Г. ЖУКОВИЧ,. На Петергофском плесе

На Петергофском плесе

В мае 1944 года меня назначили командиром 11‑ го ДЭМКТЩ, в составе которого было 16 катеров, объединенных в отряды.

Майским солнечным днем меня и моего заместителя по политической части вызвали в штаб Ленинградской военно‑ морской базы. Разговор был коротким, приказ – ясным:

– Горком партии считает необходимым открыть любимую ленинградцами морскую дорогу на Петергоф и просил нас этот путь приготовить, – сказал капитан 2‑ го ранга, который принял нас. – Выполнять это предстоит вашему дивизиону. Вопросы есть?

– Никак нет.

– Тогда разберемся в главном…

Присутствовавший здесь же офицер из штаба Ленинградской ВМБ пригласил нас к столу, на котором лежали морские карты. Я глянул на них и подумал, сколь же они знакомы, как знакомы и места, на картах обозначенные.

– Основная опасность – от электромагнитных мин, – говорил между тем капитан 2‑ го ранга. – Мне придется напоминать известные вам истины: прибор кратности на минах может быть установлен на любое значение, до двадцати двух. И каждый моряк обязан знать о том, что с тралом над миной можно пройти двадцать один раз и она не сработает, а сработает лишь при двадцать втором проходе.

– Не будут знать, появится неверие в силу и возможности вашего главного оружия – электромагнитных тралов! – заметил только что вошедший в комнату начальник политотдела базы.

– Вот именно! Ну, а теперь конкретно. – И капитан 2‑ го ранга изложил нам основные положения предстоящей работы…

Вернувшись в дивизион, мы с замполитом лейтенантом Михаилом Будянским собрали на пирсе весь личный состав. Рассказали своим подчиненным о том, что тралить станем, как положено, комбинированным способом – электромагнитным и буксируемым акустическим тралами сразу. Поговорили про прибор кратности, чтобы никто не думал о том, что пашем море зря. Ну и конечно – о задаче – проложить дорогу по морю к Петергофу…

В первый день боевого траления трудностей мы не встретили никаких. Но и не вытралили ни одной мины, хотя вышли на фарватер ранним утром, а в базу вернулись к 23. 00.

На следующий день вдруг потянул ветер от норд‑ веста, по Невской губе пошла волна, сперва мелкая, потом с барашками. И тут посыпались доклады, что плашкоуты заливает. С одной стороны, в этом ничего страшного не было: плашкоуты достаточно прочные. Но, с другой стороны, они имели невысокий борт, и в этом состояла опасность погубить тралы.

– Георгий Антонович, стопори ход! – Дивмех инженер‑ капитан 3‑ го ранга Анатолий Пантюхин глядел на меня с высоты своего роста, его глаза выражали тревогу.

– Максимов! – тут же приказал я командиру головной «каэмки», на которой держал свой брейд‑ вымпел. – Семафор по линии: «Застопорить ход и лечь в дрейф». – (Курс к ветру позволял совершить такой маневр. ) И сразу же: – «Осмотреться в плашкоутах».

Доклады с катеров поступали самые неутешительные. Большинство плашкоутов сидели в воде по самый планшир, заполненные забортной водой. Следовало принимать срочные меры. Даже минуты промедления могли привести к непоправимым последствиям с тралами и срыву выполнения боевой задачи. Выход виделся лишь в одном: подтянуть плашкоуты под корму буксирующих катеров, посадить в них минеров с лейками и вычерпывать воду. Потом можно будет плашкоуты закрыть брезентами, чтобы не заливало. Людей же – на катера и тралить!

Кажется, все предусмотрели, но, едва лишь катера дали ход, все началось сначала: брезент помогал совсем мало, разве что вода набиралась не за десять минут, а за тридцать.

Народ на дивизионе был все больше молодой, даже офицеры. Исключение составлял дивмех – капитан 3‑ го ранга, из пограничников. А все прочие, за исключением меня, лейтенанты и младшие лейтенанты. Имелся, правда, у нас «дед» – мичман Андрей Фролов, командир катера. Человек он хоть и немолодой, но экспансивный. На второй неделе нашего траления он не выдержал.

– Товарищ старший лейтенант, – обратился ко мне Фролов, едва успели подать концы на стенку. – Долго мы еще будем этой ерундой заниматься? Моторы изнашиваем, генераторы из строя выходят. У механиков уже сил нет.

– Мы же еще не сделали двадцати двух галсов, – пытался я успокоить мичмана.

– Это, товарищ старший лейтенант, все теория. Наказывать нужно тех, кто эти бесполезные тралы придумал: никуда они не годны и никому не нужны!

Подошел замполит Будянский, молча выслушал сентенции мичмана Фролова и засмеялся.

– Ну что вам смешно, товарищ лейтенант? – вспыхнул Фролов.

– Дайте срок – и первая мина будет ваша, товарищ мичман. И как раз на двадцать втором галсе.

– Точно? – язвительно спрашивал Фролов. – Я могу быть за это спокойным?

– Полное спокойствие дает только страховой полис. Ну а мины будут!

– Будут! – подтверждаю и я. – И тогда все убедятся, что трал этот – что надо.

Однажды после обеда все мы вздохнули с облегчением: наконец‑ то кончился ветер и на заливе полный штиль! Катера теперь спокойно рассекали водную гладь, моторы работали уверенно. День стоял теплый и ясный. Как всегда, я держал свой брейд‑ вымпел на катере мичмана Алексея Максимова, человека удивительного спокойствия. Мы тихонечно переговаривались с ним, стоя на верхнем, открытом, мостике, строили предположения о том, сколь скоро будет уничтожена первая мина. Из рубки вдруг выглянул дивштурман Николай Михайлов и доложил, что через три минуты поворот на обратный курс.

– Есть, – ответил я. – Вижу, что поворот, вот она, концевая веха, – показал рукой, а потом поднял бинокль, посмотрел на берег: на горе, над Нижним парком, просматривались, освещенные солнцем, развалины Большого дворца. И все же, подумалось, люди мечтают попасть сюда.

– Поворот, товарищ старший лейтенант, – доложил Максимов.

Дивизион ложился на обратный курс, к Ленинграду.

И вдруг – гром средь ясного неба. За катером мичмана Фролова вздыбилась вода, она поднималась вверх огромным шаром, который увеличивался буквально на наших глазах. На его вершине плавно покачивался тральный плашкоут. Но вот снова раздался оглушительный треск, шар раскололся, из недр залива со свистом и ревом взметнулся, словно смерч, столб воды, и он тут же разметал на мелкие кусочки и плашкоут, и соленоид. На катерах моряки выскочили на палубы, и все глядели туда, где только что была взорвана первая мина. И тут же раздался еще один взрыв. Это сработала мина в трале Петра Уманца.

Стоит ли говорить о том, что мнение о новых тралах изменилось в корне. И только мичман Фролов не уставал удивляться:

– И как это лейтенант Будянский узнал, что первая мина будет за моим катером?

Задание Ленинградского горкома партии было выполнено. Морской путь на Петергоф открыт. Сразу по окончании работы дивизион ушел в Кронштадт. Здесь мы сдали электромагнитные тралы и получили обычные, подсекающие. Перевооружившись, мы пошли в район Койвисто: готовилась операция по овладению островами Выборгского залива, она должна была начаться с прорыва через Бьеркезунд.

И как раз нашему дивизиону здесь был назначен район траления.