Глава 4. Возвращение к истокам 4 глава

- Прекрасная притча, кажется, встречала ее у Ошо. Последнее время меня мистическим образом влечет суфизм. Ты читал Хайяма, Руми? Какая глубина, красота в их чувствах, сердце разрывается от любви! Как чудесно потерять себя в этом...

Мы замолчали, перебирая источники духовного знания, школы, учителей, всем сердцем я стремилась распознать свою лестницу.

- Каждый выбирает путь, — проронила я, — мне так с догматиками скучно, с фанатиками страшно, вероятно, только мистики всегда смогут понять друг друга, на каком бы языке они ни говорили, потому что имеют ключ к истинному знанию.

Мы заказали кофе, и сами не заметили, как беседа плавно перенесла нас в былые времена, С теплотой и любовью мы вспоминали их, смакуя подробности, обращались к образам старых друзей. Постепенно в нас ожил дух той легкости и непосредственности, который царил, когда все собирались вместе, чтобы самозабвенно предаться медитации или пофилософствовать.

Внезапно заводная латиноамериканская мелодия ворвалась в тишину, нависшую нал пустыми столиками. Поддавшись темпераментному ритму, Ник схватил меня за руку и потащил на танцевальную площадку в центре бара. Свободным, грациозным жестом он расправил плечи и стал двигаться в такт музыке.

— Давно не танцевал. — Он был доволен, лицо светилось задором.

— Говорят, мастерство не пропьешь. Ты отлично смотришься!

Бедра, плечи, руки Ника — все гармонично и раскованно перетекало в ритме танца. Азартная музыка захватила и меня, заставляя кружить в ларе с ним. Он вел со вкусом, словно сдерживал внутреннюю страсть. Это была игра, всколыхнувшая бурю дремлющих чувств. Мы наслаждались музыкой, свободным движением и пластикой тел. Отдавшись всему этому, я забылась в эмоциональном порыве. Мысли разлетелись, я видела только страстный взгляд Ника, откровенно ласкающий меня, и на расстоянии чувствовала его разгоряченное тело.

Мы протанцевали несколько быстрых мелодий подряд. Когда же тема сменилась и заиграла лирическая композиция, я застыла в нерешительности — уходить не хотелось. Ник интуитивно уловил мое настроение.

- Продолжим? — он мягко обхватил меня за талию и притянул к себе. Глаза его вызывающе блестели, он буквально испепелял меня взглядом.

Я поддалась, мгновенно почувствовав себя во власти его мужественности. По телу прокатилась истома, желание заклубилось внизу живота и горячей волной хлынуло к груди, голова слегка закружилась. Его пылающие ладони опускались все ниже, наши бедра слились. Мы сделали несколько плавных движений и застыли. Мощно пульсируя, нарастало желание, приятная нега разливалась по ногам, покалывая в кончиках пальцев. Он подался навстречу, коленом разводя мои бедра. Не в силах больше сдерживать влечение, я прильнула к нему, обвила руками шею и закрыла глаза. Его тело горело, по нему пробегала дрожь, дыхание стало прерывистым. Забыв условности, я окончательно отпустила себя, позволяя телу расслабиться. Он был таким близким, притягательным, что инстинктивная женская суть одержала верх.

«В конце концов почему нет? Ведь мы не собираемся допустить ничего большего, чем танец», — подумала я.

- Просто потанцуй со мной, выкинь из головы нелепые мысли, — прошептал Ник на ухо, читая во мне, как в открытой книге, — мне можно доверять, будь свободна, это всего лишь танец.

- Очень соблазнительный, — тихо добавила я, замечая, что мы прижались друг к другу еще плотнее.

Конвульсивная дрожь электрическим током пробежала между нами, и я услышала тихий сладостный возглас, непроизвольно вырвавшийся у Ника. Обмякнув, я коснулась его бедра своим цветком. Мы стояли как зачарованные, врастая ногами в пол и позволяя телам двигаться в соответствии с восходящими сладостными потоками, мысленно улетая в фантазии...

