 |
Прорыв через Бьёркезунд. Г. Жукович,. Старший лейтенант, командир отряда 8‑го ДКТЩ. К фарватеру не допустили
|
|
|
|
ПРОРЫВ ЧЕРЕЗ БЬЁРКЕЗУНД
Г вардейский МО‑ 103 уничтожил 30 июля 1944 года в проливе Бьёркезунд фашистскую подводную лодку У‑ 250.
Наибольший интерес из всего, что было обнаружено на лодке, представляли новые торпеды. Как обычно в таких случаях, создали группу, состоявшую из трех человек – подполковника О. Б. Брона, капитана 3‑ го ранга С. Т. Боришпольца и инженер‑ капитана В. М. Саульского. Им было приказано извлечь новые торпеды из аппаратов лодки, поднять их на стенку дока, в котором лодка стояла, и разоружить.
Офицеры начали работы в конце сентября; они продолжались достаточно долго и были завершены лишь к середине ноября 1944 года. Может возникнуть вопрос: отчего же столь долго?
Как рассказал старший лейтенант Александр Коленко, среди пленных был и командир У‑ 250 капитан‑ лейтенант В. Шмидт. На допросе он показал, что торпеды при извлечении их из аппаратов могут взорваться, ибо снабжены специальными секретными устройствами. Он не знал, как их доставать из аппарата, ибо в Германии этой работой занимаются специальные команды, для всех прочих есть лишь одна возможность: стрелять ими – и более ничего.
Правду говорил Вернер Шмидт или нет?
И еще одна сложность: сами торпедные аппараты были повреждены… Офицеры справились с заданием – сумели выгрузить торпеды и, разобрав, изучить их. В результате проведенных исследований были выявлены все особенности систем и установлены характеристики как отдельных систем, так и торпеды в целом: торпеды Т‑ 5 имели электромагнитный неконтактный взрыватель…
Вопрос о разоружении советскими военными моряками торпед Т‑ 5 приобрел большую остроту, вызвавшую переписку между премьер‑ министром Англии У. Черчиллем и И. В. Сталиным.
|
|
|
В результате в январе 1945 года в Ленинград прибыла специальная миссия из Англии, во главе которой стоял командор Е. Коннигвуд. Английской миссии были предоставлены все необходимые материалы.
После раскрытия секретов торпеды Т‑ 5 началась разработка способов борьбы с ними.
Г. ЖУКОВИЧ,
старший лейтенант, командир отряда 8‑ го ДКТЩ
К фарватеру не допустили
Линия дозора – от конца Южной дамбы Морского канала до банки Каменная, то есть до точки, где кончается «зона ответственности» Ленинградского ОВРа и начинается Кронштадтского. Если смотреть по южному берегу Финского залива – примерно от Стрельны до Петергофа, где все еще находился враг и не просто просматривал Морской канал, а был постоянно нацелен на него – обстреливал, ставил магнитно‑ акустические мины. Зимой пытался по льду проникнуть к каналу, к городу диверсионными группами, десантами… Зимой канал и подступы к нему охраняли бойцы ОЗО – Отряда зимней обороны, а также части Ленфронта. Когда же лед сходил – дозорные корабли. Немцы не успокаивались: теперь они бросали мины с самолетов, темными ночами пытались ставить их на фарватере со специально оборудованных шлюпок…
В ночь с 29 на 30 апреля 1943 года командиром дозора назначили меня. Дозор – катер ЗК‑ 35, «золотовский катер», как еще с довоенных времен звались эти небольшие корабли. Мы тогда спорили: то ли инженер Золотов их спроектировал, то ли на заводе в поселке такового имени эти катера строили. Короче, это была «половинка» катера МО – «малого охотника»: одна пушка калибром 45 миллиметров, один крупнокалиберный пулемет ДШК, несколько малых глубинных бомб и несколько дымовых шашек. Скорость хода – 18 узлов, команда – 22 человека. Это «флагман» дозора, остальные – катера КМ – «каэмочки» – тральщики нашего 8‑ го ДКТЩ, – считай, чуть не весь дивизион.
