавания рукоделия были поставлены на научную основу с самых первых лет своего основания. Методика преподавания в них, кроме выполнения воспитанницами значительного количества практических работ, подразумевала и освоение ими значительного пласта теоретических знаний. Например, в рамках полуторагодичных курсов обучения воспитанницам университета Дрекселя в Филадельфии читали лекции по химии крашения и ткачеству, а также по истории костюма.

В отечественной практике того же времени девочки обучались женским ремеслам с трех лет, сначала в семье, в форме игры; затем, лет с семи‑ восьми, начиная с простых уроков дома или в различных школах. Большинство заведений низшего, или начального, образования составляли народные училища Министерства народного просвещения и церковно‑ приходские школы ведомства Святейшего синода. Программы обучения в них были сходны, представляя собой общеобразовательную программу с параллельным преподаванием рукоделия и домоводства. Женская бездеятельность, праздность сурово осуждались обществом, следовательно, уроки специальных видов ручного труда для девочек в российской системе образования были включены в обязательную программу начиная с первого класса.

К числу предметов, которым учениц обучали в школе, принадлежали «общие рукоделия – вязанье на спицах чулка и пр., вязанье крючком салфеточек, воротничков, кружев, детских башмачков, кофточек, шапочек и т. п., шитье иголкой, вышиванье, штопка и починка белья и платья, кройка простого белья и платья – и специальные рукоделия: изготовление белья и меток более сложных, шитье платьев по модным картинкам, делание искусственных цветов и шляп и изящные работы (разное шитье и вышивки)».

Целью обучения было предоставление девочкам познаний, умений и навыков, необходимых в жизни, для работы в семье. Преподавание базовых предметов – грамоты, арифметики и Закона Божьего – дополнялось уроками рукоделия также и в казачьих и фабричных школах. Рукоделие признавалось необходимым и в программе обучения инородческих и иноверческих школ Российской империи. Здесь преподавание женских ремесел, приспособленное к региональному быту, велось на родном языке воспитанниц. Шитье одежды выступало ключевым элементом женского обучения и воспитания в приютах и домах трудолюбия.

Учениц, окончивших курсы в одноклассном городском училище, принимали в женские профессиональные школы, где они обучались работе белошвеек, вышивальщиц, кружевниц, модисток и портних. Это был наиболее распространенный тип женской профессиональной школы и самый доступный способ получения рукодельного образования.

Программы таких школ были схожи между собой. В первый год все ученицы проходили одинаковый курс: учились выметывать петли, изучали всевозможные швы и строчки, получали общее знакомство как с шитьем платьев, так и белья. Ими изучались простейшие кружевоподобные работы. На переходном экзамене девочки шили мужское или дамское белье.

Начиная со второго класса они выбирали одну из специальностей: одних воспитанниц обучали белошвейному делу, других – портняжному, третьих – отделке шляп. Кроме этого, обучали вышиванию, изготовлению цветов, шитью ватного и драпового пальто. Начинался курс «изящных рукоделий», в который входили и основы изготовления кружева. На переходном экзамене самостоятельно кроили и шили платье.

В третьем классе ученицы продолжали обучаться выбранной специальности. Четвертый год был посвящен исключительно практическим занятиям. Начиная со второго класса ученицы получали несложные заказы; постепенно объем заказов и требования к мастерству исполнения возрастали. В профессиональных школах ученицы получали знания, необходимые для получения звания подмастерицы.

Модисток и белошвеек готовили и в частных мастерских, а девушки из дворянских семей обучались рукоделию в институтах первого и второго разряда; при этом в заведениях первого разряда находились исключительно дворянки, в заведениях второго разряда – преимущественно дворянки. Институтский учебный план также включал обучение домашнему изготовлению одежды, причем преподаванию рукоделия во второразрядных заведениях было отведено больше часов, так как в них обучались дочери менее знатных родителей, которым этот навык мог потребоваться с большей вероятностью. В заведениях третьего разряда, предназначенных для мещанок, научные знания давались в минимальном объеме, а главное внимание обращалось на практическое освоение учебной программы.

Как в отечественных, так и в зарубежных учебных заведениях низшего и среднего уровня не преподавались сложные и малопрактичные навыки; к их изучению приступали на высшей ступени образования, когда девочками уже были получены базовые знания. Обучение начиналось в довольно раннем возрасте, причем в процессе обучения давали навык преимущественно ручного труда, не допуская учащихся к работе с машинами. Важно, что и отечественные, и зарубежные институты и школы имели схожие цели и совпадающие задачи «не только сообщить практические знания и навык, но и обратить серьезное внимание на правильное воспитание, развитие ума и сердца».

