 |
Глава 4. Возвращение к истокам 3 глава
|
|
|
|
- Наш самолет совершил посадку в... за бортом плюс тридцать семь градусов по Цельсию...
- Чертово самообслуживание, а что делать — чартер! — едва протискиваясь в узком салоне, Ник тащил наши рюкзаки из багажного отделения.
Мы вышли к трапу.
— Ах! — я задохнулась от жаркого, влажного воздуха, пахнувшего в лицо.
Микроавтобус доставил нас к аэровокзалу.
- Куда идем? - спросила я Ника.
- К кассам,-он закинул свой рюкзак за плечо. — Нам нужен обменный пункт.
-.
Через узкий проход мы вышли в просторный зал. Первое, что попалось на глаза, - огромная яркая фигура многорукого Шивы, танцующего Натарадж.
- Ошибиться невозможно, сразу понимаешь, куда прилетел.
Больше аэровокзал ничем не отличался от европейских аналогов: такие же витрины магазинов беспошлинной торговли и ресторанчики. На таможне индиец в чалме поставил нам в паспорта отметку о прибытии и пожелал приятного путешествия. Мы подошли к обменному пункту. Пока Ник объяснялся по-английски с миловидной индианкой в голубом форменном сари, я стояла рядом и наблюдала за I группой из трех человек, которые остановились у свален- \ ных на пол рюкзаков и что-то обсуждали.
- Эти ребята с нашего рейса, — тронула я за рукав Ника, кивая в их сторону, — пойду, узнаю, куда они? — ' И направилась к ним.
Один из них оказался кришнаитом из Екатеринбурга. С десятью долларами в кармане, четками и школьным рюкзачком за плечами он намеревался добраться до Вриндавана автостопом, а это было нам не по пути, но двое двигались в нашем направлении. Посовещавшись, мы решили часть дороги проехать вместе. Таким образом нас набралось девять человек, и мы остановились на том, что надо нанять микроавтобус. Ник вышел на улицу договориться с таксистами. Минут через десять он вернулся с двумя сикхами в белых чалмах, и те помогли перенести наш багаж в машины. На двух здоровенных «Амбассадорах», напоминающих собой старую «победу», нас провезли по делийским рабочим кварталам до стоянки автобуса, арендованного Ником, на котором предстояло проехать не одну сотню километров. Было десять, когда просторный мини-вэн взял направление на северо-запад Индии. Мы держали путь к Хальдвани — небольшому селению в штате Уттар-Прадеш в предгорьях Гималаев, где планировали переночевать в гостинице, чтобы с рассветом тронуться дальше.
|
|
|
- Ну как тебе Дели? - спросил Ник, потягивая из бутылки питьевую воду и глядя в окно.
- Если честно, пока не пойму, — ответила я, радуясь тому, что можно с комфортом расположиться на широком сиденье. — Вот автобус классный!
Стекло поначалу было опущено, но пришлось поднять его из-за удушливого смога, которым воздух был пропитан так, что над городом висела плотная дымка. Высокие и низкие дома хаотично сменяли друг друга, из больших окон уродливо высовывались спины кондиционеров. Уличный шум с непривычки резал слух. Грузовики, огромные автобусы, легковушки, моторикши на своих драндулетах, орущие водители и пешеходы — все смешалось и кишело, словно в муравейнике. К этому нужно добавить левостороннее движение, отсутствие светофоров и правил дорожного движения — и вы получите полное представление о делийской улице.
Мы не трогались с места, стояли уже минут пять. Солнце накаляло металл машин, двигатели выбрасывали в воздух ужасную вонь, где-то впереди разрывались сигналы клаксонов. Мое терпение лопнуло, я высунулась из окна посмотреть, что там происходит — почему стоим? Три большие белые коровы, вернее, серые от копоти, с пыльными впалыми боками и торчащими остовами костей безмятежно паслись посреди перекрестка. Подбирая с расплавленного, вонючего асфальта банановую кожуру, которую кто-то милосердно выбросил из своего окна, одна из них сосредоточенно жевала стоя, а две другие лежали и томно смотрели вдаль огромными выразительными глазами.
|
|
|
~ Ник, посмотри на эту картину! — воскликнула я, отстраняясь от окна.
Он вплотную приблизился к стеклу. Не обращая внимания на доносящийся со всех сторон рев двигателей и завывания сирен, коровы неторопливо двинулись к обочине, подчиняясь собственному пониманию вещей и равнодушно помахивая облезлыми хвостами.
Мы ехали уже четвертый час. Я растянулась во весь рост на сиденье, положив голову Нику на колени. От кондиционера сквозило прохладой. За окном простиралась выжженная солнцем равнина, поросшая чахлыми посадками какого-то злака. По обеим сторонам дороги тянулись одноэтажные побеленные, раскрашенные рекламой дома. Казалось, мы едем по бесконечному коридору. Иногда их ряд прерывался узкой полоской запыленных деревьев, меж которыми прятались лачуги бедняков. Эти хибары напоминали формой и размером автобусную остановку, у них было только три стены и крыша. Многие из них были сделаны из картона. Передняя часть этого строения занавешивалась тряпкой, являясь и дверью, и окном одновременно. Перед домами в дорожной пыли играли дети — чумазые, худые, с тонкими ручонками и очень крикливые. Индийская детвора своей непосредственностью напоминает цыганят. Стоит остановиться у обочины и выйти из машины, как они, словно стая галчат, слетаются к нам, улыбаясь до ушей, бесцеремонно дергают за края одежды и выпрашивают мелкие деньги или еду. Я знала, что, стоит дать хотя бы одному из них, поднимется такой гвалт, что можно забыть о спокойном отдыхе. Поэтому, выходя из автобуса, мы делали сердитыми лица и цыкали на мелкоту. Увидев такой прием, они нехотя отходили на приличное расстояние и, не осмеливаясь подойти ближе, издали наблюдали за нами. Почти у каждого придорожного дома сидел старец, скрестив ноги на плетенной из лозы широкой лежанке с высокими ножками.
— Посмотри, ~ Ник тормошил меня за плечо, —он безмятежен, как Будда. Просто сидит, смотрит на проезжающие мимо машины, и в его взгляде отражается пустота.,
— Это ты отсюда смог увидеть пустоту в его взгляде? — Я рассердилась из-за того, что Ник меня растолкал.
|
|
|
— Не злись, Ло, как ты думаешь, что он чувствует, проведя всю жизнь у дороги, — освобождение?
- Да он просто уже отупел, — ответила я, представив, что всю жизнь просижу на месте старого индийца, глядя на бесконечный поток машин.
— А у меня возникает ощущение, что время остановилось для них. — Ник с нескрываемым восхищением повернул голову вслед проплывшему за окном старцу и с чувством легкой зависти продолжил: — Вот страна! Нищий, а как император, словно у него все есть! Ты обратила внимание, они все на этой дороге такие?!
-Думаю, это не святость, а тупость. Представь, сотнями лет ничего не меняется. Еще его дед, наверное, натаскал камней и сделал эту хибару. Зимы нет, снега и мороза нет — теплый дом ему не нужен. Дети родились, корова мимо гуляет, подои ее — вот им еда, ну посадят что-нибудь. Разная одежда не нужна. Зачем? И так тепло, единственное сари женщина может носить всю жизнь, пока оно не сотрется до дыр, потом пустит его на пеленки. Нет, их философия стала для них ловушкой. Рожденные на улице, они здесь же и заканчивают земной путь, попавшись в сети «нежелания и недеяния», просто деградируют — тупеют, нищают, погружаются в грязь.
- И тамос, — добавил Ник.
Я вопросительно посмотрела на него.
- Это санскритский термин, - он на секунду задумался, подбирая слова. — Пожалуй, его можно определить как сферу, объединяющую такие качества природы и человека, как разрушительность, инертность, невежество, грубость, лень и т. д.
- Зачем напрягаться, делать какие-то усилия, преодолевать свой «покой», т. е. лень? — продолжала я делиться собственными размышлениями. - «За этой жизнью последует другое рождение, в следующей жизни буду богатым и сытым, а сейчас и так неплохо!» — говорят они.
-Но при этом, заметь, какие светлые у них лица, какие глубокие глаза. Поражаюсь тому, что им удается оставаться беззаботно-счастливыми, а не озлобиться на весь мир.
«А ведь они, должно быть, действительно чувствуют себя счастливыми. Не может Всевышний дать так сильно расплодиться неугодному народу», — подумала я.
|
|
|
Лежа на спине, закинув ногу на ногу, мерно покачиваясь в такт движению автобуса, сейчас я в полной мере ощущала себя путешественником. Это состояние накатило на меня в тот момент, когда Карл захлопнул дверь такси, или даже раньше. Предвкушение новых впечатлений и восторг авантюриста обрушились на меня одновременно с решением ехать в Индию. Потом добавилось пьянящее чувство свободы от рутинных обязательств, и теперь все это по нарастающей усиливалось с каждым часом, с каждым километром, отдалявшим меня от дома. Я смотрела на окружающее, как ребенок, — непосредственно и с радостью. В любой длительной поездке такое видение становится моим доминирующим состоянием. Так случилось и на этот раз — и именно через него сейчас преломлялись все мысли и эмоции. Я все время находилась в приподнятом настроении и была увлечена обилием впечатлений. Масса свободного времени располагала к размышлениям, поэтому восприятие, как челнок, курсирующий от одного берега к другому, погружалось то во внешний мир, то во внутренний, находя себе пищу то в реальности, то в ассоциативных воспоминаниях.
В основном же мы ехали молча, постепенно бессонная ночь, проведенная в самолете, давала о себе знать.
- Пересядем назад, что-то меня клонит в сон, — я кивнула в сторону самого длинного сиденья. — Из тебя получится отличная подушка.
- Давай, что мешает? — согласился он, и мы перешли в конец салона. — Устраивайся удобно и спи себе на здоровье.
- Разбуди меня, когда остановитесь у кафе перекусить. Я легла на спину, с удовольствием принимая горизонтальное положение и вытягиваясь во весь рост, голову положила Нику на бедро и закрыла глаза.
— Ну как, нормально? Давно надо было пересесть, оказывается, здесь намного лучше.
Автобус мерно покачивался на рессорах, и я стала погружаться в легкое забытье, в полудреме думая о Нике. Когда-то я испытывала симпатию и сильное влечение к нему. Мы познакомились в среде эзотериков несколько лет назад. Высокий, под два метра ростом, с подтянутой осанкой, кошачьей пластикой в движениях и мягким грудным голосом, он был центром внимания в нашем кругу. У него были русые волосы — он всегда носил короткую стрижку, которая подчеркивала приятные черты открытого лица и выделяла серые глаза. С крупных чувственных губ никогда не сходила добродушная улыбка. Я видела, что дамские сердца начинают трепетать в его присутствии. Он излучал флюиды утонченной сексуальности, которые независимо от желания ума проникали в душу. Так и со мной, при первом же знакомстве он очаровал меня. Да это и не было странным, в то время я легко увлекалась и иногда могла крутить романы с несколькими воздыхателями одновременно. Но с Ником романтических отношений не сложилось. Сердце его было занято, думаю, он даже не догадывался о моих чувствах. Как часто случается, сексуальные симпатии людей, ищущих духовного пути, легко трансформируются в дружеское расположение. Вышло, что, каждый из нас пошел своей дорогой, и разве я могла подумать, что спустя годы наши пути пересекутся.
|
|
|
— С тобой теперь будет работать новый сотрудник, -Джасвант набрал номер секретарши, — Пригласите в кабинет Николаса. Помнишь его? — он вопросительно посмотрел на меня, изучая последовавшую реакцию.
- Конечно! Несколько лет назад мы вместе провели три месяца в летнем лагере. Он работал инструктором по танцам. — Чувство искренней радости засветилось в моих глазах при воспоминании о тех временах. - Что ты думаешь о его назначении? — Я всегда рада, когда ты подтягиваешь в команду «наших людей».
В этот момент дверь открылась, и я увидела на пороге Ника. Он остановился в дверях кабинета, привалившись плечом к косяку, закрывая собой почти весь дверной проем.
- Привет! — широко улыбаясь, Ник вошел в кабинет.
— Какими судьбами? — я шагнула ему навстречу, и мы дружески обнялись. — Для меня стало приятной неожиданностью твое назначение.
Мы перекинулись парой общих фраз, и я отметила про себя, что он все такой же эффектный, как и несколько лет назад,
— Перейдем к делу, — после короткого отступления начал Джасвант.— Ваша ближайшая задача — Питер. Там давно уже низкие продажи. Ло, я хочу, чтобы через пару месяцев этот филиал начал приносить прибыль. Частично я уже посвятил Николаса в курс дела, а ты закончишь с деталями. К концу недели жду от вас проект развития на утверждение.
Покинув кабинет, мы отправились в кафе обедать и делиться последними новостями из личной жизни. Следующие две недели полностью ушли на подготовку проекта. В это время мы с головой ушли в работу, масса производственных проблем не оставляла ни одной свободной минуты для задушевных бесед. Я узнала, что сейчас он один и менять свое холостяцкое положение не собирается. Наши отношения закрепились в рамках взаимной дружеской симпатии, что, похоже, устраивало обоих.
Автобус резко затормозил, и раздался громкий гудок клаксона. Я вздрогнула и подняла голову. Объехав какое-то препятствие, мы уже снова набирали скорость, а я так и не успела сообразить, в чем же было дело. Повернулась на другой бок и уткнулась лицом в теплый живот Ника. В полусне сознание прокручивало передо мной образные картинки прошлого. Снова автобус размеренно шуршал шинами по асфальту, в памяти всплыл освещенный фонарями ночной перрон. Мы уезжали в Питер в командировку.
Утром на вокзале нас встречал директор регионального отделения нашей фирмы.
— С приездом! — он подобострастно заглянул мне в глаза и протянул букет гвоздик. Ему было где-то под шестьдесят. Бывший профсоюзный работник, человек старой, советской закалки, он относился к нам как к высокому начальству, приехавшему из центра.
- Идите за мной, нас ждет машина.
Мы переглянулись с Ником, по первому впечатлению прикидывая, каково нам придется работать вместе.
- Если бы вы знали, с каким трудом удалось забронировать номер, — сказал он, когда машина отъехала от здания вокзала. — Пришлось обратиться к старым связям -на белые ночи приходится самый пик туристического сезона, все гостиницы забиты.
— Далеко от центра? — спросил Ник.
- Пять минут. Будете жить, как у Бога за пазухой, почти на Невском. Номер хороший, с самоваром, двухкомнатный... — он сделал паузу и снова заглянул в глаза. -Правда, один на двоих.
Я уловила в его взгляде какой-то сальный намек. В это момент такси остановилось у красивого здания сразу за Казанским собором.
- Если правильно поняла, вы хотите сказать, что номер один на двоих? — переспросила я изумленно.
— Да, но зато двухкомнатный люкс.
Мы переглянулись с Ником, таким образом наша командировка принимала уже несколько интимный характер.
— Ник, что скажешь?
—Давай посмотрим номер. Возможно, нам будет трудно найти другой, но, если хочешь, — подчеркнул он, — можно попробовать,
Мы проследовали за администратором на второй этаж. Она любезно открыла добротную дверь, и нашему взору предстала компактная прихожая, за ней — гостиная и спальная, В спальне стояли узкая кровать и трюмо, а в гостиной — мягкий диван, два кресла и журнальный столик, на котором красовался внушительного вида самовар. Я заглянула в ванную — там было чисто, на вешалке висело большое махровое полотенце.
— Ну что? — лукаво спросил Ник.
— Комнаты смежные, — попыталась было возразить я. Мне не хотелось провести целую неделю в одном номере с мужчиной.
— Зато мы в центре города, и потом у нас нет времени на поиски лучшего варианта, - уговаривал Ник. Судя по всему, его такой вариант вполне устраивал. — Думаю, мы останемся здесь.
- Решайте, — поторопила нас администратор, — дополнительный постельный комплект я вам принесу.
- Хорошо, — неохотно подтвердила я и повернулась к директору филиала, — но с тем условием, что вы подыскиваете нам гостиницу с отдельными номерами. Впереди целая неделя, согласитесь, не очень удобно в смежном
номере? — и вопросительно посмотрела ему в глаза, давая понять, что его двусмысленные намеки излишни.
Мы назначили встречу через час, и нас оставили вдвоем.
— Кто где расположится? — спросил Ник, закрывая дверь.
Похоже, его эта ситуация даже забавляла, а я, наоборот, почему-то почувствовала напряжение, смешанное с раздражением.
- Кроватью мне воспользоваться не придется, но я займу спальню, а ты размещайся в гостиной на диване. Пледом так и быть с тобой поделюсь, — съязвила я, раздосадованная необходимостью постоянно находиться
с ним рядом.
— Что ты имеешь против гостиничной кровати? — Он
видел, что я недовольна, и теперь издевался, подшучивая надо мной.
- Предупреждаю заранее, я придерживаюсь аскетизма в отношении мужчин, — отрезала я. Он сделал оскорбленное лицо, словно его ошибочно уличили в непристойности. Я подумала, что, наверное, делаю из мухи слона, и решила смягчить свое раздражение, поэтому продолжила в шутливой манере: — Но, несмотря на это, активно живу
половой жизнью.
- Как это? — Лицо Ника отразило искреннее удивление.
- В прямом смысле слова, вот уже много лет сплю только на полу.
- Так, значит, мы можем разделить с тобой спальню? — снова куражился он. — Я лягу на кровати, а ты на полу.
— Спать будем в разных комнатах, — насупилась я.
Мне не хотелось больше шутить на эту тему, в сложившейся ситуации я действительно чувствовала себя неловко.
— Достаточно того, что у нас будет один шкаф на двоих, — пробубнила себе под нос. — Так, кто первый идет в душ?
шепотом произнес Ник, загораживая проход....
- Раздевайтесь,
- Что? — от неожиданности я чуть не выронила туалетные принадлежности,
- «Раздевайтесь, — тихо сказала вошедшему пациенту женщина-врач простуженным горлом». «А вы?» — тихо ответил пациент. — Ник расхохотался.
- Вечно ты с дурацкими анекдотами, — я сердито от -толкнула его с дороги, хотя в душе уже посмеивалась над своей неадекватной реакцией.
Пока он купался, я разделила в шкафу вешалки пополам и разложила одежду по полкам. Ее было немного, так как я привыкла в поездках обходиться минимумом вещей. Ник вышел, обернутый широким махровым полотенцем, а я с неприступным видом проследовала мимо него в ванную. Хотя Ник до сих пор и не проявлял ко мне личного интереса, на всякий случай я решила держаться от него подальше — уж слишком он был соблазнителен, а интимная близость не входила в мои планы.
Занимаясь перепросмотром, я научилась освобождаться от иллюзорных представлений, которые определяли мои связи, и у меня сформировалось четкое понимание, каких же отношений я хочу. Не навязывая свою точку зрения, понимая, что у каждого собственный путь, сейчас я готова была принять все или ничего, и поскольку единственного мужчину до сих пор не встретила, то последние два года соблюдала воздержание. Я старалась поступать так, чтобы моя жизнь соответствовала мудрым концепциям, в которые искренне верила. Принимая их умом и сердцем, я все-таки оставалась обычной женщиной — живым существом, подверженным привычкам и инстинктам. Анализируя ту или иную ситуацию, я видела, что каждый раз необходимо стремиться контролировать эмоции и реакции, направляя действия в русло безупречности. Но одно дело — теория, и совсем другое — реальная жизнь. Стремясь избегать бессмысленных увлечений, я опасалась, что чрезмерная близость Ника может провоцировать мою женскую сущность, поэтому, стоя под душем, еще раз напомнила себе о том, что следует проявить внимание и самоконтроль.
Освежившись и переодевшись, мы позавтракали и направились в контору. Весь день крутились, как белки в колесе, провели несколько ответственных переговоров, объехали полгорода в поисках помещения для офиса и нового розничного магазина. Освободились уже глубоким вечером. Возвращаясь с работы, решили погулять по Питеру и отправили водителя домой. Уставшие, но заряженные духом активного созидательного процесса, мы молча брели к гостинице.
— Давай оставим разговоры о работе на завтра, — предложил Ник, — голова итак уже не варит.
Я ничего не ответила, только кивнула в знак согласия, потому что думала сейчас о том, что неплохо было бы пропустить рюмочку-другую коньяку, но не знала, как к этому отнесется Ник. Мы шли по ухоженному старому скверу. Огромные дубы с раскидистыми кронами чинно стояли один в отдалении от другого, подчеркивая этим собственную мощь и значимость. Песчаная дорожка вела вдоль кованой резной ограды. Сгущались серые сумерки, и тишина мягко накрыла нас своим покрывалом. Прогулка сняла дневное напряжение, и к гостинице мы вернулись отдохнувшими и посвежевшими.
- Питерские скверы созданы для любителей созерцать, — Ник стряхнул с плеча тополиный пух.
- Пойдем в бар, — предложила я, — хочу немного расслабиться. Ты не против?
Мы стояли перед крыльцом отеля.
— Отличная мысль! С удовольствием растворю остатки усталости в чем-нибудь горячительном, — улыбнулся он и галантно распахнул дверь, пропуская меня вперед.
В баре было пусто, лишь за одним столиком сидели трое парней. Мы выбрали местечко на двоих. Негромко играла музыка,
— Что будешь пить? — спросил Ник, подавая мне меню. Я заглянула в колонку с напитками и убедилась, что ни «России», ни «Багратиона» нет.
- Коньяк, попроси официанта принести самый выдержанный, — и отложила меню в сторону. — Только пусть не забудет его подогреть, остальное на твой вкус.
— Ты по-прежнему не ешь мясо? — спросил он, выбирая закуску.
- По настроению.
- Но, как вижу, не отказываешься от крепкого.
— Да, с тех пор как занималась йогой, я практически осталась вегетарианкой, зато не могу отказать себе в удовольствии выпить рюмку коньяку, — и пригубила из широкого бокала глоточек ароматной обжигающей жидкости. — Мне нравится, как коньяк падает внутрь, оставляя за собой горячий, покалывающий след, вызывая маленький взрыв в животе. Эдакий низвергающийся лавой вулканчик ощущений.
— «Батюшка, алкоголь — враг здоровью?» — «Враг». — «А почему вы его потребляете?» — «А как сказано в Писании: «Возлюби врага своего»», — Ник залпом проглотил содержимое своего бокала. — Ты заметила, в отличие от других спиртных напитков, когда пьешь коньяк, голова остается ясной. Я перепробовал в свое время множество.
— И на чем остановился?
— На нем, — он щелкнул пальцами по бокалу, тонкое стекло издало характерный звон. — А ты?
— Иногда позволяю себе бокал легкого вина и в отличие от Мюллера, который пил армянские, люблю выдержанные дагестанские коньяки.
Довольно улыбаясь, я откинулась на спинку стула. Ник внимательно проследил за моим движением. На его лице блуждала мягкая улыбка, по всему было видно, что ему нравится здесь. Приятная атмосфера, тихая музыка, приглушенный свет — все это мгновенно растворило в себе остатки дневной усталости. Обстановка располагала к задушевной беседе.
- Чем ты дышишь, помимо работы, что интересного происходит в жизни?
- Просто живу, стараюсь найти золотую середину -пребывать в гармонии, избегать крайностей.
- Занимаешься где-нибудь?
- Нет, никак не определюсь окончательно. Хочется, чтобы рядом был наставник, которому можно тотально довериться, но... Наверное, для этого надо влюбиться в учение... — я замолчала, пригубила глоток, подержала его во рту и медленно проглотила. Коньяк обжег горло. — Я хочу познать мир через любовь.
- Это по части тантры.
- Пробовала. Откровенно говоря, у меня осталось ощущение, что меня надули. Допускаю, что мои способности как ученицы ограниченны, но я не могу доверять наставнику, который говорит одно, а делает другое. Как может быть человек учителем, если у него есть недостатки?
- Никто из людей не совершенен. Лучше ответь себе на вопрос: как учитель может быть человеком, если у него нет недостатков? Суфии считают: что бы ни пришло в этот мир — в эту «обитель распада», — по определению становится несовершенным. Газали, один из величайших мистиков двенадцатого столетия, сказал: «Учащемуся следует знать, что из ошибок своего учителя, даже если тот делает ошибки, он получает больше, чем из своей правды, даже если он прав».
— Понимаю, поэтому, наверное, беру от каждого то немногое, что, как мне кажется, побуждает расти.
— А я в последнее время все больше ухожу в буддизм, мне близки его лаконичность, логичность и ясность, чувствую себя как рыба в воде. Недавно прошел еще одно посвящение, сдал экзамены.
— О, теперь ты на одну ступеньку ближе к нирване! -беззлобно уколола его я.
- Не будь саркастична, сама, насколько помню, проходила один ретрит.
- Не имею ничего против буддизма и всех остальных
религий, но буддизм для меня слишком ментален и неэмоционален, сух, что ли, даже и не знаю, как сказать. Я хотела почувствовать его вкус, искренне ища прибежища в «Учителе, Учении и Общине учеников», но это не вдохновило меня.
- Ты все или, вернее, всех оставляешь так быстро? -лукаво спросил он.
- Вначале возникает такой энтузиазм, не поверишь, готова тренироваться и медитировать без конца, но в какой-то момент ловлю себя на том, что приходится делать усилие, а как можно через силу, например, научиться любить? «Ошибочно предполагаю», как говорит Карл, что истинное понимание приходит легко и следовать ему просто. Хочется, чтобы практика стала естественной необходимостью, непосредственно претворялась в повседневности и не обращалась в рутинные обязательства, а когда это возможно? Когда она настолько притягательна, что и без принуждения хочется исполнять ее. Мне нравится познавать духовное через мирское, без искусственного напряжения. Жизнь и так сама по себе как американские горки, зачем дополнительно усложнять ее?
— Правильно, не отделяй дух от тела, придет время -сами отделятся.
- Просто хочется быть в гармонии с собой и окружающим миром. Не знаю, — я пожала плечами, — хорошо, хоть с заповедями проблем не возникает.
- Складывается впечатление, что ты отрицаешь все, что к тебе приходит. На Востоке говорят: если ты чего-то добился без наставника, значит, твоим наставником был сам дьявол. Не боишься?
- «... Душа ни в чем покоя не находит, покинутые разумом моим и мысли, и слова по воле бродят. И долго мне, лишенному ума, казался раем ад и светом тьма», — процитировала я. — Не смотри на меня так, это Шекспир. На самом деле у тебя сложилось ложное впечатление, я глубоко религиозный человек и искренне верю. Просто в результате своего, подчеркиваю, субъективного знакомства с фундаментальными религиями и течениями мое восприятие теперь нагружено негативным смыслом. К примеру, в христианстве не могу искренне принять то, как трактуют послание Всевышнего. А в эзотерических школах? Разве ты сам не замечал искажения традиций и постулатов?
— Думаю, от этого не уйдешь, так исторически сложилось вследствие привнесения личного фактора. Ведь одно и то же явление каждый понимает по-своему да еще учит других. — Ник понизил голос, растягивая слова: -Стараясь, так сказать, передать сокровенный смысл... Люди говорят и думают до бесконечности о том, чем один метод лучше или хуже другого, что он дает им и чего не дает. Но имеют ли они квалификацию, чтобы оценивать такие предметы? Все техники, каноны, заповеди и так далее — только лестницы, помогающие покинуть горящий дом. Они всякие: одна длинная, другая короткая, прогнившие и крепкие, новые и старые, отечественные и импортные, удобные и нет — но все это лестницы.
— И что же делать?
- Постараться понять, что дом в огне, тогда можно выбраться, приставив к окну любую из них.
- Но как выбрать, которая сподручнее?
- Только так, как ты и делаешь, — знакомясь с лестницами и взбираясь по ним.
- Каждый ищет свою, но некоторые настаивают, что есть лишь одна подходящая лестница — их собственная.
- В какой-то мере они правы. Но вернее все-таки указать на лестницы, если понимать, что все они могут или могли действовать, просто эта, одна подошла именно для него, несли понимание наставника глубоко, он может увидеть, что эта лестница подойдет еще для кого-то.
- Но если какая-то лестница однозначно проявила себя, не означает ли это, что она лучшая?
— Истина не имеет формы, но средства, с помощью которых мы постигаем ее, формализованы. Идрис Шах — Великий Шейх суфиев, писатель и ученый говорил, что все формы по определению ограничены, в том числе временем, культурой, местом, самим искателем, но различные формы необязательно взаимоисключающие. Менялось время, и лестницы менялись. Когда люди говорят, что Истина важнее формы, они не найдут истины, но останутся со своими заблуждениями. Лестницы — это средства и инструменты, которые вне контекста нельзя назвать плохими и хорошими, и все они со временем изживают себя, проходя все природные стадии развития — рост, расцвет и разрушение.
— Скажи, Ник, а твои занятия действительно освобождают тебя от страданий, или это очередная иллюзия? — Он промолчал. — Может, я просто не человек системы, и мне трудно долго следовать заданному ритму? Как ни кощунственно, но получается, что я хочу попасть в рай еще при жизни, не приложив к этому особых усилий. — Я изумленно посмотрела ему в глаза, обескураженная собственным выводом.
— Ну-ну, не думай, что это твоя идея, в этом ты не оригинальна! - он от души рассмеялся. — Чжуан-цзы говорит, что Дао похоже на океан, в котором находятся все и вся. Он всегда кормит, оберегает, окружает своих обитателей, его легко почувствовать, но для этого нужно отойти на расстояние. Или ты хочешь достичь Дао?
Теперь я молча смотрела на него, поскольку не могла дать однозначный ответ.
- Ты напомнила мне рыбу.
Я подумала, что по гороскопу и есть рыба, и попросила уточнить.
— Обычную рыбу из даосской притчи, которая слишком много наслышалась о Великом Океане и решила, что должна потратить силы всей своей жизни, чтобы попасть туда. Рыба обращалась к разным мудрецам, и хотя многим из них нечего было сказать, они говорили всякую чепуху, чтобы поддержать свой авторитет «гуру». Так, одна мудрая рыба сказала, что достичь Океана очень и очень непросто. Для этого сначала нужно практиковать определенные позы и движения первой ступени восьмеричного пути Патанджали. Другая рыба-гуру учила так, что путь в Океан лежит через изучение основ миров просветленных существ, как делают буддисты. Третья учила, что постижение Океана очень и очень сложно, и только очень немногие рыбы когда-либо достигали этого. Единственный способ — это повторять все время мантру «Рам-рам-рам...», и тогда Океан откроет путь к нему. Наконец, устав от разнообразных поучений, рыба поплыла в заросли водорослей, там она встретила обыкновенного неприметного карася. Услышав о нелегких исканиях, он сказал так: «Океан, который ты ищешь, всегда был, есть и будет рядом с тобой. И ты тоже являешься частью Океана, только этого не замечаешь. Океан и внутри тебя, ты его любимая часть. Все рыбы всего лишь волны этого великого Океана, его вибрации!».
|
|
|
