Паразитическое потребление как признак древнего римского общества

Мы уже отметили важнейшую особенность античного капитализма – ориентация общества (прежде всего его элиты) на потребление и получение удовольствий. Речь идет не о разумном потреблении, удовлетворении есте­ственных потребностей человека, а о некоей страсти (болезненном состоя­нии) человека, когда он переходит эти границы разумного (достаточного) потребления. Речь идет о таком состоянии общества, когда эта болезненная страсть становится социальной «нормой» и почитаемым «культом».

Теодор Моммзен в своей «Истории Рима» неоднократно повторяет: «Расточительность и чувственные наслаждения – таков был общий лозунг (элиты Рима. – В. К.)». Описывая жизнь Рима II в. до н.э., он отмечает: «В Риме развивалась не та изящная роскошь, которая является цветом ци­вилизации, а та роскошь, которая была продуктом клонившейся к упадку

¹ К Мк ь кю Ох к бщ э к Д Р: к бх бх к; к, кк Мк, э к бю Р к б, к А VIII–I П ю Мк, э, кк кьк ь к; э, б кь, Р бь ь ьэкк, А (К Мк Пь кю Ох к бь 1877 К Мк Ф Эь ю Р М, 1967) С К Мк ь ь Ок ь ь кь Мк Д Р: кк ш к кю ю, к б бщ б к, щ ш к Римский капитализм был в первую очередь ростовщическим, а английский был в первую очередь промышленным.

² К (234–149 э) – ь,,, х к

³ Т М Р С 118

эллинской цивилизации в Малой Азии и Александрии. Эта роскошь низво­дила все прекрасное и высокое на уровень простой декорации; наслажде­ния подыскивались с таким мелочным педантизмом, с такой надуманной вычурностью, что это вызывало отвращение у всякого человека, не испор­ченного душой и телом»¹.

Роскошь и искание чувственных удовольствий проявлялись во всем: званых обедах и пирах, одежде и нательных украшениях, скульптурах и интерьере, архитектуре и устройстве садов, организации зрелищ (напри­мер, игр гладиаторов, цирков, театрализованных представлений), похоро­нах, щедрых жертвоприношениях в языческих храмах и т.п. Неимоверно распространились азартные игры, проституция и прочие пороки, которые требовали немалых денег.

В античной философии эти болезненные страсти аристократии нахо­дили объяснения и обоснования в разного рода теориях. Например, было разработано учение о гедонизме. Вот что говорится в энциклопедии об этом учении: «Гедонизм – философское и этическое учение, обосновывающее на­слаждение высшей целью человеческого существования. Оно зародилось в античном обществе, основанном на рабском труде, и затем возрождается в эпоху позднего феодализма и раннего капитализма». Вот что мы читаем в Большой советской энциклопедии по данному вопросу: «Гедонизм (от греч. hedone – наслаждение), этическая позиция, утверждающая наслаждение как высшее благо и критерий человеческого поведения и сводящая к нему все многообразие моральных требований. Стремление к наслаждению в Г. рас­сматривается как основное движущее начало человека, заложенное в него природой и предопределяющее все его действия, что делает Г. разновид­ностью антропологического натурализма. Как нормативный принцип Г. противоположен аскетизму.

В Древней Греции одним из первых представителей Г. в этике был осно­воположник киренской школы Аристипп (начало 4 в. до н.э.), видевший выс­шее благо в достижении чувственного удовольствия. В ином плане идеи Г. получили развитие у Эпикура и его последователей (эпикуреизм)…»²

Тяга к потреблению и удовольствиям со стороны римской элиты прояв­лялась в немалом количестве рабов, которые непосредственно обслужива­ли своего хозяина. В одной из своих сатир Гораций отмечает, что минимум, которым может довольствоваться человек, живущий скромно, составляет десять рабов. В домашних хозяйствах богатых римских олигархов их число могло возрастать до нескольких тысяч. В лучшие времена (когда цены на рынке рабов были высокими) эти так называемые «домашние» рабы сами

¹ Т М Р С 178 ² Бьш к эк Сь Г

начинали вести роскошный, а порой и распутный образ жизни. Карл Каут­ский пишет по этому поводу: «Если варваров отдавали на плантации и руд­ники, то более образованных, в особенности греческих, рабов причисляли к “городской семье”, т.е. к городскому дому. Среди рабов были не только повара, писцы, музыканты, педагоги, актеры, но и врачи и философы. В противоположность рабам, служившим для добывания денег, такие рабы в большинстве случаев несли не особенно обременительную службу»¹. Далее Каутский продолжает: «Громадное большинство их были такими же граби­телями, как их господа»². То есть «домашние» рабы, так же как и их хозяева, были одержимы страстью обогащения и получения удовольствий и ради этого были готовы идти на многое.

В чистом виде потребительским было также поведение уже упоми­навшихся нами люмпен­пролетариев, составлявших значительную (иногда большую) часть населения городов Италии. Ведь они требовали от госу­дарства и олигархов не работы, а «хлеба и зрелищ». Те свободные римские граждане, которые не желали довольствоваться скромными «стандартами потребления» люмпен­пролетариев, но не могли попасть в богатую элиту римского общества, нередко становились на путь разбоев и грабежей. Таких римлян, как отмечает Моммзен, в метрополии во все времена было предо­статочно. Он также обращает внимание, что многие не могли выносить этой смрадной атмосферы римского «общества потребления». Они были вынуж­дены эмигрировать, иногда даже очень далеко – за пределы империи.

Страсть к потреблению и страсть к обогащению неотделимы друг от друга. Но все­таки между ними есть некоторое различие. Страсть к обога­щению еще более иррациональна, чем страсть к неуемному потреблению. Это хорошо показал А. С. Пушкин в «Скупом рыцаре»: происходит непре­рывное стяжание и накопление богатств, но оно не завершается потреблени­ем. В раннем (римском) капитализме из двух страстей более определяющей была страсть к потреблению, в позднем (современном) капитализме – к обо­гащению (накоплению). Об этом писал также Каутский: «Если современно­го капиталиста характеризует страсть к накоплению капитала, то знатного римлянина времен Империи, эпохи, в которую возникло христианство, от­личает страсть к наслаждениям. Современные капиталисты накопили ка­питалы, в сравнении с которыми богатства самых богатых древних римлян кажутся незначительными. Крезом среди них считался … Нарцисс, имев­ший состояние в 90 миллионов марок. Что значит эта сумма в сравнении с теми 4000 миллионов, которые приписываются Рокфеллеру? Но расточи­тельность, которой отличаются американские миллиардеры, несмотря на ее

¹ К Кк С 74–75 ² Т С 75

размеры, вряд ли может сравниться с расточительностью их римских пред­шественников, которые угощали своих гостей соловьиными языками и рас­пускали в вине жемчужины»¹.

Справедливости ради следует отметить, что уже в Древнем Риме на­блюдались признаки усиления склонности финансовой олигархии к нако­плению капитала. Моммзен писал о Риме II в. до н.э.: «Считалось долгом совести и порядочности аккуратно вести свои денежные дела и увеличи­вать, а не проживать полученное наследство»².

Однако эта норма «порядочности» не успела в полной мере развиться в Риме не только республиканской, но и имперской эпох. Даже в эпоху импе­раторов, когда некоторые из них пытались навести элементарный порядок в хозяйственной жизни и ограничить безудержное расточительство элиты, указанная норма «порядочности» была пустым лозунгом. Реальной нормой жизни было наличие больших долгов у аристократии. Причем аристократия считала это положение именно «нормой» и не особенно по этому поводу пе­реживала. Сами императоры нередко жили в долг. Светоний, например, пи­сал о Юлии Цезаре: «Цезарь с увлечением собирал произведения искусства, а за красивых и ученых рабов платил такие неслыханные цены, что даже сам запрещал вносить их в хозяйственную отчетность. Близ озера Неми он построил за огромные деньги виллу, но она ему не понравилась, и он при­казал срыть ее до основания. Плутарх сообщает, что Цезарь еще до того, как получил первую должность, очевидно квестуру, имел долгов на 1300 талантов (или 8 миллионов денариев). Однако это ничуть не повлияло на широкий образ его жизни и на щедрость его трат в ближайшем будущем»³. Так что без особых натяжек римский капитализм можно назвать преимуще­ственно «потребительным» ⁴.

Потребление существует в любом обществе, без него общество (и про­сто человеческая жизнь) немыслимо. Говоря о «потребительском» обществе (капитализме), мы имеем в виду такое общество, в котором нарушен ба­ланс производства и потребления в сторону потребления. Сколь­нибудь долго «потребительское» общество может существовать лишь при наличии каких­то внешних источников (короткое время оно может держаться на вну­тренних резервах, запасах). Такое общество не просто «потребительское», оно одновременно «паразитическое».

ю ь «накопительным» В б, ью экк ь к к, к ш б; к к бк

Сейчас мы бы хотели акцентировать внимание на том, что между куль­том (страстью) потребления и разрушением существует самая тесная причинно-следственная связь:

во-первых, потребление – это процесс «переваривания», «перемалыва­ния», «разрушения» материальных благ (потребительских товаров, средств производства, ценностей); процессы «разрушения» опережают процессы «со­зидания» материальных благ;

во-вторых, чтобы обществу (той или иной социальной группе) получить прямой и быстрый доступ к материальному благу – объекту потребления, не­обходимо применение силы, а сила всегда разрушительна (разрушению под­вергаются все стороны человеческого бытия и сам человек).

Эта связь в древнеримском обществе подтверждается тысячами фактов из ее истории – экономической, социальной, военной.