Мы оставались так, пока возбуждение постепенно не ушло.

- Несколько глотков коньяку отрезвят меня, — пробормотала я срывающимся голосом и отстранилась.

— Более точно сказать невозможно, — Ник рассмеялся, обратив внимание на нелогичность формулировки.

Неверным шагом я направилась к столику, чувствуя за спиной его взгляд и стараясь взять себя в руки.

- По-моему, нам обоим не помешает, — Ник подвинул мне стул.

Разлил остатки коньяка и попросил официанта принести кофе. Несколько минут мы сидели молча, не торопясь начинать разговор. Похоже, каждый все еще оставался под воздействием приятных ощущений, которые хотелось подольше удержать.

- Ты обворожительна и классно двигаешься, — Ник первым нарушил тишину, — а у меня не получается быть окончательно раскованным и спонтанным.

Я знала, что раньше он был профессиональным танцором, с тех пор у него сохранились великолепная пластика и чувство музыки.

- У тебя хорошо поставлена техника, с тобой легко танцевать.

- Техника нарабатывается годами и подчас мешает раскрепоститься, танцевать свободно, как ты.

- Зато, уверяю тебя, это помогает расслабиться партнерше. Ты так прекрасно ведешь, что не остается сомнений, что последует дальше. — Сама того не желая, я двусмысленно улыбнулась, вспомнив откровенность, которую мы себе позволили.

- У меня тоже, — в его голосе послышались коварные нотки.

Мы рассмеялись, это сняло некоторую неловкость.

— Должен сказать тебе кое-что... — начал он, но остановился и, как мне показалось, снова стал несколько скованным.

— Неужели это связано с сексом?

— Хочу разрядить обстановку, — нашелся он, и его лицо растянулось в довольной улыбке, — а ты как узнала?

— После таких эротичных танцев, учитывая наши коммунальные обстоятельства... — и продолжила с лукавыми нотками в голосе, бросая наигранно томный взгляд: -Было бы странно не поднять эту тему!

- Известный факт, мужское счастье находится где-то внутри женского. Но это не про меня, после посвящения я веду аскетичный образ жизни.

- О, ты прекрасно с этим справляешься, не иначе как поставил себе цель избавиться от похоти, — ехидно заметила я. — Ладно, не обижайся, сама все время помню о том, что трояки врата ада, в которые ведут гнев, жадность и похоть.

Ник немного расслабился, очевидно, испытывая облегчение от того, что я не придала серьезного значения эпизоду с танцем.

- Я устал от попыток найти совершенную женщину. Вернее, из этого ничего не получилось. Каждая через некоторое время пыталась меня привязать. Боюсь теперь даже безобидного флирта и в последнее время избегаю близости. -- Ник говорил осторожно, подбирая слова. — Помнишь то время, когда мне хотелось разного и много? Потом я понял, что интимные отношения без единства внутреннего и внешнего в самом себе и с партнером не приносят истинного удовлетворения. Я имею в виду единство души и тела. Пришло убеждение, что нет большой разницы между долгими и однодневными отношениями, если не развивается их качество. Длительность связи с женщиной не имеет значения — если нет внутренней гармонии, все это пустое.

Он покачал головой, всем видом показывая свою уверенность.

- На физическом уровне ощущаю, что такого рода связи опустошают меня, и секс вместо наполнения энергией, жизненной силой незаметно ослабляет, делает более аморфным и рыхлым. Я вдруг понял разницу: после секса

с одной женщиной чувствую себя совершенно разбитым, а с другой — окрыленным. Хочется быть с ней еще и еще, а в душе возникает глубокая благодарность и любовь. Но здесь появляется иной аспект. Замечаю, что становлюсь зависимым от удовольствия и энергетической наполненности, которые есть в этом случае. Моментально привязываюсь к ним — забываю напрочь о себе, о своем жизненном пути, начинаю вращаться вокруг такой женщины, как спутник вокруг планеты, и только спустя время замечаю, что окончательно потерялся, отождествился с ее заботами, живу не своей, а ее жизнью.

Я подумала, что мне очень знакомо это состояние, но промолчала.

- Поскольку еще не научился не привязываться, оставаясь внутренне свободным и независимым, то просто запретил себе близкие отношения, — продолжал Ник. -Такое впечатление, что каждая хочет выйти замуж за меня, накрепко привязав к дому, детям и себе, а я сейчас не готов к этому! — в эмоциональном порыве он с надеждой посмотрел мне в глаза, рассчитывая на понимание. -Не лучше ли оставаться одному, чем погрязнуть в неразрешимых проблемах? Не знаю, правда, насколько понятно я выражаю свои мысли?

- Узнаю в твоих проблемах себя. — Если честно, нелегко бывает сдерживаться, особенно когда от долгого воздержания желание просто бьет через край. — Он откинулся на спинку и умолк, давая понять, что закрыл тему.

Я понимала его, а может, то была проекция моих личных переживаний? Знала также, что этот разговор продиктован сложившейся обстановкой. Когда одинокий человек встречает на своем пути единомышленника, ему хочется поделиться собственным жизненным опытом и пониманием, которое он приобрел. За таким разговором можно еще раз пересмотреть свои концепции. Дискуссия оттачивает логику, доводит до конца огранку драгоценного бриллианта полученных знаний, позволяет еще больше утвердиться в них. С другой стороны, было ясно, что Ник обозначает границу, дальше которой он не готов идти на сближение, и это вполне устраивало меня, поскольку полностью вписывалось в мои планы.

Если проводить параллели, то во многом наши пути были схожи. Делая выводы, он, казалось, повторял мои слова. Иногда в героях красочных эпизодов я узнавала наших общих знакомых, но откровением для меня было то, что, пересказывая свою жизнь, Ник сумел не назвать ни одного конкретного имени, не опуститься до банальной сплетни. Он всегда говорил об абстрактной женщине, не снимая покрова с ее лица. Это изменяло качество восприятия. Его примеры можно было рассматривать как безликие учебные ситуации, в которых стараешься уловить скрытый эзотерический смысл, сохраняя чистоту социальной этики в разговоре. Столь развитое чувство такта поразило меня и пробудило глубокое уважение к нему.

«Надо взять на вооружение», — подумала я про технику ведения беседы, а вслух добавила: — Сама уже давно пришла к подобным выводам. Занимаясь перепросмотром сексуальных отношений, я увидела, что за ними стоит масса неосознанных мотиваций. Знаешь, моя юность прошла под знаменами страха остаться незамужней, когда все подруги выйдут замуж. Любой симпатичный мужчина подходящего возраста рассматривался мной по шаблону, еще в детстве навязанному обществом: главное, чтобы была квартира, машина, дача, сам был красивый и внимательный, дарил подарки, цветы, в общем, джентльменский набор и другая чепуха в этом роде определяли мой выбор. Можно сказать, ждала принца. Голова была забита грезами романтической любви, в дополнение к страху казаться хуже подруг и авторитетному представлению старших, уверенно насаждающих свое мнение. Видите ли, секс до замужества — это непристойно и стыдно, после замужества возможен только под одеялом, а все, что связано с половыми органами, вообще грязно и потому находится под большим запретом!

К совершеннолетию все мои представления о сексе были получены от подруг на уроках физкультуры или на улице. Дома же обычно доставались лишь сальные намеки: «Смотри, принесешь в подоле!». Дальше — хуже, поскольку с раннего детства мы с мамой не могли найти общий язык и постоянно находились в конфронтации, к восемнадцати годам я испытывала одно желание — поскорее уйти из дома, подальше от бесконечных нравоучений и конфликтов. Тогда я видела всего один способ избавиться от мелочной опеки и непонимания — выйти замуж.

Я рассказывала о прошлом без горечи, так как все эти обстоятельства уже успела пересмотреть в ходе вспоминания и осознать заново, поэтому обильно сыпала шуточками и с доброй иронией насмехалась над собственной наивностью.

— Таким образом, я выскочила за первого более-менее подходящего парня, от которого сбежала через год с ребенком на руках, — как говорится, не сошлись характерами. Когда я осталась одна, передо мной встала новая проблема — теперь ребенку был нужен любящий отец. Сказано — сделано, недолго думая, снова вышла замуж, но на этот раз одновременно мне понадобился любовник, поскольку второй супруг любил ребенка, но мне был больше другом, чем возлюбленным. Так мы сексом и занимались по расписанию: в среду и субботу. Но с ним тоже быстро рассталась, потому что, окунувшись с головой в себя, поняла, что жить с нелюбимым человеком выше моих сил,

Я рисовала такие живописные картины собственной глупости, расписывая свои прежние дурацкие представления, что к этому моменту рассказа, намного более яркого, чем могу привести здесь, мы с Ником уже держались за животы.

- Наверное, этим на самом деле забита голова каждой девочки, девушки и женщины, — предположил он.

- Совершенно верно. Тогда я еще не знала простой истины: чтобы любовь была вечной, равнодушие должно быть взаимным. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду не обычное равнодушие, а равенство душ? Дальше я искала утешения практически с каждым, кто вызывал во мне хоть малейшую симпатию. Это был своего рода спринт. «О, с этим точно будет хорошо!» —думала я и после недолгих ухаживаний укладывалась с ним в постель. Примечательно, что количество не давало качества. Я ждала экстатических ощущений, а в итоге получала несколько минут конвульсивных подергиваний на мне какого-то барана. Душа и тело так и оставались непробужденными.

Потом, познакомившись с эзотериками, я оставила все прежние связи, но какое-то время продолжала так же интенсивно искать сексуальных ощущений с новыми, более продвинутыми партнерами. Однако и эта практика потерпела фиаско. Меня тяготило одиночество. Я смогла от него избавиться, только осознав, что человек по определению тотально одинок. Ведь мы одинокими рождаемся и такими же одинокими покидаем этот мир. Страх одиночества — это великий обманщик! Он дурачит нас, заставляя убегать от самого ценного в жизни — от встречи с собой. Я открыла это, медитируя на смерть.

Несомненно, обилие партнеров расширило спектр моих сексуальных возможностей. Тогда я совершила множество открытий, касающихся собственной чувственности, и преодолела шаблоны, заложенные в мое сознание социумом, ограничивающие свободу в сексе, но качественных результатов, к которым всегда интуитивно стремилась, так и не получила. В какой-то момент я решила, что все это пустое, и с помощью перепросмотра стала вычеркивать все лишнее из своей жизни. Очистила память, наконец-то начала приобретать способность к реальному восприятию вещей, восстановила энергетические структуры и, главное, смогла сформировать четкое представление о том, чего хочу от жизни в целом и от мужчины в частности.

- Ты можешь сформулировать, в чем это выражается? — Да, я уже говорила, что хочу пребывать в гармонии с миром и в мире с собой, просто и естественно.

- Это интересно! Значит, ты избегаешь некомфортных ситуаций? Как ты поступишь, если твой друг или родственник, не дай Бог, окажется в тяжелой ситуации, где тебе не будет гармонично? Оставишь его и пойдешь медитировать? - Не передергивай! Просто вместо того чтобы пассивно опустить руки и бесполезно сожалеть о случившемся, надеюсь, я не утрачу позитивного настроя и буду действовать... или бездействовать в том ключе, о котором мы говорим.

— Допустим, хотя все это довольно туманно. Так что же ты делаешь, ведь каждый по-своему стремится к удовлетворению своих духовных потребностей?

- Во-первых, — я стала загибать пальцы, перечисляя, что пришло на ум, — просто живу, не напрягаясь, и ничего специального не делаю. Чаще всего это получается само собой, в оставшихся случаях — тренирую свои способности к тому же. Стараюсь по мере возможности стремиться к неискаженному восприятию, направляю внимание на осознание своего внутреннего мужчины, что делает меня более цельной и самодостаточной... Продолжаем? — я вопросительно посмотрела на Ника, на что он многозначительно кивнул. —Думаю, если мне суждено всю жизнь оставаться одной, то приму это с благодарностью, но чувствую, мое предназначение — встретить единственного и пройти предначертанный путь с возлюбленным, совершенствуясь в паре. Мне кажется, все, к чему я стремлюсь, постигая тантру, мы сможем реализовать вместе; и достичь высочайших вершин оргазма, и смирить свое эго, и воспитать дух, и пробудить сострадание. Понимаешь, я готова к любви по большому счету, мне нужно все или ничего. Я приму мужчину, который разделит это видение, — полумеры отвергнуты, потому вот уже почти два года не занимаюсь сексом вообще, — пафос собственной речи обескуражил меня, видимо, не менее чем Ника.

— Замечательно говоришь, как в сказке! — Интонация выдала его внутреннее противоречие: здесь сквозили одновременно тень снисходительности, мол, как это все понятно, и легкая печаль — тоска, что ли? Очевидно было, что монолог не оставил его равнодушным.

- К чему сарказм, не понимаю, ведь разговор шел от души?

— Ну-ну, не обижайся, просто хотел тебя немного приземлить, чтобы не улетала далеко, а то слишком правильной быть тоже неестественно. На самом деле я горжусь тобой, ты просто кремень.

— Ладно, перехваливать не надо. Получается, что в сексуальном плане я абсолютно безопасна для тебя, поскольку вею энергию стараюсь направлять на очищение своего прошлого, освобождение ума от иллюзорных представлений и навязанных обществом концепций, на увеличение внимания и развитие беспристрастного взгляда на происходящее. — В голосе появились холодные металлические нотки: — Я намерена взять эмоции, рефлекторное и бессознательное поведение под осознанный контроль. Короче, у меня сейчас задача — навести порядок в собственном доме и стать в нем полноправным хозяином.

- Значит, мы идем в одном направлении, так сказать, копаем вглубь? Ведь беспристрастности можно достичь только одним путем — контролируя пристрастия.

- Копаем, это ты правильно подметил, — не хотела я сдаваться и потому продолжала самоуверенным тоном: - Я даже повесила дома на самом видном месте оранжевую шахтерскую каску с фонариком... — Его брови удивленно взлетели вверх. —...для напоминания и как символ копания в себе, — уточнила я. — Сниму, когда стану просветленной!

Ник доброжелательно и открыто смотрел мне в глаза,

видимо, желая убедиться, остаюсь ли я все еще возбужденной, намекая, что лучше бы снять излишнее эмоциональное напряжение.

— Знаешь, хоть ты и несколько разгорячилась, я почерпнул много интересного. Иногда бывает необходимо... — он не закончил фразу, загадочно оборвав ее. — Замечательно, что мы можем доверительно говорить о таких глубоких вещах, потому что когда ты рассказываешь о своих переживаниях, я лучше начинаю понимать собственные проблемы.

- Это не просто переживания — это мое намерение, проговаривая его, я программирую свое будущее, — со значением произнесла я.

Возникла пауза, и на мгновение атмосфера наполнилась чем-то мистическим, словно смысл сказанного продолжал отражаться в пустоте бара.

— Ну что, идем спать? Думаю, на сегодня достаточно. — Ник поднялся из-за стола.

Хотя каждый из нас старался быть осторожным в своих словах и поступках, дабы не попасться на крючок полового инстинкта, в этот вечер мы почувствовали искреннюю симпатию друг к другу. Стало очевидно, что оба ведут серьезную внутреннюю работу, и это пробудило глубокое взаимное уважение. Мы почувствовали себя единомышленниками.

Поднявшись в номер и пожелав друг другу спокойной ночи, мы разбрелись по комнатам, и каждый остался наедине с собственными переживаниями.

 

Глава 2. ВЕТЕР ПЕРЕМЕН

Вереница машин и автобусов вытянулась на пару сотен метров вперед.

- Почему стоим? — услышала я голос Ника, который вывел меня из забытья.

Я села и принялась растирать руками затекшую шею. Водитель равнодушно пожал плечами и снова уставился на огромный автобус, разукрашенный шиваистской символикой. В Индии любят ярко разрисовывать грузовики и автобусы — это могут быть огромные глаза с тилокой между ними или знак ОМ. Чтобы избежать влияния дурной кармы, многие водители, включая рикш, устраивают маленький алтарь на передней панели своего авто с изображениями Шивы, Кришны или какого-то святого иогина и подставочкой для воскуривания благовоний. Нам, европейцам, это кажется забавным, хотя по аналогии вспоминаются ладанки, амулеты или иконки, которые встречаются и на Западе.

— Ну что там такое? — снова пристали к водителю наши спутники.

— Я только кручу баранку, а разруливает карма, — добродушно улыбнулся и развел руками сикх. — Откуда мне знать, что там случилось?

В Индии водитель никогда не скажет вам точное время прибытия. Мы решили размяться, а заодно посмотреть, в чем дело. На улице уже стемнело, было около восьми. Впереди дорога делала крутой поворот и выходила на узкий мост, под которым протекала хилая речушка. У поворота стоял огромный автобус, покосившийся в сторону оврага, заднее колесо его съехало с обочины. Вокруг толпились индийцы и с нескрываемым интересом рассматривали место происшествия. Часть мужчин деловито суетилась, снимая поклажу с багажника, что находился на широкой крыше автобуса.

— Давно стоим? — Я направилась к Нику, стоящему у обрыва.

Мне было интересно, глубоко ли там, но одна я боялась приблизиться к краю, поэтому взяла его под руку.

— Да больше часа уже.

Вниз уходил резкий обрыв, от высоты у меня захватило дух, и я потянула Ника в сторону.

— Давай лучше отойдем.

Мы остановились неподалеку от места аварии и стали наблюдать,

— Интересно, что они предпримут? — протянул задумчиво Ник.

Он засунул руки в карманы и застыл в позе, как нельзя лучше выражавшей загадочную рефлексию русской души. Мне показалось это веселым, и я рассмеялась. Он с удивлением посмотрел на меня.

— Да соберут побольше народу и вручную вытолкают его, вот увидишь!

Так и получилось, с помощью найденных в придорожной лесополосе жердей мужчины вытолкали автобус на дорогу, и все тронулись дальше. Через полчаса мы остановились у ближайшего кафе.

- Нам чай и пури, — объяснился Ник с официантом на смеси русского, английского и хинди.

Скоро принесли пресные лепешки, жаренные в масле, и чай с молоком, источающий пряный аромат.

- Что сюда добавили? — я отхлебнула из маленького стакана обжигающий напиток.

Необычное сочетание тонкого сливочного вкуса, вяжущей терпкости и ударившего внос пряного запаха было совершенно необычно и вызвало двойственные ощущения: горячий напиток остро пощипывал язык и одновременно мягко обволакивал небо. Каждый глоток хотелось смаковать как можно дольше, проникая в этот необыкновенный вкус.

- Это имбирный чай, я встречал его только в Индии. Его делают из молока, черного чая и адрака, так называется здесь имбирь.

- Почему ты сказал ему «чай» по-русски? — удивилась я. — Разве они понимают?

- Да, они говорят, как мы, — «чай». А ты не слышала, что на остановках индийцы кричат в окно автобуса; «Чай, чай, чай, чай!».

— Слышала, но не поняла точно, что они горланили — то ли «чай», то ли «тяй»?

Нам передалось настроение окружавших нас индийцев — они, никуда не торопясь, вели беседу, расслабленно попивая чай. В конце концов какая разница, приедем мы на два часа раньше или позже? Было так приятно сидеть в плетеном кресле, смотреть в черноту ночи, чувствовать кожей легкое дуновение теплого ветерка и дышать воздухом, напоенным ароматами экзотических растений! Долгая дорога ломотой отзывалась во всем теле, ведь мы ехали уже больше двенадцати часов.

Наконец-то раскаленный зной сменился бархатным теплом южной ночи. Я вспомнила, что за тысячи километров отсюда дом, работа, город, раскисший в октябрьской слякоти.

Как хорошо, что иногда дом бывает так далеко!

Воспоминания растаяли с последним глотком имбирного чая.

- Идем! — голос Ника вывел меня из размышлений, мы поднялись и направились к автобусу.

Спустя еще пару часов водитель остановился, чтобы высадить на развилке попутчиков. Дальше наши дороги расходились. Автобус подъезжал к спрятавшемуся между холмов селению Хальдвани. Мы вышли у автовокзала -маленькой заасфальтированной площади, со всех сторон тесно облепленной низкими домами. В ночи невозможно было разглядеть ничего, кроме освещенных окон и фонарей. Нас оставалось пятеро взрослых и двое детей, пришлось нанять двух велорикш. С огромными рюкзаками мы кое-как разместились в миниатюрных колясках.

В темноте тяжело было определить возраст нашего возницы, похоже, это был подросток невысокого роста и такой щуплый, что я даже засомневалась, сможет ли он сдвинуть с места свою колымагу. Рикша сел на велосипед и с усилием нажал на педали. Было очевидно, что самое сложное для него, — это преодолеть инерцию покоя и покатиться вперед. Постепенно мы набирали скорость. Было что-то трогательное в самом факте, что тщедушный человечек везет троих крупных, упитанных людей, и мне стало не по себе.

- В следующий раз пойду пешком.

— Твоя жалость здесь неуместна, — возразил Ник, — подумай, может, мы для этого человека первая возможность заработать за целый день. В этом смысле мы проявляем сострадание к нему.

— Пожалуй, ты прав.

- Да, это Восток! — глубоко вдыхая сочный воздух, произнесла наша спутница — пышная дама из Сибири. — Чувствую себя словно в прошлом веке, как будто и машин еще нет.

- Куда ни посмотри, везде одни велорикши с колясками, — подхватил Ник, оглядываясь по сторонам.

Мы ехали по безлюдным извилистым улочкам, дома плотно теснились друг к другу, оставляя свободной лишь узкую полоску дороги. Коляска то с трудом взбиралась вверх, то ныряла вниз. Я пыталась узнать очертания фасадов, поскольку уже бывала в этих местах, а Ник взял на себя роль гида. Он то и дело обращал внимание нашей спутницы на особенности местной архитектуры. Надо признаться, что его комментарии не были излишни и только усиливали впечатления.

Дорога оказалась недолгой, через пять минут мы въехали в освещенный дворик отеля — правильной четырехугольной формы, достаточно просторный и ухоженный. Слева стояло одноэтажное маленькое здание, в котором размещался офис, справа — еще одно в два этажа. Внизу находились номера, а наверху, как я узнала позже, жил хозяин. Гостиницу окружал металлический ажурный забор, вдоль которого росли высокие деревья.

- How are you? — Я повернулась на голос и увидела доброжелательно улыбающегося индийца лет пятидесяти.

- Это хозяин отеля, — бросил нам Ник и пошел ему навстречу. — Спасибо, доехали отлично.

Ник говорил, что в этом отеле селятся все, кто едет в ашрам Бабаджи, хотя раньше я останавливалась в другом месте. Сейчас, в разгар праздника Наваратри, могло не оказаться свободных мест.

Ник был знаком с хозяином, потому что прежде уже останавливался здесь, и владелец гостиницы его вспомнил. Несколько минут они разговаривали. Я слышала, как Ник спрашивал про Мунираджа. Оказалось, настоятель ашрама, в который мы держали путь, как раз находится здесь, в своем офисе. Несмотря на позднее время, мы решили поехать туда поприветствовать его. Договорившись встретиться через полчаса, мы разошлись по номерам, чтобы забросить рюкзаки, освежиться с дороги и переодеться. Когда я вернулась, то увидела, что хозяин уже вызвал рикшу. Мы уселись в коляску и вскоре стояли перед небольшим одноэтажным зданием.

Мунирадж был одним из любимых учеников и последователей великого йога, поэтому, уходя, Бабаджи возложил на него заботу о душах своих преданных, а также управление двумя ашрамами, которые находятся в предгорьях Гималаев, примерно в шестидесяти километрах от Хальдвани и на таком же расстоянии друг от друга. Их построили еще при жизни святого. Там постоянно живут несколько последователей Бабаджи и паломники, съезжающиеся отовсюду, чтобы прикоснуться к великому учению, основой которого являются Простота, Истина, Любовь и Карма-йога. Деятельность без привязанности к плодам своего труда, взаимоуважение и любовь — такой путь служения Всевышнему в этой духовной традиции.

В миру Мунирадж занимается бизнесом, доходы от него идут в том числе на хозяйственные нужды общины, поэтому здесь, в крупном торговом центре, у него есть офис, на пороге которого мы сейчас и стояли. Ник вошел первым, я последовала за ним. Мы оказались в просторной комнате, освещенной неярким светом электрической лампы. Несколько человек окружили стол, расположенный напротив входа. За столом сидел индиец в белой национальной одежде — хлопчатобумажной куртке наподобие русской крестьянской рубахи и свободных штанах, поверх куртки была надета теплая жилетка из плотного сукна. На вид ему было не больше пятидесяти. Мы прошли внутрь и сели на стулья у стены. Убранство комнаты было очень скромным; чистые каменные полы, стулья и стол, на стенах фотографии Бабаджи. На нас никто не обратил внимания. Индусы как ни в чем не бывало продолжали разговор, казалось, нас даже не заметили. До сегодняшнего дня я ни разу не видела Мунираджа в лицо, но почему-то была уверена, что это именно тот благородный индиец со спокойным взглядом и уравновешенными манерами, которого мой взгляд выхватил из толпы при входе. Я хотела было спросить об этом Ника, но решила его не беспокоить, потому что он сидел, сомкнув веки. Наверняка он знает, как нужно себя вести, и тоже закрыла глаза, решив, что, когда придет время, к нам обратятся. Прислушалась к себе — беспокойства нет, суетных мыслей тоже, просто было приятно находиться здесь, ни о чем не думая. Не было ни малейшего желания нарушить воцарившийся в душе покой. Спустя какое-то время внутренний толчок побудил меня открыть глаза.

Удивительно, это совпало с тем, что благочестивый индиец вышел из-за стола и направился к нам. Я мельком посмотрела на Ника, он уже собирался встать. Мы поднялись навстречу, приветствуя Мунираджа наклоном головы. Он тоже поприветствовал нас, затем, ничего не объясняя, пригласил на завтра в пять утра приехать к нему домой на утренний ритуал. Он объяснялся на английском, жестко выговаривая согласные. Сердечное тепло, исходящее от него, проникало в глубину души, и, хотя он говорил совершенно спокойно, даже монотонно, голос был окрашен множеством оттенков и вызывал в ответ прилив радости, доброты и благодарности. Это было чудесное ощущение, сложно передаваемое словами. Беседа оказалась короткой, Мунирадж попрощался с нами легким кивком головы и отошел. Аудиенция закончилась, мы поклонились и покинули офис.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: