Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

К верующим сынам православной церкви российской 6 глава

Но эти опасения г. Пиццардо явно неосновательны и доказывают его незнакомство как с нашим Уголовным Кодексом, нормирующим деятельность Трибуналов, так и их практикой, касающейся разбора дел церковников православного и католического вероисповедания, а равно непонимание ^[¹¹⁵^] причин единодушного мнения нашей прессы о церкви, как обществе, “цели которого противодействуют нормальной деятельности Советских Учреждений” и непонимания отношений коммунистической партии с ее программой и деятельностью к правительству СССР и его законодательству. Ведь деятельность в церковных делах Трибуналов СССР регулируется не только ст. 119 или 120 У. К. но и несомненно ст. 125 того же У. К. которая карает всякое “воспрепятствование исполнению религиозных обрядов, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан”[ 34 ].

Эта статья, введенная в У.К. в развитие основного декрета от 23/1-18 г. §5[ 35 ] обеспечивающего всем гражданам свободу вероисповедания, кажется, достаточно гарантирует граждан СССР от возможности осуждения и наказания Трибуналами, “за веру в бога, его промысел и христианскую религию”. Но веротерпимость Советской власти простирается еще дальше навстречу религиозным пережиткам темных масс: она предоставляет гражданам, совесть и практика жизни которых запрещает им носить оружие, просить Суд о замене службы в военном строю — службой в больницах или других работах. Аналогичного законодательства нельзя найти ни в одном кодексе цивилизованных стран Европы. И не из коммунистических взглядов партии руководящей правительством СССР, на религию, как на отживающий пережиток взглядов старых поколений, вытекает взгляд нашей прессы на церковную организацию псе равно какую: христианскую, еврейскую, мусульманскую, как враждебную советскому строю, и выносятся суровые приговоры по делам церковников нашими судами, но из горькой истины, доказанной опытом истории Европы и проверенной горьким опытом русского народа за 5 лет революции, что церковь, как организация, всегда была тесно связана с господствующим классом в государстве, освещая и укрепляя его господство и препятствуя ^[¹¹⁶^] освобождению от этого господства угнетаемых им трудящихся масс. Особенно ярко такой характер обнаружила наша русская православная церковь, упорно сопротивляясь освобождению трудящихся от оков царского деспотизма и гнета капитализма внутри России и заграницей. Последнее особенно хорошо должен знать г. Пиццардо — что всецело подтвердилось на многочисленных процессах церковников и личных их заявлений как в лице 2-го Церковного Собора обновленческих групп, так и вождя староцерковных групп патриарха Тихона.

И вот это то ^[¹¹⁷^] наше убеждение и наш горький опыт не позволяют нам стать на точку зрения г. Пиццардо, что церковь по характеру своему имеет только ^[¹¹⁸^] “исполнение обрядов, которые лежат на обязанности человека по отношению к богу, как создания к создателю и является совершенно нейтральной по отношению к экономической системе, введенной Правительством, будь то ^[¹¹⁹^] социалистической или коммунистической[”], но требует от нас самого бдительного внимания к церковным организациям и принятия к нашему глубокому сожалению, самых суровых мер, против использования религиозного флага и религиозных пережитков масс в целях борьбы с усилиями этих масс построить не на небе, а здесь на земле, царство общего труда солидарными усилиями всего человечества.

Но из этого факта энергичной борьбы трудящихся за свое право организации согласно своему идеалу коммунистического общества труда “путем агитации прессы, закона Суда, преподавания, организации общества молодежи”,— факта, внушающего столь большую тревогу за религию г. Пиццардо, было бы также непоследовательно и поверхностно заключать о существовании в СССР наказаний только [“]за веру в бога и христианскую религию” и возможности в ней свободы совести и вероисповедания в настоящее и далекое будущее время, как из факта существования в коммунистической программе требования уничтожения капиталистического строя и замены его коммунистическим и тех усилий, которые делает наша руководящая в СССР партия путем агитации, воспитания, закона ^[¹²⁰^] Суда, организации коллективных хозяйств и т. д. к достижению этого,— грубо ошибочно заключать, что в настоящее время и в СССР невозможно существование и деятельность капиталистических форм предприятий ^[¹²¹^] и производства.

Новая экономическая политика СССР, открывающая путь своему частному [и] иностранному концессионному капиталу и успешные результаты такой политики опровергают такое заключение, указывая на невозможность ^[¹²²^] мирного сожительства этих экономических систем, при диктатуре пролетариата.

Также и в религиозном вопросе, коммунистическая партия, руководящая деятельностью Правительства СССР прекрасно понимает, что без изменения быта широких масс нельзя изменить его идеологической оболочки его миросозерцания. А это путь постепенной организации и воспитания, а не путь принуждения и насилия, к которому прибегали реформаторы утописты прошлых времен.

А поэтому Правительство СССР принимает все” меры к безболезненному изживанию мировоззрений прошлого и гарантирует населению свободу в этом отношении.

И несомненно, что руководители римско-католической церкви, при их авторитете и влияния, могут оказать широкое содействие к достижению этой цели Правительством СССР.

За Заведующего 5-ым Отделом Н.К.Ю. (Шумов)

— Л. 91-93o6. (А). Незаверенная машинописная копия того времени. На л. 91 в левом верхнем углу машинописью воспроизведен штамп Народного Комиссариата Юстиции РСФСР с датой “Июля 9 1923 г.” и исходящим номером “№ 512 Л”. Здесь же рукописная помета: “Арх[ив] п[олит]-б[юро]”.

— РЦХИДНИ, ф. 89, оп. 4, д. 160, л. 16-18. (Б). Машинописная копия, сделанная 26 июля 1923 г. и заверенная временно исправляющей должность заведующего Секретным отделом НКЮ Медведевой. Это отпуск, сохранивший машинописную дату “Июля 23” в левом верхнем углу л. 16, которая была на первом экземпляре закладки внесена в штамп. На л. 18 круглая гербовая печать: “Народный Комиссар Юстиции и Прокурор Республики”, Формула секретности отсутствует. Формула подписи после текста документа: “С подлинным верно: за Заведующего] 5 Отд[елом] НКЮ Н. Шумов”. Адрес в начале документа: “В. Н.К.И.Д.”. Рукописная правка текста экземпляра АПРФ учтена и передана машинописью.

№ 12-46 [ 25 ]

Письмо заместителя наркома юстиции Н. В. Крыленко наркому иностранных дел Г. В. Чичерину по поводу протестов Ватикана против преследований христиан в СССР
9 июля 1923 г.

В НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
тов. ЧИЧЕРИНУ.

Уважаемый Товарищ,

По поводу направленного Вами ко мне письма гр. Пиццардо и его замечаний об отдельных статьях нашего Уголовного Кодекса и, якобы чинимых затруднениях для сторонников католической религии пользоваться декларативно объявленной в нашей конституции свободой совести и свободой религиозной пропаганды, считаю долгом сообщить Вам нижеследующие свои соображения.

Прежде всего, полагал бы весьма целесообразный через наше полномочное представительство в Италии указать гр. Пиццардо, а засим просить его довести о сем до сведения и днях заинтересованных в данном деле лиц, что Народный Комиссариат Юстиции наилучшим способом для ознакомления с нашими законами считает ознакомление с ними непосредственно по подлинникам по официальному тексту Собрания Узаконений, прячем не сомневается, что в случае, если-бы даже интересующиеся этими законами лица были лишены такой возможности в силу незнания ими русского языка, таковая возможность все-же была-бы им Народным Комиссариатом Иностранных Дел любезно предоставлена путем предоставления соответствующе заверенного через НКИНОДЕЛ официального перевода.

Этот способ предотвратил-бы, по мнению HKD, целый ряд недоразумений подчас даже курьезного характера, имеющих место сейчас и тем не менее послуживших главной причиной самого появления письма гр. Пиццардо.

Ибо НИ ОДНА из приведенных гр. Пиццардо цитат из статей нашего У. К.. НЕ СООТВЕТСТВУЕТ ТЕКСТУ ЗАКОНА и все они представляют собой изложение их “сводки словами” или что, конечно, хуже, ПРЯМОЕ ИЗВРАЩЕНИЙ ТЕКСТА, ДУХА и СМЫСЛА наших законов.

Чрезвычайно целесообразно было-бы, поэтому, поставить гр. Пиццардо в известность о нижеследующем[ 36 ]:

I. Ст. 119-я У. К. — первая, на которую ссылается гр. Пиццардо, согласно приводимому им тексту статьи, якобы, в своем § 3 гласит: — “всякое возбуждение к неисполнению постановлений местных и центральных властей или сопротивление ям карается наказанием, предусмотренным ст. 83, даже если не имеется доказательств контр-революционных намерений”.

Прежде всего ст. 119 не имеет в своем содержании НИКАКОГО НИ ТРЕТЬЕГО, НИ ВТОРОГО ПАРАГРАФА, СОСТОИТ ВСЕГО ИЗ ОДНОЙ ЧАСТИ И НИ В ОДНОМ СЛОВЕ С ВЫШЕПРИВОДИМЫМ гр. ПИЦПАРДО ТЕКСТОМ НИЧЕГО ОБЩЕГО НЕ ИМЕЕТ, ибо гласит нечто ^[¹²³^] совершенно отличное, а именно: “Использование религиозных предразсудков с целью СВЕРЖЕНИЯ Советской власти для возбуждения к сопротивлению ее ^[¹²⁴^] законам и постановлениям карается наказаниями, предусмотренными 69 ст. У. К.”

Ст. 119 карает, таким образом, вовсе не “всякое возбуждение”, а лишь специфический деликт “использование религиозных предразсудков”, причем исключительно в случаях, если оно имеет место в ^[¹²⁵^] явно контр-революционных целях свержения Советской власти или возбуждения к неповиновению и противодействию ее ^[¹²⁶^] законам. Неверным и совершенно фантастическим является, поэтому, вывод гр. Пиццардо, который он делает, из не менее фантастичной вымышленной им 119 статьи, что согласно русских законов может быть ^[¹²⁷^] привлечен к ответственности любой из родителей, хотя-бы “отсоветывающий своим детям принять участие в анти-религиозных митингах, организуемых на Пасхе или на Рождестве центральными или местными властями”.

Ибо ^[¹²⁸^], если бы даже так и было, что центральная или местная власти вздумали организовать такие митинги (на самом деле этого нет и антирелигиозные митинги организуются не властями), то и в этом случае для привлечения к ответственности родителей, в приводимом гр. Пиццардо казусе надлежало-бы ранее доказать: а) что это запрещение имеет специальной целью “противодействие постановлениям Советской власти”, а не вызвано иными мотивами, и 6) что для оказания противодействия “использованы” именно “религиозные предразсудки” детей и неокрепшее сознание их, как средство [“] политической борьбы”, под что, конечно, не может быть подведен случай, когда сами родители разделяют указанные предразсудки и целей политической борьбы отнюдь не преследуют.

Что дело обстоит именно так, а не иначе, доказывает, впрочем, целый ряд специальных законодательных актов Советской власти, с которыми, к сожалению, гр. Пиццардо не дал себе труда ознакомиться. Согласно этих актов, Советская власть не только не запрещает или не ограничивает права родителей влиять определенным образом на не окрепшее еще детское сознание, но определенным образом охраняет эти права, что вызывает даже нарекание со стороны многих “нетерпеливых” сторонников более радикальных методов борьбы с темнотой и невежеством.

Это право охраняется прежде всего основным законом 1918 г. об отделении церкви от государства, в п. 9 которого говорится “граждане могут обучать и обучаться религии частным образом”[ 37 ].

Это право было особо затем подтверждено рядом специальных разъяснений, согласно которым еще в 1920 г. было указано, что “местная власть должна оградить спокойное и свободное отправление религиозных потребностей граждан в той лойяльной форме, какая им угодна и привлекать к ответственности лишь нарушающих законы РСФСР” (Разъяснение № 157С ^[¹²⁹^] 20 г.).

Согласно указания, данного в 1922 г. и постановления ВЦИК от 21 г. специально указано[,] что “произнесение ^[¹³⁰^] проповедей, поскольку таковые являются неотъемлемой составной частью богослужения данного культа, допускается свободно без какой-либо предварительной цензуры при условии, чтобы по содержанию своему они фактически имели исключительно религиозный характер”. (Еженедельник Юстиции № 25-26 1923 г.)[ 38 ].

И, наконец, специальная ст. Уг[оловного] Кодекса (ст. 125), о которой также умалчивает гр. Пиццардо, прямо карает всякое “воспрепятствование исполнению религиозных обрядов”, в том числе, следовательно, и со стороны местных властей, поскольку они (обряды) “не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан”.

Единственное прямое ограничение имеется только одно. Оно касается ЗАПРЕЩЕНИЯ ПРЕПОДАВАНИЯ ЗАКОНА БОЖЬЕГО ^[¹³¹^] В ШКОЛАХ несовершеннолетним до 18 ^[¹³²^] лет. Однако, и тут Советская власть запрещает “РАСПРОСТРАНИТЕЛЬНОЕ ТОЛКОВАНИЕ ЭТОГО ЗАКОНА”.

Попытка внести в законе такое распространительное толкование в форме прямого запрещения всякого ГРУППОВОГО ОБУЧЕНИЯ ДЕТЕЙ — ОТВЕРГНУТО только что закончившейся Сессией ВЦИК. Действующая-же практика равным образом отнюдь не стояла никогда на запретительной точке зрения. Так, например, еще в январе 1922 г. Административный Отдел НКВД ^[¹³³^] препроводил всем местным органам власти постановление Наркомпроса ^[¹³⁴^], согласно которому предлагалось всем “Наробразам следить за тем”, чтобы ДОПУСКАЕМОЕ ВНЕ стен учебных заведений преподавание так называемого Закона Божьего детям до 18 лет, отнюдь не отливалось в форму учреждения правильно функционирующих учебных заведений, руководимых духовенством”, и далее предлагалось “обязать Губнаробразы” произвести обследование (и только) “всех фактов преподавания Закона Божьего детям до 18 лет, характера, форм и методов такого преподавания и информировать” (опять-таки только информировать) “о них Наркомпрос ^[¹³⁵^]”].

Приведенные факты и цитаты из распоряжений центральных властей являются с нашей точки зрения лучшим доказательством, насколько ни на чем не основанными являются выводы гр. Пиццардо о, якобы, чинимых нашими законами стеснениях для католиков или их противоречие с декларативно объявленной свободой религиозной пропаганды.

Обстоятельством, которое, повидимому, ввело в заблуждение гр. Пиццардо, является то, что в тексте 69 ст., на которую ссылается ст. 119 и от которой заимствует только карательную санкцию, имеется указание о том, что подлежит каре “призыв к невыполнению или противодействию распоряжениям центральной или местной власти при неустановленности контр-революционных целей ^[¹³⁶^]”, однако, и тут основным моментом, определяющим наказуемость, является наличность призыва противодействовать распоряжениям власти, ссылка-же на 83 ^[¹³⁷^] ст. указывает, что этот призыв должен кроме того, заключать в себе цели вызвать “массовые беспорядки, вооруженные или невооруженные”, “организацию банд” или “уклонение от налагаемых законом на граждан личных или иных повинностей или платежей” (ст. 74-82 Уг[оловного] Код[екса]).

Гр. Пиццардо не может не согласиться, что для государства в этих случаях является второстепенным, подлежащим исключительно оценке Суда, моментом — мотивы, вызвавшие призыв к таким действиям со стороны отдельных лиц (контр-революционная цель или ее отсутствие) и сам по себе факт такого рода призывов достаточен для привлечения к уголовной ответственности.

II. Не менее фантастическим и основанным на ложной информации приводимый гр. Пиццардо текст 120 ст. Уг[оловного] Код[екса], карающий по словам гр. Пиццардо “всякого, кто старается обманывать с целью возбуждения суеверия масс”. ТАКОГО ТЕКСТА В НАШЕМ ЗАКОНЕ ^[¹³⁸^] РАВНЫМ ОБРАЗОМ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Соответствующий текст закона гласит: “Совершение обманных действий, (а не “кто старается обманывать”) с целью возбуждения суеверия в массах, а также с целью извлечь таким путем какие-либо выгоды — карается... ^[¹³⁹^]”

Гр. Пиццардо, исходя из вымышленного им текста утверждает далее, что такая статья тем более опасна, что Трибуналы, мол, “рассматривают, как обман все то, что священно для католической совести, вплоть до того, чтобы считать таковым простое утверждение существования Бога ^[¹⁴⁰^] и его милостивого вмешательства для спасения души, равно как всякой духовной философии”.

Всем этим явно неверным утверждениям гр. Пиццардо надлежит прежде всего поставить формальный закон от 13-го июня 21 г., где в примечании ст. 3 говорится, что для лиц старше 18 лет, могут быть устраиваемы специально богословские курсы с целью подготовки свяаценно-служителей, но при условии ограничения программы таких ^[¹⁴¹^] курсов специально богословскими предметами: а в циркуляре 5 Отдела НКЮ от 26-го апреля 1919 г., специально было разъяснено, что “преподавание Закона Божьего лицам, достигшие 18-тилетнего ^[¹⁴²^] возраста, не воспрещено, а, напротив, разрешено вне школ и учебных заведений”, причем указанный циркуляр разрешает принципиально вопрос о допустимости такого преподавания в храмах, если не имеется другого помещения. Утверждать, после этого, Вам как равно после тех цитат из отдельных циркуляре” и законодательных распоряжений, которые мы привели выше, что Трибуналы могут привлечь любого священника за “всякую духовную философию” не может быть квалифицировано иначе, как именно “ПРЯ-МОЕ ИЗВРАЩЕНИЕ И ТЕКСТА, и ДУХА, И СМЫСЛА НАШЕГО ЗАКОНА”.

Чрезвычайно важно было-бы поэтому специально сообщить гр. Пиццардо, что наш закон не только не ставит на свое разрешение вопроса, реальна или нереальна возможность “милостивого вмешательства Бога для спасения душ”, но и в высокой степени мало интересуется этим вопросом, предоставляя полную возможность католической церкви развивать теории о реальности и результатах такового вмешательства перед гражданами, достигшими 18 лет, буде окажутся желающие ознакомиться с вышеупомянутыми результатами, но закон карает, как обман, всякое действие священно-служителей, обманный характер коего ясен для самого обманывающего и которое тем не менее совершается этим священно-служителем с целью распространения и извлечения какой-либо выгоды (напр[имер] ^[¹⁴³^], утверждение о нетленности мощей, или пропаганды “чудотворных исцелений” или продажа “чудотворных” икон и т. д.).

Поскольку гр. Пиццардо полагает, что наличность подобного рода признаков не имеет места в действиях служителей католического культа, он может быть покоен, что несодержавшие заведомого и злостного обмана религиозные и обрядовые действия католических священников караться законом ^[¹⁴⁴^] не будут.

III. Что касается последней 63 ст. У.К. на которую ссылается гр. Пиццардо, то ему надлежит указать, что хотя обвинение было предъявлено в Московском процессе по 63 ст. У. К. Судом была признана наличность 62 ст. в настоящий же момент 62 ст. по только что принятому ее новому тексту на 2-ой Сессии ВЦИК трактует исключительно о действиях направленных на подрыв государственной промышленности или транспорта, что как ^[¹⁴⁵^]известно, не имеет никакого отношения к области религиозного сознания. Что же касается 62 ст. то последняя карает организацию действующую “путем возбуждения населения к массовым волнениям, неплатежу налогов и невыполнению повинностей или всяким иным путем в явный ущерб диктатуре Рабочего Класса и Пролетарской Революции ^[¹⁴⁶^]”, каковые действия не могут оставаться безнаказанными, даже если бы они совершались служителями церквы. Таким образом последния опасения гр. Пиццардо должны быть рассеяны; разъяснения же московских газет, якобы трактующие церковь вообще, как антиправительственную организацию, причем ссылок и цитат из этих газет гр. Пиццардо также не приводит, даже если бы и имели место для Суда никакой обязательной силы не имеет, почему ссылка на них убедительной не является.

IV. Как последнее доказательство того, насколько неправильны представления гр. Пиццардо о том, что имеет место в Советской действительности и наоборот доказательством того, насколько мягко и терпимо относится Советская Власть к наличности у широких масс религиозных верований может служить ^[¹⁴⁷^]постановление Президиума Областного Исполкома немцев Поволжья ^[¹⁴⁸^] от 25-го апреля 23 г. согласно которому Исполком разрешил преподование Закона Божьего вне стен школ для детей моложе 18 лет, поскольку таковое является составной части религиозного обряда, так называемая конфирмация, опасаясь, что запрещение такового “может быть истолковано населением как говорит резолюция Исполкома — как гонение на религию”.

Настоящий вопрос находится сейчас на рассмотрение специальных учреждений НКЮ и НКПросвещения и будет урегулирован повидимому в общереспубликанском масштабе.

С товарищеским приветом № 512/Л, 9/VII 23 г.
Н. КРЫЛЕНКО

— Л. 94-96об. (А). Машинописный экземпляр того времени. На л. 94 рукописная помета: “Арх[ив] п[олит]б[юро]”.

— РЦХИДНИ, ф. 89, оп. 4, д. 160, л. 13-15об. (Б). Машинописная копия того времени, заверенная временно исправляющей должность заведующего Секретным отделом НКЮ Медведевой. На л. 15об. круглая гербовая печать: “Народный Комиссар Юстиции и Прокурор Республики”. Рукописная правка текста экземпляра АПРФ учтена и передана машинописью. Исходящий номер и дата без года в начале документа.

№ 12-47

Постановление Политбюро ЦК РКП (б) о деле патриарха Тихона и о католической церкви.
Из протокола заседания Политбюро № 16, п. 42
от 12 июля 1923 г.

(См. дело № 25, документ № 39.)

№ 12-48

Постановление Политбюро ЦК РКП(б) о составлении “циркуляра по антирелигиозной пропаганде”.
Из протокола заседания Политбюро № 16, п. 46
от 12 июля 1923 г.

СТРОГО СЕКРЕТНО

Слушали:
46. О проведении в жизнь резолюций Пленума ЦК от 4/VII-23 г. по докладу Политбюро и СНК.

Постановили:
46. а) Поручить тов. Попову составить проект циркуляра ЦК по анти-религиозной пропаганде, согласовав его с анти-религиозной комиссией.
б) О циркуляре по анти-религиозной пропаганде[ 39 ].

СЕКРЕТАРЬ ЦК

— Л. 98. Машинописная выписка на бланке ЦК РКП(б), сделанная 13 июля 1923 г. Выше текста выписки напечатан адрес рассылки: “тов. ПОПОВУ Н. Н.”. Внизу рукописная помета, отсылающая к постановлению Политбюро, протокол № 25, п. 12 от 16 августа 1923 г. (№ 12-55).

— АПРФ, ф. 3, оп. 1, д. 347, л. 72. Черновой протокол заседания Политбюро. Подлинник на бланке постановлений Политбюро, колонка “Слушали” на машинке, колонка “Постановили” от руки, черными и синими чернилами. Номер пункта в левой колонке “46” исправлен от руки из первоначального “45”. Справа внизу запись о рассылке: “Выписка т. Попову Н. Н.”. Справа штамп Секретного архива ЦК ВКП(б) с инвентарным номером. Список присутствовавших см. № 25-39.

№ 12-49

Докладная записка старост и прихожан Москвы, Минска и Харькова в СНК СССР о незаконном закрытии синагог в различных городах СССР
[Не позднее 20 июля 1923 г.]

В СОВЕТ НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СОЮЗА СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК.
Старост и прихожан Московской Еврейской Синагоги, и Центральных Синагог гг. Минска и Харькова.
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА.

За последние месяцы в Московскую Еврейскую Общину стали поступать из разных городов и местечек заявления и петиции, покрытые многочисленными подписями с просьбами войти с ходатайством перед центральной властью об открытии и возвращении верующим синагог, превращенных предписаниями местных властей в театры и клубы.

Закрывались еврейские храмы обыкновенно местными Исполкомами и Коммунотделами по ходатайствам незначительных групп молодежи, капризу коих приносились в жертву религиозные потребности десятков и сотен тысяч верующих.

И в Москве, где имеется лишь одна синагога, сделана попытка добиться закрытия ее. Группа лиц в восемь человек обратилась в Московский Совет с бумагой, полной клеветы и инсинуаций против десятков тысяч верующих... ^[¹⁴⁹^]

Ввиду этого и так как закрытие еврейских синагог стало явлением массовым, причем во многих местах были закрыты центральные храмы, мы, представители столичной еврейской Общины, наиболее близкие территориально к центральной власти считаем своевременным и необходимым сделать Верховной Власти Республики нижеследующее представление.

I. Закрытие синагог в огромном большинстве случаев означает фактическое лишение возможности многим десяткам и сотням тысяч верующих отправлять свой культ. Такой фактический запрет отправления культа переживается верующими, как открытое гонение на религию, как великое народное бедствие... Еврейский народ не может мириться с таким гонением на его веру тем более, что это гонение всецело исходит от произвола местных властей и находится в самом решительном противоречии с конституции РСФСР и его законодательством. Конституция РСФСР гарантирует всем гражданам свободу веры и культа (ст. 13), а декрет об отделении церкви от государства (Собр[ание] Узак[онений] 1918 г. ст. 263) запрещает издавать какие бы то ни было местные постановления, которые стесняли бы или ограничивали свободу совести[ 40 ]. Мы, поэтому, питаем безусловную уверенность, что Центральный Исполнительный Комитет Со[ю]за Советских Социалистических Республик — Верховный страж конституции законов государства — разъяснит местным Исполкомам, что закрытие синагог и обращение их в места увеселений несовместимо с провозглашенной конституции свободой совести и культа и что потребность незначительной группы граждан в клубе для развлечений не должна покупаться ценой лишения многих тысяч верующих людей возможности посещать храм для молитвы и отправления культа. Тем более, что для целей клуба всегда можно найти и приспособить иные помещения, между тем как здания, специально выстроенные и приспособленные под синагоги, имеют весьма часто историческое и историко-археологическое значение.

II. Мы можем вместе с тем привести много примеров, когда закрытие синагог преследовало цель не столько получить помещение для клуба, сколько желание небольшой группы неверующих надругаться над религиозными чувствами многих тысяч людей, для которых храм и находящиеся в храме предметы культа составляют святыню. Так в Витебске три синагоги были опечатаны еще в 1920 году и в продолжение двух лет стояли закрытыми и неиспользованными для других целей. Несмотря на поступавшие от местных граждан петиции, покрытые многочисленными подписями в том числе от множества рабочих и красноармейцев, местный Губисполком не счел нужным обратить на эти заявления хоть какое нибудь внимание... Когда в это дело вмешалась местная Рабоче-Крестьянская Инспекция, получившая десять петиций от рабочих и служащих десяти государственных и частных предприятий, и указала Губисполкому на неправильность его действий, по закрытию синагог, то и это вмешательство Раб[оче]-Кр[естьянск]ой Инспекции не имело никаких результатов. По жалобе местной Еврейской Общины дело дошло до Нар.Ком.Юста, который телеграммой за подписью члена Коллегии НКЮ Красикова предложил Витебскому Губисполкому вернуть обратно синагогу верующим. Но вмешательство НКЮ постигла ту же участь, что и вмешательство Раб[оче]-Кр[естьянск]ой Инспекции: на него не было обращено никакого внимания. Группа молодых людей из местной Евсекции, под прикрытием Витебского Губисполкома, считала себя неограниченным повелителем в вопросах местной еврейской религиозной жизни, не терпя ни малейшего вмешательства. Витебские верующие евреи, наконец, обратились в ВЦИК, прося у Верховной власти защиту против чинимых гонений и притеснений на веру. После расследования дела Президиум ВЦИК телеграммой от 15 апреля 1921 г. за подписью члена Президиума Смидовича предложил Витебскому Губисполкому открыть опечатанные и пустовавшие синагоги к предстоящему празднику Пасхи. Но предписание осталось неисполненным и синагоги не были открыты. Тогда Президиум ВЦИК в заседании от 19 мая 1921 г. (Протокол № 29) постановил: послать в Витебск представителя ВЦИК т. Немцова для ознакомления со всем делом на месте и представить все материалы вместе с заключением во ВЦИК... После исполнения возложенной на него миссии т. Немцов сделал в заседании ВЦИК 1 июня 1921 г. (Протокол № 34) доклад о результатах своего расследования и высказался за открытие синагог. В этом же смысле Президиум ВЦИК и вынес постановление... Но оно осталось неисполненным как и все предыдущие постановления... В заседании от 22 авг[уста] 1921 г. (Протокол № 54/м) по докладу РКИ, Президиум ВЦИК вновь предложил Витебскому Губисполкому, в срочном порядке исполнить постановление Президиума ВЦИК от 1 июня. Но все оставалось напрасным и безрезультатным: несколько молодых людей из местной Евсекции оказались сильнее не только десятков тысяч верующих из местного населения, но и всех центральных властей Республики вплоть до Президиума ВЦИК включительно. Витебские синагоги оставались закрытыми весь 1921 и 1922 год и при этом ни для каких либо других целей они использованы не были... Когда в августе 1922 года НКЮ в телеграмме за подписью члена Коллегии тов. Красикова вновь предложил Витебскому Губисполкому вернуть синагоги верующим, если таковые не использованы для других целей, то лишь после двух или даже трех повторных телеграфных предложений вернуть синагоги, Витебский Губисполком, воспользовавшись случаем, что во время этой телеграфной переписки сгорело местечко Бешенковичи, поспешил вселить в синагоги погорельцев этого местечка, чтобы иметь возможность ответить Нар.Ком.Юсту, что синагоги использованы. Впрочем, лишь один раз местной властью одна из закрытых синагог была открыта и использована для “культурных” целей. Это было в вечер 1 октября 1922 года, в вечер величайшего еврейского праздника “Иом-Кипур”. Этот вечер и последующий день верующие евреи проводят в посте и молитве: это — день величайшего почитания и благоговения для верующих. И в этот вечер самая старинная и чтимая синагога была специально открыта и там устроена юмористическая вечеринка с плясками и буфетом, посвященная насмешкам над праздником “Иом-Кипур” и над религией вообще... Это был единственный случай использования закрытой синагоги для “культурных” целей. Язык человеческий не обладает теми словами и выражениями, чтобы передать ту бездну возмущения, которое ^[¹⁵⁰^] это издевательство над религией вызвало у всего населения города Витебска, даже нееврейского и неверующего. Это был погром души народной, подобного которому нельзя найти примеров в столь богатой разными видами погромов еврейской истории. И это совершилось при прямом соучастии местной власти.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 Следующая ⇒

Воспользуйтесь поиском по сайту: