Записки. 1818–1825. Воспоминания. 1837–1847. Год на Кавказе. 1839–1840. В дороге

Год на Кавказе. 1839–1840

В дороге

23 апреля, в воскресенье, утром, выехали мы с Вревским из Пятигорска. Вдоль всей дороги тянулась линия казачьих постов; ибо в те времена даже в ближайших окрестностях Пятигорска и Георгиевска случались «происшествия». Шайки «хищников» пробирались незаметно через несколько кордонных линий, нападали на проезжих, на безоружных жителей, убивали или уводили в плен, угоняли скот или забирали другую добычу. В Екатериноградской станице мы переночевали, а 24‑ го числа, выехав очень рано, прибыли около 9 часов утра в Моздок, где ожидали меня приготовленные Россильоном лошади. Гостеприимный комендант, майор граф Бельфорт, пригласил нас к обеду и сделал все распоряжения об отправке моих лошадей в крепость Внезапную. Для провода их назначен был казак Моздокского полка Макар Швецов, который должен был оставаться при мне на всю экспедицию.

После обеда мы успели проехать засветло еще одну станцию и остановились ночевать в станице Галюгаевской. По ночам езда вдоль линии не допускалась. На всем пути от Георгиевска, с правой стороны, виднелся снеговой хребет. Блестящее, серебристое очертание гор, казавшееся полосою светлых облаков, было для меня картиною совершенно новой и восхитительной. В то же время интересовало меня все встречавшееся на пути: казачьи станицы, кордонные посты, ногайские арбы, сами казаки линейные, необыкновенно ловкие, развязные, смышленые, красивой наружности, всегда в щегольском наряде с оружием, тщательно оберегаемом. Меня приводил в недоумение вопрос: как могло поддерживаться то хозяйственное довольство, которое замечалось в каждой казачьей хате. Откуда брались материальные средства, необходимые для боевого снаряжения казака в таком блестящем виде? При той тягостной, почти непрерывной службе, которая в то время лежала на линейных казаках, особенно же на полках, растянутых узкою лентою по Тереку (Горском, Моздокском, Гребенском и Кизлярском), многое в экономическом существовании этого населения представлялось мне загадочным в первое время знакомства моего с краем.

25 апреля, около 9 часов утра, доехали мы до станицы Наурской. Здесь прекращалась почтовая езда и приходилось далее ехать на обывательских подводах. Пока приготовлялись лошади и телега, мы отобедали у командира Моздокского казачьего полка майора Власова и в тот же день доехали до станицы Червленной – штаб‑ квартиры Гребенского полка, имевшей тогда громкую известность; она славилась красотой женского пола и легкостью нравов. Командир полка, граф Штенбок, принял нас с обычным кавказским гостеприимством. Мы нашли здесь многих из опередивших нас товарищей, ехавших также в Чеченский отряд. Спутник мой, барон Вревский, остался на некоторое время в Червленной; а я, переночевав там, продолжал на другой день, 26‑ го числа, путь верхом; имущество же мое с денщиком Поповым везлось на арбе. До станицы Щедринской ехал я один, а там съехался с Хрущовым и графом Тизенгаузеном, с которыми и продолжал путь, уже с небольшим конвоем. Во всех станицах на пути заставали мы проводы отправлявшихся в поход казаков; все почти население станицы выходило в поле для прощания с отъезжавшими.

К вечеру 26‑ го числа доехали мы до переправы на Терек у Амир‑ Аджиюрта. Ночевали мы в небольшой слободке на левом берегу реки; на противоположной стороне находилось укрепленьице, весьма жалкого вида, возобновленное в 1825 году, после нападения горцев, которые тогда перерезали весь гарнизон, 27‑ го числа, рано утром, переправились мы через Терек в большой лодке. Погода была прекрасная; вид снеговых гор, освещенных восходящим солнцем, был истинно великолепен. От переправы наш путь пролегал по равнине Кумыкской. Конвой наш состоял всего из десяти казаков. К обществу нашему присоединился новый спутник – майор Арбеньев, маленький человечек, щеголявший отборными фразами, с притязанием на остроумие. Он ехал в отряде в качестве дежурного штаб‑ офицера. На половине перехода случайно съехались мы с одним знакомым мне офицером Генерального штаба, капитаном Шульцем (выпущенным из Академии годом после меня); он разъезжал с группою кумыков для каких‑ то рекогносцировок. Обменявшись с ним несколькими словами, мы снова разъехались в разные стороны.

К полудню доехали мы до укрепления Таш‑ Кичу, в 18 верстах от Амир‑ Аджиюрта. Комендант объявил нам, что ехать далее в тот день мы не можем, а должны ждать до следующего дня, чтобы ехать с «оказией», под прикрытием пехотного конвоя. Нам отвели помещение в солдатской слободке или форштате, в плохой мазанке с земляным полом. Слободка, так же как и укрепление, находилась на левом берегу реки Аксай, текущей в высоких, крутых берегах. На противоположной стороне расположен кумыкский аул – Новый Аксай, и близ него, отдельно, замок кумыкского князя Муссы Хасаева. Пообедав чем Бог послал, мы пошли втроем, с Арбеньевым и Хрущовым, на ту сторону реки, чтобы взглянуть на кумыкский аул, а потом посетить князя Муссу Хасаева. Замок его состоял из нескольких одноэтажных домиков татарского типа, расположенных среди обширного квадратного двора, обнесенного высокою стеною из необожженного кирпича с такими же четырехугольными башнями по углам. Хозяин – благообразный старик высокого роста, с длинными белыми усами, в черном архалуке и белой папахе на голове – принял нас любезно, но с азиатским достоинством, сидя на ковре и с длинным чубуком в губах. Для нас, гостей, поставлены были низенькие скамеечки, употребляемые у азиатцев вместо столиков. Князь понимал по‑ русски; но разговор вел с нами через переводчика. Он угощал нас плохим чаем и трубками. Мы провели у него часа два, так что солнце уже садилось, когда вышли из замка Муссы Хасаева. Он предложил нам верховых лошадей, с тем, чтобы мы могли вернуться в нашу слободу кратчайшим путем, переехав через реку вброд, вместо кружного пути через аул и по зыбкому мосту. Возвратились мы на ночлег вполне довольные своим первым знакомством с одной из множества разновидностей кавказского населения.

На другой день, 28‑ го числа, двинулись мы из Таш‑ Кичу к крепости Внезапной вместе с большим транспортом из кумыкских и ногайских арб под прикрытием роты Куринского егерского полка и кумыкской милиции. С той же «оказией» ехали в отряд многие кумыкские князья и уздени, щеголевато одетые, на прекрасных конях, с нарядной сбруей. Нам предстоял в этот день переход свыше 30 верст. Двигались мы ужасно медленно. Вереница повозок с пехотным конвоем, распределенным спереди, с боков и сзади, растянулась непомерно и следовала в большом беспорядке, без всяких предосторожностей. Казалось, что конвоирующие войска даны были не для охранения колонны от неприятельского нападения, а только для соблюдения установленной формальности. Дорога была однообразна и пустынна; в некоторых местах она шла кустарниками; большею же частью по открытой и ровной местности. Только вдали, с правой стороны, на горизонте, приковывал к себе наше зрение величественный снеговой хребет гор; а прямо спереди виднелся невысокий, лесистый гребень Гебеккала, составляющий грань между Кумыкскою равниною и нагорною Салатавиею. После продолжительного привала на половине перехода, на берегу реки Яман‑ су (где сменились конвоирующие войска), мы переправились вброд через эту реку, а потом вторично через Ярык‑ су и засветло добрались наконец до цели нашего путешествия – крепости Внезапной.

Крепость эта и рядом с нею главный кумыкский аул Андреев (Эндрэ) расположены на правом берегу реки Акташ, вблизи от выхода ее из горной долины. В самом близком расстоянии, над крепостью, господствуют лесистые высоты. Акташ, как все другие реки на Кумыкской равнине, везде проходим вброд. По приезде в крепость отправились мы прямо к коменданту, майору Моравскому (он же и командир расположенного тут линейного 11‑ го батальона). Он отвел нам помещение в одной из пустых казарм, без всякой мебели. Не без труда достали мы стол, несколько скамеек, сена вместо кроватей; денщики промыслили в слободке кое‑ какие припасы и напитали нас. На другой же день 29‑ го числа отправились мы сами в аул и закупили там всякой всячины. Немедленно образовалась у нас артель; к приехавшим вместе со мною (Арбеньеву, Тизенгаузену, Хрущову) присоединились бывшие уже там подполковник жандармский Викторов, капитан Сердаковский и штабс‑ капитан гвардии Бибиков. 30‑ го уже числа, в воскресенье, надели мы эполеты, шарфы и явились к генералу‑ майору Галафееву, командиру 2‑ й бригады 20‑ й пехотной дивизии. На него было возложено непосредственное начальство собиравшимися при крепости Внезапной войсками Чеченского отряда. Он принял нас любезно и пригласил пройтись вместе с ним по крепости. В тот же день привели моих лошадей из Моздока; к великому моему горю, лучшая из них оказалась зараженною сапом и пришлось мне искать другого верхового коня.

1 мая прибыл в Внезапную и сам генерал Граббе.