Собственное Я и объект в состоянии зарождения

Итак, первоначальная эмпирическая дифференциация разграничивает неудовольствие и удовольствие, и, следо­вательно, ядро, лежащее в основе становления Собствен­ного Я, содержит некоторое количество психически пред­ставленной боли и расстройства. Тем не менее первые самостные и объектные сущности вряд ли эмпирически мо­гут быть чем-либо иным, кроме как формациями удоволь­ствия. Это обусловлено их строительным материалом, со­стоящим исключительно из регистрируемых восприятий удовольствия, теперь дифференцированного и интегриро­ванного в первый самостный и объектный образ.

Поскольку примитивная психика до того времени стро­илась для обслуживания и восприятия удовольствия и по­этому содержит только приятные воспоминания, то первое разделение этого недифференцированного собрания воспри­ятий может иметь результатом возникновение лишь Соб-ственногоЯ с неограниченными самоочевидными ожидани­ями, во-первых, абсолютно удовлетворенного состояния и, во-вторых, такого же совершенного и неограниченного объекта, обладающего самоочевидной способностью достав­лять удовлетворение. Называть такие образы «абсолютно хорошими», как принято в психоаналитической литературе, было бы крайне взрослообразным, учитывая те эволюцион­ные шаги, которые еще должен пройти ребенок для того, чтобы названное качество сформировалось в его эмпиричес­ком мире. Однако если «абсолютно хорошее» относить на данной стадии к примитивному аффективному восприятию. связанному с приносящими удовлетворение взаимодействи­ями, а «абсолютно плохое» —к тому, что связано с фрустрирующими воздействиями, то можно использовать эти оп­ределения — при отсутствии лучшей терминологии. Они об­щеупотребительны и представляют собой характеристику первых аффективных состояний, воспринимаемых в объек­тных взаимоотношениях.

Первые самостные и объектные представления, ве­роятно, являются смутными, неясно очерченными и глу­боко телесными. Так лее, как первичное Собственное Я, это, по-видимому, большей частью примитивное, прино­сящее удовлетворение «телесное-Я» (Freud, 1923), так и первый объект, надо полагать, в равной степени является примитивным, приносящим удовлетворение «телесным объектом».

Во «всемогуществе » этих наиболее архаичных из всех субъективно воспринимаемых объектных отношений, а также в том, что объект все еще, вероятно, воспринимает­ся как простое обладание со стороны Собственного Я, можно увидеть очевидное сходство с «грандиозным-Я » и «идеализированным объектом», описанными Кохутом (Kohut, 1971). Как описание Кохута, так и данное описа­ние, по всей видимости, имеют отношение к одним и тем же эволюционным феноменам. Но то, что Кохуту представляется специфически нарциссическими конфигураци­ями с качественно иными энергиями и эволюционными линиями, отличными от объектно-либидинозных отноше­ний, здесь рассматривается в качестве фундаментальных представленческих сущностей, заряженных единообраз­ной энергией влечения. Причем эти сущности лежат в ос­нове всей дальнейшей структурализации психики, вклю­чая пожизненную дифференцированность и обогащение самостных и объектных представлений. «Всемогущество» этих первичных сущностей, по-видимому, просто отражает тот факт, что у младенца отсутствует осознание ограни­чений и еще не развита структурная способность призна­вать какие-либо ограничения и иметь с ними дело. У ре­бенка нет еще альтернатив самоочевидному восприятию себя как центра, ради которого существует все, а в осо­бенности — пока еще смутно очерченный объект, от кото­рого ожидается послушание и осуществление без задер­жки каждого желания.

Вследствие человеческого несовершенства матери идил­лическое соответствие между «абсолютно хорошими» сущ­ностями «удовлетворенного Собственного Я» и «удовлетворяющего объекта » неизбежно остается кратковремен­ным. Эмпирические альтернативы ребенка начинают не про­сто колебаться между реальным или галлюцинаторным удовлетворением, с одной стороны, и организмическим рас­стройством — с другой. Фрустрация как психический фе­номен входит в эмпирический мир ребенка вместе с воспри­ятием Собственного Я, которое в своем ядре содержит психическое представление боли, испытываемое теперь уже для того, чтобы вызвать удовлетворение.

Однако (более подробно это будет обсуждаться по­зднее) фрустрация может вначале испытываться лишь как агрессия, которая автоматически становится направлена как деструктивная сила против восприятий, связанных с предполагаемой причиной. Поскольку недавно возникшие самость и объект ребенка строятся на восприятиях удо­вольствия и первоначально существуют лишь как «абсо­лютно хорошие», то любая мобилизация агрессии вслед­ствие фрустрации в первичных взаимоотношениях становится серьезной угрозой воспринимаемому существо­ванию объекта.

В человеческом эмпирическом мире субъект и объект предполагают друг друга безотносительно к стадии раз­вития. Примитивное или более развитое Собственное Я полагает природу объекта аналогичной (природе субъек­та), но без одного не может существовать и другое. По­этому до тех пор пока предпосылкой существования объекта является его «абсолютно хорошая» природа, она должна сохраняться и защищаться во избежание субъек­тивной психологической смерти, заключающейся в утра­те дифференцированности. Это станет впредь главной уг­розой для развивающейся психики, а главной задачей для нее — избежать утраты дифференцированности.

Однако прежде чем мы рассмотрим эти вопросы более подробно, я должен кратко описать мою позицию относи­тельно теории влечений.