Глава 1. Сущность, функции и уровни общения

Социальные функции общения направлены на решение задач распределения и организации взаимодействия, установления продуктивных контактов между людьми, порождаемых потребностями совместной деятельности.

Психологические же функции связаны с удовлетворением личных потребностей людей. Если рассматривать функциональное назначение общения более детально, то в рамках социального и психологического аспектов можно выделить и некоторые другие его особенности, которые расширяют социальное и психологическое поле личности. Среди таковых можно отметить инструментальную функцию – обслуживание различных видов групповой предметно направленной деятельности. Психологические функции связаны с развитием отдельных психических процессов и форм психической деятельности личности. Социально-психологические функции заключаются в установлении контактов между людьми (коммуникативная сторона общения), самоутверждении и самоактуализации личности, развитии взаимоотношений между участниками общения, группообразовании и развитии групповых процессов, сохранении группового единства и целостности и т.п. Сюда же относятся функции общения, связанные с развитием личности в обществе, социализацией и становлением ее в качестве члена общества, формированием самосознания личности под влиянием подражания, внушения, убеждения, группового давления и групповых санкций.

Социальные функции направлены на передачу индивидуального и общественного опыта от предыдущих поколений к последующим, обеспечение преемственности и развития в жизни человеческого общества; организацию социального взаимодействия; формирование всех видов общественных отношений: деловых, игровых, экономических и социально-психологических.

С учетом того, что основой общения является контакт как взаимный обмен партнеров стимулами и реакциями на них, необходимо учитывать как особенности передаваемой информации, так и отношение партнеров друг к другу. Любая реализуемая в коммуникационном процессе информация может быть двух типов: констатирующая (простое сообщение) и побудительная (выражающаяся в приказе, просьбе или совете). Последняя, в свою очередь, может происходить в форме активации (побуждения действовать), интердикции (запрета на какие-то действия) и дестабилизации (рассогласования или нарушения каких-то форм поведения и деятельности).

В зависимости от характера настроенности каждого из партнеров друг на друга выделяются низкий и высокий уровень общения. В первом случае общение строится на основе схемы «субъект – объект»; участники изначально занимают неравные позиции. Инициаторы такого вида общения воспринимают другого лишь как носителя определенной роли или источник значимой информации, а не как личность, обладающую индивидуальным своеобразием и неповторимостью внутреннего мира и форм его внешнего проявления.

Высокий уровень общения предполагает вхождение собеседников в контакт на основе схемы «субъект – субъект», что вызывает необходимость:

§ активности обеих сторон общения;

§ равенства психологических и личностных позиций партнеров;

§ взаимного проникновения в мир чувств и переживаний другого человека и эмоциональный отклик на них;

§ гуманистической установки, основанной на сочувствии и принятии другого человека со всеми его индивидуальными особенностями.

В рамках низкого уровня общения выделяется несколько подвидов, каждый из которых отличается рядом характеристик, позволяющих определить характер отношения собеседника к своему партнеру в зависимости от тех целей и задач, которые он намерен решить в процессе коммуникации. Субъектно-объектное общение может осуществляться на примитивном, манипулятивном или стандартизированном уровнях.

На примитивном уровне собеседник воспринимается не как партнер, а как предмет, нужный или мешающий (в зависимости от сложившейся ситуации и возникших запросов). Ему заранее отказывается в возможности высказывать свое собственное мнение, излагать свою позицию, так как субъектом он избран в качестве слушателя. Если же он и начнет что-то говорить в ответ, то это все равно будет «неправильно». Актуальная роль партнера не улавливается, а воспринимается через призму определенных шаблонов, с помощью которых данный «предмет» можно описать, например: большой он или маленький (атлетического сложения или, наоборот, щуплый). Это существенно: если физически сильный, то с ним надо быть осторожнее; если же слабый - можно не церемониться, диктовать свои правила общения, которым партнер должен безропотно следовать. При общении на примитивном уровне существенное значение имеют внешность человека, его одежда, возраст, пол, что дает «субъекту» дополнительные основания для избрания либо главенствующей, либо подчиненной позиции в ситуации общения. Еще до начала коммуникативного контакта «субъект» не рассматривает предполагаемого собеседника как равноценного партнера по общению, определяя для себя его статус в виде своеобразного социального ярлыка. Например, «бабуся», «дед-сморчок», «пацан», «фифочка», «лупоглазая зануда с книжкой» и т.п. Все это не те фигуры, перед которыми следует пасовать, можно смело идти в наступление. Что касается собственной актуальной роли, то субъект ее не улавливает, он убежден: окружающие его видят таким, каким он сам себя представляет или за кого себя выдает. Поэтому без всяких ограничений он может выражать свою симпатию «предмету», который ему нравится, или антипатию тому, кто не понравился. С первым можно заигрывать, говорить комплименты и даже обнять во время разговора, а вот второго - попросту оттолкнуть, если он мешает пройти или не соглашается уступить понравившееся место. С тем, кто сильнее его, «субъект» может заискивать, льстить, без смущения переходить от пробного натиска и угроз к постыдному отступлению. В общении со слабым, в случае конфронтации, не считает необходимым проявлять должное уважение, допускает не только бестактность, но и явное пренебрежение и даже грубость. То, что при этом он выглядит смешным, жалким, вызывает неприятные чувства у окружающих, он, скорее всего, этого не понимает.

Неуважительное отношение к собеседнику может проявляться как в форме открытого игнорирования его личности, так и того, что он говорит. Например, «субъект» в процессе общения демонстрирует откровенную скуку, может в самый разгар беседы повернуться к «предмету» спиной и, не прощаясь, демонстративно уйти. Своим поведением он стремится подчеркнуть, что у него свои дела, а собеседник – не та «птица», перед которой следует «расшаркиваться» и исполнять свои ритуалы.

Примитивный партнер общения в известном смысле ущербен, однако следует иметь в виду, что в других ситуациях он способен вести себя вполне достойно и может общаться на более высоких уровнях. Например, в состоянии алкогольного опьянения или в ситуации агрессивного столкновения с противником он реагирует примитивно, а вот в случае конгруэнции (установки на согласие, соответствие) искренне ищет поддержку у собеседника, не опускаясь до унижения сам и не унижая личного достоинства другого.

Манипулятивный уровень представляет собой направленность общения на получение односторонних выгод и преимуществ. Партнер рассматривается как соперник, у которого надо выиграть, поэтому в общении присутствует как бы второй план, который явно или неосознанно скрывается. Неискренность становится основой поведения инициатора общения, так как ему очень важно извлечь из коммуникативной ситуации личную выгоду: если не материальную или житейскую, то, по крайней мере, психологическую, и таким образом, безнаказанно выйти из затруднения или одержать вверх над собеседником, получив возможность реализовать свой план действий. Например, студент на экзамене чувствует себя дискомфортно, потому что недостаточно хорошо подготовился. Зная увлеченность преподавателя своим предметом, он намеренно задает ему вопрос, который якобы вызывает у него чрезмерный интерес, хотя на самом деле именно этот вопрос стоит у него в билете. Преподаватель, не подозревая о подвохе, обстоятельно излагает «пытливому юноше» то, что он должен был бы услышать от него. Экзаменатор незаметно для себя становится и экзаменующимся, после чего выставляет положительную отметку студенту за «содержательный ответ».

Или, например, ситуация такого рода. Строптивый студент, видя, что преподаватель не справляется со своими эмоциями, намеренно доводит его на занятии до аффективной вспышки, выходящей за рамки педагогической этики. Теперь в качестве «пострадавшего» от его (ее) несдержанности он гордо покидает аудиторию. Он правильно рассчитал: преподаватель не решится дать огласку этому факту, потому что сам вел себя не лучшим образом. В дальнейшем он может еще не раз попытаться извлечь из случившегося выгоду для себя, изображая «несправедливо обиженного».

Манипулятор в общении чутко улавливает свою актуальную роль и актуальную роль собеседника, схватывает те особенности его личности, которые в дальнейшем можно использовать как слабые места. Исходя из этого, он принимает на себя выгодную социальную роль и избирает тактику поведения, сулящую успех. Например, принятие роли «меня рвут на части» дает возможность отгородиться от всего и не выполнять исходящие от другого поручения. Роль «святая простота» позволяет манипулятору снять ответственность с себя и переложить ее на другого; роль «казанской сироты» провоцирует на получение поддержки от окружающих. Изображая « козла отпущения», манипулятор создает видимость взятия на себя всех забот.

Манипуляции весьма разнообразны по технике и целям, поэтому распознать их в общении бывает весьма затруднительно, ибо это насильственное ограничение контактов, ведущее к «проигрышу» того из партнеров, которого намеренно ограничили в общении или в достижении своих целей. Манипуляторы не обязательно действуют по осознанному плану, - у некоторых это происходит подсознательно, из желания получить психологическую поддержку окружающих в тех случаях, когда нет иной возможности вырваться из лабиринта своих неприятностей и самоутвердиться в жизни.

К разновидностям низкого уровня общения относятся также стандартизированный, когда партнеры ориентируются не на актуальную роль друг друга, а, согласно этикету или социальным требованиям, общаются в форме «контакта масок». Например, приветствие у военных. Человек в данном случае вынужден следовать определенному ритуалу, соблюдать «правила игры», хотя особого желания общаться у него нет. Поэтому он не готовится к партнерству, а «надевает маску», с помощью которой можно обойтись минимумом усилий и минимумом контакта. Это могут быть «маска безучастности», «маска вежливости», «маска любезности». Например, при поездке в городском транспорте необходимо соблюдать определенные стандарты выражения лица, даже если нам что-то или кто-то не нравится.

На стандартизированном уровне общения субъекта беспокоит то, соответствует ли он принятым стандартам внешнего вида, тона, манер. Поэтому и другого он воспринимает через призму этих же особенностей, что скорее создает видимость контакта, а не полноценное продуктивное взаимодействие. Однако следует помнить и о том, что немало людей надевает на себя маски из-за мучительной застенчивости и неуверенности в себе. Иногда требуется немалый жизненный опыт, чтобы отличить маску безразличия на лице самоуверенного человека и на лице застенчивого – настолько сходной бывает «поверхность», внешнее проявление своего отношения к собеседнику или содержанию сообщаемой (услышанной) информации. Встречаясь с партнером в маске, мы непроизвольно надеваем ее сами, а это затрудняет полноценное восприятие и понимание друг друга.

Контакт масок – это не что иное, как формальное общение, обусловленное определенными традициями, правилами, нормами, принятыми в обществе или конкретном социальном окружении.

Несколько иначе протекает общение на высоком уровне, когда собеседники воспринимают друг друга не как предмет, а как субъект, обладающий личностными особенностями, которые необходимо улавливать, учитывать при построении диалога. Разновидностями высокого уровня общения являются конвенциональный, игровой, деловой и духовный.

Конвенциональный уровень общения предполагает высокую культуру контакта в духе согласия, равноправия, внимания друг к другу, соответствует договорному условию (собеседники одинаково знают допустимые границы отношений и не собираются выходить за их пределы). Предупредительность к партнеру сочетается с этической состоятельностью человека и его коммуникативной грамотностью. На конвенциональном уровне общения каждый из собеседников старается уловить актуальную роль своего партнера и отразить свою актуальную роль его глазами, поэтому оба не забывают считаться друг с другом и с ситуацией в целом. Обостренное внимание друг к другу проявляется и в том, что оба заботятся о психологическом комфорте своего собеседника, стараются не навязывать свою персону после того, как тема беседы окажется исчерпанной. Поэтому незадолго до ее окончания каждый уже заготавливает реплику под занавес, что-то вроде: «Интересно было познакомиться», «Беседа с Вами доставила мне удовольствие» и т.п. Уйти без такой фразы и теплого взгляда, адресованного партнеру, значит, нанести ему незаслуженную обиду.

Как уже отмечалось выше, контакт на конвенциональном уровне требует от партнеров высокой культуры общения. Умение «держать» диалог на этом уровне является довольно сложным искусством, для овладения которым иногда человеку приходится работать годами. Этот уровень можно считать оптимальным для решения личных и межличностных проблем в человеческих контактах. В реальном же общении помимо низких уровней, о которых говорилось выше, встречаются высокие уровни общения, которые располагаются «над» конвенциональным: с одной стороны, они обладают полнотой и человечностью последнего, а с другой – превосходят его тонкостью содержания и богатством оттенков. Этими качествами отличается среди прочих игровое общение.

В общении на игровом уровне заранее есть живой интерес к личностным особенностям собеседника, причем интерес не своекорыстный, а проникнутый симпатией к человеку. Этот особый нюанс контакта – интерес к другому – привносит в предстоящее общение дух праздничной приподнятости (например, так чувствуем мы себя, приглашая кого-то нравящегося на танец или отправляясь на свидание к любимому человеку). На игровой уровень общения мы выходим лишь с теми людьми, которых уже хотя бы немного знаем и с которыми нас связывает определенное чувство – если не взаимное, то, по крайней мере, еще не омраченное обидами и разочарованиями. Субъекту хочется быть интересным для своего партнера, и он непроизвольно «играет», чтобы «интересно выглядеть» в его глазах. Здесь не обязательно сразу понравиться партнеру: главное – заинтересовать, заинтриговать его, а для этого необходимо чутко улавливать его реакции в беседе, следить за его поведением и контролировать собственное, чтобы не испортить игру бестактностью, поспешностью, неповоротливостью или излишним напором. На первом месте здесь – ценность возникшей человеческой связи, а если возникло несогласие, то это повод для дальнейших встреч и разговоров. В игровом общении партнер не стремится к самоутверждению за счет своего собеседника, а ненавязчиво зовет к игре, столкновению сил, различающихся натур, вкусов, мнений и чувств. Он хочет, чтобы другой, сбросив апатию, недоверие и робость, проявил себя ярко, во всей красе, со всеми слабостями и со всеми своими достоинствами. Поэтому здесь уместны и злое пародирование, и меткая насмешка, и высказывания, ставящие другого в тупик, - то есть все, что на более низких уровнях общения привело бы к ссоре. В контакте партнеров на игровом уровне непременно возникает «второй план» - то, что чувствуется, но не называется; владение этим уровнем общения требует немалого артистизма и утонченности. Не случайно именно искусство игрового общения является основой обаяния человека.

Наиболее часто игровой уровень общения присутствует в преподавательской деятельности. Преподаватель в процессе педагогического взаимодействия с учащимися или студентами раскрывает свои возможности не только как знаток своего предмета, но и как актер и режиссер, организующий продуктивное усвоение не только учебного содержания, но и уважительного отношения к своему собеседнику, даже если это не один человек, а целая аудитория.

Несколько иначе строится общение на деловом уровне. Суть делового общения заключается в том, что партнеры объединены общим делом, совместным поиском решения возникших проблем. Собеседник при этом вызывает интерес как человек, который может помочь, или, наоборот, как тот, кому необходима ваша помощь в интересах общего дела. Поэтому особое внимание привлекает не актуальная роль собеседника, а степень его умственной и деловой активности, его включенности в решение общей задачи. Поэтому в таком контакте люди подчас перестают думать о том, как они выглядят: это не столь важно, потому что на первом месте – дело. Общаясь на деловом уровне, люди выносят из контактов не только определенные зримые «плоды» совместной деятельности, но и стойкие чувства взаимной привязанности, доверия и теплоты. Или, напротив, почти неустранимые антипатии друг к другу. Если общение на игровом уровне празднично, то на деловом – оно намного будничнее, зато глубже и серьезнее.

Высший уровень человеческого общения – духовный, в котором партнер воспринимается как носитель духовного начала, и поэтому отношение к нему отличается особым чувством благоговения. В ситуации контакта с таким человеком на первый план выступают не его внешние особенности и даже не личностные и деловые качества, а та мудрость опыта и сила духа, которые выделяют его из мира окружающих людей как воплощение высших начал, присущих не отдельному человеку, а человечеству в целом. Мы благоговеем именно перед этим началом в нем, а не перед ним самим как конкретным человеком. Хотя и нельзя отделить одно от другого, тем не менее, мы не замечаем каких-то недостатков в его облике, ибо они сторицей перекрываются тем духовным и душевным потенциалом, которым он обладает. Здесь ни возраст, ни пол, ни образование, ни социальный статус существенной роли не играют. Собеседник любим нами за то, что с ним можно оторваться от обыденной работы нашего сознания, в беседе приблизиться к постижению высочайших ценностей человечества.

Отличительной особенностью духовного общения является то, что собеседники чрезвычайно чувствительны к душевному состоянию друг друга; они настолько «растворены» один в другом, что один способен закончить фразу, начатую другим. Оба высоко спонтанны (открыты, порывисты): в беседе они горячо спорят, перебивают друг друга, и это не является бестактностью, а лишь свидетельствует о страстном увлечении обсуждаемой проблемой. Иногда расстаться им бывает очень трудно: увлеченные разговором, собеседники могут ночь напролет провожать друг друга домой, так и не наговорившись. Следует иметь в виду, что духовно активный человек никогда не может выговориться «окончательно», потому контакт прерывается либо из-за обоюдной усталости, либо под напором житейских обстоятельств.

Духовное общение соединяет в себе самые привлекательные черты игрового и делового (живой интерес к личности партнера, взаимное побуждение к спонтанности, совместный поиск истины, благородное стремление к единодушию и согласию). В то же время оно отличается глубиной «диалогического проникновения» людей друг в друга. Беседа на самую бытовую и даже низменную тему может перейти на духовный уровень, если только эта тема послужила поводом для «проваливания» собеседников в глубины собственной души и души другого.

Естественно, в чистом виде каждый из описанных выше уровней общения встречаются не так уж часто (имеются в виду деловое общение, а не житейско-бытовые ситуации). Тем не менее, элементы каждого из них в большей или меньшей степени присутствуют в любых контактах; и любому человеку небезразлично то, как он воспринимается партнером по общению и какова ориентированность последнего на своего собеседника. К тому же в процессе взаимодействия могут возникнуть определенные сложности, разрешение которых во многом зависит от коммуникативной этики и психологической компетентности субъектов общения. Пожалуй, самым сложным препятствием в установлении продуктивных контактов как в межличностном, так и в деловом общении являются манипуляции, которые используются либо одним из собеседников, либо обоими. При этом каждый из партнеров стремится решить проблему в свою пользу, не задумываясь ни об общем деле, ни о собеседнике. Рассмотрению этих вопросов посвящены следующие разделы данной работы.

Глава 2. Психологические манипуляции в общении

Психологические манипуляции (игры) – это особые формы взаимодействия со скрытой целью, в которых один всегда выигрывает, а другой проигрывает. В игре вместо полнокровного общения возникает псевдообщение. Часто игры-манипуляции позволяют инициатору сохранить искаженное представление о себе. Поэтому такие игры являются антиподом нормальному общению, это своеобразный вариант безличного общения, манипуляции состоянием другого, средство заставить другого подчиниться. Американский психотерапевт Эрик Берн еще в 1964 году выпустил книгу под названием «Игры, в которые играют люди». В ней он предложил свою модель манипулятивного общения, известную как «трансактный анализ взаимодействия людей». (Трансакция – это действие, направленное на другого человека).

Отправной точкой при создании трансактного анализа стало для Э. Берна наблюдение за социальной деятельностью людей. Он заметил, что время от времени разные аспекты поведения людей (позы, голос, точки зрения, разговорный словарь) прямо на глазах могут вдруг полностью измениться. Поведенческие изменения обычно сопровождаются эмоциональными. У каждого человека некий набор поведенческих схем соотносится с определенным состоянием его сознания. А с другим психическим состоянием, часто несовместимым с первым, бывает связан уже другой набор поведенческих схем. Эти различия и изменения привели Э. Берна к мысли о существовании различных состояний Я человека. (На языке психологии состояние Я можно описывать как систему чувств, определяя ее как набор согласованных поведенческих схем). По-видимому, каждый человек располагает определенным, чаще всего ограниченным репертуаром состояний своего Я, которые по своей сути являются не ролями, а психологической реальностью. Репертуар этих состояний Э. Берн разбил на три категории:

1) состояния Я, сходные с образами родителей;

2) состояния Я, автономно направленные на объективную оценку реальности;

3) состояния Я, все еще действующие с момента их фиксации в раннем детстве и представляющие собой архаические пережитки. Проявления этих состояний были названы «Родитель», «Взрослый» и «Ребенок».

Смысл своих умозаключений Э. Берн пояснял следующим образом.

«1. У каждого человека были родители (или те, кто их заменял), и он хранит в себе набор состояний Я, повторяющих состояния Я его родителей (как он их воспринимал). Эти родительские состояния Я при некоторых обстоятельствах начинают активизироваться. Следовательно, упрощая это понятие, можно сказать: «Каждый носит в себе Родителя».

2. Все люди (не исключая детей) способны на объективную переработку информации при условии, что активизированы соответствующие состояния их Я. На обыденном языке это звучит так: «В каждом человеке есть Взрослый».

3. Любой человек был раньше моложе, чем сейчас, поэтому он несет в себе впечатления прежних лет, которые при определенных условиях могут активизироваться. Можно сказать, что «каждый таит в себе маленького мальчика или девочку».[2]

Многочисленные наблюдения показали, что подобные три состояния присущи всем без исключения людям. Человек в социальной группе в каждый момент времени обнаруживает одной из этих состояний. Люди с разной степенью готовности могут переходить из одного состояния в другое, причем этот переход сопровождается изменением манеры, выражения лица, слов и жестов.

Серьезность, безапелляционность, догматизм – все это проявления Родительского состояния Я. Человек ребячливый и непоседливый до седых волос сохраняет в себе Детское Я, а люди, которые разумны, осмотрительны, вдумчивы, находятся во взрослом состоянии эго.

Родительское Я – это традиции и ритуалы, раз и навсегда затверженные догмы, нежелание прощать и вникать в аргументы, самоуверенность, порой переходящая в самовлюбленность, неготовность к диалогу и желание «вещать». Детское Я – изменчивость, эмоциональность, импульсивность, любопытство, капризность и т.д. Взрослое Я – зрелость эмоций и чувств, способность к компромиссам, знание себя, учет закономерностей и прошлого опыта, учет особенностей ситуации и состояния человека. Взрослое Я всегда отвечает на основной вопрос: «Как изменить ситуацию, чтобы поправить дело?» В той же ситуации Детское Я будет капризничать, паниковать, переживать, злиться, ругаться и т.д., а Родительское Я искать прецеденты и вспоминать, «как в подобных случаях поступают другие». Казалось бы, что все эти три Я должны находиться в некоем гармоничном соединении. Однако в реальной ситуации взаимодействия все получается иначе. Во-первых, бывает, что есть одно или два Я, во-вторых, достаточно часто разные Я находятся друг с другом в конфликте и противоречии.

Трудно находить общий язык с человеком, у которого выраженное Родительское Я (или который находится в состоянии Родителя), потому что он не слушает и склонен к монологу. Кроме того, у него возникает иллюзия, что он всемогущ, все знает и понимает (т.е. находится в состоянии «прелести»). Трудно общаться и с человеком, у которого актуализировано только Детское Я («я хочу мороженого», «а я – банан»). Когда у человека не выражено Взрослое Я, тогда он находится в состоянии постоянного внутреннего конфликта – Я Родительское внутри него постоянно ругает и угнетает Я Детское, и такой человек постоянно чувствует себя виноватым. Если двое находятся во Взрослом состоянии, всегда возникает общение нормальное, общение «на равных». Если один находится в Родительском, а другой в Детском состоянии, то это всегда неравенство психологических позиций: всегда один «выше» (лучше, умнее, значительнее), чем другой. Роль Ребенка – это выход за пределы любых ролей или же «пристройка» в общении «снизу». Хорошо, когда роли дополняют друг друга, и один из партнеров принимает роль «послушного ребенка», а другой – «уверенного в своей правоте Родителя». Тогда конфликта нет. Конфликты начинаются тогда, когда оба находятся в эго-состоянии Родителя или Ребенка. Кроме того, конфликт возникает и в случае неоправдавшихся ожиданий.

Роль Родителя – это роль Старшего брата, Педагога, Врача, Начальника. Роль Ребенка – молодого специалиста среди ветеранов, аспиранта и т.д. Роль Взрослого мы обычно «играем» на работе, с попутчиками в транспорте или на улице, с соседями.

Родительское Я (“Родитель”)

Состоит из правил поведения, норм, позволяет индивиду успешно ориентироваться в стандартных ситуациях, «запускает» полезные, проверенные стереотипы поведения, освобождая сознание от загруженности простыми, обыденными задачами.

«Родитель» - это наши убеждения, верования и предрассудки, ценности и установки, многие из которых мы воспринимаем как свои собственные, как принятые нами самими, тогда как на самом деле они «внесены» извне посредством включения внутрь значимых для нас людей. Позиция Родителя усваивается в детстве за счет обожания старших и подражания им. Сильные стороны: уверенность в правоте моральных требований, способность к авторитетному тону, к покровительству и защите слабого. Слабые стороны: безапелляционность, догматизм, сознание превосходства и права «карать».

В структуре Родительской позиции выделяются два варианта: заботливое Родительское состояние Я и критическое эго-состояние Родителя.

Заботливый Родитель утешает, исправляет, помогает, обнадеживает: «Это мы сделаем», «Не бойся», «Мы все тебе поможем». Критический Родитель грозит, критикует, приказывает, наставляет: «Опять ты опоздал назанятия?», «У каждого на столе должны быть все необходимые принадлежности!». Отличительной особенностью Родительской модели поведения является наличие иронии или сарказма в высказываниях, что не всегда позволяет собеседнику вовремя уловить тонкие эмоциональ