 |
9. Лирический сюжет
|
|
|
|
Силантьев, И. В. Поэтика мотива. – М.: Языки славянской культуры, 2004. – С. 82-92.
Со стихотворением М. Ю. Лермонтова «Узник» (1837 г. ) многие исследователи связывают «мотив свободы», «мотив неволи» и «мотив одиночества». Однако это не мотивы, а типичные темы, задающие общее движение и развитие лирического текста.
Между тем развертывание в этом тексте лирического действия (с опорой на определенную парадигму мотивов) и лирической событийности как таковой носит более сложный характер.
Покажем это на примере анализа данного стихотворения:
Отворите мне темницу,
Дайте мне сиянье дня,
Черноглазую девицу,
Черногривого коня.
Я красавицу младую
Прежде сладко поцелую,
На коня потом вскочу,
В степь, как ветер, улечу.
Но окно тюрьмы высоко,
Дверь тяжелая с замком;
Черноокая далеко,
В пышном тереме своем;
Добрый конь в зеленом поле
Без узды, один, по воле
Скачет. Весел и игрив,
Хвост по ветру распустив.
Одинок я — нет отрады;
Стены голые кругом,
Тускло светит луч лампады
Умирающим огнем;
Только слышно: за дверями
Звучно-мерными шагами
Ходит в тишине ночной
Безответный часовой
Ключевое событие стихотворения заключается в контрастной смене рефлексивных состояний лирического субъекта: от мечтательных переживаний на тему личной свободы через констатацию существующего положения неволи к осознанию глубокого одиночества. Таким образом, собственно тематическая сторона стихотворения (свобода, неволя и одиночество) в полной мере раскрыта в динамике его событийной стороны.
В развитии своей событийности стихотворение развертывается как сравнительно простая, но содержательно отчетливая сюжетная структура: сюжет здесь — в образовании конфликта между сменяющимися состояниями лирического субъекта. Это открытый сюжет, поскольку конфликт остается неразрешенным. Тем самым текст обретает тематическую перспективу: к развернутой в стихотворении тематической оси «свобода — неволя — одиночество» вновь примыкает как потенциал тема свободы, к которой направлены устремления героя.
|
|
|
Уровень действия — внутренний по отношению к сюжетному уровню стихотворения. Характерное отличие лирического действия от действия эпического — в его принципиально расширенном модальном спектре. Оно развертывается не только в рамках действительного — того, что произошло в прошлом или происходит сейчас, но и в рамках возможного — того, что могло бы или может произойти. Расширение модальных границ действия оказывается возможным за счет смены критерия связности текста, о чем мы говорили выше: этим критерием выступает принцип единства лирического субъекта. Именно переживания лирического субъекта связывают в единый узел действия различных модальностей — как это происходит и в стихотворении «Узник».
Вся первая строфа этого стихотворения представляет череду действий, относящихся к спектру модальности возможного: сначала это модальность желаемого (Отворите мне темницу, / Дайте мне сиянье дня. / Черноглазую девицу, / Черногривого коня), затем модальность воображаемого (Я красавицу младую / Прежде сладко поцелую, / На коня потом вскочу, / В степь, как ветер, улечу). Следующие две строфы представляют действия и ситуации, относящиеся уже к спектру модальности действительного. При этом подчеркнем главное: действия и ситуации различных модальностей равноправно и непосредственно выстраиваются в единую линию лирического текста — чего не может быть в повествовательном тексте, где ввод действия возможной модальности всегда опосредован той или иной фабульной мотивировкой (сон, видение, мечты героя и т. п. ) и в силу этого не может непосредственно включаться в основное течение действия.
|
|
|
Охарактеризовав модальный план лирического действия, обратимся к его тематико-семантическому анализу — и только здесь в явной форме обозначится вопрос о мотивной основе стихотворения.
Так, тема свободы развертывается в действии первой строфы через серийную вариацию семантически сопряженного с этой темой мотива обретения — обретения воли как таковой («отворите мне темницу, дайте мне сиянье дня»), своеобразных атрибутов свободного героя («черноглазую девицу, черногривого коня»), наконец, самой свободы действия («поцелую», «вскочу», «улечу»). В последнем варианте (обретение свободы действия) мотив обретения фактически переходит в самостоятельный и также сопряженный с темой свободы мотив вольного движения («в степь, как ветер, улечу»).
Вторая строфа тематически контрастирует с первой: ведущей здесь является тема неволи. Особенностью текста данной строфы является то, что тема неволи развертывается не через действие, а через серию статических ситуаций, тематически противопоставленных действиям первой строфы: «дайте мне сиянье дня» — «но окно тюрьмы высоко»; «отворите мне темницу» — «дверь тяжелая с замком» и т. д. Кроме того, в тексте Данной строфы тематический контраст неволи и свободы формируется повторно: неволе узника противопоставляется свобода вольного коня (последние 4 строки). Образ последнего снова развертывается через вариации лирического действия, в основе которых лежит обозначившийся в конце первой строфы мотив вольного движения.
В тексте третьей строфы развертывается заключительный момент тематической триады стихотворения — тема вынужденного одиночества. Эта тема подытоживает динамику тематического развития стихотворения в целом и стабилизирует общий конфликт стихотворения, закрепляя этот конфликт в его неразрешимости. Тема одиночества также первоначально развертывается в плане статического описания — через серию ситуаций: одинок узник, «одиноки» голые стены, «одинок» луч лампады, одинок и часовой, охраняющий узника. Однако образ последнего развернут уже в плане действия, которое в своих вариациях опирается на мотив вынужденного, несвободного движения, очевидным образом контрастирующий с антонимичным мотивом свободного движения в первых двух строфах. По существу, часовой также предстает узником, обреченным на свою несвободу, хотя и за пределами тюрьмы. Таким образом, в концовке строфы через мотив несвободного движения вновь актуализируется общая для всего стихотворения тема неволи. В целом третья строфа тождественна предыдущей в своей структуре: в обеих план статического описания точно в середине текста сменяется действием.
|
|
|
В о п р о с ы:
1. В чем суть лирического события?
2. Какие теоретические понятия использует И. Силантьев при анализе лирического сюжета?
|
|
|