Значимость рукоделия в профессиональном женском образовании была в полной мере признана в 1898 году, когда в Санкт‑ Петербурге впервые открылись специальные курсы для подготовки учительниц по этому профилю. Большинство профессиональных школ учило женским ремеслам по программе трехклассной женской прогимназии; всего в Российской империи на 1898 год действовало 270 таких школ.

Как пособие по обучению шитью, вышиванию и так называемым изящным рукоделиям во все женские учебные заведения Ведомства учреждений императрицы Марии, а также для ученических и учительских библиотек женских учебных заведений Министерства народного просвещения было рекомендовано третье, улучшенное издание «Курса женских рукоделий», выпущенное в 1902 году редакцией журнала «Вестник моды». Для употребления в женских учебных заведениях, подведомственных Министерству народного просвещения, также были рекомендованы курс М. К. Горбуновой, Ю. К. Теодор‑ Котоминой и методическое руководство М. А. Поспеловой‑ Гатцук.

Большинству преподавательниц классов кройки и шитья было определено годовое жалованье в размере от 180 до 600 рублей либо поурочное от 2 до 3 рублей. Учительница класса кройки в ремесленной школе получала 150 рублей годового жалованья и 50% суммы, вырученной от заказов. Наставница, окончившая одну из шести пользовавшихся популярностью школ Ксаверия Глодзинского (в Санкт‑ Петербурге, Москве, Киеве, Варшаве, Одессе, Львове) и преподающая по его методике, получала плату 500 рублей в год. Работа после окончания «Курса парижской кройки Теодор‑ Котоминой, в Санкт‑ Петербурге» приносила 240 рублей.

Как правило, кроме денежного вознаграждения, учительнице рукоделия полагалось и готовое содержание. Таким образом, ее минимальный заработок приблизительно равнялся заработку квалифицированного рабочего‑ мужчины, а максимальный приближался к заработной плате начинающего инженера или государственного служащего. Очевидно, что к концу XIX века профессиональное изготовление одежды и декоративных отделок (к самым распространенным из которых относились вышивка и кружево) вручную стало существенным подспорьем не только для учениц, но и для их учительниц.

В новых условиях ручной труд представлялся немаловажным пунктом женского образования, но для высшего сословия акцент делался на работу с иглой, для среднего – на изготовление одежды. В крестьянском быту обучение женским ремеслам (к ним относили швейное и портновское мастерство, умение вязать, вышивать, плести кружева, штопать чулки и чинить одежду) заменяло собой школу, в которую дети крестьян, случалось, и не ходили.

В отечественном патриархальном обществе домашнее изготовление одежды имело такое огромное практическое и духовно‑ нравственное значение, что стало считаться важнейшим пунктом воспитания и образования девочек. В крестьянских семьях девочке при рождении «пуповину… отрезали на прялке, чтобы она хорошо освоила главную женскую работу, заворачивали новорожденную в материнскую рубаху, чтобы ей передались все лучшие качества матери. В день отлучения девочки от груди перед ней раскладывали веретено, пяльцы, челнок и разрешали взять любой из этих предметов, символизировавших женское начало: к какому предмету потянется рукой, в том деле и будет особенно искусна».

Известно, что многие из кружевниц начинали обучение кружевоплетению с семи лет, и особенно трудолюбивые из них успевали не только накопить себе обширное приданое, но и могли оказывать денежную помощь своим семьям, иногда довольно значительную. Так или иначе, девушки достигали вершин мастерства в разнообразных рукоделиях к четырнадцати‑ шестнадцати годам: было «в обычае, дабы девки 16‑ ти летние одевались сами, не требуя от отца». Занятия женскими ремеслами не бросали, как правило, до самой глубокой старости. Часто даже полуслепые старухи плели гарусные позументы для отделки мундиров, вязали несложные вещи либо разматывали пасмы, то есть исполняли подготовительные работы для вязания.

Подобное отношение к рукоделию было обусловлено в основном практическими обстоятельствами. Домохозяйки русских семей среднего достатка, руководствуясь советами модных журналов или прошедшие обучение на курсах, могли сшить себе, мужу и детям не только платье и белье, но даже верхние вещи и головные уборы по последней моде, не прибегая к помощи портнихи и модистки. Для этого модные журналы предлагали готовые вырезные выкройки в натуральную величину, которые снабжались подробными указаниями по кройке и шитью. Подробные пошаговые инструкции могла понимать каждая грамотная женщина (численность которых достигала в Москве к концу XIX века 50, 4%, в том числе среди рабочих 39, 1%, среди горожанок 35, 5% и среди женщин Российской империи в среднем 7, 6%).

Для неграмотных также выпускались специальные издания. Так, в 1870 году увидело свет руководство для мужских портных «Упрощенные формы», с помощью которых можно было свободно кроить и шить, не умея ни читать, ни писать. Автор руководства, основатель первого в России училища кройки Август Рауэр, получил за эту работу диплом на Всемирной выставке в Вене в 1873 году.

Некоторые традиции домашнего изготовления и украшения одежды вели свое происхождение с древнейших времен. «В доме, где ничего не бросается, где сохраняются в порядке всякие пуговицы, крючки, тесемки, всевозможные отделки от прежних платьев и разные остатки, можно всегда пользоваться тем материалом, который есть под рукою, и нет надобности за всяким пустяком ходить в магазин, а надо только порыться в своих ящиках», – говорилось в обращении к бережливой хозяйке в «Вестнике моды» от 15 сентября 1915 года.

При сравнении этого текста с главой «Домостроя» под названием «Как всякое платье кроити и остатки и обрески беречи» становится очевидным, что установки, касающиеся рачительного ведения хозяйства, в том числе и домашнего шитья, с течением времени не претерпели изменений: «В домовитом обиходе коли лучится какое платья кроити себе или жене или детем или людем, камчато или тафтяно или изуфрено, или кушачно или зенденинное или сукняное, или армячное или сермяжное или кожи какие краити или сагадак или на седло или ометюк или сумы или сапаги или шуба или кафтан или терлик или однорятка или картель или летник и каптур, или шапка или нагавицы, или какое платно ни буди, и сам государь или государыня смотрит и смечает остатки и обрески живут и те остатки и обрески ко всему пригожаютца в домовитом деле поплатить ветчаново товож портища или к новому прибавить или какое ни буди починить а остаток или обрезок как выручить а в торгу устанешь прибираючи в то лицо в три дораги купишь а иногды и не приберешь».

Владение искусством рукоделия было серьезным подспорьем и даже необходимостью для девушек из многочисленных российских семей с достатком около 50 и даже 75 рублей в месяц. Так, сшитое «на сторону» платье с кофтой или покроя «принцесс» без отделки приносило мастерице 1 рубль 20 копеек, за шитье платья с баской и отделкой платили 1 рубль 50 копеек, а пошив остромодного платья по образцу из журнала стоил 4 рубля.

Изготовление мужской пары, то есть пиджака, брюк и жилета, первого сорта оплачивалось в размере 3 рубля 50 копеек, второго сорта – 2 рубля 75 копеек, третьего – 2 рубля 25 копеек. Перешив старого овчинного полушубка стоил 50 копеек, за пошив пальто на вате и меху первого сорта платили 5 рублей, второго сорта – 4 рубля, за пальто третьего сорта – 3 рубля. Пошив драпового пальто без ваты стоил 2–3 рубля, в зависимости от сортности; летнего пальто – от 2 рублей 50 копеек до 1 рубля 25 копеек; брюк – от 1 рубля до 30 копеек соответственно. За изготовление дюжины рубах для простонародья платили 1 рубль – 1 рубль 50 копеек, рубашки среднего качества оплачивались от 2 до 3 рублей за дюжину; пошив дюжины рубашек высшего качества приносил швее 5 или 6 рублей. Сельской портнихе за любое изделие платили 1–2 рубля при полном содержании.

На плетении кружев мастерица могла заработать от 7 до 50 копеек, а в среднем 20–40 копеек в день. Столько же или чуть меньше получала за день усидчивого труда золотошвейка. Вязание пухового платка приносило 15 копеек в день, 10–25 копеек – его починка, в зависимости от величины и толщины вязания. Модистка, сшивающая соломенные шляпы по фасонам заказчиков, зарабатывала 6–7 копеек за шляпу, изготавливая в день три штуки.

Умение шить и кроить помогало прокормиться и женщинам из знатных семей, попавших в сложную жизненную ситуацию:

– Портниха? – спрашивал Филя, всепонимающими глазами глядя на даму.

– Какой вы противный! – восклицала дама. – Почему непременно портниха? Она вдова профессора и теперь…

– Шьет белье, – как бы во сне говорил Филя.

Данные «Записок Императорского Русского технического общества» подтверждают наши наблюдения. В списке руководителей школ кройки и шитья значится имя вдовы действительного статского советника Н. С. Базарова: «Базарова Августина Адольфовна. Содержательница магазина и мастерской дамских нарядов и состоящей при ней школы кройки».

