Глава III . Московская школа русских историков в конце XIX - начале ХХ веков

Прежде чем перейти к характеристике научных школ в русском историко-научном процессе, обратимся к дефинициям.

Термин “школа” многозначен и выявить его инвариантное содержание трудно. Можно выделить два главных связанных подхода к феномену научной школы: структурный и генетический. Структурный анализ феномена научной школы демонстрирует многокомпонентность и чрезвычайную сложность. Современный исследователь Г.П.Мягков, опираясь на проведенный анализ науковедческой литературы последних десятилетий отчетливо выделяет эти два подхода. Школа выступает перед науковедами и историками науки как неформальное объединение, как противоположность организованным, формальным, “институционализированным” подходам научного исследования. С точки зрения М.Г.Ярошевского “школа в науке является неформальным, т.е. не имеющем юридического статуса объединением. Его организация не регулируется административным регламентом”.

В основе формирования школ лежит, по-видимому то, что Ф.Фукуяма назвал естественной склонностью к объединению. Не только социальная детерминация характерна для науки, но и логическая, благодаря чему становится возможной комплексная классификация научных групп. А.П.Огурцов строит такую классификацию в соответствие со степенью дисциплинарной общности, и по степени “напряженности” коммуникативных связей между учеными того или иного уровня общности. По его мнению, ученые прежде всего делятся, в соответствие с той или иной научной парадигмой, на физиков, историков, биологов и т.д. При таком структурном расчленении всего множества ученых единицей социологического анализа является научно-дисциплинарное сообщество”.

Дальнейшее расчленение происходит внутри той или иной научной дисциплины. Ученые работают в рамках отдельных научно-исследовательских направлений внутри дисциплины. И каждое их объединение “может быть названо исследовательским сообществом”. В свою очередь исследовательское направление, каждое из которых разрабатывается научно-исследовательской группой. Однако дифференциация на этом не заканчивается. Существует еще одна форма объединения ученых. Такой формой является научная школа, которая представляет, по нашему мнению, элементарную эволюирующую единицу науки. Она образует ту единицу, которая обеспечивает и преемственность научного знания и создает условия для его развития”. С такой точки зрения школа хотя и является неформальным институтом науки, но все же выступает как ее закономерное, необходимое, массовидное звено.

Согласно другому взгляду на феномен школы, вряд ли можно говорить о массовидности этого звена. С точки зрения А.А.Баева, "возникновение устойчивых структур в виде научных школ - событие единичное и научная школа вовсе не единственная и не преобладающая форма развития науки". Г.П.Мягков пытается соединить эти обе позиции, и отмечает сложность эмпирического обнаружения школ. "Программа. Парадигма. Научная идеология школы - это одна, хотя и важнейшая координата существования научной школы, другой координатой является бытие школы как некоего феномена общения, коммуникации. Таким образом задана определенная реальная программа исследования феномена школ. В рамках этой программы выделяется несколько проблем: роль лидера школы, возможность школ без лидера, коммуникативное отношение внутри школы и ее внутренняя структура, отношение школы с внешней средой.

В этом науковедческом блоке были обозначены очень важные повороты в исследовании научных школ с пристальным вниманием к их коммуникативным характеристикам, психологии общения внутри коллектива школы, стиля мышления, особенности коллективной работы и другие подобные феномены. Здесь же поставлена очень интересная проблема внутришкольной коммуникации, о ее способах, в значительной степени определять внутреннюю структуру школы. Обозначая структурную сложность школ различного типа в науковедении заговорили о феномене "незримого колледжа", как одной из форм научной школы. С точки зрения современных психологов незримый колледж относится к вторичному - экстенсивному периоду роста научного знания. Он объединяет ученых ориентированных на решение совокупности взаимосвязанных проблем, лишь после того, как в недрах небольшой компактной группы сложится программа исследований и будут получены решающие результаты.

С точки зрения американского исследователя Д.Прайса "незримые колледжи" задают статус каждого ученого путем апробации его результатов компетентными коллегами, и, кроме того, эффективно решают проблему коммуникации, сводя большую группу ученых к небольшой выборке тех, чье мнение значимо для данного исследователя, и которое уже может быть охвачено межличностными отношениями. Большое внимание в науковедческой литературе уделяется школе как системе обучения научному творчеству, отношения к науке, особенностям трансляции знания. Таким образом науковедческий подход позволил увидеть многообразие исторического процесса и обнаружил значимость специального изучения институциональных и организационных основ исторического знания для понимания механизмов получения этого знания. В сознании историков произошло усложнение образов профессионального исторического знания, но в историографическую практику этот подход внедряется недостаточно активно.

*****

В последние десятилетия ХХ века можно зафиксировать усилившийся интерес к проблеме региональных школ в исторической науке. “Школьный пласт” исследований предполагает реконструкцию внутринаучных коммуникаций, на что обращают внимание такие отечественные авторы, как Б. С. Каганович, В. С. Брачев, С. Н. Погодин, Г. П. Мягков, Е. А. Ростовцев и др. В центре внимания практически всех современных исследователей является проблема Московской и Петербургской школ русских историков. Укажем на сложившуюся диспропорцию в изучении этих школ.

Феномен Московской школы не стал до сих пор предметом специальной исследовательской программы (исключение составляет статья Д. А. Гутнова об исторической школе Московского университета, статья профессора Стенфордского университета Т. Эммонса, историографические заметки А. Н. Шаханова, сравнивающего взгляды Соловьева и Ключевского. Более последовательно изучается петербургская историческая школа (Б. С. Каганович, С. В. Чирков, А. Н. Цамутали, С. Н. Погодин, В. С. Брачев, Б. В. Ананьич, В. М. Панеях, Е. А. Ростовцев). Д. А. Гутнов в статье об исторической школе московского университета формально склонен придерживаться иерархического подхода к школе. Он пишет: “Отечественная историография ныне придерживается того взгляда на историческую школу, согласно которому под ней подразумевается достаточно узкая группа историков, составляющая часть более широкого течения или даже направления. Критерием же выделения “школы” чаще всего признаются методические приемы, объединяющие такую группу исследователей иногда то, что они были учениками или последователями одного крупного ученого или группировались вокруг одного университета”. Но эта традиционная иерархическая схема нарушается самим автором так как он полагает, что в рамках исторической школы Московского университета развивались два самобытных, тесно связанных друг с другом направления изучения истории - русской и западной. Речь идет о школе В. О. Ключевского в области русской истории и П. Г. Виноградова в области истории всеобщей. Гутнов доказывает сходство этих школ по таким параметрам как общие методологические установки (позитивизм), внимательное отношение к историческому источнику - “скрупулезный анализ и тщательно сделанных на его основе выводах”; социальная направленность исследования и как отражение этого преимущественное внимание “к изучению социально-политических процессов развития общества, обостренный интерес у проблемам формирования гражданского общества и его взаимодействия с властью, политической эволюции государства и эпохам реформам, изучению социальных катаклизмов и их последствий”. И на основании этого он делает вывод о единой исторической школе Московского университета.

Петербургская историческая школа формировалась на протяжении ХIX- ХХ вв. У ее истоков стоял также историк-всеобщник М. С. Куторга, а “завершение процесса ее создания стало творчество А. Е. Преснякова”, который впоследствии выступил и ее историком. Доминирующую черту этой школы он охарактеризовал как “научный реализм, сказывавшийся прежде всего в конкретном непосредственном отношении к источнику и факту- вне зависимости от историографической традиции”.

В современных исследованиях можно выделить по крайней мере две точки зрения на эволюцию Московской и Петербургской школ. Для большинства авторов характерно противопоставление этих школ. Так, С. В. Чирков констатирует, что Петербургская историческая школа оказалась сложным и неоднородным организмом и в конце XIX в. распадается на две школы- С. Ф. Платонова И А. С. Лаппо-Данилевского. При этом, он настаивает на мысли, что, несмотря на различия, их объединяло противопоставление Московской исторической школе. По С. В. Чиркову, это обстоятельство связано с особенностями формирования самосознания научной школы- в котором отражаются антиномии социально-психологического порядка: “Мы и они”. Чирков ставит вопрос о признаках, по которым атрибутировались историки московские и петербургские. Различие между школами он обнаруживает “ в нижнем этаже” изучения материала источников, в отношении историков к письменному памятнику и источнику, слову, “в тех корнях исследовательской методики, которую можно обозначить как культуру исследования”.

Поэтому С. В. Чиркову кажется целесообразным различать научные школы как “различные типы научной культуры”, т.е. изучать “типологию научной культуры, передача традиций которой “является одной из важнейших функций научной школы”.

Другая группа историков (А. Н. Цамутали, В. С. Брачев, В. П. Корзун) полагают, что в начале века происходит сближение школ и складывается так называемая “новая волна” историков (В. А. Муравьев). Акцент делается на расширение межшкольных связей между представителями этих школ, на общности исследовательской ситуации рубежа веков, на компромисс С. Ф. Платонова с Московской школой.

На наш взгляд, эта проблема требует дальнейшего анализа, особенно в свете культурно-исторического и науковедческого подходов. Не претендуя на ее решение в рамках учебника, попытаемся рассмотреть концепции крупнейших представителей Московской и Петербургской исторических школ.