б) Между-групповые отношения феодального общества.

       Экономическая самостоятельность феодального поместья была очень значительна, но не безусловна. Прежде всего, в сфере войны силы отдельной группы оказывались по большей части недостаточными для защиты от окружающих врагов, напр., от кочевых племён, которые не раз совершали набеги на феодальную Европу, или просто от более сильных соседей-феодалов.

       На этой почве между феодалами складывались отношения, подобные тем, которые существовали в поместье между феодалом и его крестьянами. Если потребность в военной защите ставила крестьян под власть феодала, то она же принуждала более слабых феодалов подчиняться более сильным. Добровольно или после неудачной борьбы сеньор признавал другого, более могущественного сеньора своим господином и покровителем-сюзереном. Вместе со своей дружиной он сражался под его начальством на войне (своего рода «барщина»), а иногда платил также определённую дань – оброк. В известных случаях он подчинялся суду сюзерена. Во внутренние дела поместья своего данника (вассала) сюзерен, вообще говоря, не вмешивался.

       Сюзерен в свою очередь, состоял обыкновенно вассалом другого, ещё более могущественного сеньора, и т. д. до короля. Последний, как будет далее показано, также состоял в вассальных отношениях к самому сильному феодалу тех времён – к католической церкви.

       Король был только предпоследним звеном в цепи сюзеренов. Внутренних дел вассальных государств он не касался, да и во внешних его влияние было невелико. Совершенно независимо от него феодалы вели войны между собой, заключали договоры. Нередко власть королей, и вообще сюзеренов, существовала только по имени.

       При такой дробности и слабой связи частей общественной организации, а главное – при неразвитой технике, которая постоянно создавала «абсолютное перенаселение», феодальный мир был обречён на постоянные войны. После земледелия война несомненно являлась наиболее крупной отраслью человеческой деятельности.

Говоря об «абсолютном перенаселении» феодального периода, следует заметить, что содержание этого понятия является здесь уже несколько изменённым. Перенаселение феодального периода выражается не только в том, что некоторой части общества не хватает основных необходимых средств к жизни, и захватывает не только низшие слои общества; это также перенаселение феодалов. Даже если бы семья феодала не размножалась, то благодаря застойной технике и размножению крестьянства становилось бы всё труднее для феодала добывать средства удовлетворения своих широких потребностей от крестьян собственных поместий; тем больше становятся затруднения, если размножаются сами феодалы. По существу, тут дело идёт по-прежнему о несоответствии между количеством средств потребления, какое возможно при данной технике добыть из данного пространства земли, и размером потребностей растущего населения, только принимать во внимание приходится не одни насущные потребности масс населения, но также и высоко развитые потребности класса феодалов. Так как высокие потребности феодалов определяются собственно, общественными отношениями данного строя, то перенаселение можно считать происходящим уже не от одной застойности отношений человека к природе, а отчасти и от характера сложившихся отношений между людьми (переход к «относительному» перенаселению последующих периодов, которое зависит почти исключительно от второй причины).

           Военно-феодальная организация, таким образом не только не могла облегчать для населения Европы бедствия постоянных войн, которые страшным гнётом ложились на крестьянское население, но даже сама являлась до известной степени источником этих бедствий. Непригодна была она и для удовлетворения иных общих потребностей феодального мира. Абсолютное перенаселение в отдельных местностях, а также бесчисленные войны создавали массу обездоленного люда, которому было нечем жить, потому что не над чем работать; заботиться об этих несчастных феодалам в массе случаев не было никакого расчёта, потому что они не могли извлечь из них никакой непосредственной выгоды. Заботы о калеках, больных и т. д. тем более не входили в программу военных феодалов. Далее, они были не в силах хоть сколько-нибудь обезопасить меновые и всякие иные отношения между различными областями и странами, а сношения эти, хотя были слабо развиты, но всё же существовали и являлись экономически необходимыми, потому что феодальная группа, уже в силу своих малых размеров, не могла производить для себя всё​ в чём нуждалась, и обходиться без всякой экономической связи с другими группами: металлы и орудия из них, соль, вино, некоторые ткани для одежды и другие подобные вещи невозможно было производить в каждом отдельном поместье. Словом, далеко не всем потребностям феодального общества способна была удовлетворять военно-феодальная организация; целый ряд потребностей общего характера порождал необходимость в иной организации, более сплочённой и единой для всего феодального мира.

