 |
Б. Установление обязательных требований к деятельности участников рынка ценных бумаг. 20 страница
|
|
|
|
--------------------------------
< 1> Кстати, в западном опыте существуют случаи законодательного допущения отказа в предоставлении информации акционерам. Например, по законодательству ФРГ если при проведении собрания акционеров один из акционеров потребовал предоставления ему определенной информации, то правление вправе отказать ему в этом, если " предоставление информации может с точки зрения разумной деловой оценки нанести значительный ущерб акционерному обществу или связанному с ним предприятию" (п. 1 ч. 3 § 131 Акционерного закона ФРГ от 6 сентября 1965. - Цит. по: Акционерное общество и товарищество с ограниченной ответственностью: Сборник зарубежного законодательства / Вступ. ст. В. Туманова. М.: БЕК, 1995. С. 133).
Понятно, что разграничение правомерности и злоупотребления правом (корпоративный шантаж) представляет на практике реальную проблему. Фактически мы входим в область субъективного, поскольку, говоря о намерении причинить вред, мы говорим о цели, с которой действует лицо, а в случае со злоупотреблением " в иных формах" степень субъективности кратно возрастает, поскольку никаких критериев злоупотребления не указывается. Это очень опасная ситуация, учитывая эмоциональный накал в прессе и специальной литературе относительно гринмэйла < 1>.
--------------------------------
< 1> См.: Осипенко О. Гринмэйл как явление: глобальная санитария или вызов обществу? // Слияния и поглощения. 2007. N 6 (52). С. 64 - 69; Он же. Новейший корпоративный шантаж. Информационный гринмэйл // Слияния и поглощения. 2007. N 4 (50). С. 63 - 69; Он же. Новейший корпоративный шантаж: " длительная корпоративная осада" как системная тактика гринмэйла // Там же. 2007. N 3 (49). С. 68 - 71; Он же. Новейший корпоративный шантаж: заточка гринмэйлера или крик отчаяния добросовестного миноритария? // Там же. 2007. N 1 - 2 (47 - 48). С. 68 - 75; и другие работы.
|
|
|
Опасность ее состоит в том, что часто законные требования миноритариев можно игнорировать, клеймя их как вредоносных гринмэйлеров < 1>. В арбитражной практике есть случаи, когда судам приходилось " осаживать" представителей акционерного общества (ответчика), безосновательно заявлявших о наличии в действиях истцов (миноритарных акционеров), настаивающих на доступе к документам общества, признаков злоупотребления правом < 2>.
--------------------------------
< 1> Приведем такое интересное мнение Е. А. Одегнал: " В момент реализации содержания субъективного права и действия субъекта в правовом поле деяние носит правомерный характер, однако, когда начинает причиняться вред правам и интересам других лиц, данное деяние переходит в противоправное (трансформируется), то есть само по себе право и его реализация носят правомерный характер, а умысел на причинение вреда правам других лиц или объективное ненамеренное причинение такого вреда противоправны" (Одегнал Е. А. Соотношение понятий " злоупотребление правом" и " правонарушение" // Юрист. 2007. N 1. С. 8 - 9). При таком " трансформационном" понимании злоупотребления правом любое действие миноритарного акционера может быть впоследствии квалифицировано как злоупотребление правом, даже если он и не преследовал подобных намерений. Интересно отметить, что подобная проблема разграничения стоит и в рамках других отраслей права (см., к примеру: Кливер Е. О понятиях " добросовестность" и " злоупотребление правом" при уплате налогов // Хозяйство и право. 2005. N 9. С. 79).
< 2> Постановление Федерального арбитражного суда Московского округа от 5 июля 2007 г., 12 июля 2007 г. N КГ-А40/4801-07 по делу N А40-65108/06-81-370. Интересна мотивировочная часть судебного решения, поэтому просто процитируем ее: " В отношении выводов судов обеих инстанций об отсутствии у истца права на иск и наличии в действиях истца признаков злоупотребления правом суд кассационной инстанции отмечает следующее. Суды не учли, что право на иск, предметом которого является требование о предоставлении доступа к документам общества, в материально-правовом смысле основывается непосредственно на нормах Федерального закона от 26. 12. 1995 N 208-ФЗ " Об акционерных обществах", а именно ст. ст. 89, 91. С точки зрения процессуального права право на иск означает то, что обращение в арбитражный суд должно быть обусловлено необходимостью защиты нарушенных прав и законных интересов истца (заявителя), что следует из ч. 1 ст. 4 АПК РФ. В данном случае в материалах дела имеются документы, подтверждающие наличие у истца прав акционера ОАО " Металлоизделия и конструкции Строительству", а также свидетельствующие об отказе истцу в предоставлении доступа к документам общества (том 1, л. д. 44). В этой связи суду следовало исходить из того, что право на иск у истца как акционера возникает непосредственно в силу ст. ст. 89, 91 Федерального закона от 26. 12. 1995 N 208-ФЗ " Об акционерных обществах", а обращение в суд обуславливается несогласием с отказом в предоставлении ответчиком доступа к документам общества. Делая вывод о наличии в действиях истца признаков злоупотребления правом, апелляционный суд не принял во внимание, что статья 10 ГК РФ устанавливает презумпцию разумности действий и добросовестности участников гражданских правоотношений, из чего следует, что вывод о злоупотреблении правом может быть сделан лишь при доказанности обратного, т. е. недобросовестности действий участника гражданского оборота. Между тем из материалов дела не усматривается, что ответчик в соответствии с ч. 1 ст. 65 АПК РФ представил суду доказательства того, что обращение истца с требованием о предоставлении доступа к документам общества направлено не на защиту нарушенного права, а с целью причинить вред другому лицу".
|
|
|
Здесь представляются необходимыми изменения в законодательстве < 1>, в противном случае все, что касается квалификации в качестве злоупотребления, будет отдано на откуп судебным органам (что фактически уже сложилось < 2> ). Судам между тем сложно находить грани между правомерностью поведения и злоупотреблением. Иногда приходится прибегать к таким аналогиям, которые, мягко говоря, вообще к делу не имеют отношения < 3>. И суды здесь можно понять. Если в законодательстве советского периода для подобных случаев был ориентир - так называемое назначение права (о чем хорошо пишет О. С. Иоффе < 4>, да и другие авторы), то в настоящее время такого ориентира нет, хотя некоторые авторы и пытаются его найти, возвращаясь к старой идее назначения прав < 5>.
|
|
|
--------------------------------
< 1> В настоящее время Закон об акционерных обществах не содержит положений о злоупотреблении правом. Единственным намеком на регулирование проблемы злоупотребления правом в акционерных правоотношениях можно считать абз. 2 - 4 п. 3 ст. 6 Федерального закона " Об акционерных обществах", говорящие о праве основного общества давать обязательные указания дочернему, реализация которого привела к негативным последствиям для последнего (подробнее см.: Мозолин В. П., Юденков А. П. Комментарий к Федеральному закону " Об акционерных обществах". М.: НОРМА, 2003. С. 36). Ряд исследователей отмечали необходимость законодательного запрета злоупотребления правом в акционерных отношениях (см., в частности: Асташкина Е. Ю. Гражданско-правовые способы защиты прав акционеров в России: Дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2003. С. 82; Михайлова А. Н. Правовой статус акционера по законодательству России: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 11).
< 2> В процессуальном законодательстве определение недобросовестности отдавалось именно на откуп судебному усмотрению. Для примера можно посмотреть ст. 99 Гражданского процессуального кодекса РФ: " Со стороны, недобросовестно заявившей неосновательный иск или спор относительно иска либо систематически противодействовавшей правильному и своевременному рассмотрению и разрешению дела, суд может взыскать в пользу другой стороны компенсацию за фактическую потерю времени. Размер компенсации определяется судом в разумных пределах и с учетом конкретных обстоятельств". Ранее аналогичную норму содержала ст. 92 ГПК РСФСР 1964 г. См. также: Юдин А. Недобросовестность и злоупотребление процессуальными правами при рассмотрении гражданских дел в судах // Хозяйство и право. 2006. N 5. С. 80 - 83.
|
|
|
< 3> В качестве примера можно вспомнить Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2001 г. N 12 " О вопросе, возникшем при применении Федерального закона " Об акционерных обществах". Высшая судебная инстанция отметила, что при рассмотрении дел об обжаловании решений органов управления акционерного общества судья или суд не вправе запрещать проведение общего собрания акционеров, поскольку это противоречит ст. 31 Конституции РФ, гарантирующей гражданам Российской Федерации право собираться мирно, без оружия, проводить собрания и демонстрации, шествия и пикетирования, а также нарушает право акционеров, не обжалующих решений органов управления акционерного общества, на участие в общем собрании акционеров, предоставленное им Федеральным законом " Об акционерных обществах" (ст. ст. 31, 32).
< 4> "... Понятие пределов осуществления субъективных гражданских прав означает, что граждане и организации, осуществляя свои права, должны сообразовываться с их целевым назначением в обществе, строящем коммунизм... " (Иоффе О. С. Указ. соч. С. 312).
< 5> Так, Ю. А. Тарасенко пишет: " В ГК отсутствует требование осуществления гражданских прав в соответствии с их назначением. Однако представляется, что закрепленная в ст. 10 обязанность лица не совершать действия исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также коррелирующая этому презумпция осуществления гражданских прав разумно и добросовестно основаны на идее социального назначения прав" (Тарасенко Ю. А. Злоупотребление правом // Гражданское право: Актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В. А. Белова. С. 454).
Корпоративным шантажом надо признавать только такие действия акционера, не имеющего возможности влияния на принятие управленческих решений акционерным обществом, которые:
- выходят за рамки действий, которые могут осуществляться им в рамках корпоративных отношений. Фактически речь идет о ситуациях, когда акционер требует не удовлетворения своих субъективных прав как акционера, предоставленных ему законом, а получения иных имущественных благ, таких как совершение сделок и т. п. Если акционер требует исполнения со стороны общества обязанностей, несоразмерных своей акционерной власти, то само по себе такое требование, даже если оно сопровождается многочисленными обращениями и исковыми заявлениями, не может свидетельствовать о цели причинить вред - в конечном счете за предъявление неосновательного иска с такого лица на законном основании взыщут компенсацию (сразу оговоримся: совсем другое дело - фиктивные иски, когда, к примеру, акционеры инициируют один или несколько фиктивных судебных процессов в целях придания законности неправомерным действиям (например, акционеры требуют обязать органы управления общества, избранные фактически с нарушением требований закона, не уклоняться от исполнения своих полномочий, а также запретить всем третьим лицам препятствовать указанным лицам в управлении делами общества) < 1> ). Здесь нельзя полностью согласиться с теми авторами, которые полагают, что уже одни только вредные последствия должны служить основанием для квалификации действий как злоупотребления правом < 2>, хотя, отметим еще раз, действующее законодательство дает основания для признания квалифицирующим признаком в данном случае " объективного причинения вреда правам и законным интересам других лиц" < 3>;
|
|
|
--------------------------------
< 1> Белов В. А. Черный бизнес " зеленых почтальонов" // ЭЖ-Юрист. 2002. N 42. С. 8.
< 2> П. Избрехт отмечает: "... об исключительном намерении причинить вред другому лицу можно говорить в двух случаях. Во-первых, когда единственная и непосредственная цель правообладателя - наступление вредных для другого лица последствий, которые находятся в прямой причинно-следственной связи с действиями правообладателя и не влекут за собой благоприятных изменений в имущественной или неимущественной сфере правообладателя. Во-вторых, когда действия управомоченного субъекта направлены на наступление благоприятных для него последствий, однако приводят к последствиям, не связанным с благоприятными для правообладателя изменениями в имущественной или неимущественной сфере и вредным для другого участника правоотношений" (Избрехт П. Шикана в предпринимательских отношениях как разновидность злоупотребления правом // Хозяйство и право. 2007. N 10. С. 110). При таком широком подходе надо всякое лицо, которое заявило исковые требования, впоследствии оставшиеся неудовлетворенными, привлекать к ответственности как злоупотребившее правом. С таким подходом крайне сложно согласиться.
< 3> Одегнал Е. А. Соотношение понятий " злоупотребление правом" и " правонарушение" // Юрист. 2007. N 1. С. 8.
- направлены на приобретение (выкуп) акционерным обществом его акций по завышенной цене (нерыночной стоимости) и вне рамок легальных процедур приобретения (выкупа), осуществляемых в случаях и в порядке, которые установлены законодательством об акционерных обществах;
- направлены на приобретение его акций крупным акционером по завышенной цене (нерыночной стоимости) и вне рамок легальных процедур поглощения, предусмотренных гл. XI. 1 Федерального закона " Об акционерных обществах". Для понимания этого и предшествующего ему правила важно отметить, что здесь речь идет об удовлетворении прав акционера исключительно в рамках процедур, предусмотренных законом, т. е. исключая какие-либо преимущества, им не предусмотренные < 1>. В самом деле, разве можно упрекнуть акционера в том, что он хочет подороже продать свой пакет акций и для этого " бомбардирует" акционерное общество разного рода письмами (и даже исковыми заявлениями с подчас самыми невероятными основаниями)? Он просто хочет получить больше прибыли (дохода) - вполне закономерная цель. Однако выплату за акции сумм, больших, чем их текущая рыночная стоимость, можно вполне отнести и к намерению причинить вред и подвести его действия под шантаж. В этом смысле важно понимать, что общество может, в принципе, и согласиться с такими требованиями и приобрести (выкупить) акции, но сделать это можно только в рамках тех процедур, которые предусмотрены законом, т. е. соблюдая права иных лиц, для обеспечения интересов которых такие процедуры и введены (если общество (акционер), не имея ресурсов, привлечет третье лицо для приобретения акций, то при нормальном ходе событий это не должно рассматриваться как нарушение закона). Другое дело, если даже законные интересы получить большую прибыль (доход) ставятся в зависимость от распространения (нераспространения) каких-либо порочащих общество (акционера) требований, причем публично. В этом случае налицо самое что ни на есть злоупотребление правом;
--------------------------------
< 1> Нельзя здесь не согласиться с Г. Адамович в той части, что использование акционерами своих субъективных прав " с целью получения необоснованных преимуществ перед другими акционерами будет составлять злоупотребление правом" (Адамович Г. Проблемы применения института злоупотребления правом в акционерных правоотношениях // Хозяйство и право. 2005. N 5. С. 60).
- сопряжены с применением обеспечительных мер, результатом которых является причинение убытков, или сопровождаются распространением или угрозой распространения порочащих деловую репутацию сведений;
- явно несоразмерны корпоративной власти и не влекут появления права на защиту в силу особенностей акционерного законодательства (определение момента участия в корпоративных отношениях, сроки исковой давности и т. п. ).
Наличие способов защиты гражданских прав дополняется установленными формами защиты прав. Как справедливо отмечает Е. В. Салогубова, каждый способ защиты права может применяться в определенном процессуальном порядке, который именуется формой защиты гражданского права < 1>. В литературе выделены две формы защиты: юрисдикционная и неюрисдикционная. Первая форма применяется государственными или уполномоченными государством органами, вторая реализуется самостоятельными действиями управомоченного лица без обращения к государственным или иным уполномоченным органам. Как мы уже отметили, каких-либо признаков самозащиты действующее законодательство в сфере рынка ценных бумаг не устанавливает. В основном закон признает юрисдикционную форму защиты прав участников рынка ценных бумаг. Однако нельзя не отметить, что к неюрисдикционным формам защиты относят меры, применяемые саморегулируемыми организациями, при защите гражданских прав в третейском суде, при общественной защите прав инвесторов, некоторые меры, применяемые регулирующими органами (приостановление эмиссии), деятельность компенсационных фондов и т. д. < 2>. С нашей точки зрения, такое расширение понятия неюрисдикционной формы защиты вряд ли оправданно. К примеру, если внимательно анализировать правовой режим тех же компенсационных фондов (схем), то обнаружится, что все они (в России) работают в своей основе с теми лицами, которые использовали юрисдикционные формы, но не смогли компенсировать свои имущественные потери. Так, ст. 19 Федерального закона " О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг" прямо указывает, что создаваемый в соответствии с ее положениями федеральный компенсационный фонд обеспечивает компенсационные выплаты инвесторам - физическим лицам, которые не смогли получить возмещение по судебным решениям и приказам ввиду отсутствия у должника денежных средств и иного имущества. Кроме того, само функционирование таких фондов (не только в России) относится на имущество участников рынка ценных бумаг и государства, т. е. ни о какой самостоятельной защите прав со стороны инвесторов здесь говорить не приходится.
--------------------------------
< 1> Формы защиты прав инвесторов в сфере рынка ценных бумаг. С. 10 - 11.
< 2> См.: Салибаева Н. А. Защита прав инвесторов на рынке ценных бумаг в Республике Таджикистан: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Душанбе, 2004. С. 17 - 18; Защита прав инвесторов в сфере рынка ценных бумаг / Под ред. М. К. Треушникова. 2-е изд. М.: Городец, 2009. С. 79, 85 - 91, 95.
Здесь можно выделить: судебную форму защиты, административную форму защиты, защиту прав участников рынка ценных бумаг саморегулируемыми организациями; выплату компенсаций компенсационными фондами; нотариальную форму защиты. Отметим, что вес каждой из названных форм защиты неодинаков. Превалируют судебная и административная формы защиты. Что же касается остальных форм, то здесь ситуация следующая.
Защита прав участников рынка ценных бумаг саморегулируемыми организациями в настоящее время не получила широкого развития. Нельзя сказать, что она не применяется вообще, напротив, как мы увидим далее, при анализе саморегулируемых организаций, защита прав клиентов участников таких организаций прямо указывается законом среди функций таких организаций. Однако роль у этой формы явно вспомогательная, и большого значения в деле защиты инвесторов она пока не имеет.
Выплата компенсаций компенсационными фондами, как будет показано ниже, хотя и является весьма эффективной формой защиты, что доказывает и мировая практика, в российской действительности пока развития не получила.
Нотариальная форма защиты, которую выделяют некоторые авторы < 1>, также не нашла пока своего широкого распространения. Среди известных и хорошо зарекомендовавших себя в рамках этой формы средств следует отметить совершение протестов. Протест представляет собой досудебную процедуру удостоверения факта неисполнения должником обязательства. Пример наиболее общего определения дает нам работа В. М. Гордона, который, говоря о протесте векселя, определял его как " официальное удостоверение компетентным должностным лицом указанных для этого законом фактов ради определенных юридических последствий" < 2>. В современной литературе пример такого определения находим у Л. Ю. Добрыниной, которая определяет нотариальный протест как составленный в публичном порядке акт, удостоверяющий бесспорные, юридически значимые для вексельного обязательства факты, с которыми законодательство связывает определенные юридические последствия < 3>. В настоящее время совершение протеста предусмотрено в вексельном законодательстве, законодательстве о регулировании чеков и законодательстве о нотариате. Причем, хотя процедура эта давно известная, регулирование ее не является устоявшимся.
--------------------------------
< 1> Защита прав инвесторов: Учебно-практический курс / Под ред. В. В. Яркова. С. 48 - 49.
< 2> Гордон В. М. Вексельное право. Сущность векселя, его составление, передача и протест. Харьков: Юрид. изд-во НКЮ УССР, 1926. С. 57.
< 3> Добрынина Л. Ю. Вексельное право России: Учебное и практическое пособие. М.: СПАРК, 1998. С. 134. Также см.: Балашова Ю. В., Казаков Н. А. Составление и применение векселя в торговом обороте. М.: МЕНАТЕП-ИНФОРМ, 1992. С. 6.
Так, в отношении протеста чеков законодательство содержит только положения самого общего характера. Статья 883 ГК указывает, что совершением нотариусом до истечения срока для предъявления чека протеста может быть удостоверен отказ от оплаты чека, а ст. 96 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате устанавливает некоторые общие положения о процедуре и условиях такого протеста.
В отношении векселя ситуация несколько иная. В соответствии со ст. 95 Основ законодательства о нотариате протест векселя в неплатеже, неакцепте и недатировании акцепта производится нотариусом в соответствии с законодательством Российской Федерации о переводном и простом векселе. Таким образом, закон фактически содержит только бланкетную норму, отсылая к специальному законодательству о переводном и простом векселе. Между тем такого специального законодательства до настоящего времени не существует < 1>. Еще один важный момент состоит в том, что в соответствии с названным документом (а также ст. 5 Федерального закона " О переводном и простом векселе" ) осуществляется протест трех действий: неакцепт, недатирования акцепта, неплатежа. При этом из поля зрения законодателя совершенно выпало то, что в соответствии с Положением о переводном и простом векселе 1937 г. этими тремя нотариальными действиями роль нотариальных органов в защите прав участников вексельного оборота вовсе не исчерпывается. Анализ показывает, что в нотариальных органах теоретически должны подлежать протесту следующие юридические факты: 1) неакцепт векселя; 2) недатирование акцепта векселя; 3) неплатеж векселя; 4) отказ в передаче лицом, являющимся держателем подлинника векселя, этого подлинника законному держателю копии векселя (ст. 68 Положения о переводном и простом векселе 1937 г. ); 5) отказ векселедателя простого векселя поставить датированную отметку о предъявлении векселя сроком платежа " во столько-то времени от предъявления" (ст. 78 указанного Положения); 6) факт отказа во вручении экземпляра, посланного для акцепта лицом, у которого этот экземпляр находится, законному держателю другого экземпляра (ст. 66 Положения); 7) факт того, что акцепт или платеж не могли быть получены векселедержателем по другому экземпляру в силу того, что лицо, у которого находится экземпляр, посланный для акцепта, отказалось его вручить векселедержателю (ст. 66 Положения); 8) факт неоплаты векселя лицом, которому предъявлено требование о надлежащем исполнении вексельного обязательства в порядке ст. 147 ГК.
--------------------------------
< 1> О совершении трех указанных видов протестов упоминает Федеральный закон " О переводном и простом векселе" (ст. 5). Однако этот Закон не содержит никакого специального порядка, а ограничивается указанием на то, что по требованиям, основанным на протесте векселей, выдается судебный приказ по правилам, предусмотренным гражданским процессуальным законодательством. Положение о переводном и простом векселе 1937 г. содержит также наиболее общие положения (срок протеста). При этом ни один акт не устанавливает самого порядка действий нотариуса, вексельного кредитора и вексельного должника в ходе протеста, а также формы и образцы актов и записей, которые производит нотариус. По мнению В. В. Яркова, " в данном случае необходимо исходить одновременно как из вексельного законодательства, так и из Основ законодательства РФ о нотариате, устанавливающих процедуру нотариального производства" (Вексельное право: Учебно-практический курс / Под ред. В. Ф. Яркова. СПб.: Изд. дом С. -Петерб. гос. ун-та: Изд-во юрид. фак-та С. -Петерб. гос. ун-та, 2006. С. 309; Ярков В. В. Особенности нотариального производства в отношении векселей // Нотариус. 2002. N 5 (37). С. 41). Нам представляется, однако, что указанные акты не дают ответа на важнейшие вопросы процедуры нотариального протеста и достаточными для ее регулирования признаны быть не могут. Реально имеет место не ситуация, когда " процедура совершения акта о протесте векселя слабо регламентирована", как указывает А. П. Вершинин (Вершинин А. П. Вексельный процесс: упрощение и дифференциация // Правоведение. 1999. N 3 (226). С. 169), а ситуация полной неурегулированности последней. Подзаконных нормативных актов в этой области не имеется. Так, если ранее порядок совершения протестов был частично урегулирован Инструкцией Министерства юстиции СССР о порядке совершения нотариальных действий государственными нотариальными конторами РСФСР (п. п. 161 - 166), то в настоящее время подобного рода актов нет (действуют Методические рекомендации по совершению отдельных видов нотариальных действий нотариусами Российской Федерации, утв. Приказом Минюста России от 15 марта 2000 г. N 91, которые: а) не могут быть признаны нормативным актом; б) не регулируют специфику совершения протестов). Отдельные разъяснения по указанному вопросу содержат совместное Постановление Пленумов Высшего Арбитражного Суда РФ и Верховного Суда РФ от 5 февраля 1998 г. N 3/1 " О некоторых вопросах применения Федерального закона " О переводном и простом векселе" и совместное Постановление указанных Судов от 4 декабря 2000 г. N 33/14 " О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей" (п. п. 43 - 45).
Нельзя не отметить, что современное законодательство в этой части уступает как актам русского дореволюционного права, так и актам советского права 20 - 30-х гг. 20 века. Здесь можно обнаружить совершенно иную тенденцию - детального регулирования процедуры протеста на уровне законов, подзаконных актов. К примеру, Устав о векселях 1902 г. содержал гл. 3 " О совершении протеста простых векселей", которой подробно регулировались требования к форме акта о протесте и порядок протеста. Похожую картину мы находим и в советском законодательстве. К примеру, Инструкция НКЮ РСФСР губсудам и нотариату, изданная в порядке ст. 31 Положения о государственном нотариате (изд. 1923), г. от 15 сентября 1925 г., Циркуляр N 180, содержала целую гл. XI, детальнейшим образом регулировавшую вопросы протеста. См. также по этому вопросу: С. Н. О праве биржевых нотариусов протестовать векселя // Право. Еженедельная юридическая газета. 1899. 24 октября. Воскресенье. N 43. С. 2022 - 2026; Каминка А. И. Протест векселя в неприсутственный день // Право. 1904. 14 марта. N 11. С. 684 - 689; Он же. Вопросы вексельного права в решениях Правительствующего Сената // Право. 1911. 15 мая. N 19. С. 1119 - 1122; судебная практика Правительствующего Сената // Право. 1899. 11 июля. N 28. С. 1409 - 1414; Право. 1900. 10 декабря. N 50. С. 2421 - 2426; и т. д.; Вавин Н. Г. Положение о векселях: Научно-практический комментарий / Предисл. А. Э. Вормса. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Право и жизнь, 1927. С. 109 - 135; Гордон В. М. Вексельное право: Сущность векселя, его составление, передача и протест. Харьков: Юриздат НКЮ УССР, 1926. С. 57 - 74; Он же. Положение о векселях в частной кодификации. 2-е изд., доп. Харьков: Юриздат Наркомюста УССР, 1926. С. 44 - 76.
Получение векселя с отметкой нотариуса и с актом о протесте дает векселедержателю право на удовлетворение своих требований в упрощенном порядке - в порядке приказного производства < 1>. Однако векселедержатель получает и право предъявить иск. Протест необходим только < 2> для предъявления требований ко вторично обязанным по векселю лицам. Для предъявления искового требования к основным должникам, которыми являются акцептант переводного векселя и векселедатель простого векселя, совершения протеста не требуется (см. также ст. ст. 53 и 70 Положения о переводном и простом векселе 1937 г. ). Данное Положение закреплено многочисленными прецедентами из судебной практики Высшего Арбитражного Суда РФ, а именно Постановлениями Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 января 1997 г. N 3231/96, от 3 марта 1998 г. N 5581/97, от 24 февраля 1998 г. N 1278/96, от 21 июля 1998 г. N 3547/98, от 17 ноября 1998 г. N 5340/98.
--------------------------------
< 1> Выше мы уже отмечали историю появления такого ускоренного производства в российском праве. Как можно увидеть из истории, в России такое производство всегда рассматривалось с точки зрения интересов кредитора (взыскателя) по векселю. Именно его интересы приоритетно защищались российским правом. Подобного рода специфика отмечалась и в литературе. Так, Н. Петухов в 1924 г. писал: " Совершенно очевидно, что судебный приказ установлен как льгота кредиторам, как облегчение им получить удовлетворение без сложной процедуры" (Петухов Н. Вексель и ст. 28 ГПК // Еженедельник советской юстиции. 1924. 23 октября. N 41. С. 974). Отсюда и специфика любого из названных порядков взыскания, которая состояла в сроках, особенностях процесса и доказательствах, главным из которых считался сам протест (акты, его оформлявшие). Ухудшение процессуального положения должника можно объяснить, очевидно, уже тем фактом, что он допустил вексель к протесту, т. е. не исполнил вексельное обязательство надлежащим образом. В силу же роли векселя в гражданском обороте как орудия кредита (иное могло просто разрушить существовавшую финансовую систему) и общего взгляда в то время на вексель сам протест рассматривался как достаточное доказательство для упрощенного производства и для доказывания правоты кредитора. Как видно из правил понудительного исполнения, даже оспаривание по существу требований кредитора не лишало последнего права на приоритетное удовлетворение своих интересов. Хорошее описание сущности упрощенного производства дал в свое время С. И. Вильнянский: " Сущность этого производства в европейских законодательствах заключается в том, что истцу предоставляется облегченный способ взыскания в тех случаях, когда все данные, на которых основано требование истца, содержатся в самом документе, по внешнему своему виду не вызывающем сомнений и не требующем дополнительных доказательств (например, вексель), а предмет требования является настолько несложным, что от суда не требуется других действий, кроме предписания судебному исполнителю произвести взыскание. Практическое значение этой формы процесса велико. В большинстве случаев ответчики по таким требованиям уклоняются от исполнения принятых на себя обязанностей не потому, что они считают требования истца неправильными и предполагают их оспаривать, а просто потому, что они не хотят (или не могут) платить" (Вильнянский С. И. Судебные приказы в ГПК // Вестник советской юстиции. 1925. N 1 (35). С. 15 - 16).
|
|
|
