Политическая наука Франции: поиск решения политических проблем»

Первый вопрос, который перед нами стоит – как и когда появилась политическая наука во Франции? После поражения в войне 1870 года и ухода с престола Наполеона III группа французских политиков, бизнесменов и интеллектуалов во главе с Эмилем Бутми, который сетовал на отсутствие решений политических проблем во времена Парижской Коммуны, пытаясь реформировать образовательную систему подготовки французских политиков открыли в Париже в 1871 году «Свободную школу политических наук», что и стало началом существования политической науки во Франции. Образовательная программа школы отличалась прагматизмом: для преподавания приглашались не только учёные, но также министры, государственные служащие высшего звена и бизнесмены. Дополнительно в учебный процесс было введено несколько новых дисциплин: международные отношения, международное право, политическая экономия, сравнительное правительство и др. В пользу уникальности политической науки во Франции говорит и то, что во многом «Школа политической науки» Джона Берджеса в США позаимствовала взгляд на политологию из опыта французской «Свободной школы политических наук». Понимание политической науки как некой комбинации политической философии, истории, географии, политической экономии, дипломатии, социологии, государствоведения и теории права пришло в США именно из Франции. Кроме того, учебная методика и образовательные программы школы были взяты за основу во время создания Лондонской школы экономики и политических наук в 1895 году.

В дальнейшем «Свободная школа политических наук» была переименована в Институт политических исследований (или Sciences Po). В августе 1894 года Британская ассоциация содействия развитию науки высказалась с предложением о необходимости способствовать изучению политики по линии Института политических исследований. В соответствии с постановлением Шарля де Голля 9 октября 1945 года на базе Института были созданы два института: Национальный фонд политических наук и Парижский институт политических наук. Французским правительством была поставлена задача обеспечить прогресс и распространение политологии, экономики и социологии, как внутри, так и за пределами Франции. В процессе институционализации политической науки во Франции можно назвать ещё несколько наиболее важных дат: создание французской ассоциации политических наук в 1949 году, возникновение французского журнала политической науки в 1951 году, организация первой докторской программы по этой дисциплине в 1956 году и первой кафедры политических наук в Университете Париж 1 Пантеон-Сорбонна в 1971 году, а в 1972 году - централизованной в национальном масштабе процедуры отбора, организуемой каждые два года для избрания профессоров этой дисциплины.

Вместе с этим стоит отметить, что по мнению современного политолога и профессора Парижского института политических наук Пьера Фавра социальное признание значимости профессиональной политологической подготовки и дальнейшее формирование востребованности специалистов этой сферы на рынке труда до сих пор является одной из важнейших проблем французской политической науки.

Однако с чего началась французская школа политической науки? Лев Николаевич Верченов считает, что корнями французская политическая наука уходит в конституционное право. Именно в этом направлении с конца 19 века стал отчетливо прослеживается процесс политизации, начало которому было положено юристом Адемаром Эсменом, опубликовавшим в 1895 году работу «Элементы конституционного права», в которой наряду с традиционными конституционно-правовыми вопросами исследовался также вопрос об «игре политических сил» в обществе. Кроме политизации конституционного права необходимо отметить и широкое проникновение социологических методов исследования в сферу конституционного права за счет усиления позитивистской ориентации. Именно позитивистская ориентация вооружила исследователей конституционного права социологическими методами анализа и придала социологическую направленность всей конституционноправовой проблематике. К слову, следствием социологизации конституционного права стало доминирование в системе французского политологического знания представителей политической социологии. Третьим направлением кроме политизации конституционного права и проникновения социологических методов стал выход исследователей за рамки конституционного права вообще. Здесь есть повод для нашей гордости, поскольку на этот процесс повлияла работа Моисея Яковлевича Острогорского «Демократия и организация политических партий», опубликованная в 1903 г. во Франции. Вслед за ней появились такие работы как книга Андре Зигфрида «Картина партий во Франции», вышедшая в 1913 г., а также монографии других авторов, посвященные актуальным проблемам функционирования законодательной, исполнительной и общественной власти.

Следующий вопрос, который мы бы с вами задали: что французская школа говорит о тех объектах, которые должны изучаться политической наукой? На этот вопрос у наших французских коллег нет какого-то единого ответа. Плохо ли это? Нет, поскольку процесс становления политической науки как научной дисциплины здесь еще продолжается. В связи с этим сегодня можно говорить о нескольких подходах французских ученых к объекту исследований политической науки. Итак, большинство политологов считает основным объектом изучение феномена власти, другие определяют объектом государство, мир политического или политические отношения. Отдельные специалисты плодотворно и конструктивно разрабатывают методологические аспекты и историю политических идей, другие анализируют политические институты (М.Прело, М.Дюверже, Ж.Ведель, А.Ориу) или рассматривают политические партии, группы давления и общественное мнение (М.Прело, М.Дюверже, Р.Арон, Ф.Борелла, Ф.Лаво), а также описывают феномен и процесс выборов (Ф.Гогель, М.Дюверже).

Одним из основоположников современного французского государствоведения, идеи которого стали отправной точкой для развития современной политической науки, можно назвать правоведа Леона Дюги, занимавшегося обоснованием концепции «естественного» происхождения государства. Дюги рассматривал государство исключительно через призму «феномена власти», в связи с чем зарождение государственной власти он увязывал с делением членов общества на «сильных» и «слабых». Если говорить очень просто, то теория Дюги заключается в следующем: с тех пор как мы, люди, стали жить вместе и начали объединяться в группы, среди нас сразу же выделились индивиды, обладающие наибольшей физической, религиозной, экономической, моральной или интеллектуальной силой, которые постоянно стремились навязать свою волю другим. Так было во всех странах и во все времена. С течением времени сильнейшие постепенно составили прослойку, которую Дюги назвал «правители де-факто», потому их власть в глазах окружающих сначала не носила легитимного характера). Чтобы узаконить свое положение, они прибегали к мифотворчеству, которое всегда имело огромное значение для регулирования властных отношений внутри «групп» (например, внутри государства). Так Дюги видит возникновение власти, где власть - это социальный факт, а не право.

Далее нам представляется не менее логичная схема: с возникновением имущественного неравенства руководящим слоем становятся богачи-аристократы, постепенно взявшие всю власть под свой контроль. В связи с этим возникает борьба между богатыми и бедными, которая приводит к тому, что бедные добиваются передачи политической власти себе, т.е. наиболее многочисленному слою общества. Таким образом, демократическое правление заменяет аристократическое. Самое интересное в истории Леона Дюги то, что утверждение демократии стало правом сильного, поэтому говорить о некой коллективной воле, как и при аристократическом режиме, невозможно. Сегодня политическая власть по-прежнему принадлежит самым сильным, но только теперь самым сильным в количественном отношении. Именно в борьбе одних людей с другими появляется государство. Потом государственные правители поняли, что наилучший способ легитимизировать политическую власть – это поставить ее на правовую основу. Постепенно люди согласились с тем, что физическое насилие и принуждение, применяемое властью, «легитимно», поскольку оно является санкцией за нарушение нормы. Так Дюги подводит нас к мысли о том, что государство основано на силе принуждения, но эта сила становится законной лишь тогда, когда она употребляется в соответствии с нормами права.

По-своему продолжил линию Дюги ещё один известный французский ученый - Жорж Бюрдо. Он попытался развить тезис о том, что государство возникает как абстрактный и постоянный носитель власти. По его мнению, власть – это социальный феномен. Действительно, с одной стороны, власть невозможно представить вне общества, с другой – общество без власти тоже плохо представляется, если только вы не заклятый анархист.

По Бюрдо возникновение государства нельзя объяснять только результатом действия осознанной воли людей, поскольку процесс его формирования обусловлен рядом материальных и духовных условий и причин. Продолжая свою мысль, Жорж Бюрдо говорит о главном отличии государственной власти от остальных форм власти: государственная власть носит институционализированный характер, т.е. отделена от конкретных личностей. Получается, что государство - это институционализированная власть.

Но для чего нам нужно государство? Французские исследователи в массе своей ответили бы нам, что основным назначением государства является поддержание социального порядка. Эта идея варьируется теми представителями французской школы, кто придерживается той точки зрения, что в основе функционирования государственной власти лежит социальный консенсус. Одни опираются на теорию «общественного договора» любимого нами Жан-Жака Руссо, другие пытаются найти иные обоснования. Маркус Альбек в труде «Государство, его авторитет, его сила» писал: «Если договор между властью и народом действительно когда-нибудь существовал, то даже в этом случае его целью было определить условия подчинения, но никак не изобрести само подчинение».

Рассматривая государство как «гарант социального порядка» или «инструмент всеобщего социального консенсуса», французские коллеги сводят вопрос «демократично или недемократично государство» сводят к формальным признакам организации государства. В данном случае они следуют концепции разделения властей Шарль-Луи Монтескьё, со времен которого, как мы знаем, наличие в обществе законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти рассматривалось как главный признак и критерий демократии. В книге «Политические институты и конституционное право» Морис Дюверже утверждает, что государство является демократическим лишь тогда, когда отвечает следующим требованиям: плюрализму, основанному на свободных выборах, разделению властей и парламентскому контролю над исполнительной властью. В связи с этим французская политическая наука придерживается той позиции, что современные тенденции к централизации и усилению исполнительной власти в ущерб власти законодательной и органам местного самоуправления вызывают серьезные опасения и угрожают демократии.

Опасения французских коллег небезосновательны и объясняются тем, что всё большая этатизация, иначе говоря огосударствление, усложнение экономических и социальных структур современного западного, в том числе и французского общества ведут к тому, что, подчиняясь принципу «эффективности и рациональности», прерогативы и полномочия центральной власти расширяются. Государственный аппарат разрастается и вовлекает в свою орбиту все большее количество людей, а т.к. они полностью зависят от государства, люди готовы исполнять директивы «центра». С другой стороны, растущая в современном обществе социальная неуверенность толкает массы ко все большему подчинению бюрократическим институтам, которые ассоциируются у людей со стабильностью. Из этого следует подавление индивидуализма, рост конформизма и вырождение политического плюрализма.

Так что же происходит, спросим мы наших французских коллег? Так называемое «омассовление» государства признается французской школой политической науки, с одной стороны, неизбежным этапом социальной эволюции, с другой - демонстрирует тоталитаристский оттенок современного западного общества. Как утверждают некоторые французские ученые, стремление к утверждению и расширению своих полномочий присуще не только пресловутому центральному государственному аппарату, но и вообще любому политическому институту. Таким образом, представители французской политической науки подводят нас к довольно дерзкому выводу: тоталитаристские тенденции заложены в самой логике современного общественного развития. Французский социолог Мишель Маффесоли в своем труде «Тоталитарное насилие» определяет эти тенденции как «полный контроль государственных органов над деятельностью всех клеточек общественного организма».

Однако если для нас эта идея может показаться чем-то новым, то Морис Дюверже уже давно всё знал и всегда придерживался того мнения, что современные западные демократии, пришедшие на смену «аристократо-монархии», являются демократическими лишь частично. Он не говорит о тоталитарных тенденциях напрямую, однако в книге «Янус. Два лица Запада» он предлагает именовать современные западные демократии «плутодемократиями», где властью обладают одновременно и народ, и богатые представители общества.

С нашей стороны было бы, однако, заблуждением думать, что речь идёт о прямой угрозе тоталитаризма. Наблюдать расцвет тоталитарных режимов на Западе мы скорее всего не будем. Французские коллеги говорят лишь о тенденциях и отдельных элементах тоталитаризма. В любом случае возникает закономерный вопрос: как решать проблему растущей угрозы демократии? Французская политологическая школа предлагает исполнительной власти и государству в целом искать решение через использование «технических» средств. Примером может служить кампания в пользу децентрализации государственного управления, придание большей автономии провинциальным административным органам (в частности, региональным), а также передача части прерогатив центрального государственного аппарата местному самоуправлению. Именно такие действия считаются наиболее реальным способом сдерживания «тоталитаристских» тенденций.

Конкретный пример решения данной проблемы приводил в своё время французский историк и дипломат Роже Пейрефитт. Он видел выход из ситуации, создавшейся во Франции, где исполнительная власть, безусловно, доминирует над прочими органами государства, в создании федерации по образцу США, где почти весь административный аппарат сосредоточен в штатах, которые к тому же обладают значительными законодательными полномочиями. Пейреффит в своем труде «Французская болезнь» писал: «Штаты являются противовесом центральной власти и не дают ей возможности прибрать все к своим рукам».

По данной проблеме высказывался и уже упомянутый мной Жорж Бюрдо, который в работе «Конституционное право и политические институты» отмечал, что децентрализованная государственная власть способствует воспитанию гражданской ответственности индивида. Децентрализация в большей мере, чем централизованная система, способна быть фактором гражданского воспитания людей. Децентрализация предоставляет индивиду возможность научиться участвовать в общественной жизни не в обстановке митингов или избирательных кампаний, а в атмосфере соприкосновения с реальными проблемами управления.

В отличие от тех представителей французской политической науки, которые связывают выживание демократии с децентрализацией государственной власти, Дюверже в труде «Шах королю» выражает убежденность в том, что последнее прибежище демократии – это президентская власть. Для Франции, по мнению ученого, характерен «полупрезидентский режим». Цитата из книги «Шах королю»: «Президент, избранный путем всеобщего голосования и обладающий только ему принадлежащей властью, как это имеет место при президентском режиме, с одной стороны, и премьер-министр, руководящий правительством, которое могут сместить депутаты, как при парламентском режиме – с другой». Предполагается, что полупрезидентская система правления возникла в результате неблагополучия парламентской системы, когда стало необходимым внести элемент стабильности и прочности в управление делами государства. Иначе говоря, являясь скорее регулятором власти, чем ее полновластным обладателем, президент может выступить как гарант демократических институтов.

Своеобразную позицию в данном вопросе занимал Мишель Крозье. С одной стороны, отмечал утопический и даже опасный характер идеи общественного самоуправления, поскольку оно грозит уничтожением власти вообще. С другой стороны, Крозье соглашался с тем, что административная система, способы правления, принятия решений, вмешательства и контроля государства, связанные с ним, должны обновляться. Кроме того, он считал, что политика и государство должны перестать претендовать на главную роль в обществе, поскольку их задача - не определять судьбы людей, а создание таких условий благоприятной среды человека, чтобы тот мог совершать самостоятельный выбор и заниматься самосовершенствованием.

Из всего вышесказанного следует, что на ряду с демократией, властью и государством ещё одной ключевой темой для политической науки во Франции являются политические институты, что ряд исследователей отмечает как особенность французской политологической школы. Создателем теории института во французской политической науке считается Морис Ориу. По его мнению, институт - это определенная идея, осуществляемая в конкретной социальной среде. Для реализации данной идеи широко используется власть, которая предоставляет разным социальным группам свои органы и полномочия. Между членами социальной группы, заинтересованными в осуществлении института, возникают соответствующие отношения, которые контролируются органами власти и регулируются правилами процедуры.

Идеи Ориу были развиты в работах таких его последователей как Марсель Прело, который подчеркивал, что институты составляют самую надежную часть политической науки. В связи с этим Прело считал, что задача политической науки состоит в том, чтобы концентрировать внимание исследователей не на бесконечной множественности отношений между людьми, а на реальности институтов в их образовании, развитии, упадке и исчезновении. При этом он выступал против попыток абсолютизации институтов и сведения роли индивидов в институтах к роли элементов.

Морис Дюверже, который, как вы уже поняли, сделал очень много для политической науки, несмотря на то, что так же как и Марсель Прело в основание политической науки вкладывает понятие «институт», акцент тем не менее делает на человеческих отношениях. Согласно Дюверже, институты – это модели человеческих отношений, с которых копируются конкретные отношения, приобретающие таким образом характер стабильных, устойчивых и сплоченных. Благодаря этому они отличаются от отношений, возникающих вне рамок институционных моделей, которые случайны, эфемерны и шатки. По мнению Мориса Дюверже, задача исследователя заключается в том, чтобы понять как те политические институты, которые регламентируются правом, так и те, которые существуют помимо права (политические партии, политические режимы, группы политического давления, общественное мнение, средства массовой информации и пропаганды и т.д.)

Состояние современной французской политической науки и направленность исследований её представителей кратко охарактеризовал Пьер Авриль в книге «Правительство Франции»: «Необходимо, наконец, чтобы какой-то политический институт обеспечивал на национальном уровне связь между властью и гражданами – эта проблема не решена до сих пор». Таким образом, мы приходим к выводу, что вопрос соотношения власти, государства, институтов и демократии до сих пор остается ключевой темой политической науки во Франции.