       Такой организацией являлась католическая церковь.

       Она возникала в переходную эпоху, когда древний классический мир, разлагаясь, уступал место новым, средневековым формам жизни. Во времена упадка Римской империи деградация общественного производства привела к разорению громадных масс народа, и христианская церковь с самого начала выступила, как организация всяческой помощи и поддержки обездоленным элементам общества. Энергичная борьба отживающего языческого мира против христианской церкви только придала ей большую сплочённость и прочность. Чем глубже падало древнее рабовладельческое общество, тем шире разрастались и тем теснее организовалась католическая церковь. Тип объединения, в который отлилось её устройство, был строго централистический, подобный устройству армии; вся организация основывалась на подчинении низших членов высшим; верховная власть была сосредоточена в руках одного лица – папы. Такая форма организации наиболее приспособлена для борьбы; не даром сложилось она в непрерывной борьбе, вначале главным образом внешней, затем – преимущественно внутренней (против «еретиков»).

       В средневековом мире общественная роль церкви продолжала возрастать в течение целого ряда веков. Силой вещей католическая церковь принуждена была взять на себя организаторскую деятельность в удовлетворении тех общих потребностей феодального мира, о которых некому было позаботиться. В средние века церковь часто продолжала выполнять свои прежние общественно-экономические задачи – те, которые приняла на себя в эпоху Римской империи; частью, новые задачи, порождённые новыми условиями жизни. Всё это было возможно и необходимо именно потому, что церковь являлась величайшей и наиболее сплочённой экономической силой того времени.

       Как сложилась такая громадная экономическая сила духовенства? Её основной причиной являлась благотворительная забота церкви о бедных, экономически угнетённых и экономический вырождавшихся элементах населения. Эта забота доставила церкви необычайное влияние на народные массы, влияние, с которым не могла не считаться господствующая сила Римского государства – императорская бюрократия. После тщетных попыток утопить силу церкви в потоках крови империя смирилась и стала искать союза с могущественной организацией. Тогда церковь, из гонимой сделавшись господствующей, стала быстро расти на свободе, и её сокровищницы наполнялись богатыми приношениями, притекавшими от всех слоёв общества. Императоры, а позже их – германские короли и герцоги, которые также не могли не считать выгодным союз с церковью, дарили духовенству громадные поместья в вознаграждение за разнообразные услуги. Услуги эти заключались не только в том, что своей заботой о беднейшей части населения и всем характером своего учения церковь содействовала общественному спокойствию и порядку. Уже в эпоху упадка империи церковь принимала значительное участи в политических междоусобиях и доставляла победу тому из противников, на сторону которого становилась. Уже тогда выполняла она своими силами не малую долю законодательной работы в обще-государственных делах. Когда же на месте империи водворились варвары, то духовенству пришлось вводить повсюду порядок и устройство: варвары решительно не в силах были выполнить эту задачу – не так их воспитала их вся предыдущая история, характеризующаяся экономической раздробленностью, массой войн и междоусобий; – духовенство же являлось опытным организатором, для него общественно-организаторская роль была вполне привычна. Таким образом, в законодательной деятельности, в устройстве администрации – во всём этом наибольшую часть работы взяло на себя духовенство.

       Организаторский труд, осуществлённый церковью, естественно, доставил ей громадную долю в общественном распределении. Уже в начале средних веков церковь обладала громадными богатствами, заключавшимися прежде всего в земельной собственности; церковь оказывалась крупнейшим и богатейшим феодалом того времени – феодалом, владения которого были разбросаны решительно повсюду, но объединены централизованным управлением. Этим создавались все условия для дальнейшего расширения всеобщей организаторской деятельности духовенства.

       С церковных поместий получалось гораздо больше продуктов, чем могло потребить само духовенство. При господстве натурального хозяйства громадные избытки нельзя было обратить в деньги и сохранить в этой форме. Для католической церкви всего выгоднее было употребить их на самую широкую помощь бедным, больным, старикам, т. е. продолжать, только ещё в больших размерах, то, что она делала в эпоху империи.

       Далее, церкви пришлось бороться с тем глубоким упадком экономической жизни, который был вызван неурядицами и брожением переходного периода. И здесь варвары оказались вначале такими же бессильными, как и в деле государственного устройства: по развитию производительного труда они стояли неизмеримо ниже римлян. Монастыри начинают обучать их земледелию и ремеслам, становятся рассадниками технических знаний, материальной культуры.

       Бесконечные войны внутри феодального мира представляли большие невыгоды с точки зрения церкви: не говоря уже о том, что имения и сокровища церкви нередко прямо страдали от военного разбоя и грабежа, войны, феодалов ещё в большее сильной степени, хотя косвенно, задевали интересы церкви, подрывая благосостояние народа, ослабляя источник её доходов; между тем, в качестве общей организации феодального мира, церковь была в состоянии возвыситься над узостью точки зрения отдельных феодалов и защищать дело общественного порядка даже там, где непосредственно её интересы и не затрагивались. Поэтому церковь употребляла своё влияние на то, чтобы поставить хотя бы некоторые границы разнузданной воинственности феодалов. Она нередко выступала в роли посредника при различных междоусобиях, и роль эта приносила ей, по большей части, даже прямые материальные выгоды, так как за услуги по улаживанию столкновений церковь не оставалась без вознаграждения. Далее, церковь устанавливала дни «Божьего мира», которые соблюдались, вообще, плохо, но всё же в известной мере соблюдались, и давали хотя относительный отдых измученному населению; она добилась и формальной, и практической неприкосновенности церквей, монастырей и монастырских поместий. Всё это не только уменьшало ужасы феодальных междоусобий, но и создавало хоть какую-нибудь охрану для меновых сношений в феодальном мире; монастыри становились меновыми центрами, дни «Божьего мира» – торговыми днями.

       Общественно-экономическая роль церкви создала ей неслыханную власть над умами народных масс. Власть эта была в свою очередь средством для дальнейшего увеличения силы и богатства церкви. Духовенство установило в свою пользу всеобщий налог на земледелие «церковную десятину». Оно организовало обширную систему всевозможных поборов на благочестивые цели – поборов, которые с течением времени возрастали всё более. Пожертвования в громадных количествах стекались в руки духовенства; наиболее важными из них были пожертвования земельные, которые к концу средних веков сосредоточили в руках духовенства не менее трети всей земли; и это была не худшая треть.

       Только церковь, укрепившая свой авторитет многовековой деятельностью, была бы в состоянии объединить весь феодальный мир на борьбу с общими врагами – народами Востока (крестовые походы). Вообще, во всех случаях, когда возникала необходимость организовать кооперацию в такой области, где светские феодалы не могли выполнить этого, или кооперацию более широкую, чем был для них привычно, – там выступала католическая церковь – общая политическая организация средневековой Европы.

       В общем, экономическое строение феодальной Европы приходится представить в следующем виде. На почве мелкого, технически слабого земледельческого производства, из которого ещё не выделилась обрабатывающая промышленность, создались небольшие, но довольно сплочённые натурально-хозяйственные организации – земледельческие общины. В тех областях общинного производства, где существовала потребность в единой организующей воле, выдвинулась власть феодалов, которые с организаторской деятельностью в производстве соединили такую же роль в распределении. Потребность в более широкой военной кооперации создала сложную, непрочную организацию сюзеренитета, основанную на ограниченном подчинении одних феодалов другим. Целый ряд иных общественных потребностей, которым военно-феодальная организация не могла удовлетворить по своему специальному-военному характеру и слабой сплочённости, вызвал всеобщую организаторскую деятельность церкви, опять-таки не только в сфере производства, но и в сфере распределения. В то же время, заполняя собой пробелы всех этих организованных экономических связей, незаметную, но необходимую роль в общественной жизни играли неорганизованные меновые связи, большей частью в зародышевой форме соседского обмена, но отчасти и в виде обмена между различными группами, даже различными странами.