Сколько ядерного топлива хранит Саркофаг

Поиск оставшегося после взрыва ядерного топлива начали летом 1986 года. В нем участвовали дозиметристы и физики высочайшей квалификации, обладающие необходимыми техническими средствами для работы в опасных условиях. Они справились с этой задачей фантастической трудности, но на это ушло около двадцати лет. В итоге было определено количество ядерного топлива, оставшегося после взрыва 4-го энергоблока ЧАЭС. По отчетам Константина Чечерова,руководителя этой группы специалистов, в помещениях ЧАЭС находится не более 50 тонн урана. Сразу отмечу, чтоправильное представление о том, сколько топлива на самом деле «улетело» за пределы ЧАЭС в результате взрыва реактора, дает только разность между начальной загрузкой реактора (190 тонн) и урана реально найденного в объеме здания реакторного отделения, топлива найденного на кровлях сопредельных крыш и на площадке ЧАЭС (примерно 50 тонн). Разность – 140 тонн («улетевшее» ядерное топливо). Попытка провести расчет, вычитая из первоначальной загрузки реактора только количество диспергированного урана, обнаруженного в местах выпадения радиоактивности (7 тонн), приводит к двадцатикратной ошибке. Этот вариант расчета не учитывает топливо, испарившееся в фазе ядерного взрыва, и учитывает далеко не всю площадь чернобыльских выпадений. Но, не обращая внимание на ошибочность второго подхода, с 1986 года официальные структуры используют только его, утверждая - «В настоящее время можно считать установленным, что с вероятностью 0.63, внутри объекта “Укрытие”, закрывшего 4-ый блок, осталось более 95% ядерного топлива от начальной загрузки» (Оценка количества топлива и радиоактивности выброшенных во время аварии из реактора 4-го блока иоставшихся внутри "Укрытия". по «Отчету о состоянии безопасности объекта «Укрытие», 2002 год).

Примененные «политической наукой», в подтверждение этой неверной оценки, косвенные методы определения остатков топлива по его радиоактивности и тепловыделению, дали еще более неточные результаты. В качестве примера, приведу попытку установки в шахту реактора 18-метровой трубы с температурными и гамма-датчиками, получившей название «Игла». На эту операцию, проведенную 19 июня 1986 года, наука возлагала большие надежды, поэтому вертолетчики дольше обычного «висели» над развалом, нацеливая «Иглу» для установки ее точно в реактор по выдаваемым им координатам. В итоге «Игла» была установлена и от датчиков пошла информация. Регистрация измеренийтемпературы и мощности дозы производилась прямо на борту вертолета. Протоколы тех измерений можно увидеть и сегодня. Как сказано в "Проекте захоронения 4-го блока ЧАЭС", "по результатам измерений "Иглой" радиационных полей внутри активной зоны были произведены оценки, показавшие, что в шахте реактора находится наибольшее количество топлива, оставшегося в энергоблоке, и оно составляет от 10 до 30% от полной загрузки топлива". Однако обследование центрального зала два года спустя показало, что "Игла" вообще не попала в шахту реактора, а была опущена в пустой (северный) бассейн выдержки топлива, в котором ни до, ни после аварии не было топлива вообще (Экспериментальное изучение разрушенного реактора - Чечеров К.П., Москва,).

Оценка размеров области активной зоны реактора, в которой выделилась избыточная реактивность приведшая к ядерному взрыву, показала, что в нем участвовало примерно 10% топлива. Эта оценка не противоречит установленной специалистами КГБ мощности взрыва в 30 тонн тротила. Испарившееся и высокодиспергированное (до микронных размеров) в области взрыва топливо было унесено в атмосферу. Остальное топливо было частью диспергировано, частью фрагментировано и выброшено за пределы реактора.

Справка по топливу (А.Н. Киселев и К.П. Чечеров,Доклад«Процесс разрушения реактора на IV энергоблоке Чернобыльской АЭС»наконференции МЧС “Преодоление последствий чернобыльской аварии. Итоги. Перспективы”,май 2001 г.) : « В результате полного обезвоживания активной зоны и разгона реактора температура в ядерном топливе в критической области активной зоны достигала ~ 40 000^ОС. Произошло диспергирование и испарение (в критической области) топлива, а также диспергирование значительной части графитовой кладки. Газообразные и высокодисперсные частицы поднялись в стратосферу.

В подреакторных помещениях растёкся расплав топлива и конструкционных материалов, попавший под реактор в результате разрушения части опорной бетонной плиты шахты реактора. Позднее в этих расплавах, уже остывших и затвердевших,удалось обнаружить не более 9 - 13 % от первоначальной загрузки ядерного топлива в активную зону. Согласно оценке выброса, сделанной 24.05.86 в Чернобыле ведущими специалистами Минсредмаша СССР,за пределы промплощадки взрывом выбросило 15 -25 % осколочных нуклидов и топлива, на территорию (ЧАЭС) около 25 % и в завал баллонной САОР около 5 %. В шахтереакторатоплива не осталось совсем. Итого – в атмосферу улетучилось примерно 32%испарившегося и диспергированного до микронного размера топлива».

Кого победила наука

Подведем итог: взрыв испарил и частично сильно диспергировал топливо и графит, пары и субмикронные частицы которых были разнесены потом по всему земному шару. В пределах ЧАЭС осталось после аварии: графита – примерно 800 тонн, топлива – примерно 50 тонн. Центральный зал блока был заполнен, в основном, обломками конструкций и материалами, сброшенными в него с вертолетов. Решения, построенные на неверных представлениях физических и химических процессов в разрушенном энергоблоке окзались неэффективными, и даже вредными. Они привели кдополнительным разрушениям строительных конструкций четвертого блока, к росту величины и длительности радиоактивных выбросов и дополнительному переоблучению людей.

Но что же вынуждало ученых рекомендовать Правительственной комиссии такие непродуманные решения? Ведущий научный сотрудник Института проблем безопасного использования ядерной энергии В.М. Федуленко по этому поводу приводит оправдательные слова В.А. Легасова: "Нас не поймут, если мы ничего не будем делать…". (Федуленко В.М. «ЧАЭС: авария, потрясшая мир»http://courier.com.ru/energy/en0406fedulenko.htm)

Откровенно, и со знанием дела высказался по этой теме Чечеров К.П., физик из института им. Курчатова: «Незнание истинного состояния реакторной установки и всего энергоблока после аварии, всеобщая неготовность к запроектной аварии на АЭС провоцировали появление страха взрывов, катаклизмов на всех уровнях. По опубликованным воспоминаниям А.Н. Семенова (замминистра Миниэнерго СССР по капстроительству), бетонирование саркофага не было начато по плану Правительственной комиссии из-за опасений Е.П. Велихова, "что если куски атомного топлива попадут в бетонную смесь и она затвердеет, это будет равносильно атомной бомбе, мощность которой будет зависеть от объема попавшего в бетон атомного топлива". А.П. Александров нашел убедившие Е.П. Велихова слова, и бетонирование все-таки было начато, однако с первых же операций по заливке бетона при сооружении саркофага можно было часто видеть, как бетон вскипает и начинает бить гейзерами. Мне казалось, что бетон перегревается горячими твэлами, которые мы все хотели обнаружить, хотя перед заливкой явным образом фрагментов ТВС (топливных сборок – К.Н.) видно не было. Потом уже мы узнали от специалистов с опытом укладки бетона - если лить бетон сверхнормативно, т.е. нарушать нормы укладки, он начинает перегреваться и кипеть».

Противоречила здравому смыслу и непрерывная дезактивация ЧАЭС и прилегающих к ней территорий, безуспешно проводимая до сентября 1986 года. Понадобилось специальное решение Правительственной комиссии, которое запретило,в связи с непрекращающимся повторным загрязнением, все работы по дезактивации площадки ЧАЭС, за исключением дезактивации помещений станции и работ, непосредственно связанных с возведением саркофага над реактором №4.

В связи со всем вышесказанным мне вспоминается разговор, который состоялся днем 26 апреля 1986 года в штабе-бункере под ЧАЭС. Мы с начальником нашей лаборатории спектрометрии Виталием Перминовым (тоже выходец из Минсредмаша, как и я) как раз узнали результаты спектрометрических измерений, показавших наличие ядерного топлива в воздухе, воде и на земле. Оценив перспективу, мы пришли к общему выводу, что лучше всего будет закрыть станцию навсегда, ограничиваясь только работами по ядерной безопасности. Население с загрязненных территорий нужно эвакуировать тоже навсегда. И не вмешиваться в процессы самоочищения природы хотя бы лет тридцать. Иначе людей пострадает неоправданно много… Конечно, это был не государственный подход к проблеме Чернобыля, а мысли вслух двух простых инженеров, попавших в исключительную аварийную ситуацию.

МЫНЕБУДЕМРАБАМИАТОМА

"Зачем рабам дары свободы?

Наследство их из рода в роды

Ярмо с гремушками да бич..."

А.С. Пушкин