Отметим, что А. Базарова была не только хозяйкой мастерской, но и автором «Руководства к изучению кройки и шитья…», одобренного к употреблению в женских учебных заведениях Ведомства Министерства народного просвещения, во всех учебных заведениях ведомства императрицы Марии, также одобренного Учебным комитетом при Святейшем синоде к употреблению в женских учебных заведениях духовного ведомства и рекомендованного Петербургской и Московской ремесленными управами в качестве лучшего учебника для употребления в женских учебных заведениях профессионального характера. Кроме того, в 1910–1915 годах она редактировала дамский иллюстрированный журнал «Модный свет».

Овладение искусством рукоделия предоставляло женщине возможность приобрести целый спектр профессий различной направленности. Нечастым и поэтому уникальным и крайне интересным примером может служить судьба крестьянки Евдокии Куликовой. Она была одной из десятков тысяч крестьянок, прибывших на заработки в Петербург. Будучи от природы одаренной личностью, а также благодаря собственной сноровке и трудолюбию, она сумела окончить престижные портняжные курсы Ксаверия Глодзинского на Литейном проспекте и стала первоклассным модельером. Это обстоятельство оказалось решающим фактором при определении в суде брачного состояния и местожительства Куликовой в Санкт‑ Петербурге, так как официальный статус Куликовой (в силу брачного и паспортного законодательства, запрещающего разделение супругов и свободное передвижение крестьян) оставлял ее во власти пьяницы‑ мужа, находившегося в деревне.

Не случайно в программах профессионального образования пореформенной России, целью которых была экономическая и общественная помощь женщинам из социальных низов (падшим и бездомным девушкам, сиротам), акцент делался именно на женский ручной труд. Были основаны сотни швейных мастерских, в которых девочек, девушек и женщин обучали общим женским рукоделиям, отвечающим простым потребностям в белье и одежде (шитью и метке белья, шитью платья, верхней одежды, изготовлению головных уборов), а также так называемым «изящным рукоделиям», то есть различным видам вышивки, кружевоплетению, вязанию спицами и крючком, золотному шитью, декоративному ткачеству.

Более подробно остановимся на истории образования в области изготовления кружева. Исстари кружевоплетение «должно было наполнять досуги жен и дочерей богатых купеческих семей, так как готовить, расшивать и украшать свое приданое было уделом всех девочек, начиная с самых юных лет их затворнической жизни». В тех местах, где кружевной декор предпочитали всем прочим видам рукоделия, девочек сажали за коклюшки лет с пяти. С семи лет они уже выплетали простое узкое кружево на продажу, а с десяти или одиннадцати лет работали наравне с взрослыми плетеями.

В крестьянской среде обучение изготовлению кружева поначалу находилось в противостоянии школьному образованию: «не приходится бедняку дочек в школу посылать, потому что они тогда за кружево браться не хотят». Обучение начинающих проводилось большей частью домашними силами либо с помощью местных мастериц. Продолжительность его колебалась от двух‑ трех дней до нескольких лет, в зависимости от намерений ученицы.

Положение дела изменилось с начала 1870‑ х годов, когда производство кружева было официально признано не только как важная отрасль кустарной промышленности, но и как часть крестьянского быта и – шире – всей русской культуры. Неудовлетворительное положение столь значимой составляющей требовало создания центра, в котором бы сосредоточились лучшие профессионалы кружевоплетения, владеющие не только искусством его изготовления, но и наиболее передовыми методиками преподавания.

Так, силами ведущего исследователя русского кружева С. А. Давыдовой в 1883 году была открыта Мариинская практическая школа кружевниц в Санкт‑ Петербурге. Программа занятий была рассчитана на три года. По окончании обучения выпускницы имели право преподавать на курсах и, согласно принятым нормам, были обязаны обучить своих землячек новым приемам плетения и новым узорам.

Довольно скоро за профессионально подготовленными кадрами стали обращаться «не только из губерний, где кружевной промысел существовал более или менее давно, как, например, из Вологодской, Вятской, Новгородской, Рязанской, Орловской, Тверской, Казанской, Московской и Костромской, но и из других, где работа кружев была крайне мало распространена, как‑ то: из Архангельской и Пермской, или из губерний, в которых работу эту старались насадить, как, например: в Полтавской, в Санкт‑ Петербургской, Тамбовской и Уфимской, и в Сибири, в губерниях Енисейской, Омской и Томской». В целом за двадцать пять лет работы школы (с 1883 по 1908 год) здесь прошли обучение более восьмисот человек.

В 1899 году стараниями княгини А. Д. Тенишевой была открыта Тенишевская школа кружевниц. Ее деятельность была направлена на возрождение старинного мценского кружева, производство которого стало терять прежние объемы и качество. Общее руководство тенишевцами осуществлялось профессионалами из Мариинской школы. Ими же были открыты школа в Елецком уезде Орловской губернии, три школы и мастерские в Скопинском уезде Рязанской губернии и школа в Кукарской слободе Яранского уезда Вологодской губернии и в самой Вологде.

