Билетов нет... » (юридическая природа Правил и Расписаний пассажирских перевозок)

Совсем иначе решается вопрос о юридической природе правил и расписаний движения пассажирского транспорта — поездов, самолетов, судов, автобусов по путям сообщения (транспортом) общего пользования. Условия договоров пасса­жирских перевозок находят свое выражение в форме, во-пер­вых, правил пассажирских перевозок, во-вторых — расписаний движения транспорта и в-третьих — билетов. Правила и рас­писания вывешиваются в доступных для общего пользования местах и публикуются для всеобщего сведения, т. е. обращены к неопределенному кругу лиц. Билеты имеют значение доку­ментов, подтверждающих факты заключения договора пере­возки конкретного пассажира либо предъявителя билета и внесения им провозной платы. Кроме того, билеты могут дета­лизировать условия конкретного договора пассажирской пе­ревозки. Именно: билеты на транспорт дальнего следования продаются с указанием конкретного (индивидуально-опреде­ленного) места проезда пассажира; билеты на пригородный и внутригородской транспорт продаются без такого указа­ния. Естественно, что продажа билетов на транспорт дальне­го следования может осуществляться только при условии на­личия свободных мест в транспортном средстве, следующем по определенному маршруту в определенное время; продажа билетов на внутригородской и пригородный транспорт — без­относительно к такому наличию [51].

Установив место Правил и расписаний движения пасса­жирского транспорта в системе документов, определяющих условия договора перевозки пассажира, попытаемся выяснить их юридическую природу. Выше было показано, что данные документы адресованы неопределенному кругу лиц, а значит, возможной является одна из двух квалификаций — либо они образуют собою публичную оферту, либо приглашение делать оферты (см. об этих понятиях выше). На какой из квалифи­каций остановиться?

Согласно п. 1 ст. 426 и п. 2 ст. 789 ГК, договор перевозки транспортом общего пользования является публичным дого­вором. Особенности публичного договора и процесса его за­ключения исчерпывающим образом описаны, соответственно, в ст. 426 и 445 ГК. Содержанием публичного договора яв­ляются обязанности по продаже товаров, выполнению работ или оказанию услуг, которые коммерческая организация по характеру своей деятельности должна исполнять в отноше­нии каждого, кто к ней обратится. Итак, коммерческая орга­низация не вправе оказывать предпочтение одному лицу пе­ред другим в отношении заключения публичного договора на одинаковых для всех условиях, за исключением случаев от­сутствия возможности предоставить соответствующие то­вары, выполнить работы или оказать услуги (п. 1-3 ст. 426).

Цитированные нормы законодательства позволяют заклю­чить, что Правила в совокупности Расписаниями пассажир­ских перевозок представляют собою публичную оферту (п. 2 ст. 437 ГК). Обращение гражданина в билетную кассу с прось­бой о продаже билета есть акцепт (принятие) публичной оферты (п. 1 ст. 438). Получив принятие предложения о заключении договора пригородной или внутригородской пе­ревозки (перевозки без определения индивидуального места проезда) — сотрудник организации-перевозчика (кассир) обя­зан, против оплаты перевозки, выдать проездной документ (билет). Предложение же о заключении договора перевозки с определением индивидуального места для проезда делает­ся перевозчиком под условием наличия свободных мест в со­ответствующем транспортном средстве. При наличии тако­вых кассир обязан изготовить и выдать пассажиру проезд­ной документ на испрошенное им транспортное средство, при отсутствии — отказать в заключении договора перевозки по причине объективного отсутствия технической возможности перевозки пассажира в соответствующем транспортном сред­стве.

Почему правила и расписания движения транспорта даль­него следования не могут быть признаны приглашением де­лать оферты? Представим себе, что будет, если прибегнуть к такой квалификации: гражданин обращается в кассу за би­летом (откликается на приглашение, делает оферту), а в от­вет... получает немотивированный отказ в акцепте. Ис­ключить последнюю возможность и дать реализоваться пред­писаниям п. 1 ст. 426 и п. 2 ст. 789 ГК — о публичной природе договора пассажирской перевозки — можно только в том слу­чае, если квалифицировать связку «правила + расписание» в качестве публичной оферты.

2.4. «Нет сдачи!» (природа и понятие денежной сдачи)

Представить себе гражданина, никогда не прибегавшего к частным объявлениям можно. Наверное, существуют и рос­сияне, не пользующиеся услугами общественного транспорта. Но вот представить себе соотечественника, не имевшего дела с магазинами розничной торговой сети, рынками и предпри­ятиями бытового обслуживания, невозможно. И уж наверня­ка каждому приходилось сталкиваться с кассирами, которые или цедят сквозь зубы, или трясясь от ярости орут что-ни­будь вроде: «А сдачу чем мне давать?!», «Где я те мелочь-то возьму?!» и «Мужчина, посмотрите два рубля!». Покупа тели в долгу, разумеется, не остаются[52]. Что же такое сдача с точки зрения гражданского права? Обязан ли продавец изыс­кивать сдачу или вправе требовать от потребителя оплаты «без сдачи»? Чью «головную боль» она собою представляет? Как известно, договор розничной купли-продажи считаегся заключенным, по общему правилу, с момента оплаты покупателем товара (ст. 493 ГК). Стало быть, все то, что происходит до этого момента, представляет собой преддоговорпый процесс. Покупатель, требуя от представителя продавца (кассира[53]) принятия денег и выдачи чека на индивидуальнo-определенный (или индивидуализируемый) товар, требует, тем самым, заключения с ним договора розничной купли-продажи, который, как известно, признается публичным догово­ром (см. п. 1 ст. 426, п. 2 ст. 492 ГК; см. о чертах публичного договора также выше, в предшествующем вопросе). В лице кассира, отказывающегося от принятия предложенных в пла­теж денег (в достаточной, разумеется, для оплаты выбран­ного товара, сумме) мы имеем, с точки зрения юридической, розничную торговую организацию, отказывающую гражда­нину в заключении с ним публичного договора [54]. А отказ в заключении публичного договора, как известно, не допуска ется (п. 3 ст. 426). Следовательно, бремя изыскания сдаче лежит на розничной торговой организации (продавце). Заботиться о том, чтобы заплатить «без сдачи» покупатель не обязан.

Но не имеет ли здесь места исключение из общего правила? А именно: нельзя ли отсутствие в кассе продавца «мелких денег» квалифицировать как объективное отсутствие возможности заключения публичного договора (п. 3 ст. 426)? Как было в предыдущем вопросе: если все билеты на поезд (в самолет, на теплоход и т. п.) проданы — то возможность дальнейшего заключения договоров отпадает и несмотря на то, что речь идет о договорах публичных, от их заключения можно отказываться. Увы (для продавцов) и ах; в данном вопросе подобные рассуждения неприменимы. Отсутствие мест в транспорте означает невозможность оказания услуг по перевозке; отсутствие определенного рода товара в магазине— невозможность продажи этого товара. Но отсутствие денег в кассе не означает невозможности продажи товаров: отобранные покупателем товары наличествуют и их магазин не может не продать. Не нужно путать невозможность продажи товаров с невозможностью принять деньги: первая позволяет отказаться от заключения договора, вторая — нет. Вообще о невозможности принять деньги рассуждать бессмыслен­но—деньги, выраженные в российской национальной денежной единице (рублях), как известно, обязательны к приему любыми резидентами России, на всей ее территории во вce платежи по нарицательной стоимости (ст. 30 Федерального закона от 10 июля 2002 г. № 86-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)»).

К слову сказать, упомянутые ранее п. 38 Примерных пра­вил работы предприятий розничной торговли, утвержденные Письмом Роскомторга от 17 марта 1994 г. № 1-314/32-9 запре­щает предлагать покупателю вместо сдачи денег какие-либо товары или требовать от него самому разменивать деньги. Пусть данный документ не является обязательным для при­менения; пусть распространяется только на магазины систе­мы розничной торговли и не касается других организаций — пусть! Главное не это. Главное, что к выводу, идентичному нашему, в свое время пришли разработчики указанных Пра­вил, заподозрить которых в стремлении создать режим «наи­большего благоприятствования» покупателям нет никаких ос­нований. Вывод этот закономерен и базируется на одном из ключевых понятий договорного права — понятии публичного договора.