|
|
|
А праздник скоро – через сутки. От врага козней под праздник и в сам праздничный день только и жди. Фашисты были уверены, что мы знай себе «отмечаем», и поэтому можно безнаказанно и мины поставить, и разведгруппу на наш берег выбросить…
Но наши моряки уходили в дозоры, в праздники, как в будни, фронт на море держали крепко! По‑ боевому был настроен и наш дозор, группа поддержки дозора – бронекатера дивизиона старшего лейтенанта Вадима Чудова с их 76‑ миллиметровыми башенными орудиями…
В море ушли после 21. 00. Уже темнело. Едва миновали огражденную часть Морского канала, засвежел ветер, он нажимал от зюйд‑ веста и гнал на катера, прямо от Петергофа, черную тучу… Я стоял на ходовом мостике ЗК‑ 35 рядом с командиром катера – старшим лейтенантом Никитой Катальниковым. Мы перекинулись с ним по поводу того, что еще немного, и эта туча закроет все вокруг – не будет видно ни берега, ни дамбы Морского канала, ни даже следующую нам в кильватер, кабельтовых в трех, «каэмку»… Никита Катальников, человек невозмутимо спокойный во всех случаях жизни – в повседневной жизни, в бою и даже в разговоре с вышестоящим начальством, и тут не изменил себе: с философским спокойствием он заметил, что туча нам в помощь, ибо фашистские летчики сквозь нее не увидят дозорных кораблей. Но тут же негромко приказал рулевому старшине 2‑ й статьи Владимиру Богачеву внимательнее держать на румбе. Потом повернул голову вправо и вверх – там, чуть выше мостика, в выносной площадке с ограждением, устроился сигнальщик старший краснофлотец Михаил Липнягов – и подал команду… Подумалось, что, в общем‑ то, экипаж ЗК‑ 35 я не знаю – не нашего дивизиона. Но про Липнягова и боцмана катера старшину 1‑ й статьи Николая Коробкова наслышан, что еще в сорок первом они сбили из пулемета ДШК «юнкерс» и удостоились правительственных наград.
В дозор я выходил на этом катере не в первый раз, ситуации случались разные. И было совершенно ясно: экипаж ЗК‑ 35 надежен, на каждого из его моряков можно вполне положиться в любой обстановке…
А ветер крепчал. Он гнал по мелководью белопенную волну, перемешанную с поднятым со дна песком. Холодные брызги залетали на бак катера. Впередсмотрящий старшина 2‑ й статьи Александр Леонов, командир орудия по штату, вахтенные комендоры, сгрудившиеся у пушки по боевой готовности номер два, уже промокли насквозь. Да и нам на мостике доставалось…
|
|
|
– Несколько движущихся целей! – доложил сигнальщик Липнягов.
– Запросить позывные! – приказал Катальников.
Ответа не последовало.
– Сигнальщик, уточнить, что за цели! – приказал Катальников и повернулся ко мне. – Если бы это были товарищи из Кронштадтского ОВРа, последовал бы ответный сигнал. Что‑ то, командир, непонятное. Вроде, как это известно, боевых кораблей и катеров у врага здесь отродясь не было?
– Это точно, не было. Но смотри: идут уж очень быстро! – Мы наблюдали цели в ночные бинокли. – Гадать нечего, давай по дозору сигнал боевой тревоги!
Через мгновение над катером повис долгий звон колоколов громкого боя.
– Пять малых катеров неизвестного типа курсом на нас, дистанция сорок кабельтовых! – доложил между тем Липнягов. И тут же застучал клавишей сигнального фонаря приказ на другие катера нашего дозора.
Дистанция сокращалась с каждой секундой, а все было не ясно, кто же у нас на курсе. Медлить далее было невозможно.
– Давай предупредительный выстрел! – приказал я Катальникову.
Через несколько секунд в поздние сумерки грохнула пушка, и пламя, вылетевшее из ее ствола, осветило все вокруг. Все, в том числе и вражеские катера; теперь сомнений в этом не оставалось – у нас катеров такого типа не имелось. Оставалось неясным, откуда они появились у фашистов… Но времени на раздумья и удивление не оставалось, – передний из тех катеров вдруг начал отворачивать вправо, в сторону берега. Ни я, ни Катальников сперва не поняли зачем. Однако почти тотчас все прояснилось: он старается прикрыть свою группу дымзавесой.
– А ведь из‑ за завесы они нас и атакуют! – сказал Катальников.
– Ветер им помешает! – откликнулся я. – Видишь, как он гонит и рвет дым? Но прикажи усилить наблюдение с левого борта!
|
|
|
Катальников дал команду, боцман Коробков развернул свой ДШК на левый борт. Пушка же продолжала стрелять по головному катеру. Но нас качало, а кроме того, враг постоянно менял курс, устремляясь на ближний разрыв, успеха не было…
– Четыре катера, левый борт сто пятьдесят градусов! – доложил от ДШК расписанный здесь по‑ боевому «вторым номером» сигнальщик Липнягов.
– Открыть огонь! – приказал Катальников.
Немцы тоже начали стрелять. Трассы огня скрестились над морем… И почти тотчас по курсу группы катеров вздыбились подсвеченные огнем всплески – это наша пушка перенесла огонь по более опасной цели. Тем более что катер, который ставил дымзавесу, скрылся в черной туче.
– Катальников, радиста наверх – и открытым текстом в эфир, в штаб ОВРа: «Веду бой с катерами противника! »
Через минуту радист старшина 2‑ й статьи Иван Дударов уже докладывал о том, что приказ исполнен. И в это же мгновение мы увидели: прямо по курсу, кабельтовых в двух, катер врага! И тут же огненные трассы хлестнули по ограждению рубки. Катальников ойкнул, пригнулся…
– В ногу… Но не уйду с мостика, пока бой!
– На таран иди, вот что, – приказал я. – На самом полном!
Катальников понял, дернул от себя ручки машинного телеграфа, потом крикнул что‑ то в переговорную трубу связи с моторным отсеком… Катер, который и до этого шел полным ходом, буквально рванулся с места. До врага, казалось, оставались считанные метры. Немцы поняли, что сейчас должно произойти – их катер, взревев моторами, развернулся буквально на месте и скрылся в черной туче. Тут же отвернули в тучу и остальные немецкие катера.
– А ведь он думал, что мы пристопорим ход и тогда его четверка сможет расстрелять нас в упор. Так что, командир, твое решение было правильным. – Катальников вздохнул тяжко и долго. – А ты не заметил, что катер‑ то у них на двух подвесных моторах?
От пулемета ДШК раздался доклад о том, что с кормы подходят силы поддержки дозора – бронекатера Вадима Чудова…
– Что случилось? – почти тотчас спросил в мегафон Вадим.
– Вели бой с катерами противника. К фарватеру не допустили.
Потом этот же вопрос задал мне и старшему лейтенанту Никите Катальникову сам командир ОВРа Ленинградской военно‑ морской базы капитан 1‑ го ранга Богданович. Выслушал наши доклады, пожал плечами, удивленно и сердито произнес:
– Какой бой и с какими катерами? У немцев здесь нет ничего, кроме шлюпок!.. Бой с фантомами – за это наказывать надо! Обоих, и самым строгим образом!
– Но, товарищ капитан первого ранга, кто же тогда прострелил дюжиной пуль ограждение рубки моего катера и одной из них – мою собственную ногу? – тихо, в своей манере, спросил Никита Катальников.
|
|
|
– И верно, кто? – откликнулся Богданович.
…Через несколько суток разведка доложила, что это были за катера. Немцы, убедившись, что наличными силами своих задач выполнить не смогут, по железной дороге привезли в Стрельну пять малых катеров типа «штурмбот». Каждый из них мог взять на борт магнитно‑ акустическую мину, имел на вооружении по два авиационных пулемета, команду до пяти человек.
Два подвесных мотора гарантировали катеру скорость более чем 22 узла. Так что старший лейтенант Никита Катальников все разглядел верно – несмотря на перипетии боя и свою рану.
|
|
|
