4.2 Классификация данов «Записок у изголовья»

Проблемой классификации данов «Записок у изголовья» интересовались и занимались как японские, так и русские исследователи. Среди последних наиболее глубокий анализ типов данов «Записок у изголовья» представил Горегляд В. Н. в своей книге «Дневники и эссе в японской литературе X-XIII вв. »[31].

Для начала он представил классификацию Икэда Кикана, японского специалиста, попытавшегося произвести первый опыт подробного анализа частей «Записок» по форме и содержанию. Как отмечает В. Н. Горегляд, эта классификация очень детальна, но как раз в этом и кроется ее недостаток. Исследователь не придерживается единого принципа деления: даже определяя три крупнейших вида данов, он смешивает формальный (структурный) принцип с принципом документальности. Икэда Кикан пытался усовершенствовать свою классификацию, но даже в последнем варианте ее основной недостаток не был устранен: отнесение конкретного отрывка к тому или иному виду не редко зависели от субъективного мнения исследователя, потому что твердый критерий рубрикации все-таки отсутствовал. Так же Горегляд находит существенные недостатки в классификациях, представленных Е. М. Колпакчи и Кадзамаки Кэйдзиро и Исида Дзёдзи.

По мнению Горегляда, для того чтобы выявить настоящую сущность элементов произведения Сэй Сёнагон, нужно, прежде всего, отказаться от мысли обязательно отрезать дневниковую основу «Записок», как это делали упомянутые исследователи, в схеме деления их разделов, а для этого нужно абстрагироваться от тематического аспекта. По формальным признакам все даны «Записок у изголовья» можно разделить в этом случае на два основных типа: сюжетные и несюжетные. Все сюжетные даны структурно мало различаются между собой, и дальнейшее их дробление неоправданно. Несюжетные же даны бывают, по наблюдениям Горегляда, трех видов:

1) перечислительные, объединяемые ударным словом (варианты имеют стилистический и тематический характер);

2) регистрирующие единичные факты (один или несколько) без формального их обобщения ударным словом или заключительным замечанием;

3) рассуждения.

Среди этих трех видов наиболее тесно связаны первый и третий: рассуждение можно представить как развитие одного из пунктов перечислительного дана. Постепенное перерастание перечислений в рассуждения можно проиллюстрировать примерами структурно однотипных данов:

а) «чистое» перечисление («Моря» [18]);

б) перечисление с частичными объяснениями («Горы» [13], «Реки» [62])

в) рассуждение, по форме совпадающее с развернутым пунктом перечислительного дана ([51] и [55]).

Что касается дневниковой основы «Записок у изголовья», то она составляет большую часть сюжетных и конкретно-регистрирующий тип несюжетных данов. Таким образом, фактически дневниковый элемент в произведении Сэй Сёнагон занимает очень много места. Это обстоятельство, считает Горегляд, позволяет согласиться с убеждением Икута Сюнгэцу в том, что «литературные дзуйхицу есть не что иное, как автобиографическая литература в широком смысле». Сэй Сёнагон, как думает Горегляд, по-видимому, не включала в свои записки выдуманных фактов, хотя и не чуждалась приемов беллетризации во многих описаниях. Сейчас невозможно установить, все ли такие беллетризованные даны основаны на собственных наблюдениях или в части из них использованы рассказы, услышанные от других. Важно другое: они тоже опираются на личный опыт Сэй Сёнагон.

Форма выражения личного опыта автора в «Записках у изголовья» не совпадает со структурными характеристиками данов. Примером могут служить дневниковые описания. Вне связи со структурой данов можно выделить в «Записках» три уровня отражения этого опыта: конкретно-дневниковый (рассказ о действительном событии или конкретной ситуации с идентификацией повествователя и главного героя, с закреплением события в пространстве и времени), обобщающий (эссеистические, по классификации Икэда Кикана, даны, где рассказывается о характерных, типичных явлениях, и даны перечислительного типа, где ударное слово (формальный знак класса, конкретный признак, качество, по которому сделана выборка внутри этого класса) обозначает качество и объединяет типичные или тонко подмеченные исключительные ситуации или характеристики предметов) и нейтральный (случаи перечисления объектов, в которых ударное слово обозначает не качество или состояние, а класс предметов).

На основе полученных классификаций В. Н. Горегляд пытается решить вопрос о наличии общей системы, фабулы в «Записках у изголовья». Обращаясь к Н. И. Конраду, Горегляд отмечает наличие общего идейного или эмоционального ключа «Записок у изголовья», заключающегося в объединяющей произведение теме «буддийского положения “о непрочности этого мира”». Но идея непрочности, непостоянства мира, не единственная в «Записках у изголовья». Можно также отметить автобиографичность изложения, дневниковую основу «Записок у изголовья».

Проанализировав таким образом «Записки у изголовья» и некоторые другие произведения в жанре дзуйхицу, Горегляд выделил следующие жанровые признаки эссеистических произведений средневековой литературы:

1. Мозаичность – произведение состоит из отдельных тематически и композиционно стилистически неодинаковых элементов.

2. Бесфабульность – произведение в целом лишено единой фабульной связи.

3. Документальность – каждое описание (дан) включает один эпизод или одну ситуацию, конкретно существующую или типичную при данных условиях

4. Необязательность совпадения пространственной позиции повествователя с позицией главного героя отрывка в сюжетных описаниях, возможность переключения позиции повествователя с одного героя на другого при сохранении за повествователем эмоционального центра описания.

Единство произведения дзуйхицу скрыто за внешней разобщенностью его элементов, за кажущейся беспорядочностью их чередования. Такой прием известен не только литературе, но и многим традиционным школам архитектуры, садового искусства, живописи. К таким явлениям, например, принадлежит живопись хайга. «Предельно лаконичные вперемешку с каллиграфическим текстом, небольшие, как правило, монохромные рисунки на первый взгляд производят впечатление набросков, выполненных на досуге “разыгравшейся” кистью дилетанта. Но затем оказывается, что такой эффект входил в замысел мастера хайга, и за внешней простотой и легкостью исполнения кроется большая творческая работа»[32].

В культуре народа не бывает изолированных элементов. Способы мировосприятия, проявившиеся в одном звене, обязательно имеют аналоги в других звеньях. Литература дзуйхицу потому и распространилась в Японии так широко, что она представляла один из характерных для этой страны способов мировосприятия.