4. Пейзаж в лирике

Эпштейн, М. Н. Унылый пейзаж // Эпштейн, М. Н. Природа, мир, тайник вселенной. – М.: Высшая школа, 1991. – С. 148-156.

 

Унылый пейзаж пришел в поэзию с эпохой сентиментализма. Его мы не находим у Ломоносова или Державина. Самые характерные образцы унылого пейзажа даны в таких стихотворениях, как «Осень» (1789) и «Меланхолия» (1800) Карамзина, «Уныние», «Падение листьев» его рано умершего современника М. В. Милонова. Иначе этот пейзаж можно назвать элегическим — он тесно связан с комплексом тех грустно-мечтательных мотивов, которые составляют жанровую особенность элегии.

Вообще эстетико-стилистические разновидности пейзажей восходят, очевидно, к тем общим типам поэти­ческого мироощущения, которые наглядно выразились в жанровом разделении поэзии на оду и элегию, идиллию и балладу. Так, идеальный пейзаж можно соотнести с жанром идиллии, а бурный — с жанром оды. Однако такая жесткая связь с жанром была бы неправомерной—следует говорить лишь о жанровой тенденции или доминанте. Конечно, у Ломоносова, Державина, Горького, Брюсова бурный пейзаж должен быть оценен как проявление одического мироощущения, но возможны образы бури и в элегической тональности. Мирный пейзаж свойствен идиллии, но не чужд также и элегии, и оде. Было бы интересно проследить, как общие жанровые закономерности поэтического творчества проявляются в изображении природы. Что в природе соответствует оде, а что — балладе, какие черты пейзажа воплощают соответственное мироощущение.

Исторически первый тип унылого пейзажа окрашен в темные, сумеречные тона — его можно назвать «мрачным». < …>

Унылый пейзаж занимает как бы промежуточное место между идеальным (светлым, мирным) и бурным пейзажем. Тут нет ясного дневного света, зеленых ковров, пестреющих цветами, напротив, все погружено в сумрак, туман застилает небо. Но нет и страшной бури, неистовства, напротив, все погружено в молчание, покоится во сне. Не случайно через многие унылые пейзажи проходит кладбищенская тема: «Сельское кладбище» Жуковского, «На развалинах замка в Швеции» Батюшкова, «Уныние» Милонова, «Осгар» Пушкина. Печаль в душе лирического героя трансформируется в систему пейзажных деталей:

1. Особый час дня: вечер, ночь или особое время года — осень, что определяется удалением от солнца, источника жизни.

2. Непроницаемость для взора и слуха, некая пелена, застилающая восприятие: туман и тишина.

3. Лунный свет, причудливый, таинственный, жутковатый, бледное светило царства мертвых: «Задумчиво луна сквозь тонкий пар глядит», «лишь месяц сквозь туман багряный лик уставит», «сквозь тучи бледные тихонько пробегала печальная луна», «сквозь волнистые туманы пробирается луна» — отраженный свет, к тому же рассеянный туманом, льет печаль на душу.

4. Картина обветшания, увядания, тления, развалин — будь то развалины замка у Батюшкова, сельское кладбище у Жуковского, «заросших ряд могил» у Милонова, дряхлеющий остов мостика или истлевшая беседка у Баратынского («Запустение»).

5. Образы северной природы, куда вела русских поэтов оссиановская традиция. Север — часть света, соответствующая ночи как части суток или осени, зиме как временам года, вот почему мрачный, унылый пейзаж включает детали северной природы, прежде всего такие характерные, легко узнаваемые, как мох и скалы («твердыни мшистые с гранитными зубцами», «на скале, обросшей влажным мхом», «где мох лишь, поседевший на камнях гробовых», «над твердой, мшистою скалою»).

Таковы основные черты унылого пейзажа в его ранней, «мрачной» разновидности, вдохновляемой в основном романтическим мироощущением.

Однако с 30-40-х годов, с укреплением реалистических тенденций в поэзии, возникает новая разновидность унылого пейзажа — условно говоря, «бедный», или «серый», или «мокрый» пейзаж. Основоположником бедного пейзажа явился Пушкин в таких произведениях, как «Граф Нулин», «Румяный критик мой, насмешник толстопузый... », «Евгений Онегин». < …>

Особенность этой новой разновидности унылого пейзажа, во-пер­вых, в том, что это — «погодный» пейзаж. Погода как пейзажная категория отнюдь не сразу входит в литературу — поначалу в ней господствуют статические состояния природы, зависимые от климата и ландшафта. В допушкинской поэзии, как и у раннего Пушкина, мы находим описания природы лишь в рамках определенной местности, времени года, части суток. Если описывается осень, то упоминается и дождь, но как признак времени года, как бывающее обычно, а не как происходящее здесь и сейчас. У зрелого Пушкина мы находим первый прорыв в мир не просто разнообразной, но колеблющейся, внутри себя меняющейся природы — погоды. Однако преобладающими эти мотивы — причем в значении плохой, ненастной погоды, «непогоды», — стали в 40-е годы и сохранили свою ведущую роль до конца XIX века.   

Заметим, что у Пушкина унылый пейзаж имеет скорее полемический характер, утверждается как художественный принцип в споре с романтическим направлением: «иные нужны мне картины». Поэтической нормой, обыкновением такой пейзаж впервые становится для Н. Огарева, впоследствии — для Н. Некрасова, Я. Полонского. < …>

Почти вся поэзия второй половины XIX века, особенно ее демократическое направление, проникнута этими унылыми пейзажными мотивами. Однако грусть здесь иная, чем у поэтов первой половины века, — в ней нет углубленного раздумья над тайнами жизни и смерти, той тревожно-загадочной атмосферы, которая определяет «мрачный» пейзаж романтиков. Пожалуй, только «туман, мгла» — общие признаки мрачного и серого пейзажа. Но все остальное — разное:

1. Прежде всего исчезает луна, придававшая таинственность мрачному пейзажу. Освещение совсем другое — не призрачно-желтое или багровое, а серое («серых туч густая полоса», «на небе серенькие тучи», «смотрит деревенька сереньким пятном»). Это мрак не угрюмый, не зловещий, а беспросветно унылый, тягучий, однообразный. Постоянно мелькают эпитеты «тусклый», «мутный». Нет ни солнца, ни луны — один раздробленный, рассеянный серый ни свет, ни мрак.

2. Поскольку уныние перенесено в дневную атмосферу, на небе появляются тучи — серые, лохматые, рваные (в ночном пейзаже они скрыты господствующим мраком).

3. В подтексте «серого» пейзажа в отличие от «мрачного» — не метафизические, а социальные мотивы, не смерть, гроб, кладбище, а болезнь, голод, нищета. «Больной, озябший и голодный» — эти самоопределения лирического героя соответствуют обстановке: «... в уши ветер дул сердито и мокрый снег мне бил в лицо» (Н. Добролюбов). «Холодно… голодно» — некрасовский рефрен подчеркивает социальную основу пейзажа: все унижает и преследует человека, солнце не греет и не светит, промозглый ветер пронизывает до нитки, ноги тонут в грязи. Вот почему такой пейзаж часто проникнут обличительным содержанием и наиболее распространен у революционно-демокра­тических поэтов, тогда как у дворянских — Фета, Майкова, А. Толстого — преобладают бодрые, свежие пейзажи.

4. Дождь — один из определителей унылого пейзажа. Дождя не может быть в идеальном пейзаже, потому что это признак ненастья, хмурого неба, но и в бурном пейзаже он не играет существенной роли, потому что его капанье слишком буднично, однообразно. Именно монотонность, отсутствие не только мирной завершенности, но и резких порывов составляют характерную черту унылого пейзажа. Во всем какое-то равномерное движение, изводящее душу, которая жаждет либо взрыва страстей, либо вечного успокоения. В унылом пейзаже нет ничего райского (как в идеальном) и ничего адского (как в бурном), он абсолютно посюсторонен, отдан течению времени, наглядный образ которого — дождь. Слезы льются, «как льются струи дождевые, в позднюю осень, порою ночной» (Ф. Тютчев): «тусклая сеть, что, как слезы, струится по окнам домов» (Н. Некрасов); «и дождит, как будто плачет» (Я. Полонский).

5. Мокрота, сырость, промозглость. Речь идет не о волнах или пучинах, но о влаге, окутывающей все вещи, о сырости, пронизывающей воздух. Так же, как нет четкой границы между светом и тьмой — серый сумрак, так нет границы между сухим и влажным изморось, сырость. Это еще один штрих однообразия, непросветленности, скуки. Нет гармонии, но нет и энергии хаоса, во всем — «энтропия», сглаженность, безысходность.

6. Грязь. Здесь тоже твердое смешано с влажным, образуя нерасчлененное месиво. Даже снег — мокрый. Липкая грязь, дорожная слякоть, сплошная вязкость. В мрачном пейзаже, напротив, были скалы, камни, означающие метафизическую стесненность человека, как бы давящие его могильные плиты.

7. Холод. Тоже новая деталь — не прохладный ветерок, создающий приятный контраст летнему дню, а пронизывающий холод; но в то же время и не зимний мороз, в котором есть свое здоровье, свежесть, контрастность огню. Такой холод — опять же энтропийное состояние мира, в котором нет ни жары, ни мороза.

8. Ветер. Не мягкий, ласковый ветерок идеального пейзажа, но и не свирепый вихрь бурного пейзажа, а заунывный ветер над голым полем: «грустно ветер воет», «заунывный ветер гонит», «в уши ветер дул сердито», «ветер что-то насмешливо пел», «ветер осенний... жалобно стонет», «ветер свищет в лугах». Ветер наиболее прямо передает чувство, вызываемое природой, ибо это — ее душа и дыхание, потому-то он сопровождается эпитетами, относящимися к состоянию души: сердитый, грустный, заунывный, жалобный, насмешливый.

9. Мокрая опавшая листва — знак увядания и гниения, вместо «седого», нетленного мха, покрывающего гранит и вековые деревья в мрачном пейзаже.    

10. Галки и вороны — обыденные серые дневные птицы вместо жутковатых ночных птиц: совы и филина.

Переход мрачного пейзажа в серый — важнейшая закономерность в развитии унылого пейзажа. Общий итог подводит Я. Полонский: «Ум тупеет, грудь устала, // Чувство стынет в этой мгле... »

В о п р о с ы:

1. Как лирический пейзаж связан с жанровой формой стихотворения?

2. Как через пейзаж выражается авторское миропереживание?

3. Каковы составляющие элементы унылого пейзажа?

4. Как осуществляется эмоциональная окраска деталей, входящих в унылый пейзаж? Подберите свои примеры.

⇐ Предыдущая17181920212223242526Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: