 |
А. МУШНИКОВ,. старший лейтенант, дивштурман 3‑го ДСК МО
|
|
|
|
А. МУШНИКОВ,
старший лейтенант, дивштурман 3‑ го ДСК МО
И швец, и жнец…
– Тральщики КМ идут встречным курсом, – доложил сигнальщик. – Передают: «Идем с тралами, уходите с фарватера».
– Отстучать прожектором: «Идем с тралами, ведем две подводные лодки. Освободить фарватер», – приказал командир нашего 3‑ го ДСК МО старший лейтенант Иван Кочанов.
Сигнальщик застучал клавишей.
– Тральцы не ворочают! – крикнул, не отрываясь от стереотрубы, командир звена старший лейтенант Александр Патокин.
Мы стояли на мостике МО‑ 304 – комдив Бочанов, командир звена Патокин, дивсвязист Кузьменко, я – считай, «полштаба» нашего дивизиона. Здесь же, на своих штатных местах, сигнальщики, рулевой и огненно‑ рыжий командир катера старший лейтенант Александр Аникин. Что и говорить, на мостике сразу стало тревожно – за нами шли две лодки‑ «малютки». Всякие отклонения от курса были нежелательны вообще. А здесь, на узком фарватере, зажатом Деманстейнскими банками, что к норду от Шепелевского маяка, и минными полями, – тем более.
– Сигнальщик, еще раз прожектором: «Немедленно отвернуть с фарватера вправо». Они там что, поослепли все? – Эмоциональный Бочанов выругался, но затем просто сказал Аникину: – Возьми вправо, командир, и передай на наши катера об отвороте. Это идет Мудрак, человек, у которого лишняя… – Он не уточнил, что лишнего у Федота Борисовича. – Мудрак упрямый мужик, дороги ни за что не уступит.
Мы отвернули и, как ни странно, Мудрак отвернул. Расходились впритирку. Повезло: и у нас, и у «каэмок» тралы шли справа и не запутались. Но как только наш МО‑ 304 поравнялся с головной «каэмкой», Бочанов высказал в мегафон свое мнение о командире 7‑ го ДКТЩ. Само собой, Мудрак в долгу не остался.
|
|
|
Однако, по идее, прав все же был капитан‑ лейтенант Мудрак: согласно боевому наставлению той поры, все корабли, в том числе и наши МО, обязаны были уступать дорогу тральщикам, которые идут с тралом. Но откуда, скажите, мог знать командир 7‑ го ДКТЩ о том, что встречные катера МО тоже идут с тралами и мы – на равных? А мы шли. И тому имелась веская причина: опыт 1942 года показал, что противник почти всегда обнаруживал конвои, которые следовали за тралами БТЩ. Я не берусь судить почему. Быть может, этому способствовал характерный звонкий шум дизелей, слышный за многие мили. Может, что‑ то другое. Но враг обнаруживал конвои и бросал против них свои торпедные катера, авиацию и открывал огонь с берега. Но при этом все же БТЩ обладали неоспоримым преимуществом: не зря моряки звали их быстроходными. Они таковыми и были, ибо шли с тралами раза в два быстрее остальных своих собратьев. Замены же им не имелось.
Не знаю кому, но пришла в голову такая идея: использовать для такой замены катера МО. И поручено было опробовать возможности «малых охотников» в роли быстроходных тральщиков нашему 3‑ му ДСК МО. Нам выдали катерные параван‑ тралы[6], обучили, как ими пользоваться, – как раз тут‑ то и выяснилось, что МО могут ходить с этими тралами на скоростях до восемнадцати узлов, тогда как надо лишь двенадцать. Так что мы уступали БТЩ только в мореходности, а превосходили в мобильности. И у МО куда меньше осадка! Но главное враг знал: МО у русских корабль универсальный – сражается с его кораблями и самолетами, ищет и уничтожает подводные лодки, охраняет на переходах свои корабли, ставит мины, высаживает и снимает диверсионные группы. Только одного не знал враг – того, что катер МО умеет еще и вытраливать мины.
До поры до времени это, последнее, держалось в секрете и на нашем флоте. Вот поэтому‑ то и не знал о новой роли МО на войне командир 7‑ го дивизиона катеров‑ тральщиков капитан‑ лейтенант Федот Мудрак.
|
|
|
5 июня комдив Бочанов получил приказ идти со своим дивизионом на остров Лавенсари. На следующий день мы прибыли на место. Командира дивизиона тут же вызвали к капитану 1‑ го ранга Ладинскому. Бочанов возвратился от начальства довольно скоро. Собрал нас в кают‑ компании МО‑ 304 и объявил, что командующий флотом приказал самому Ладинскому организовать в Нарвском заливе встречу подводной лодки Щ‑ 303 и провести ее за тралами через немецкое минное заграждение в районе банок Намси‑ Неугрунд.
– Прикрывать нас должны торпедные катера, – заключил Иван Андреевич. – Наше дело найти лодку, встретить и вести.
Мы с дивсвязистом Кузьменко переглянулись: дело предстояло нелегкое, иначе сюда бы не шел Ладинский, да еще по приказу самого Трибуца.
Вечером того же дня катера ушли в море. Ладинский держал свой флаг на МО‑ 123, там же находился флаг‑ штурман истребительного отряда капитан‑ лейтенант Георгий Елизаров. На МО‑ 102 шел капитан 3‑ го ранга Станислав Кведло, начальник штаба истребительного отряда, он являлся заместителем Ладинского на эту операцию. Вторым замом – наш комдив Бочанов; вместе с ним мы шли, как обычно, на МО‑ 304.
Видимость была отвратительной: при ясном небе и ярком солнце, которое в этот час спускалось вниз, к кромке моря, над водой висела дымка. Стоял полный штиль, и никакой надежды на то, что проклятую дымку разгонит. Береговые ориентиры, как говорится, в упор не просматривались. Мы поставили тралы и пошли по счислению… Все обстояло нормально, но вдруг на подходе к банке Намси мы увидели, что море внезапно вскипело и огромный столб воды накрыл МО‑ 102, концевой в ордере.
– Э‑ эх, Сидоренко! – с горечью и отчаянием воскликнул Бочанов, и плечи его опустились, он весь сник.
Все, кто находился на мостике, страшились за судьбу «сто второго» и его экипажа, смотрели, как оседает водяной смерч… Но что это? Вот корпус катера и… корабль идет в тральном ордере, целый и невредимый!
Вздохнули с облегчением. Но на разговоры времени не оставалось: мины стали взрываться в тралах… Наконец подошла и наша «очередь». Почему‑ то в трале МО‑ 304 взорвалась не одна мина, а две, через короткий интервал… Я спустился с мостика в рубку, прикинул по карте курс отряда, пометил места взрывов мин. Получалось, что противник выставил минное поле в направлении 130–140 градусов от банки Намси к банке Неугрунд.
|
|
|
Пока я занимался своими расчетами, моряки успели поставить другой трал – МО‑ 304 даже не вышел из троя. Сделать это трудности не представляло, трал был предельно прост в обращении.
Мин здесь стояло много; 8 из них подорвали наши МО. Но сколько их выставил неприятель, оставалось только гадать. Точно все узнали после войны из немецких оперативных документов, которые попали в наши руки: на узком проходе, который никак не обойти, противник выставил 14 линий минных защитников и мин, различных по способу срабатывания – ударных, против надводных кораблей, и антенных, нацеленных в основном против наших подводных лодок.
Наконец – точка рандеву, указанная командиром лодки капитаном 3‑ го ранга Иваном Травкиным. Выбрали тралы и легли в дрейф. Через некоторое время МО‑ 102 и МО‑ 123 направились далее к зюйду и скрылись в белесой мгле дымки. Их движение мы прослеживали теперь только по взрывам специальных сигнальных бомбочек, при помощи которых лодке давалось знать, что ее встречают. Комдив Бочанов приказал включить акустику. Вскоре на мостике свистнула заглушка в раструбе переговорной трубы, и мы услышали доклад, который не мог нас не встревожить:
– Шумы от зюйд‑ веста, характерные для немецких Р‑ ботов.
Шумы приближались. Стало быть, и Р‑ боты, большие артиллерийские катера врага, тоже приближались. А мы ожидаем лодку. Но обошлось: мы не увидели немцев, они не обнаружили нас в дымке и ушли. Однако и Щ‑ 303 не подавала знаков о себе.
– Иван Андреевич, давай и мы сбросим серию сигнальных бомбочек, авось Травкин где‑ то рядом? – предложил Кузьменко.
– Отстань и по морочь голову! – недовольно ответил комдив. – Ты же прекрасно знаешь, что нам приказано только слушать!
|
|
|
Так мы дрейфовали около трех часов. Лодки все не было, катера легли на обратный курс. Основная часть отряда задерживалась с возвращением. Становилось совсем светло, ничего хорошего в этом не виделось: наш путь лежал мимо Большого Тютерса с его береговыми батареями. К счастью, над морем все еще висела дымка. Она выручала нас.
Катера убрали тралы и шли полным ходом в кильватерной колонне: впереди – МО‑ 123, концевым – МО‑ 102. По моим расчетам, мы возвращались, с учетом дрейфа, не по протраленному нами фарватеру, а несколько к зюйд‑ весту от него. Конечно, у меня не было полной уверенности в точности счисления: остров Большой Тютерс, по которому можно бы взять пеленг, за дымкой. Правда, есть выход – определиться по глубинам, они здесь характерны. Я сказал об этом комдиву. Он согласился. Под килем оказалось 45 метров. Это доказывало, что я прав в своих предположениях.
– Ну и что страшного, что мы влезли на минное поле? – ответил Бочанов. – Идем без тралов, а при нашей осадке мины не страшны. Да что убеждать тебя: мы же все время ходим по ним – в разведке, дозоре, конвое. Наверное, Ладинский потому и решил идти в стороне от прежнего курса: нам страшны плавающие мины!
Мы стояли над картой, и каждый думал о своем, как вдруг из раструба переговорной трубы раздался доклад сигнальщика:
– Масляный след справа по борту!
Мы тут же выскочили из штурманской рубки на палубу, поднялись на мостик: справа, в кабельтове, тянулся соляровый шлейф, какой обычно тянется за судном, откачивающим воду из трюма.
– Иван Андреевич, а это не Щ‑ 303 хвост за собой тянет? – спросил я и тут же опроверг: – Но она же должна находиться ближе к зюйду!
– Молодец! – Бочанов применил один из своих любимых «оборотов»: – Ты же штурман‑ надводник, и тебе не понять, как можно определить свое место по счислению за трое суток без берега, солнца и звезд. Без секстана. Ясно? Вот отсюда и попробуй определить погрешность. Понял?
Спорить я не стал, но про себя подумал, что на лодке есть эхолот, о том, что здесь, между этими банками, глубины и рельеф дна крайне характерны. И стало быть, место свое штурман может определить достаточно точно. Бочанов же перестал ворчать и ругаться. Это означало, что комдив в сомнениях.
– Товарищ комдив, не надо расстраиваться! – решил я его успокоить.
– Не надо… Кузьменко был прав, вот что. Это когда он предложил сбросить сигнальные бомбочки, а я ответил, что нам не разрешено. Вот и плююсь, что не предложил Ладинскому расширить район поиска Щ‑ 303. Наверняка, пока мы дрейфовали, Травкин ушел из района. – Он еще раз глянул за борт. – Одного не пойму: почему этот хвост из солярки? Он же демаскирует лодку! Или она идет с повреждениями?
|
|
|
– След исчез! – доложил Аникин.
Посмотрели за борт снова, успокоились: очевидно, взрывы мин потревожили какое‑ то затопленное судно и течение тянуло соляровый след от него, а не от лодки. Но не успели мы с комдивом обменяться мнениями по этому поводу, как сзади раздался мощный взрыв. Все сразу повернулись в сторону кормы… Сердце у меня упало: МО‑ 102 выкатывался из строя с большим креном на левый борт, к нему на помощь спешили торпедные катера из сил прикрытия. Катера МО продолжали следовать прежним курсом, ибо по наставлению так и полагалось: на минном поле не маневрируют, спасением пострадавших занимаются специально для сего назначенные корабли. Не прошло еще и двух минут, как между нами и МО‑ 123 поднялся другой столб воды, и на вершине его, как нам виделось, парили дымшашки, какие‑ то предметы и куски дерева. Не успели перевести дух – новый взрыв, метрах в ста справа. Через мгновение МО‑ 304 на полном ходу ворвался в водяной столб, падающий в море. На мостик, на палубу что‑ то сыпалось, водопад буквально придавил нас.
– Стоп моторы! – приказал Бочанов.
Рокот двигателей смолк, но МО‑ 304 продолжал двигаться вперед по инерции и оказался у правого борта МО‑ 123, который медленно погружался в море.
– Пришвартовать «сто двадцать третий» к левому борту! Аникин, команду сигнальщику – передать на МО‑ 303, чтобы тот подходил к катеру Петролая с левого борта и как следует привязался! – Потом Бочанов повернулся и крикнул командиру МО‑ 123 старшему лейтенанту Ивану Петролаю: – Сейчас мы пришлем тебе аварийную группу!
– Не надо, товарищ комдив. Справимся сами.
– Добро!
На мостик поднялись Ладинский и Елизаров. Вид у них был неважнецкий: при взрыве мины обоих контузило.
– Товарищ капитан первого ранга, думаю, мы сможем довести катер Петролая до Лавенсари, – доложил Бочанов.
– Доведем, – согласился Ладинский. – На ходу вода не так будет давить на кормовую переборку… Доведем!
И еще один взрыв над морем. Вновь подорвался МО‑ 102. Личный состав с него сняли на торпедный катер. Тогда на флоте еще не знали о минах‑ ловушках, которые в 1943 году враг начал применять против наших катеров…
На Лавенсари стало известно о том, что Щ‑ 303 сообщила в штаб флота о своем выходе на Гогландский плес, а также о просьбе Травкина встретить его к норд‑ осту от Большого Тютерса.
– Нет худа без добра, – подвел итог Бочанов. – Иван Травкин молодец, – хорошо, что он не всплыл: как бы мы его повели, что бы сталось с лодкой при таком‑ то повороте дел?
Седьмого июня в 21. 30 отряд снова вышел с Лавенсари. Но на этот раз кроме катеров МО и торпедных катеров в его состав вошли еще пять БТЩ. Однако в точку рандеву, к Большому Тютерсу, идти с тралами приказали только катерам – БТЩ остались в дрейфе, милях в десяти от Лавенсари.
Часа через полтора катера были в точке.
– Прямо по курсу масляное пятно! – доложил сигнальщик.
Сердце сжалось и мелькнула мысль: «Неужели опоздали? » Посмотрел на Бочанова – у того на скулах ходили желваки… Наконец на месте. Дали условный сигнал. И потянулись томительные секунды ожидания: всплывет – не всплывет? Иван Андреевич держит перед собой секундомер. Я, Патокин и Аникин уставились на медленно ползущую по циферблату стрелку.
– Перископ, курсовой сто двадцать градусов левого борта, дистанция один кабельтов! – радостно закричал сигнальщик.
За перископом вышла из воды рубка. Вода еще плескалась на надстройке, а артиллерийские расчеты уже стояли у пушек, и на нас в упор глядел пулемет. Обменялись опознавательными. Катера приготовили тралы, МО‑ 304 направился к лодке. Бочанов с мегафоном в руках ждал, пока расстояние сократится до предела.
– Привет, Иван Васильевич!
– Сердечный привет, Иван Андреевич! Слушай‑ ка, как же мы без тральщиков‑ то пойдем?
– А мы, Иван, и есть тральщики. Так что топай за нами до встречи с БТЩ. Как только это произойдет, мы выбираем тралы и будем вас охранять. Как обычно.
– Вот так новости! – удивился Травкин. – И кто же такое придумал?
На Лавенсари конвой пришел без происшествий. Щ‑ 303 встала к пирсу, и маскировщики затянули ее своими сетями. Через сутки на осте показался остров Котлин и Кронштадт.
|
|
|