Обращаясь к вопросу о пределах распространения данного вывода мы должны указать следующее. Во-первых, по обще­му правилу, бремя изыскания сдачи лежит на коммерческой организации (индивидуальном предпринимателе), обязанной (обязанном) к заключению публичного договора. Значит, о сда­че должны заботиться не только магазины розничной тор­говой сети, но и различного рода «коммерческие палатки», производители и заготовители сельскохозяйственной продук­ции, выставляющие ее на рынках, предприятия и организации бытового обслуживания, ну и, естественно, транспортные ор­ганизации. И во-вторых, в ситуации, когда оплата товара со­ставляет не условие заключения договора, а исполнение поку­пателем обязательства, вытекающего из договора, который уже заключен, отказ в принятии платежа по мотиву «отсут­ствия сдачи» также следует считать незаконным, ибо он ква­лифицируется как кредиторская просрочка продавца со всеми последствиями, предусмотренными ст. 406 ГК.

И два слова о юридической природе сдачи. Денежная сда­ча представляет собой возврат неосновательно полученной суммы, (см. главу 60 ГК). Теоретически можно представить себе ситуацию, когда покупатель соглашается «обождать» с получением сдачи. Но в таком случае нужно помнить, что ес­ли это «ожидание» продлится более одного дня, то на сумму несданной сдачи, как и на сумму всякого вообще неосновательного денежного обогащения, подлежат начислению проценты(см. п. 2 ст. 1107 и ст. 395 ГК). Сдача товарами спичками, бульонными кубиками, конфетами и т. п. (что по­делаешь, иногда такое все-таки происходит) — в действитель­ности, конечно же, никакая не сдача, а продажа товаров, на­вязанная покупателю. Разумеется, запрещение такого рода действий можно обосновать не только на пресловутых Примерных правилах, но и на нормах законодательства, в частно-сти — п. 2 ст. 16 Закона РФ «О защите прав потребителей»[55].

2.5. «На чаишко бывшему регенту!» (юридическая природа чаевых)

Понятие чаевых чрезвычайно широкое. Обыкновенно под ними разумеется денежная сумма, добровольно уплачиваемая постояльцем гостиницы, клиентом ресторана и т.п., за оказанные ему услуги, сверх стоимости последних (сверх счета), но не организации, а непосредственно физическому ли­цу — ее работнику, — который эти услуги оказал. Именно такое понимание чаевых содержится в п. 1 ст. 6 Конвенции Меж­дународной Организации Труда № 172 об условиях труда в гостиницах, ресторанах и аналогичных заведениях[56]; п. 2 указанной статьи работодатели обязываются к выплате заработ­ной платы своим работникам независимо от того, получают ли они чаевые и если да — то насколько регулярно и как мно­го. В смысле трудового права чаевые никак не могут быть единственным источником дохода гражданина: он не может жить только на чаевые. Некоторым категориям работникам получать чаевые в указанном смысле и вовсе запрещено (см., например, п. 8.9 Инструкции проводнику пассажирского ва­гона, утвержденной Приказом МПС РФ от 5 ноября 1998 г. №ЦЛ-614[57]).

Но под чаевыми могут пониматься и иные суммы. Так, в ряде обслуживающих организаций существует практика тре­бования чаевых в определенном размере (обыкновенно — до 10% суммы счета[58]) в пользу самой организации (часть из сформированного таким образом фонда потом распределя­ется между ее работниками). Уплата таких чаевых являет­ся обязанностью клиента. Другую крайность представляют «чаевые», уплачиваемые в качестве знака или залога добро­го расположения (гоголевский городничий, помнится, именно так платил Осипу «на чай и сверх того на баранки»), а порою и взятки; иногда же этим словом, употребляемым с оттен­ком пренебрежительным, обозначается подобие милостыни, пожертвования (именно их пытается выклянчить с Берлио­за булгаковский Коровьев). Все эти многочисленные отклоне­ния в ту и другую сторону от общераспространенного понятия чаевых — добровольной платы за личные услуги — в настоя­щей статье не рассматриваются.

Соответствует ли определение чаевых как платы за лич­ные услуги (оно, как мы помним, предложено в цитированной выше Конвенции МОТ), действительности? Увы, судя по все­му его составители имели в виду лишь образное выражение сути чаевых, но не характеристику их юридической природы. В самом деле, если эта плата за оказанные (по возмездному договору) услуги, то как же она может быть добровольной! Оплата услуг, оказанных по возмездному договору, состав­ляет содержание обязательства заказчика, а обязательство, как известно, подл ежит, исполнению. Односторонний отказ от исполнения обязательства или одностороннее изменение его условий не допускаются (ст. 310 ГК). Добровольный характер внесения чаевых начисто уничтожает самую возможность их квалификации как платы за услуги.

Есть и другие причины, препятствующие подобной квали­фикации. Размер платы за услуги определяется соглашением сторон; размер чаевых — односторонним усмотрением кли­ента. Причем, определение размера чаевых происходит во­все не в процессе заключения договора возмездного оказания услуг, а лишь после его исполнения. Хороши услуги, плата за; которые то ли будет внесена, то ли нет; а если и будет — то в каком размере — непонятно! И потом: разве клиент заклю­чает договор с официантом или кельнером? Конечно нет — с рестораном, гостиницей и т. п., словом — с организацией. Пла­той за услуги организации является плата по выставленному ею счету; чаевые же платятся сверх счета и не организации действующей в лице своих работников, а самим работникам, хотя бы и оказывающим услуги от имени организации.

Итак, чаевые — это не плата за услуги организации и не плата за услуги ее работнику. Что же остается? Следующий по своей очевидности вариант — квалификация уплаты чае­вых как заключения (а, заодно, и исполнения) договора даре­ния. Действительно, перед нами, с одной стороны, акт сво­бодной воли дарителя (клиента), с другой — волеизъявление одаряемого в виде принятия чаевых. И все-таки, это не даре­ние. Дарение, как известно, сделка безвозмездная (в имуще­ственном плане), в то время, как чаевые вручаются челове ку, действиями которого организация оказывала возмездные услуги, т. е. совершала имущественное предоставление. Ко­нечно, может случиться и так, что клиент уплачивает чаевые под влиянием личной симпатии, например, к официанту, ко­торой он успел проникнуться за время пользования услугами ресторана, или из стремления прослыть богатым и щедрым человеком, т. е. исключительно из неимущественных сообра­жений. Но все же так бывает нечасто: обыкновенно чаевые вручаются таким клиентом, который остался доволен каче­ством обслуживания, т. е. оказанной услугой (имуществен­ным предоставлением). Итак, не дарение. Какие могут быть еще варианты?

Добровольность предложения чаевых и односторонность в определении их суммы свидетельствуют о том, что действия но уплате чаевых вовсе выходят за рамки правоотношений. Правоотношения, в содержание которого входила бы обязан­ность уплаты чаевых, существовать не может, что называ­ется, по определению. Целью их уплаты является, как нам кажется, поощрение физического лица — работника организа­ции обслуживания. Поощрение — действие добровольное, од­ностороннее, и, вместе с тем, признаваемое правом за доста­точное основание для перехода абсолютного права на имуще­ство, составляющее предмет поощрения, от одного лица (по­ощряющего) к другому (поощряемому); истребовать обрат­но выданное поощрение как предоставленное неосновательно, невозможно. Уплата чаевых, таким образом, — это односто­ронняя сделка, направленная на передачу чаевых (как прави­ло — денежной суммы) одним лицом в собственность другому с целью поощрения последнего за оказанные им высококаче­ственные услуги и стимулирования к дальнейшему оказанию подобных услуг. Несмотря на свою неизвестность гражданско­му законодательству, совершение этой сделки широко прак­тикуется, а сама она вполне адекватно вписывается в число распорядительных сделок.