Понятие и критерии международных отношений. Проблема закономерностей международных отношений

Международные отношения – это «совокупность экономических, политических, идеологических, правовых, дипломатических и иных связей и взаимотношений между государствами и системами государств, между основными классами, основными социальными, экономическими, политическими силами, организациями и общественными движениями, действующими на мировой арене, то есть между народами в самом широком смысле этого слова». Однако сразу же возникает целый рад вопросов. Относятся ли, например, браки между людьми разных государств к сфере международных отношений? Относятся ли к ней туристические поездки и поездки по частным приглашениям граждан одной страны в другую? Вступает ли человек в международные отношения, покупая иностранный товар в магазине своей страны? Попытка ответить на подобные вопросы обнаруживает зыбкость, условность, а то и просто «неуловимость» границ между внутриобщественными и международными отношениями. С другой стороны, в чем выражается специфика «совокупности связи и взаимоотношений между основными классами, действующими на международной арене», по сравнению с «организациями и движениями»? Что скрывается за терминами «социальные, экономические, политические силы»? Что такое «международная арена»? Все эти вопросы остаются как бы «за скобками» приведенного определения, которое к тому же явно страдает тавтологичностью. Не много ясности вносит и попытка более строгого определения международных отношений как отношений «между государствами и негосударственными организациями, между партиями, компаниями, частными лицами разных государств...». По сути, оно лишь более явно, чем предыдущее, сводит совокупность международных отношений к взаимодействию их участников. Главным недостатком подобных определений является то, что в конечном счете они неизбежно сводят все многообразие международных отношений к взаимодействию государств. Попытка выйти за рамки межгосударственных взаимодействий содержится в определении международных отношении как «совокупности интеграционных связей, формирующих человеческое сообщество». Такое понимание международных отношении, оставляя открытым вопрос об их участниках (или авторах), позволяет избежать недостатка их сведения к межгосударственным отношениям. К его достоинствам может быть отнесено и то, что в нем выделена одна из основных тенденций в эволюции международных отношений. Однако, обладая указанными преимуществами перед приведенными ранее, данное определение имеет тот недостаток, что является слишком широким, стирает по существу границы между внутриобщественными и международными отношениями. Делая акцент не на участниках международных отношений, а на их взаимодействии друг с другом, оно по сути как бы «теряет» этих участников. Между тем без правильного понимания роли основных и второстепенных, закономерных и случайных участников международных отношений, так же как и без рассмотрения их иерархии или, иначе говоря, без выделения главных и неглавных участников выявить специфику международных отношений достаточно трудно.

Чаще всего исходным пунктом поисков и одним из существенных элементов специфики международных отношений многие исследователи делают именно выделение их участников. Так, например, с точки зрения известного французского социолога Р. Арона, «международные отношения это отношения между политическим единицами, имея в виду, что данное понятие включает греческие полисы, римскую, или египетскую империи, как и европейские монархии, буржуазные республики, или народные демократии... Содержанием международных отношений являются, по преимуществу, отношения между государствами: так, бесспорным примером международных отношений являются межгосударственные договоры». В свою очередь, межгосударственные отношения выражаются в специфическом поведении символических персонажей дипломата и солдата. «Два и только два человека, пишет Р.Арон, действуют не просто в качестве членов, а в качестве представителей общностей, к которым они принадлежат: посол при исполнении своих функций представляет политическую единицу, от имени которой он выступает; солдат на поле боя представляет политическую единицу, от имени которой он убивает себе подобного» (там же). Иначе говоря, международные отношения в самой своей сущности содержат альтернативу мира и войны. Особенность международных отношений состоит в том, что они основаны на вероятностном характере того и другого и поэтому включают в себя значительный элемент риска. Близкие мысли высказывают и многие другие исследователи, отмечающие, что международные отношения характеризуются отсутствием консенсуса между их участниками относительно общих ценностей, сколь-либо общепринятых социальных правил, гаранти-руемых юридическими или моральными нормами, отсутствием центральной власти, большой ролью стихийных процессов и субъективных факторов, значительным элементом риска и непредсказуемости. Однако не все разделяют ту мысль Р. Арона, в соответствии с которой основное содержание международных отношений составляет взаимодействие между государствами. Так, по мнению американского исследователя Д. Капоразо, в настоящее время главными действующими лицами в международных отношениях становятся не государства, а классы, социально-экономические группы и политические силы. Д. Сингер, представитель бихевиористской школы в исследовании международных отношений, предложил изучать поведение всех возможных участников международных отношений от индивида до глобального сообщества, не заботясь об установлении приоритета относительно их роли на мировой арене. Другой известный американский специалист в области международных отношений, Дж. Розенау, высказал мнение, что структурные изменения, которые произошли за последние десятилетия в мировой политике и стали основной причиной взаимозависимости народов и обществ, вызвали коренные трансформации в международных отношениях. Их главным действующим лицом становится уже не государство, а конкретные лица, вступающие в отношения друг с другом при его минимальном посредничестве или даже вопреки его воле. И если для Р. Арона основное содержание международных отношений составляют взаимодействия между государствами, символизируемые в фигурах дипломата и солдата, то Дж. Розенау приходит фактически к противоположному выводу. По его мнению, результатом изменений в сфере международных отношений становится образование так называемого международного континуума, символическими субъектами которого выступают турист и террорист.

В целом же в многообразии приведенных точек зрения просматриваются попытки либо объединить, либо отдать преимущество в исследовании международных отношении одному из двух критериев. В одном случае это специфика участников, в другом особая природа международных отношений. Каждый из них, может привести к неоднозначным выводам. Каждый имеет свои преимущества и свои недостатки.

В рамках одного подхода существует возможность свести международные отношения в конечном счете либо к взаимодействию между государствами, либо, напротив, к деятельности только негосударственных участников, что тоже неверно. Здесь можно ограничиться лишь замечанием о том, что действительно имеющаяся и набирающая силу тенденция к расширению числа участников международных отношений за счет негосударственных и частных субъектов диктует необходимость внимательного анализа их роли в изменениях, происходящих на мировой арене. В то же время такой анализ должен обязательно сопровождаться сопоставлением удельного веса, который имеют в международных отношениях все их участники, в том числе и такие «традиционные», как государства. Практика показывает, что они и сегодня в большинстве случаев остаются главными и решающими действующими лицами в международных отношениях, хотя абсолютизация их значения как единственных и самодовлеющих неправомерна.

Противоположные выводы, взаимоисключающие крайности допускает и второй подход. Так, понимание природы международных отношений только как «естественного», «предгражданского» состояния не учитывает тенденции к их социализации, игнорирует нарастающие свидетельства преодоления такого состояния и становления нового мирового порядка. С другой стороны, если исходить только из указанной тенденции, то тоже можно придти к ошибочному выводу, не учитывающему, что, несмотря на возрастающую целостность и взаимозависимость мира, на усиливающиеся процессы международной интеграции и сотрудничества различных государств и народов в экономической, политической, социальной и других областях, международные отношения и сегодня во многом остаются сферой несовпадающих интересов, соперничества и даже противоборства и насилия.

Все это говорит о том, что вышеуказанных критериев недостаточно для определения специфики международных отношений, что они должны быть если не заменены, то дополнены еще одним. Известный французский исследователь М. Мерль, предложивший такой критерий, назвал его «критерием локализации». В соответствии с ним, специфика международных отношений определяется как «совокупность соглашений или потоков, которые пересекают границы, или же имеют тенденцию к пересечению границ». Исхода из факта разделения мира на государства, сохраняющие суверенитет над своими территориальными границами, такое понимание позволяет как учитывать особенности каждого этапа в развитии международных отношений, так и не сводить их к межгосударственным взаимодействиям. В него вполне вписываются и самые различные классификации международных отношений. Обобщая высказанные в этом отношении в научной литературе позиции, можно говорить о различных типах, видах, уровнях и состояниях международных отношений. Так, до недавнего времени в отечественной и восточно-европейской научной литературе международные отношения подразделялись, на основе классового критерия, на отношения господства и подчинения, отношения сотрудничества и взаимопомощи и переходные. Соответственно, к первым относили отношения феодального и капиталистического типа, ко вторым отношения между социалистическими странами, к третьим отношения между развивающимися государствами, освободившимися от колониальной зависимости. Поскольку наблюдаемая в действительности картина не укладывалась в такую достаточно искусственную схему, постольку некоторые авторы пытались усложнить саму схему, не выходя однако за рамки классового подхода. Так Ю. Кукулка выделял три типа однородных и три типа переходных международных отношений. Реальная международная жизнь и прежде не вписывалась в подобную типологию, которая игнорировала наличие серьезных противоречий и даже вооруженных конфликтов между социалистическими странами, так же как и существование отношений подлинного сотрудничества (хотя и не исключающего противоречий) между капиталистическими государствами. Изменения же, которые произошли в Восточной Европе в начале 90-х годов и которые привели к исчезновению мировой социалистической системы, заставили большинство специалистов полностью отказаться от классового и перейти к «общецивилизационному» критерию в классификации международных отношений. В соответствии с последним в отечественной литературе была сделана попытка выделить два типа международных отношений отношения, основанные на балансе сил, с одной стороны, и на балансе интересов, с другой. Впрочем, эта попытка, отражавшая увлеченность часта отечественных авторов «новым политическим мышлением», фактически не оставила в науке сколь-либо существенного следа и не возобновлялась после его поражения. Виды международных отношений рассматриваются либо на основе сфер общественной жизни (и, соответственно, содержания отношений) экономические, политические, военно-стратегические, культурные, идеологические и т.п., либо на основе взаимодействующих участников межгосударственные отношения, межпартийные отношения, отношения между различными международными организациями, транснациональными корпорациями и т.п. В зависимости от степени развития и интенсивности тех или иных видов международных отношений выделяют их различные (высокий, низкий, или средний) уровни. Однако более плодотворным представляется определение уровней международных отношений на основе геополитического критерия: с этой точки зрения выделяются глобальный (или общепланетарный), региональные (европейский, азиатский и т.п.), субрегиональные (например, страны Карибского бассейна) уровни международного взаимодействия. Наконец, с точки зрения степени напряженности, можно говорить о различных состояниях международных отношений: это, например, состояния стабильности и нестабильности, доверия и вражды, сотрудничества и конфликта, мира и войны и т.п. В свою очередь, вся совокупность известных науке различных типов, видов, уровней и состояний международных отношений представляет собой особый род общественных отношений, отличающихся своими особенностями от другого их рода -общественных отношений, свойственных той или иной социальной общности, выступающей участником международных отношений. В этой связи международные отношения можно определить как особый род общественных отношений, выходящих за рамки внутриобщественных взаимодействий территориальных образований. В свою очередь, такое определение требует рассмотрения вопроса о взаимодействии международных и внутриобщественных отношений.

Проблема закономерностей международных отношений остается одной из наименее разработанных и дискуссионных в науке. Это объясняется прежде всего самой спецификой данной сферы общественных отношений, где особенно трудно обнаружить повторяемость тех или иных событий и процессов и где поэтому главными чертами закономерностей являются их относительный, вероятностный, стохастический, преходящий характер. Как частные, так и наиболее общие, универсальные закономерности существуют здесь в виде тенденций, характер проявления которых зависит от множества условий и факторов. В то же время одно из глобальных направлении указанных тенденций, просматривающееся из глубины веков и ведущее к нарастанию взаимозависимости мира, дает основание представить международные отношения в виде целостной системы, функционирование которой зависит как от законов общесистемного характера, так и от особенностей данного типа систем. Дискуссии о закономерностях международных отношений последних лет предопределяются осознанием того, что мы живем в период "переходного возраста" современного мира. Эта "переходность" "характеризуется ломкой и преобразованием старых структур, появлением новых, а в целом – еще не закончившимся формированием каче-ственно иной (и пока трудно сказать, какой именно) мировой "архитектоникой". Иными словами "переходность" свидетельствует об общесистемном кризисе современного политического мира. "С точки зрения и политолога, и международника, и историка, дело в значительной мере в том, что на конец века пришлось сразу несколько кризисов в системе международных отношений, – отмечают М.М.Лебедева и А.Ю.Мель- виль. – Это и кризис системы суверенных государств (или, как его еще называют, кри- зис Вестфальской системы мира), когда государствам все больше приходится "делиться" своими властными полномочиями, с одной стороны, с межправительственными ор- ганизациями, с другой – с регионами и неправительственными объединениями; кризис ялтинско-потсдамской системы, наступивший после окончания холодной войны; рас- пад и демократизация многих авторитарных режимов и общий кризис системы тотали- тарных государств, получивший название "третьей волны" демократизации». Можно охарактеризовать современное состояние мира как своеобразную точку бифур- кации, "содержащую в себе множество альтернативных путей развития". Отсюда и видимое явное замешательство теоретиков международных отношений на рубеже 1980-90-х гг., когда оказалось, что важнейшее событие, кардинальным образом изме- нившее систему международных отношений, оказалось "непредсказанным". Эта не- ожиданность глобальных перемен во многих породила всплеск пессимизма в отноше- нии дальнейших перспектив развития науки о международных отношениях. С другой стороны, этот "удар" послужил мощным стимулом для продолжения исследований и развития дисциплины ТМО.