С появлением учебных мастерских число лиц, способных выполнить кружева тонких дорогих сортов, увеличилось. Постепенно возрождался престиж профессии: работы русских кружевниц были многократно отмечены на всевозможных выставках, а заработок дипломированных мастериц, по сравнению с прочими, был значительно выше.

Повышение спроса на ручную работу, которым сопровождались эти нововведения, приносило безусловную пользу лицам, попавшим в непростые жизненные обстоятельства. Так, в своих «Воспоминаниях» А. Каирова пишет, что после детства в довольстве, доходившем «до роскоши, так что в пансионе и в институте у меня была своя горничная… в юности… полная нищета и необходимость зарабатывать хлеб себе и матери с виду легким, но в действительности весьма тяжелым ручным трудом вроде вышиванья, вязанья и низанья стеклярусом и бисером». Добавим, что в годы Первой мировой войны устройство рукодельного магазина признавалось «делом солидным и интересным… для женщины, у которой вкуса больше, чем средств» и было одним из средств выживания в сложных экономических условиях.

В соответствии со всем вышесказанным, уровень владения различными рукоделиями для женщины получил смысл особой приметы, по которой оценивались ее хозяйственные возможности. Так, данные пореформенной России сопоставимы с данными, относящимися к эпохе Московского государства. Издавна добродетельность девушки в первую очередь оценивалась по ее трудолюбию, прилежанию и проявленному в рукоделии мастерству. Расхваливая невесту, сваты непременно упоминали ее успехи в женских ремеслах, говоря: «моя девка умнешенька, прядет тонёшенько, ткет чистёшенько, белит белёшенько».

Нерадивых и неумелых, наоборот, высмеивали перед всей общиной:

 

Как никитински девахи

Из портов кроят рубахи,

Из серёдыша перёд,

Никто замуж не берет.

Как черниченски девицы

Вышивать не мастерицы,

Ихня пряжа на мешки,

К ним не едут женишки.

 

Хозяйственные достоинства невесты определялись по качеству и количеству собственноручно изготовленного невестой приданого. Главным по числу содержанием его были «накрючники», то есть полотенца, часть которых составляла убранство горницы при свадебном обряде, другая часть раздавалась гостям при обряде венчания. Кроме «накрючников», в приданое входили и «ручники», заменявшие салфетки за свадебным столом, «обтяжные настолы», то есть салфетки для столов и комодов, и простыни.

В числе других простыней, среди приданого первостепенной по значению, была простыня свадебная, отделанная широким, до полуметра, краем из тончайшего, собственноручно изготовленного невестой кружева. Изготовление только ее одной требовало от девушки до двух лет кропотливого труда.

Чувства невесты, заканчивающей эту трудоемкую работу, переданы в бытописательской повести первой половины XIX века: «Какую, бывало, чувствуешь радость, когда, ототкнувши булавки от подушки, бережно распустишь выплетенное кружево, и, взявши аршин, с каким удовольствием, бывало, считаешь меру его: вот еще, вот еще два аршина… я выплету, и простыня моя готова! » Все приданое белье, и полотенца, и простыни, богато расшивалось «по перевити», «атласником», «по вырезкам», отделывалось вручную строчевым шитьем и кружевом; его выставляли в доказательство уменья, трудолюбия и усердия молодой.

Часто, вследствие женской сверхзанятости, рукодельничать приходилось за счет часов сна и отдыха. Это было особенно выражено в беднейших семьях, где русские женщины «весьма пекутся о чистоте в доме, прядут на самопрялках и на пряслице, ткут холстину и сермяжные сукна на станках… белят, валяют, красят, вяжут кружева… для утиральников и повязок, делают войлоки, стряпают кушанье, пекут хлебы, смотрят за домашнею живностию и вообще больше всех других европейских поселянок упражнены, можно сказать, до излишества, ибо сверх работ своих во весь почти год отправляют на дому и в поле те же работы, что и мущины, выключая немногих».

Следовательно, рукоделие требовало определенных черт характера, которые в русской культуре ассоциировались с женственностью, скромностью, приверженностью к семейному образу жизни, семейному очагу. Женщина должна была обладать терпением и трудолюбием, чтобы заниматься такой монотонной и кропотливой работой, как вышивка, вязание, кружевоплетение, шитье; также склонностью к замкнутому образу жизни, а значит, и добродетельностью, непринятием пр

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: