H. Самоуправление и самоорганизация Общества

H. Самоуправление и самоорганизация Общества

В ныне действующей Конституции РФ (принятой 12. 12. 1993г. ) самоуправление изначально сопричислено к органам " местного самоуправления" (глава 8). Статья 133 однозначно разделяет " местное самоуправление" и " органы государственной власти". Согласно статье 132, самоуправление может наделяться " отдельными государственными полномочиями", реализация которых " подконтрольна государству". В очередной раз авторы КРФ употребляют термин " государство" не вполне корректно. Ибо самоуправление и есть основа любого демократического государства. В рамках последовательно демократической доктрины единственным легитимным носителем абсолютной власти в обществе является народ. Даже в самой КРФ постулируется это основополагающее положение: "... единственным источником власти в Российской Федерации является её многонациональный народ". Оставаясь в рамках демократической доктрины, невозможно не признать, что власть должна делегироваться от абсолютного носителя этой легитимной власти к выбранным им наёмным коллегиальным органам, а не наоборот. Причём этот принцип сохраняется на любом иерархическом уровне управленческой пирамиды, где чем выше уровень, тем ограниченнее объём компетенции (при безусловном укрупнении решаемых задач), тем уже властные полномочия (при безусловном повышении уровня ответственности перед Обществом). В правовом государстве Гражданского Общества каждый " более верхний" орган управления ответственен не перед " ещё более верхним", а перед непосредственно " нижним" -- тем, кто делегировал " верхнему" органу часть своих властных полномочий. Таким образом, наибольшими полномочиями (после народа, т. е. Общества в целом) обладают как раз органы самоуправления. И никакие " государственные" (верхние в иерархии государственного механизма) структуры не обладают легитимным правом " наделять органы местного самоуправления отдельными государственными полномочиями" -- только строго наоборот. Уже поэтому " местные органы" более " государственны", чем " центральные органы". Очевидно, необходимо упорядочить терминологию: в правовом государстве Гражданского Общества нет ни " местных", ни " центральных" органов -- есть верхние и нижние. При " обратном" порядке делегирования полномочий. И те, и другие органы суть органы государственного управления. " Нижние" -- даже в большей степени, чем " верхние".

Resume: самоуправление -- основа государства в Гражданском Обществе.

Исходя из вышеизложенного, следует признать статью 12 КРФ принципиально ошибочной. Что касается Президента, то в Гражданском Обществе он является просто высокопоставленным (наёмным! ) чиновником -- со всеми вышеописанными ограничениями и запретами, -- а вовсе не " осуществителем Государственной власти" (ст. 11 КРФ) и не " гарантом конституции" (ст. 80 ). Ибо единственным гарантом конституции является сам народ -- как единственный легитимный носитель неограниченной власти в обществе.

В Гражданском Обществе власть должна вырастать как дерево -- естественным путём: снизу -- вверх. Этот рост представляет собой самоорганизацию Общества. То есть именно тот процесс, в результате которого исторически возникло государство как общественно-политический институт Общества. (А точнее и строже -- как одна из основных системообразующих функциональных подсистем Общества). Принципы информационно-сотовой самоорганизации Общества рассмотрены в гл. 4.

 

Глава 10. Моральный вред

Кое-что об исследуемом нами понятии упоминается в Международном билле о правах человека: " Каждый человек имеет право на защиту его моральных и материальных интересов, являющихся результатом научных, литературных и художественных трудов, автором которых он является" (п. 2 статьи 27).

Но не понятно, радоваться этому или печалиться. Хорошо, что проблема названа. Но вот сформулирована ли она? На мой взгляд, нет.

Во-первых, огорчает повторение распространённой ошибки -- " литературных и художественных". Возможно, здесь вина переводчика. Но в естественном, незамороченном человеческом сознании " литература" -- это и есть художественное произведение. Похоже, авторы билля (впрочем, как и многие другие) путают " художественное" и " изобразительное". Между тем, литература и изобразительное искусство -- равноуровневые подсистемы искусства (см. А. Птушенко. Огрехи закона об авторских правах // ИС. Авторское право и смежные права N10, 2002).

Во-вторых, не ясно, почему " моральные интересы" однозначно связаны с результатами каких-либо трудов. Разве нельзя нанести моральный вред человеку, вовсе не являющемуся автором какого-либо труда? Мой личный опыт, история нашего отечества, свидетельствуют: ещё как можно! Иначе говоря, проблема требует чёткой формулировки -- принять за основу исследования представления авторов билля вряд ли допустимо.

Не говоря уж о том, что прежде всего надо бы определить содержание понятия " нарушение моральных интересов". И установить, синоним ли это распространённого в отечественном праве термина " моральный вред".

И главное, как этот вред измерить? Можно ли его измерить количественно?

В этом отношении весьма показательна статья Е. Климовича " Методика определения размеров денежной компенсации морального вреда при рассмотрении гражданских дел о нарушении авторских прав", опубликованная в N 2 журнала " Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права" за прошедший год. Весьма показательно, на мой взгляд, что эта идея пришла в голову не " чистому" юристу, а человеку с дисциплинированным и незашоренным мышлением, сформированным естественно-научным образованием (г. Климович -- кандидат технических наук).

Конечно, размер морального вреда надо как-то измерять. Тут г-н Климович абсолютно прав. И мы должны его поблагодарить уже за то, что он обратил внимание общественности и специалистов на неблагополучие в этой сфере.

Вместе с тем трудно согласиться с основной идеей Климовича -- связать величину морального вреда с подсчётом " общих затрат времени (от досудебных действий до реализации вступивших в силу судебных решений)". Далее Климович пишет: " Именно время, которое автор, чьи права нарушены, вынужден затратить для реализации гарантированной Конституцией РФ " судебной защиты его прав и свобод" (п. 1 ст. 46), предлагается считать основным объективным показателем для определения размеров денежной компенсации морального вреда. Кроме того, необходимо также учесть специфические, а иногда экстремальные условия, в которых происходит осуществление автором защиты своих прав".

Беда в том, что произвол чиновников и судей никак не зависит от деяний правонарушителя, причинившего автору моральный вред. Может ведь так случиться, что при наличии громадного морального вреда судьи окажутся в благорасположении к обиженному автору и решат его дело мгновенно, без традиционных проволочек. Тогда, по Климовичу, смертельно оскорблённый автор должен получить мизерную компенсацию (за огромный ущерб! ). Может случиться и иное: за пустяковый моральный вред, следуя методе г-на Климовича, придётся насчитать огромную компенсацию -- лишь потому, что судьи оказались на сей (случайный! ) раз недоброжелательными и недобросовестными.

Слов нет! -- оскорбления и произвол суд'ей автору надо компенсировать. И я за то, чтобы метод Климовича для этого использовать. Но только именно для этого -- для наказания суд'ей. (Для чего следует принять особый закон). Однако для количественного исчисления морального вреда, причинённого автору правонарушителем, нужен принципиально иной подход.

К тому же моральный вред может причиниться и не автору. Просто гражданину (мало ли в нашем диком отечестве для этого поводов! ). Как быть в подобном случае? Неужто г. Климович намерен напрочь лишить неавтора всякой компенсации морального вреда?

Обратите, однако, внимание на то, что Гражданский кодекс РФ нацелен на защиту вообще морального вреда, т. е. вреда, причинённого человеку, а не специфически автору чего-то: " Если гражданину причинён моральный вред... " (ст. 151); "... вред причинён гражданину в результате... " (ст. 1100).

Во всяком случае, вряд ли кто-то осмелится утверждать, что " авторская" сфера на сегодня чётко определена. Скорее, наоборот. В этом со мной согласны и авторы статьи " Эволюция понимания интеллектуальной собственности на современном этапе" [152]. Интеллектуальная собственность -- и как объект Права, и как реальный компонент сегодняшних научных, производственных, социально-экономических и общественно-политических систем -- намного шире того, что охвачено на сегодня пресловутым " пакетом" из пяти законов (авторский, патентный, об ЭВМ, о микросхемах, о товарных знаках). Интеллект -- основа любой человеческой деятельности, интеллектуальная собственность -- важнейший объект собственности как таковой. Сфера интеллектуальной собственности на много порядков шире сферы вещественной собственности. Тем более, что сегодня у нас 90 % вещественных объектов принадлежат пяти процентам населения. Следовательно, владельцев ИС должно быть гораздо больше, чем " материальных" собственников. Уже поэтому нам не стоит ограничиваться исключительно вопросами, подведомственными сегодняшнему Роспатенту.

Во-вторых, права человека, вне всякого сомнения, приоритетнее авторских прав. Вред, наносимый человеку, не может считаться менее важным (как для практика правоохраны, так и для исследователя-теоретика), чем нарушение авторских прав. Нельзя упустить из виду и самое важное, системно-логическое соображение: следуя теореме Гёделя, вред автору следует рассматривать прежде всего как частный случай вреда человеку. (Недаром же я начал анализ с Билля о правах человека, а не с отечественных " авторских" законов). Таким образом, оставлять без внимания моральный вред неавтору неверно -- и идейно, и правоведчески, и с позиций корректной методологии.

В связи с этим и возникает необходимость формирования строгой дефиниции термина " моральный вред". Понятно, что применительно к человеку это на порядок сложнее, чем к автору.

Как у нас принято, ни один из ныне действующих законов до осознания даже просто наличия этой проблемы не возвышается. (По - чиновному, видимо, наоборот -- " не опускается" ).

Уголовный кодекс озабочен только клеветой и оскорблением. " Клевета, то есть распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица... ". И " Оскорбление, то есть унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме... ". На мой взгляд, законодатель и здесь не очень-то блеснул глубокомыслием. По его мнению, выходит, что оскорбление от клеветы отличается исключительно " неприличной формой". Если поверить в этот вздор, придётся подумать, что все дуэли в позапрошлом веке происходили только после матерного оформления мнений дуэлянтов друг о друге. Как будто не умели люди оскорблять, сохраняя полные " приличия". Нет, у них были совсем иные критерии для опознания оскорбления!

Ясно однако, что моральный вред и оскорбление -- далеко не одно и то же. А уж с клеветой -- находясь в твёрдой памяти и в ясном рассудке -- его тем более не спутаешь. Хотя, разумеется, моральный вред вполне может быть следствием клеветы. (Впрочем, и оскорбления -- тоже).

Но любому непредвзятому человеку ясно, что моральный вред -- понятие намного более широкое, чем клевета и оскорбление (кстати, не помните, что такое " оскорбление действием"? ).

Как это ни парадоксально, в законе об авторских правах термин " моральный вред" не встречается вообще. Похоже, остаётся один гражданский кодекс.

Впрочем, г-н Климович пытается обнаружить искомую дефиницию в Основах гражданского законодательства Союза ССР и республик от 31. 05. 1991г. N 2211-1: " Моральный вред (физические или нравственные страдания), причинённый гражданину неправомерными действиями, возмещается причинителем при наличии его вины. ". Из этой цитаты можно сделать единственный полезный вывод: советский законодатель отождествил моральный вред с физическими и нравственными страданиями. Что конечно удивляет: как это " физические страдания" попали в разряд моральных явлений? Да и вообще -- как отличить уровень страданий от более " мелкого" уровня обиды, возмущения и нежелания видеть обидчика безнаказанным? Короче, юридическая (и системно-логическая) корректность этакого определения весьма и весьма сомнительна. Тем не менее, это противоестественное отождествление сохранилось и во всех законах Российской Федерации, в первую очередь, в ГК (статьи 151, 1100, 1101).

Далее г-н Климович обращает наше внимание на тот вроде бы бесспорный факт, что в случае признания факта вещественного (" материального" ) вреда, наличие сопутствующего морального вреда как бы уже и не нуждается в доказательстве: " В случае причинения морального вреда представляется целесообразным следующее: если при рассмотрении дела суд вынес решение, удовлетворяющее просьбу истца (гражданина), в части имущественного иска, то доказывать, что при этом истцу был причинён моральный вред, не требуется. В этой ситуации ответчик, безусловно, нанёс моральный вред истцу, который вынужден обратиться в суд за защитой своих прав, и далее речь должна идти об определении размеров денежной компенсации указанного вреда".

Но разве не может сложиться ситуация, в которой легко просматривается большой моральный вред при очевидном отсутствии вреда вещественного? Может, разумеется. Тем более, что ГК РФ настойчиво советует: " Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинён вред " (ст. 151).

Поэтому нельзя исключить и такой случай, когда вещественный вред может и не сопровождаться моральным вредом. По-моему, именно об этом и подумал законодатель, сочиняя выделенную строчку в предшествующей фразе: как величина, так и само наличие морального вреда в конечном счёте определяется " индивидуальными особенностями лица, которому причинён вред".

В конце концов, даже буква действующего закона принципиально отрицает связь вреда морального с вредом вещественным: " Компенсация морального вреда осуществляется независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда" (пункт 3 статьи 1099 Гражданского кодекса РФ). Так что в этом отношении г-н Климович ошибся -- когда всё-таки связал два вида вреда, утверждая, что признание факта вещественного вреда однозначно свидетельствует о наличии и морального вреда. Вопрос много сложнее, чем представляется г-ну Климовичу.

Все эти теоретические рассуждения я намерен подкрепить практическими примерами из собственной биографии.

В конце 1999 года многие пребывали в нелепой уверенности, что в ночь с 31-го декабря на 1-е января двухтысячного года они благополучно переместятся из второго тысячелетия в третье. Само по себе это было смешным и малопочтенным явлением, но не всегда приводило к какому-либо ущербу (хотя временами приводило, и к немалому -- как в случае некоей авиакомпании, отправившей своих клиентов якобы вдогонку за уходящим веком, -- за немалые, разумеется, деньги). Когда я пытался объяснить Дмитрию Диброву нелепость заявлений на НТВ о выходе его " миллионерской" программы (снятой в декабре 1999-го) на телеэкран уже в следующем веке, это не было для меня столь важно -- его ослиное упрямство и ссылки на какой-то комитет в оправдание его дикого утверждения, -- чтобы создать для меня эффект морального ущерба. Но когда бывший президент Ельцин объявил в новогоднюю ночь во всеуслышание, с экрана телевизора, что отрекается от власти не когда-нибудь, а именно на рубеже веков, я был твёрдо убеждён, что мне нанесён немалый моральный вред. Кто нами правит, в конце концов?! И не нашлось же вокруг него ни одного разумного человека, кто бы объяснил ему (президенту) безграмотность и нелепость занятой им позиции. Нелегко -- прежде всего, морально! -- жить в стране, где с удручающим постоянством к кормилу власти приходят далеко не самые умные и порядочные. И ведь потом, спустя год, никто даже не подумал извиниться -- ни Дибров, ни Ельцин! (А также и великое множество других наглых телевизионщиков и замороченных " простых" людей). Так что тот моральный вред жив и сегодня. Допускаю, что далеко не каждому " россиянину" демарш Ельцина нанёс моральный ущерб: не у всех кожа одинаковой толщины, да и знания не у всех одинаковы. Поэтому я целиком за подход ГК РФ к проблеме морального вреда с позиций " индивидуальных особенностей лица". И, похоже, ничто кроме психологии тут не поможет.

Ещё один пример -- нанесения большого морального вреда при малосущественном вещественном. За две недели до Нового года я получил по почте бумагу. Назвать её официальной -- рука не поднимается, ибо она подписана неким г-ном С. В. Топчиевым, всего лишь начальником управления по работе с клиентами открытого акционерного общества " Московская городская телефонная сеть".

Следовательно, г. Топчиев даже не является госчиновником. Тем не менее, ничтоже сумняшася, он считает вполне правомерным уведомить меня, что "... плата за телефон с января 2003 года должна вноситься Вами в полном размере в соответствии с установленными тарифами".

Неужто мы уже дожили до такого состояния, когда любой частный предприниматель может самостийно определять, согласно каким тарифам он будет драть плату со своих клиентов, полностью наплевав на все ныне действующие законы?

Не сомневаюсь, вы не забыли, что существует в России Федеральный закон Российской Федерации от 12 января 1995 года N 5 - Ф3 О ВЕТЕРАНАХ. Надеюсь, вы помните, как звучит пункт 9 статьи 14 (" Меры социальной защиты инвалидов войны" ). Там сказано: " оплата в размере 50 процентов коммунальных услуг (водоснабжение, водоотведение, вывоз бытовых и других отходов, газ, электрическая и тепловая энергия -- в пределах нормативов потребления указанных услуг, установленных органами местного самоуправления); абонентной платы за телефон, услуг за пользование радио и коллективной телевизионной антенной... ". Подчеркнём: по отношению к телефону законодатель не подразделяет инвалидов войны по каким-либо категориям или группам (хотя и делает это в других пунктах -- 17, 19, 22, 23, 24, 25, 26, 27). И для опытного юриста, и для " простого" гражданина РФ абсолютно ясно: телефон нужен в равной мере любому инвалиду ВОВ, потому законодатель и считает их равными перед лицом любых организаций типа МГТС.

Уместно припомнить и пункт четвёртый статьи 11: " Федеральные законы и иные нормативные правовые акты, законы и иные нормативные правовые акты субъектов Российской Федерации, ограничивающие права и льготы, предусмотренные для ветеранов настоящим Федеральным законом, являются недействительными ". Притом статья 28 гласит: " Реализация прав и льгот ветеранов осуществляется по предъявлении ими удостоверений единого образца". Что лишает господ Топчиевых права по собственному усмотрению требовать каких-то дополнительных справок. (А ведь требуют! В том числе и сослуживцы Топчиева с Преображенского телефонного узла).

Почему это не ясно г-ну Топчиеву, гадать не будем. Видимо, он не относит себя ни к одной из двух вышеупомянутых групп граждан РФ. Но, как хорошо известно, незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение. Тем не менее, моих детальных разъяснений коллеги г. Топчиева, видимо, не приняли. Иначе зачем бы он послал мне эту пресловутую бумагу? (Если, разумеется, он не рассылал эти уведомления, не думая и не входя ни в какие " детали", -- а просто всем, кто подвернулся ему под руку).

Но сверх того, ему следовало бы прежде всего обратить внимание на то, что упомянутое им постановление Московского правительства N 784-ПП обращено всё-таки исключительно к " отдельным категориям граждан, получающим пенсию в органах социальной защиты населения г. Москвы ". Неужто г-н Топчиев настолько безграмотен, что к названным органам причисляет и Министерство Обороны? Ибо г-ну Топчиеву должно быть хорошо известно, что не имея к " органам социальной зашиты" ни малейшего отношения, я получаю свою (заслуженную почти сорокалетней службой в Советской Армии) пенсию в Министерстве Обороны. Известно ему (Топчиеву), что я не только полковник в отставке, но и признанный всеми юридическими службами участник Великой Отечественной войны (все необходимые документы на сей счёт у Топчиева имеются). Знает он и то, что я " прохожу" в законе о ветеранах по выше упомянутой статье14, то есть являюсь инвалидом Великой Отечественной войны. Но не знает он (либо делает вид, что не знает), что никто не наделял его правомочиями по его собственному разумению перетолковывать положения закона. Ему всё кажется, что он вправе сам решать, каким группам инвалидов он соизволяет предоставлять льготы, а каким -- нет. При этом он упорно путает " собесовского" инвалида с инвалидом Великой Отечественной. Что по закону недопустимо.

Здесь наличествует и вполне определённый моральный аспект (которого Топчиев упорно не понимает). " Цивильных" (собесовских) инвалидов много, их число (к великому, конечно, сожалению! ) будет непрерывно расти и дальше. Причём, судя по плачевным результатам деятельности нашего государства за последнее десятилетие, -- даже в процентном отношении ко всему населению. Как говорят в народе, все там будут. А вот инвалидов ВОВ осталось мало и скоро не будет совсем. Этого не осознают (или " придуриваются" -- хотя велика ли здесь корысть, учитывая сказанное о сегодняшнем количестве участников ВОВ) и другие многочисленные Топчиевы. В том числе торгующие разнообразными лекарствами. Всё норовят они уравнять всех и вся: для них что " рядовой" пенсионер, что участник ВОВ -- всё едино. Быть может и здесь скажет веское слово юстиция, как вы полагаете?

Что касается конкретного г. Топчиева, то против него я намерен возбудить в суде общей юрисдикции дело по статье 151 Гражданского Кодекса Российской Федерации о компенсации морального вреда. Учитывая известные прецеденты последнего времени, я предполагаю оценить нанесённый мне моральный вред в миллион долларов. В самом деле, сколько можно тратить времени и нервов на многократное разъяснение упрямым невеждам требований Закона! Величину морального вреда удваивает уровень фанаберии г. Топчиева и его коллег с Преображенского телефонного узла. Все коммунальщики безропотно воспринимают тот факт, что согласно требованиям закона я имею право не клянчить компенсацию, а оплачивать им половину их тарифа. А г. Топчиев " возникает"! Видимо, считает себя лучше других. Так пусть суд и разъяснит ему ошибочность такого поведения.

Летом прошлого года я удостоился от Министерства Обороны путёвки в Центральный военный санаторий. Дежурная медсестра в санатории потребовала от меня собесовскую справку об инвалидности. На мои попытки объяснить ей все вышеизложенные положения Закона, она с тупым упрямством ответствовала, что у неё есть инструкция, а знать законы -- не её дело. На следующее утро лечащий врач намерил мне систолическое давление за 160 мм при диастолическом в 120. До того давление у меня было как у космонавта: 120 на 80. Считать ли это теми самыми " физическими страданиями", которые упоминаются в статьях 151 и 1101 Гражданского кодекса РФ? Помнится, в тот момент я готов был с этим положением ГК согласиться безоговорочно.

Но сегодня, по трезвому размышлению, я пришёл к иному заключению. Всё-таки такие " страдания" никак нельзя отнести к физическим. Они -- физиологические. Если мы не признаем сего бесспорного факта -- поставим всю юстицию в крайне сложное положение. Хватит нам проблем с определением пределов правомерной самообороны. (Ещё раз вспомните об " оскорблении действием" -- ясно, что такие правонарушения " проходят" совсем по иным статьям УК, чем моральный вред).

Да и вообще: определять меру ущерба уровнем страданий -- дело безнадёжное. Особенно, если не сумеете предварительно строго (юридически! ) определить, что такое страдание. Краткий словарь современных понятий и терминов данный термин вообще внимания не удостаивает -- видимо, считает его абсолютно несовременным. Старенький " Ожегов" как всегда предлагает нечто тавтологичное: " Страдание -- физическая или нравственная боль, мучение". В БСЭ между " Стравинский" и " Страделла" вообще ничего нет. (Вообще-то о БСЭ можно было бы сказать немало " хорошего"! Знаменитую картину Карла Брюллова " Гибель Помпеи" вы там не найдёте, хотя малоизвестная картина " Медный змий" Фёдора Бруни представлена во всём великолепии. Причём -- на фоне великого множества разнообразных Бубновых. О коих обычному пользователю энциклопедии вообще знать не обязательно).

Заглянуть в медицинскую энциклопедию, может быть, было бы несложно. Но вряд ли это дало бы что-то новое, полезное для нашего исследования. В конце концов, нам нужно не медицинское, а юридическое определение. И не страдания, а непосредственно морального вреда.

Кстати " о птичках". Вспомнился ещё один наглядный пример. Возникла потребность несколько листов упаковать в рамки. (Для вывешивания на стене). Я долго обзванивал разнообразные магазины, фотоателье и т. п. Чаще всего номер, указанный в справочнике, уже, по-видимому, устарел; некоторые абоненты не понимали, о чём речь (и предлагали багет на метры), некоторые были расположены далеко и неудобно... В общем, нравственные страдания (и немалые! и долгие) были налицо. Но разве мне кто-то нанёс моральный вред? Нет, конечно! Причём решилась проблема просто: нужные мне рамочки продавались в уличном киоске напротив моего дома. Мораль: наличие нравственных страданий -- вообще не повод для установления морального вреда. Вред есть результат целенаправленных или человеконезамечающих (" сановных" ) деяний, демонстрация наплевательства по отношению лично к вам либо к социальной группе, к которой вы сами себя относите. Наше государство не затрудняется с " выдачей" блестящих примеров на сей счёт.

Вернёмся к биллю о правах человека. Почему он начинает с неких " моральных интересов"? Есть ли таковые на деле? Обратимся к психологам. Хэрри Алдер [153] пишет: " Один человек, согласно своей жизненной модели, занимает потребительскую позицию (он озабочен только тем, чтобы иметь и приобретать, наибольшее значение для него имеют некие зримые, осязаемые свидетельства его успеха). А другой человек должен узнать обо всём, что касается любого предстоящего ему действия (будь то перемена работы или простая покупка), прежде чем приступить к делу. Третьего больше всего заботят отношения -- что подумают окружающие о каком-либо его поступке, как к этому поступку отнесутся дети, начальник, соседи и другие знакомые. А четвертый больше всего печётся о своём внутреннем мире, самочувствии и сохранении самоуважения. Делать или знать для такого человека менее важно, чем быть удовлетворённым жизнью, быть счастливым, быть хорошим инженером или кем-то ещё".

Из этой цитаты напрашиваются следующие локальные выводы:

-- Есть люди, имеющие исключительно вещественные интересы.
(Из чего, правда, ещё не следует, что все интересы, не входящие в круг интересов подобных людей, можно признать моральными интересами).

-- Интересы людей второго типа правильнее считать познавательными, чем моральными.

-- Люди третьего и четвёртого типа безусловно имеют интересы, которые так или иначе возможно сопричислить к моральным интересам. Хотя различия между этими двумя типами людей довольно значительны: третий обращён вне себя, в окружающую среду, а четвёртый -- внутрь себя. Значит, и моральные интересы могут быть разными.

-- Мы ещё раз -- на этот раз самостоятельно, на основе системно-логических соображений, а не из-за ссылок на несовершенные законы, -- наглядно убедились, что ущерб моральным интересам есть функция каких-то психических (может быть, и каких-то ещё) характеристик конкретного человека.

-- Наша задача чётко подразделяется на две относительно самостоятельных подзадачи:
а) как количественно связать величину ущерба, причинённого конкретному человеку, с его индивидуальными характеристиками;
б) как, в каких единицах, выразить общую (" объективную" ) составляющую морального вреда, определяемую внешними по отношению к потерпевшему условиями: общечеловеческой значимостью прецедента, уровнем активности и недоброжелательности правонарушителя, его социальным и административным статусом.

-- Необходимо обосновать, как математически (если возможно количественное выражение обоих компонентов) связать объективную и субъективную составляющие морального вреда.

Отметим, что по сути мы негласно уже как бы признали эквивалентность выражений " нарушение моральных интересов" и " моральный вред". Пока-что я не вижу никаких серьёзных оснований тратить время, усилия и внимание читателя на рассмотрение каких-либо различий между этими терминами.

Для начала попробуем решить первую подзадачу (отчасти и потому, что она представляется менее трудной). Как установлено современной наукой, личность человека прежде всего следует оценивать двумя его имманентными характеристиками: психической конституцией и стилем (типом) мышления.

О классификации людей по типам психической конституции в течение веков написаны тысячи томов -- начиная с Гиппократа. Затем были Кречмер и Адорно, Павлов, Юнг и Фрейд, Выготский и многие другие. Очень хочется разобрать подробно взгляды всех этих психологов. Но это заняло бы больше места, чем в итоге будет занимать вся эта глава. Ограничимся кратким заявлением, что с психологией сложилась та же ситуация, что и с Культурой -- помните притчу о слоне и пятерых слепцах (см. [154]). Однако мне хорошо известен системоаналитический подход к данной проблеме, разработанный американскими учёными Расселом Л. Акоффом и Фредом Э. Эмери [43]. По моим убеждениям, этот подход превосходит огромное большинство современных психологических теорий на порядок. А может быть, и на два. В отличие от всех остальных, он рассматривает человека не как примитивную заданность (холерик -- меланхолик, тормозной -- возбудимый, эндоморф -- экзоморф), а как личность, стохастически (т. е. вероятностно) выбирающую тип поведения в зависимости от внешних обстоятельств и того закона распределения его типажа, который изначально заложен в нём Природой. Проще говоря, трус очень редко, но может выдать неожиданную реакцию в условиях, когда спасуют все храбрецы. А храбрец просто выдаёт такую реакцию много чаще. Хотя и не застрахован на все сто процентов, что никогда не " спразднует труса". Как говорится, один боится пистолета, другой же -- острого словца.

Во вторых, подход Акоффа -- Эмери рассматривает человека не линейно (как все без исключения другие психологи -- на одной общей оси, по разные стороны от " нормы" ), а двумерно: с одной стороны, характеризуя личность уровнем её чувствительности к внешнему стимулу, с другой -- степенью его реактивности, т. е. вероятностью выбора наиболее жёсткого ответа. Пример: наступили в трамвае пассажиру на ногу. Один на месте пассажира мягко попросит оппонента слезть с ноги. Другой -- без лишних разговоров -- сразу съездит обидчика по физиономии. (Мне кажется, это знаменитое русское " дать в морду" практически непереводимо на другие языки. А уж этот анекдот с " я подумал: настало время! " ).

Очень хочется изложить теорию Акоффа -- Эмери подробно и доступным языком. В своё время я это уже сделал (см. [151]). Но здесь по соображениям экономии места и внимания читателя попробую самоограничиться.

В координатах " интенсивность стимула" -- " вероятность отклика" строится график меры объективерсии, принимающей значения в диапазоне от нуля до единицы. Аналогично мера субъективерсии принимает значения от нуля до -1. Для знатоков и любителей математики привожу более общее и более точное выражение для определения меры объективерсии (формула 1).

V=2[ ₀₁? f(I_s ) dI_s - 0, 5] (1)

 

Здесь I_s -- вероятность отклика на стимул определённой интенсивности; меняется в диапазоне от нуля до единицы. Ясно, на нулевой стимул субъект не реагирует, на стимул наивысшей интенсивности реагирует непременно (с вероятностью, равной единице).

Таким образом, объективерт -- это человек, чувствительный к своему окружению, а субъективерт -- нечувствительный. Причём объективерсия и субъективерсия проявляются как тенденции, а не как незыблемые приверженности.

Аналогично определяется функция влияния индивида на окружение W, связывающая совокупную вероятность его выбора какого-нибудь способа действия с интенсивностью влияния, оказываемого этим способом действия на его окружение. Формула для определения величины этой функции от формулы (1) отличается только видом подынтегральной функции -- там подстрочный индекс " s" меняется на " e". Экстерналист -- это тот, кто склонен изменять окружение в соответствии со своими нуждами. Интерналист сам адаптируется к окружению.

Пересечение этих двух характеристик даёт четыре типа личности: объективный экстерналист, объективный интерналист, субъективный экстерналист, субъективный интерналист. Как пишут авторы цитируемой работы, " Чистые типы (" крайние" в приведённом строчкой выше перечне, АВП) всецело поглощены либо своим внутренним, либо внешним миром, подобно героям романа Кёстлера " Йог и Комиссар", в то время как смешанные типы сохраняют, хотя и по-разному, некоторый контакт и со своей психической реальностью, и со своим окружением. Чистые типы с большим трудом, чем смешанные, приспосабливаются к самим себе, к своему окружению и особенно к другим лицам в своём окружении". Добавим: смешанные типы с возрастом (и в подпитии) приближаются к центроверсии (психическому равновесию), чистые, наоборот -- удаляются от неё. Иначе говоря, Йог становится всё больше йогом, а Комиссар -- комиссаром.

Методика Акоффа -- Эмери позволяет решать задачи, абсолютно недоступные подходам, распространённым в современной " официальной" психологии. Например, что полезного для практики можно извлечь из распространённой и сегодня (идущей ещё от Гиппократа! -- с 400-ых лет до нашей эры) классификации людей на холериков, сангвиников, флегматиков и меланхоликов? Скажем, вы -- холерик, а ваша жена -- меланхолик; можно ли сказать что либо разумное о поведении этой пары в разных внешних окружениях? А если пара пополнится ребёнком-сангвиником? Полагаю, мало кто станет оспаривать утверждение, что вряд ли из этого подхода можно что-то извлечь, полезное для реальных человеческих взаимоотношений. Между тем рассматриваемый нами подход (Акоффа и Эмери) позволяет решать все названные задачи -- вплоть до определения положения в пространстве личности целых государств: США -- субъективный экстерналист, Англия -- объективный интерналист, Индия -- субъективный интерналист. (В качестве объективного экстерналиста раньше приводили в пример СССР. О сегодняшней России пока-что ничего определённого сказать нельзя -- ввиду отсутствия чётких программ и недвусмысленной внешней политики).

Этот метод позволяет надёжно сформировать работоспособный и эффективный экипаж подводной лодки, космической или полярной станции, " экипаж" кафедры в университете. Думаю, не ошибусь, предположив, что именно нежелание использовать этот метод подбора экипажа и привело к трагедии с одним из наших космических кораблей (с Волковым, Пацаевым и при командире, фамилию которого я сегодня даже не могу припомнить). Как это ни парадоксально (поскольку современная " официальная" психология весьма далека от рассматриваемого подхода), психологами разработано великое множест

⇐ Предыдущая30313233343536373839Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: