 |
Исторические взгляды Н.А. Рожкова
|
|
|
|
Николай Александрович Рожков, выдающийся историк конца ХIХ - начала ХХ веков, как и Милюков был учеником Ключевского, и так же как Милюков заявил о поиске и построении “новой истории”.
Родился будущий историк в г. Верхотурье Пермской губернии в семье учителя уездного училища. В 1890 г. окончил историко-филологический факультет Московского университета. По причине стесненности в денежных средствах был вынужден уехать в провинцию, где с 1891 по 1897 год преподавал в Пермской мужской гимназии древние языки. Лишь через шесть лет он смог воспользоваться предложением Ключевского остаться при кафедре для подготовления к званию магистра русской истории, совмещая преподавательскую работу с подготовкой к магистерским экзаменам, проявил необычайную силу характера. Успешно сдав экзамены и защитив магистерскую диссертацию в 1900 г. (оппонентами выступили В. О. Ключевский и А. А. Кизеветтер), Н. А. Рожков в начале века приобрел известность как преподаватель передовых позиций (его лекции в то время считались марксистскими) и радикальный публицист. Помимо университета он читал лекции в Третьем кадетском корпусе, в Практической академии коммерческих наук, в Межевом институте и на Высших коммерческих курсах. Рожков был чрезвычайно энергичной, деятельной натурой, чутко реагирующей на общественные проблемы. В 1905 он выступил в РСДРП (б), сотрудничал (был фактическим руководителем) в известной литературно-пропагандистской группе при московском комитете РСДРП. В годы первой русской революции Рожков был членом Московского и Петербургского комитетов и, наконец, на V (Лондонском) съезде был избран в ЦК РСДРП. В 1908 г. арестован и после двухлетнего тюремного заключения был сослан в Сибирь, где вскоре примкнул к меньшевикам. Будучи организатором и сотрудником ряда сибирских газет и журналов, сыграл большую роль в развитии легальной печати в Сибири.
|
|
|
Отход от большевиков был связан с выводом Н. А. Рожкова о принципиальном изменении социально-политической ситуации после революции. К 1905 г., согласно Рожкову, в России на очереди дня стояла буржуазно-демократическая революция, но он не видел иной силы, кроме пролетариата и его партии, способной ее осуществить. Во втором десятилетии ХХ века, считал Рожков, Россия уже встала на путь буржуазно-демократического реформирования, поэтому "бурные потрясения" для нее остались в прошлом. Рожков был искренним социалистом, но ближайшие перспективы исторического развития страны связывал с развитием капитализма, превращением "хищнического" капитализма в "культурный", что станет прологом к социалистической революции.
Февральская революция застала Рожкова в Новониколаевске, где он являлся товарищем председателя революционного комитета. В марте 1917 г. он перебрался в Москву, принял участие в работе группы социал-демократических "объединенцев" (объединение социал-демократических течений на основании взаимных компромиссов он рассматривал как главнейшую задачу социалистического дела), стал одним из учредителей Лиги аграрных реформ. Участвуя в качестве тов. министра почт и телеграфов в работе Временного правительства, настаивал на создании "чисто социалистического" правительства, в августе подал в отставку, обвинял Временное правительство в развязывании террора.
Октябрьская революция с "ее декларативностью, террором, укреплением физической опоры" резко расходилась с образом социалистической революции, сложившимся у Н. А. Рожкова. Преждевременное выступление означало для Рожкова гибель революции: "... мы видим... главную причину, влиявшую на ход революции: это некультурность, малосознательность, стихийность масс. Эта причина... не вина масс. Она их беда, несчастье России... такой урок теперь дан большевистской диктатурой: она учит, как не следует делать социалистическую революцию".
|
|
|
После Октябрьской революции Н. А. Рожков выступил с резкой критикой деятельности советского правительства, вместе с тем в условиях репрессий (он дважды подвергался аресту) и без надежды быть услышанным он продолжает выполнять свой революционный и научно-профессиональный долг. В 1919-1921 гг. Н. А. Рожков направил ряд писем В. И. Ленину с предложением радикальной перестройки экономической политики. Летом 1922 г. был включен в список антисоветской интеллигенции под № 48 г. Петрограда, готовившейся к высылке за границу. Политбюро, несмотря на резкое противодействие Ленина, специальным решением ограничило меры по отношению к Рожкову ссылкой в г. Псков, где он прожил полтора года. В 1922 г. он публично заявил о своем выходе из меньшевистской партии и устранении от всякого участия в политической жизни. Новая экономическая политика примиряла его с большевиками, но от вступления в партию он отказался. "... Став членом партии и неся, следовательно, моральную ответственность за ее действия, я не мог бы молчать и бездействовать". До конца своих дней "он оставался совершенно аполитичным человеком", что для Рожкова, который мог сидеть без дела лишь "ценой страшной тоски", уже было выражением несогласия.
В 1918 г. Н. А. Рожков вернулся к активной преподавательской работе, в 1919-1920 гг. был ректором II Петроградского педагогического института. С 1924 по 1927 г. он преподавал в Академии коммунистического воспитания, Институте Красной профессуры, Втором Московском университете, весной 1926 г. занял пост директора Государственного исторического музея.
Основные работы: Н. А. Рожковым написано более 300 работ на различные темы. Из них наиболее значительными являются: "Город и деревня в русской истории" (М., 1902); "Обзор русской истории с социологической точки зрения" (М., 1905. Ч. 1-2), "Происхождение самодержавия" (М., 1906), "Основные законы развития общественных явлений" (М., 1907), магистерская диссертация "Сельское хозяйство Московской Руси ХVI в." (М., 1899) и двенадцатитомная "Русская история в сравнительно-историческом освещении" (М-Л., 1919-1926).
|
|
|
До революции о Рожкове не было обобщающих исследований, в этот период историографическое осмысление творчества Рожкова можно проанализировать по рецензиям на его работы. Высокую оценку получает работа Рожкова “Сельское хозяйство Московской Руси XVI века.
В начале 1920-х годов в оценке Рожкова мы видим типичное для марксистской парадигмы смешение идеологической и научной точек зрения. Авторы (Р.А.Авербух, А.Л.Сидоров, А.Петрова, М.М.Цвибак) обратили внимание на эволюцию социологических и политических взглядов историка, проанализировали его конкретно-историческую концепцию. И вывод сделанный историографией 1920- начала 1930-х годов - противоречив. Историку отказывалось в праве называться марксистом, вместе с тем, признавалась его огромная роль в деле распространения марксизма.
В период начала 1930 - начала 1960-х годов историографическую оценку Н.А.Рожкова мы находим лишь в учебнике Н.Л.Рубинштейна, где его взгляды характеризовались с точки зрения марксизма в мелкобуржуазной историографии.
В 1960-е годы наблюдается некоторый прорыв в творчестве Рожкова. Так в работах О.В.Волобуева и М.Б.Шеенфельда намечается расширение проблематики - изучаются методические поиски Рожкова, социально-психологическая теория, уточняются общественно-политические взгляды. Специальные разделы о Рожкове помещаются в “Очерках по истории исторической науки”, “Советской исторической энциклопедии”, ряде учебников по историографии. В этих работах авторы относят Рожкова к мелкобуржуазному, меньшевистскому направлению в историографии, его исторические взгляды характеризуются как эклектичные, хотя, заметим, что относительно компонент эклектики имелись некоторые разногласия. Одни историографы делают акцент на влиянии неокантианства в творчестве Рожкова, другие - на позитивизм. В середине 1980 - начале 1990-х годов можно наблюдать некоторое возрастание интереса к творчеству Рожкова как политика, так и историка. Выделим работы Тарасовой Н.Н. и Андреевой И.А., авторы которых сосредоточили внимание на теоретических позициях Рожкова, и предприняли попытку соотнести его общесоциологическую концепцию с конкретной исторической практикой. (Выводы диссертационного сочинения Андреевой положены в основу данного параграфа).
|
|
|
Интересным представляется вывод, сделанный в докторской диссертации А.В.Нечухрина: эволюция взглядов Н.А.Рожкова рассматривается им на общем фоне изменения позитивистской парадигмы в отечественной науке, в результате чего автор фиксирует принадлежность Рожкова к критическому позитивизму.
Современники не случайно относили Н. А. Рожкова к "философствующим историкам, историкам-мыслителям", кстати сказать, тип историка "философски осмысливающего данные, готовые исторические факты, следящего за их причинной связью и за их взаимоотношением, оценивающего их общее значение в ходе исторического процесса, возводящего факты в идеи", был распространен в конце XIX - начале ХХ вв. Именно в этот период со всей остротой встал вопрос о соотношении индивидуализирующего и генерализирующего, повествовательного и аналитического, интуитивного и рационального начал в историческом познании - вопрос окончательно не потерявший своего значения и не разрешенный в методологии истории и по сей день. Н. А. Рожков в ряде статей конца XIX - начала ХХ вв. определяет свое место в этом споре, то есть формулирует свою исследовательскую программу, которая подтверждается им во всех последующих работах. В вопросах теории истории Н. А. Рожкова более занимали проблемы онтологии исторического процесса, он был одержим идеей создания глобальной социологии. Поэтому его интерес к гносеологической проблематике имел форму защитной, критической реакции на распространение в науке гносеологических принципов, препятствующих созданию научной истории по типу естественнонаучного идеала познания. Но методологические взгляды Н. А. Рожкова тем более представляют интерес для историографа, так продолжая следовать в построении своей исследовательской программы ориентирам сциентизма, заданным XIX веком, он не смог пройти и мимо современных ему подходов в определении гносеологических основ исторической науки. Собственно этим и объясняется эклектичность методологической позиции историка. В самом общем смысле именно оппозиция (четко определившаяся в исторической науке к концу XIX в.) принципов релятивности, субъективности и принципов объективности познания, войдя в неотрефлексированном виде в методологические взгляды Н. А. Рожкова, обусловила их противоречивость.
|
|
|
Свою философскую позицию сам историк определяет как "эмпириокритицизм с важными дополнениями". Н. А. Рожков идет в русле эмпириокритической философии в утверждении "относительности" знания, что научные положения, считавшиеся когда-то истинными, были только "методологическими допущениями", "эвристическими конструкциями", но он совсем не согласен отнести к таковым "принцип энергии", выработанный современным естествознанием и научной философией. Ведь тогда, пишет ученый, "делаются сомнительными, даже прямо эфемерными научные выводы". Стало быть научные выводы современной эпохи - "несомнительны" и "неэфемерны", то есть абсолютны? Хотя он оговаривается, что современной науке подвластно многое, но не все, достижение абсолютной истины, как бы то ни было, признается, и здесь он расходится с эмпириокритицизмом.
Как же быть с результатами, полученными общественными науками? На этот вопрос Н. А. Рожков прямого ответа не дает. Но здесь показательна эволюция его субъективного отношения к марксизму.
К "экономико-монистическому воззрению" Н. А. Рожков первоначально примыкает условно, лишь до времени, когда "психологическая эволюция" будет "подвергнута надлежавшему научному исследованию" и "выяснится какой из эволюционных процессов в общественной жизни человечества наименее подвержен причинному воздействию со стороны эволюционных процессов". Экономическое понимание истории признавалось им только гипотетической моделью общественной жизни. Об окончательном варианте научной теории общества (хотя возможность ее построения им не только не отрицается, но и пропагандируется) говорить рано. Поэтому Рожков призывал "с большой осторожностью" относиться научным и практическим выводам из этой теории, и считал, что "совершенно неуместна чрезмерная догматичность марксистов: она должна быть смягчена примесью... скептицизма".
Уже к началу второго десятилетия ХХ в. экономическое объяснение истории им признается единственно научным и "будущность" его не ставится под сомнение, то есть "историко-философское" значение марксизма не ограничивается, как прежде, "довольно тесными хронологическими рамками", а исторические произведения приобретают научную ценность лишь тогда, "когда авторы их, сознательно или бессознательно, становятся на почву экономического материализма". Таким образом, Н. А. Рожков эволюционировал от представления о многомерности исторической науки, признания возможности построения научной теории истории на иных принципах, чем предлагал марксизм, Рожков к признанию материалистического построения истории единственно верным, хотя отстаивал вариант марксизма "открытого" типа. Эмпириокритические гноселогические принципы в его историческом мировоззрении ставили определенные преграды абсолютизации результатов научного познания (а эта тенденция была имманентна тому типу исторической науки, который он разрабатывал и пропагандировал),и несмотря на значительный отход от них, навсегда остались, по выражению М. Н. Покровского "непроветренными " углами его научной позиции.
Итак, философские взгляды историка были противоречивы, в них соединились положения эмпириокритической гносеологии и "механистического" материализма, которая сказалась на разнонаправленных тенденциях его исторического научного мировоззрения: признание принципа релятивизма сочетается с верой в безграничные возможности науки (признание возможности достижения объективной, и даже, неявно, абсолютной истины).
Противоречивость эта проявилась, например в решении проблемы соотношения социологической схемы и конкретно-исторического поиска историка, истории и социологии.
Н. А. Рожковым признавалась за историей роль фундамента по отношению к социологии. История является основой для открытия социологических законов. "Научная, богатая, плодотворная выводами социология возможна только на исторической основе, на основе тех конкретных наблюдений, которые делают историки..." На начальном этапе научного творчества (социологическая теория строится, дорабатывается) историком, именно этот аспект взаимоотношений истории и социологии выходит на первый план. В "Обзоре русской истории" "социологическая точка зрения" Н. А. Рожкова акцентирована на "социологических выводах", к которым приводит историческая наука. Впоследствии все более существенным становится удельный вес "тех социологических принципов, которые принимаются в основу исторического исследования". Об этом свидетельствует и ход изложения материала, принятый в "Обзоре". После обозрения какой-либо логически за вершенной части конкретно-исторического материала (соответственно его пониманию конкретно-исторического), историк стремится "обобщить его, произвести окончательный синтез, представить социологические выводы в надлежайшей стройной системе".
Во взглядах Н. А. Рожкова можно проследить и обратную связь между социологическими построениями и историческим знанием. Исторические данные, историческая наука - не только фундамент, "сырой материал", но они имеют ценность сами по себе. Н. А. Рожков призывал извлечь из "сближения истории с социологией" пользу для обеих наук.
Н. А. Рожков четко разграничивает эти две науки: "История известного народа - наука конкретная, потому что она изучает законы развития определенного, данного общества в разные периоды его жизни. Социология или теория общественной жизни имеют целью исследование общих законов общежития, независимо от какой-либо конкретной обстановки, следовательно, она наука абстрактная". Однако, нельзя не видеть, что статус "конкретной" исторической науки в понимании Н. А. Рожкова весьма своеобразен. Рожков признавал существование чисто исторических, "эмпирических" законов, проверяемых впоследствии с помощью сравнительно-исторического метода и становящихся социологическими законами, если будет установлена их повторяемость. "Конкретными называются такие науки, которые имеют дело с фактами, приводят их в систему и обобщают их". К абстрактным, по Рожкову, можно отнести такие, которые имеют дело с "обобщениями, которые строятся из этих фактов", они "обобщают и систематизируют эти первоначальные, эмпирические обобщения, превращают их в обобщения рациональные".
История является, в определении Н. А. Рожкова, наукой теоретической, конкретной и общественной. Историческая наука открывает законы развития общества, эти законы впоследствии составляют предмет особой "абстрактной науки" об обществе - социологии, которая имеет своей главной целью создание схемы, модели исторического процесса. Эта социологическая схема должна служить, по Рожкову, непосредственным руководством в практике исследовательской работы историка: "... история каждого отдельного народа должна освещаться с социологической точки зрения". Социологическая схема не должна быть умозрительной, вместе с тем, он допускал возможность несовершенства модели и отмечал необходимость ее постоянного развития, что будет свидетельством "жизненности" социологической схемы. "Если рассуждая над такой моделью мы придем к новым выводам о ее свойствах,... мы скажем, что построили пригодную схему".
Такой подход ориентировал историка на постоянный поиск научной истины. А в совокупности с убеждением в том, что законы общественного развития нужно искать в конкретно-исторической действительности, давал верное направление ее поиска, которое состоит в постепенном приближении модели исторического процесса к реальному историческому процессу. Но такая гибкость в отношениях между моделью и фактическим материалом, намеченная Рожковым теоретически, не всегда присутствовала в его конкретно-исторических работах.
С первых шагов своей научной деятельности Н. А. Рожков как и П.Н.Милюков заявляет о себе как историке, принадлежащем поколению, ищущему новые пути в исторической науке, отбрасывающему традиционное представление об истории как "повествовании о фактах" (событиях, деяниях лиц). Отказ Н. А. Рожкова от изучения внешней, прагматической (от греч. "прагма" - действие, дело) истории был категоричен: "Отдельное событие, взятое вне связи с другими, ему подобными, тем более поступок лица не могут быть предметом исторического изучения... история есть всегда наука о "культурных явлениях", "учреждениях, состояниях".
Рожков - противник описательной истории и сторонник истории теоретической, "истории, как точной до известной хотя бы степени науки". Однако историк не может игнорировать "события", так как реальный исторический процесс - это цепь событий. Рожков указывает, что "историк наблюдает множество прагматических фактов и ставит их в связь...", но не определяет точнее характер этой процедуры. Таким образом, предметом истории у Н. А. Рожкова являются факты сконструированные ученым - в этом пункте выражается расхождение методологической позиции Рожкова с позитивистским эмпиризмом.
Переосмысление предмета истории связано с определенными методологическими устремлениями историка: распространить на историю общепринятые научные принципы, сблизить ее с естествознанием в отношении метода и задач.
Открытие и изучение исторических законов рассматривается в качестве главной познавательной цели исторической науки. "Историк нашего времени, если он стоит на высоте положения... должен сделаться любознательным исследователем, обобщающим фактический материал, открывающим законы общественного развития". Выступив в начале своей деятельности под лозунгом "научной истории", построенной по образцу и подобию естественных наук, историк сделал этот лозунг лейтмотивом всех своих работ. "Наука всегда схематична; где нет схемы, общей единой закономерности,... там нет и науки" - в этой фразе заключается научное кредо Н. А. Рожкова.
Основополагающий метод исторического познания Н. А. Рожков видел в установлении типичного в общественной жизни. У него мы можно выделить три смысловых значения понятия "тип"; 1) "тип" - это "объединяющее, обобщающее понятие, как, например, "натуральное хозяйство"; 2) Ступень, степень развития "типов"; 3) Понятие "тип" употребляется для обозначения несходного, различного, индивидуального. При этом "тип" у Рожкова - не просто "нечто усредненное, характерное для всей совокупности", а и классическое, образцовое, логически завершенное, что означает, что применение им типологического метода переросло уровень "простейшей своей "всеиндуктивистской" интерпретации типологии как метода группировки идентификации эмпирически наблюдаемого, восходящего к Дж. С. Милмо".
Для обнаружения общих закономерностей историку в своем исследовании нужно выйти за пределы одной страны. Уже в начале ХХ века Н. А. Рожковым предпринимаются попытки сравнительно-исторического изучения, двенадцатитомная "Русская история в сравнительно-историческом освещении" стала завершением замыслов историка начала века и, в определенной степени, и тенденции современной ему исторической науки, ярко обозначившегося в конце XIX века стремления строить законы развития на сравнительно-исторической основе. Реакция историков на смелость исторических аналогий, производимых Н. А. Рожковым была неоднозначной. С одной стороны, проведение широких исторических параллелей под влиянием его идей стало модно в начале 1920-х г., с другой - почти сразу же породило острую критику. Сравнительный метод, по убеждению историка, служит помимо типизации, также и индивидуализации, он приводит к лучшему пониманию предмета как особенного: "... нужно конкретизировать изложение в том смысле, чтобы указать не только черты сходства с европейским Западом, но и черты различия".
Методологическая позиция Н. А. Рожкова сильно приближена к номотетическому методологическому стандарту, для которого характерно "преуменьшение роли индивидуальных методов исследования, требование использования при объяснении законоподобных методик.... Использование методов "более развитых" наук в проблемных полях наук "менее развитых". Поэтому совершенно естественным было его восприятие неокантианского направления как антитезы "научной истории". Борьба с ним осознается в качестве важнейшей методологической задачи.
По Рожкову, научная история нужна "для того, чтобы определить цель и направление общественной деятельности... и определить перспективы на будущее, чтобы помочь мучительному и трудному процессу рождения новых общественных форм". Она служит опорой и для научной политики". Нетрудно заметить, что прогностическая функция легко может превратиться в идеологическую, коль скоро отыскивается историей общественный идеал, хотя Рожков утверждал, что историю недопустимо использовать в политических интересах.
Задачей историка, согласно Рожкову, является не только научное историческое творчество, но и распространение его результатов. Популяризация знаний, занимающая в научной и общественной деятельности Н. А. Рожкова значительное место, была характерной приметой времени конца ХIХ - начала ХХ в. С одной стороны, она продолжает задачи традиционного просветительства, с другой, в специфических российских условиях являлась - формой общественно-политической борьбы. Политизация и идеологизация деятельности по распространению научных знаний происходит и в связи с утверждением в определенных кругах интеллигенции утилитарного подхода к науке, когда в фокусе интереса не столько "знание-истина", сколько "знание-сила". Узко-утилитарный, инструменталистский подход к науке несвойственен Рожкову, для него наука - это "первое, что дает смысл и красоту жизни", наука - "та же жизнь в концентрированном виде".
По мысли историка социологизация, сциентизация истории должна была повысить ее общественный статус. Однако успех такой истории (освобожденной от событийности, хронологической описательности, обрастающей специальной терминологией) мог быть только временным и объяснялся совпадением с общественными запросами. В дальнейшем неизбежна утрата функций по формированию общественного исторического сознания (они переходят к литературе, публицистике и т.д.).
Н. А. Рожков разрабатывал идею позитивистской социологии об общих закономерностях отдельных народов в противовес старой идее о закономерности развития всего человечества как единой целостности. Научный закон, по Рожкову, - это "причинная связь явлений", "единообразные, постоянные отношения между причинами и следствиями". Однако Рожков не отождествлял "повторяемость" в истории и "закономерность", хотя первое является средством для открытия второго. Кроме того он считал необходимым установление не только общей (социологической) закономерности, но и "частной, индивидуальной" закономерности развития отдельной страны.
Социальная статика". Без научной теории общества не может быть научной теории исторического процесса, эта идея во многом определила направление теоретических поисков позитивистских историков. Но результаты этих поисков, как в случае с Н. А. Рожковым, могли выходить за рамки позитивистской социологии.
Социологию, вслед за О. Контом, историк делит на два отдела: "социальную статистику" (здесь изучается строение общества) и "социальную динамику" (ее предмет - развитие, движение общества). Акцентирование внимания на структуре общества, возрастание эмпиризма - характерные черты неопозитивистской социологии, которые проявились в социологических поисках нашего историка, но тем не менее он остался в рамках "глобальной социологии", главной целью которой было формулирование общих законов исторического развития, так он критически относился к исследованиям П. Сорокина.
В структуру общества им включаются пять больших групп явлений: естественные, экономические, социальные, политические и психологические. Системообразующим элементом выступает экономика. Таким образом, принцип экономического детерминизма, имеющий своим источником марксизм, является стержнем социологической теории Н. А. Рожкова. В трактовке хозяйственных явлений историка соединились элементы марксистского учения, экономических теорий К. Бюхера, М. М. Ковалевского. В начале века Рожков заявлял о своей непричастности к сторонникам непосредственного объяснения духовных явлений экономическими ("вульгарный материализм"), и в теории предлагал рассматривать цепь опосредующих звеньев между хозяйством и культурной жизнью. Одним из таких звеньев, по мысли Рожкова, должен был стать тип психологии общества определенного времени.
В конце XIX - начале ХХ века он еще только пытался "наметить основные приемы исследования социальной психологии и установить основные психические типы", справедливо отмечая, что эта область в истории мало разработана. Н. А. Рожков приветствовал попытки объяснения исторического процесса путем характеристики психологических типов в трудах И. Тэна, Шахова - "Гете и его время" и "блестящем очерке" В. О. Ключевского "Евгений Онегин и его предки". Однако эти ученые, считал он, пользуются художественными приемами, а для историка-ученого важен научный метод, свободный от произвольности. С другой стороны, Н. А. Рожков хорошо знаком с литературой по психологии (обстоятельному анализу он подвергнул взгляды Г. Тарда, Л. Уорда, Т. Рибо, А. Фуллье и др.). И в ней его привлекала идея открытия типов людей, или характеров, как задача психологии (этологии) она сформулирована Д. Ст. Миллем. Но он подчеркивал недостаточность "точки зрения отвлеченной психологии, имеющей ввиду только "человека вообще", она "не может удовлетворительно разрешить задачу психологического объяснения общественной жизни". У него возникает мысль соединить положительные моменты двух встречных тенденций общей психологии и истории. Это, по его мнению, конкретно-исторический подход и научные основания психологического анализа, разработанные в психологии. Абстрактные психологические исследования имеют социологическую ценность тем, что они указывают "те направления, в каких нужно искать психологических факторов". "Сумма и сочетания идей и чувств вот эти направления, - писал историк. Cоциально-психологические поиски Н. А. Рожкова отвечали потребностям науки того времени в соединении психологического и конкретно-исторического направления. Сообразно типу своего исторического мышления, объединение психологических и исторических элементов осуществляется им, главным образом, по пути рационализации исторического изучения социальной психологии на базе научных выводов общей психологии.
Этология, по Рожкову, вырабатывает классификацию характеров или типов, которая для историка будет играть роль эталона, образы художественной литературы принимаются "за основание работы", она источник для образования эталонной классификации. Таким образом, художественная литература используется Н. А. Рожковым не только как источник по истории социальной психологии, а это возможно в его системе взглядов, потому что все виды искусства рассматриваются как порождение, отражение социальной психологии той эпохи - "типа мышления, типа воления, типа чувствования". Парадоксально, что художественному методу отказывается в праве на существование в историческом познании, и в то же время знания, достигнутые с его помощью кладутся в основание научного познания социально-психологического аспекта истории. Это противоречие не объясняется даже тем, что в первом случае результаты применения художественного метода отдельным историком трудно проверить фактическими наблюдениями, а во втором случае эта процедура возможна. Ведь истинность этих "оснований", взятых из литературы, ничем не обосновывается кроме критерия "общего признания".
Для работы с художественной литературой в заданном направлении Н. А. Рожков был достаточно компетентен, историки того времени получали историко-филологическое образование. Рассматривал он, прежде всего, русскую литературу XIX в., но привлекал и иностранную литературу. Ряд статей ("Этические и эстетические характеры" _ 1900г., "Этический индивидуалист" - 1901 г., "Индивидуалистические и эгоистические характеры" - 1902 г., "Психология характера и социология" - 1906 г.) Н. А. Рожкова посвящен задаче выведения теории психических типов ("чистых" типов) на основе анализа литературы. При этом пять типов - эгоисты, индивидуалисты, эстетики, этики, аналитики - предстают более как априорная схема, чем индуктивный вывод из анализа художественной литературы. Хотя он даже оговаривал трудности, связанные с подобным анализом" "подвергая художественные типы научному анализу, мы должны быть особенно осторожными в том отношении, чтобы не принять этих индивидуальных особенностей за общие типические признаки. Отсюда вытекает необходимость не ограничиваться изучением одного художественного типа определенной категории, а взять несколько однородных изображений".
Итак, по Рожкову, психический тип или характер составляет совокупность трех элементов - чувства, умственной деятельности, воли. Основная задача описания типа - подметить главную черту и из этой "главной черты вывести, объяснить все остальные". У этических характеров это чувство долга, нравственной обязательности, оно подчиняет себе все другие чувства, у них не развиты низшие эгоистические чувства - инстинкт самосохранения, "стяжательство, чувство страха". Умственная деятельность генетически связана с основным психическим свойством. Все "умы" делятся Н. А. Рожковым (здесь проявилось влияние идей Вундта о том, что основным свойством ума является "активная апперцепция", общее направление ума, степень его широты и восприимчивости) на субъективные, которые вращаются в узкой сфере идей, свойственных мыслящему субъекту", и объективные, "отличающиеся способностью понимать... даже прямо противоположные умственные движения и чувства". Этический тип, согласно Н. А. Рожкову, характеризуется субъективным умом, и, наконец, сильной волей (Пример - Дон Кихот).
Пример эстетического типа - Райский из "Обрыва" И. А. Гончарова. Господствующая черта "чувство красоты", низкое развитие низших эгоистических чувств (ведь они "некрасивы") и "значительное напряжение" высших эгоистических чувств (честолюбие, жажда новизны), слабость развития этических чувств, объективный ум, а воля - "поражает своей слабостью".
Характеризуя отдельные психические типы Рожков ставит и пытается ответить на вопрос "какое социологическое значение имеют люди того или иного склада?" "Самое большее, что выпадает на долю этических типов в сфере социальной жизни, это горячее, хотя и беспочвенное новаторство, резкая критика существующего. Эстетики могут рассчитывать лишь на роль примирителей и умеряющих крайности деятелей".
Основная черта аналитических типов, считал историк, "заключается в преобладании во всем психическом строе человека ума, анализа". Примером служит Гамлет. Если характер ума у аналитиков субъективный, то весьма ограниченная воля, если объективный сильное, равномерное развитие всех чувств, пассивная воля.
Эгоистический тип характеризуется господством "низших эгоистических чувств", малым развитием чувств этических, эстетических. Религиозное чувство развито и основано на чувстве страха, ум субъективный, "воля отличается значительной силой".
Нам осталось привести "формулу" индивидуалистического типа, типа, приобретающего в общественной деятельности наибольшее значение. В эмоциональной сфере, отмечал Рожков, у этого типа сильны "более сложные эгоистические чувства" (честолюбие, жажда разнообразных впечатлений, стремление к власти ради самой власти), развиты эстетические чувства и некоторые этические, "ум тверд и не всегда объективен, воля очень сильна" /34/.
В каждой человеческой организации, на различных этапах ее развития присутствуют все типы ассоциации, утверждал Н. А. Рожков. И ставил вопрос о преобладании (и степени этого преобладания) того или другого типа. Историческое развитие социальной психологии, по Рожкову, идет, в самом общем виде, от неорганизованных, несложившихся характеров, типов к их завершенности. Здесь отразились убеждения историка в прогрессивности эволюции психической жизни человека, прогресс идет и по линии совершенствования типов, и по линии "отсеивания" психических типов, не соответствующих условиям эпохи.
Создав "теорию психических типов" Н. А. Рожков дал четкую формулировку законов социальной статики, касающихся духовной культуры. Их два, первый гласит, что "...нравы, и обычаи, и религия, и искусство, и литература, и наука, и философия определялись всецело психическим складом общества, теми типами или характерами, которые с основной силой и яркостью это общество отличают". Второй закон определяет, что "...существующие в обществе типы или характеры слагаются под воздействием хозяйственных явлений, устройства общества и государственного строя".
Представления историка о характере общественного развития неоднозначны. С одной стороны, он эволюционист, так как отрицает наличие в истории резких скачков и переломов, предлагает заменить термин "диалектика" понятием "эволюция". С другой стороны, понимание им "эволюции" включает в последнюю и "превращение явления в его проти
|
|
|
