{171} Краткий отчет о деятельности Российского Института Истории Искусств

{171} Краткий отчет о деятельности Российского Института Истории Искусств

I Очерк Истории Института

Идея учреждения в России художественно-исторического института, как центра изучения искусства и живого общения с научными силами России и Запада, зародилась задолго до основания нашего Института; ее отцом учредитель Института В. П. Зубов считает М. Н. Семенова.

С 1910 г., при моральном сочувствии небольшой вначале группы русских сотоварищей и иностранных ученых, из которых нельзя не упомянуть здесь берлинского профессора Адольфа Гольдшмидта, эта идея начала получать свое осуществление; с весны этого года, при деятельной помощи Т. Г. Трапезникова, В. П. Зубов и М. Н. Семенов приступили к составлению в Берлине и Лейпциге специальной библиотеки для будущего Института — главным образом по тем отделам истории изобразительных искусств, которые были слабее представлены в других русских книжных собраниях: по западноевропейскому искусству Возрождения, Барокко и новейшего времени; тогда же были приобретены капитальные издания памятников и полные серии многих из важнейших художественно-исторических журналов; текущие периодические издания выписывались уже в первый год в числе до 60 названий; было положено основание собранию фотографий и диапозитивов. Труд по первоначальной организации библиотеки в Петербурге разделили с В. П. Зубовым и М. Н. Семеновым Е. Г. Пенгу, первый библиотекарь Института, и В. А. Чудовский.

Начатые одновременно с этим хлопоты по утверждению Устава Института долгое время не могли увенчаться успехом, несмотря на то, что Институт основывался и должен был дальше поддерживаться всецело на средства учредителя. Ни в Министерстве Народного Просвещения, ни в Министерстве Двора, в ведении которого находилось тогда большинство художественных и художественно-научных учреждений, идея основания русского художественно-исторического института не встретила в то время сочувствия: и лишь в начале 1912 г. было получено от С. ‑ Петербургского Градоначальства, в порядке регистрации, разрешение на открытие библиотеки под названием «Институт Истории Искусств», как значится в тексте этого разрешения.

2/15 марта 1912 г. состоялось торжество открытия Института, при участии многочисленных представителей научного и художественно-литературного мира. Ко дню открытия Института вышло печатное оповещение на русском и немецком языках, в котором были вкратце очерчены задачи и направление деятельности Института. Факт открытия в Петербурге первого русского художественно-исторического Института, имевшего и на Западе лишь очень немногочисленных собратий, из которых, по намечавшейся тогда программе, ближе всего стоял к нему Немецкий Художественно-Исторический Институт во Флоренции, был сочувственно отмечен в многочисленных статьях и заметках в специальной и общей русской и иностранной прессе.

{172} Первые месяцы деятельности Института были посвящены, главным образом, дальнейшему развитию и организации его библиотечных и научно-вспомогательных собраний и сношениям научно-информационного характера с русскими и иностранными учреждениями и отдельными учеными, Библиотека Института была открыта для бесплатного пользования занимающихся историей искусств; иногородним и иностранным учреждениям и отдельным ученым выдавались письменные справки по тем или иным интересовавшим их специальным вопросам; для них изготовлялись фотографии с находящихся в России памятников искусства; приезжавшим в Петроград коллегам, из которых почти все посещали Институт, облегчался доступ к частным и дворцовым художественным собраниям и т. д.

Уже в первый год жизни Института созрело убеждение в необходимости расширения его деятельности; вышеупомянутое оповещение предусматривало, что «к занятиям в Институте будут допускаться только лица, уже подготовленные к изучению истории искусства». Между тем, опыт первого же года в достаточной мере показал, что, — при всей широте интереса к вопросам искусства в русском образованном обществе, интереса, особенно усилившегося, начиная с последних лет прошлого столетия, о чем свидетельствует хотя бы немыслимый ранее успех художественных и художественно-научных журналов, в особенности успех «Старых Годов», — научной подготовкой, необходимой для самостоятельной работы в области истории и теории искусства, обладало в России лишь самое ограниченное число специалистов, и что у большинства интересующихся этими вопросами отсутствовали даже общие систематические сведения о главнейших фактах художественного развития, при преобладании более или менее случайного интереса к тем или иным «модным» течениям, эпохам или отдельным художественным личностям.

Это убеждение привело к мысли о введении в программу Института помимо отдельных лекций, докладов и сообщений, которые предусматривались уже с самого начала, систематических курсов педагогического характера.

К началу 1913 г. от Попечителя С. ‑ Петербургского Учебного Округа было получено разрешение на открытие «Курсов в помещении Института Истории Искусств»[212], как они долго продолжали официально именоваться.

24 января (6 февраля по новому стилю) 1913 г. курсы открылись вступительной лекцией В. П. Зубова на тему «О методах истории искусства». Кроме В. П. Зубова, в этом первом весеннем семестре 1913 г. читали: Н. Н. Врангель и П. В. Деларов — первый прочел курс по истории искусства XVIII и XIX вв. в России, второй начал прерванный его кончиной курс по истории нидерландской живописи, законченный В. П. Зубовым; О. Ф. Вальдгауер читал в том же семестре курс по истории античной пластики; В. Т. Георгиевский — историю русской иконописи, В. Я. Курбатов — классицистическую {173} архитектуру в Западной Европе и в России; Э. К. Липгарт — историю итальянской живописи в эпоху Возрождения; Луи Рео, тогдашний директор Institut Franç ais в Петербурге, курс «Художественные сношения России и Франции в XVIII в. »; наконец С. М. Волконским был прочитан цикл лекций на тему: «Человек как материал пластического искусства». Курсы К. Липгарта и Луи Рео читались на французском, а курс О. Ф. Вальдгауера на немецком языках, что не только указывает на высокий общеобразовательный уровень тогдашней петербургской аудитории, но и подчеркивает — невольно, быть может, международный характер научного общения, как и научного исследования. Успех этой первой сессии институтских курсов превзошел все ожидания: когда была объявлена запись на курсы, то число желавших попасть в слушатели Института оказалось так велико, что Директору Института пришлось волей-неволей — т. к. всего одна аудитория была оборудована тогда для чтения лекций — ограничить доступ на курсы. Лекции проходили с большим подъемом, многие из них (как например все лекции Н. Н. Врангеля) при переполненной аудитории. Платы со слушателей никакой не взималось.

Одновременно шла работа по развитию и каталогизации институтских собраний и по укреплению связей с русскими и иностранными научными кругами; между прочим в сентябре того же 1913 г. Институт принимал в стенах своих членов многолюдного международного Конгресса Музейных Деятелей.

Осенним семестром того же года было положено основание правильной академической жизни Института; в число его преподавателей вступили новые силы: Д. В. Айналов, В. А. Головань, А. А. Трубников и Д. А. Шмидт. В этом учебном году была введена небольшая плата со слушателей — единственно с целью некоторого урегулирования числа желавших попасть на курсы; но и эта плата полностью была обращена в пользу «Общества защиты и сохранения в России памятников искусства и старины», а все расходы по содержанию Института и по оплате труда лекторов продолжал нести — до 1918 г. — учредитель Института. Число желавших попасть на курсы тем не менее и в этом году значительно превысило вместимость аудитории.

В начале 1914 г. в число Членов Института вступил В. Н. Ракинт, обширные знания и организационный талант которого, самоотверженно приносившиеся им любимому делу развития деятельности Института, сыграли в жизни последнего совершенно исключительную роль.

Рамки этого отчета заставляют в дальнейшем ограничиться изложением лишь наиболее выдающихся фактов из жизни Института.

Преподавательская деятельность, прерванная взрывом мировой войны и вызванной ею принудительной или добровольной мобилизацией на военный и военно-санитарный фронт части Членов Института, — начиная с его Директора, — его служащих и слушателей, не только возобновилась в следующем 1915 г., но в этом году, с осеннего семестра, было заложено первое основание для будущего Факультета (а потом Разряда) Истории Музыки — введением в программу Института, обнимавшую до тех пор исключительно предметы истории изобразительных искусств, систематических курсов по истории музыки; первым преподавателем по этой специальности явился Н. А. фан Гильзе фан дер Пальс, читавший в этом году «Общее введение в историю музыки»; со следующего года в число преподавателей истории музыки вступил и Е. М. Браудо.

К этому времени научно-преподавательская деятельность Института настолько уже оформилась, и он успел снискать себе настолько прочные симпатии среди широких кругов лиц, стремившихся получить или пополнить свое художественно-историческое образование, что дальнейшее безуставное существование «Курсов в помещении Института» стало явным анахронизмом. Летом 1916 г. была образована Институтом Комиссия, которая вскоре выработала проект Устава. На этот раз в либеральном, относительно, Министерстве гр. Игнатьева проект встретил благоприятный прием, и 28 августа того же года был утвержден с небольшими сравнительно {174} изменениями Устав Института, как частного специального высшего учебного заведения для лиц обоего пола, с трехлетним курсом преподавания; в одном пункте Министерство пошло дальше, чем институтский проект: преподаватели Института, читающие специальные курсы по основным предметам учебного плана, были переименованы в окончательной редакции Устава в профессоров, первый состав которых был вслед за тем утвержден, сообразно с первоначальным числом кафедр, в числе восьми лиц при одной вакансии, а именно: Д. В. Айналова, О. Ф. Вальдгауера, В. Т. Георгиевского, Н. А. фан Гильзе фан дер Пальса, В. П. Зубова, В. Я. Курбатова, В. Н. Ракинта и Д. А. Шмидта. Девятая свободная вакансия была вскоре замещена, по избранию Совета Института, В. А. Голованем; чтение же специальных и необязательных курсов поручалось, по Уставу, равным образом избираемым Советом преподавателям; Устав предоставлял Институту широкую возможность развития научно-исследовательской и научно-информационной деятельности, и лишь в силу скорее административно-ведомственных соображений (нахождения научных учреждений и высших учебных заведений в разных Отделениях Департамента Народного Просвещения), чем временного преобладания педагогической деятельности Института над исследовательской, проектировавшееся наименование Института «Научное Учреждение и Высшее Учебное Заведение» было изменено в Уставе на наименование «Высшее Учебное Заведение»; для руководства и объединения научной деятельности Института была создана Уставом выборная должность Ученого Секретаря (являвшегося вместе с тем Заместителем Директора), на которую и был избран В. Н. Ракинт; одним из нововведений Устава 1916 г. явилось также предоставление Совету права избрания пожизненных Почетных Членов «из числа лиц, оказавших особые услуги делу изучения истории искусств или Институту». Первыми Почетными Членами Института были основатели Института М. Н. Семенов, Т. Г. Трапезников и принявший близкое участие в дальнейшей работе Института М. И. Ростовцев. Естественным следствием утверждения Устава 1916 г. были признание затем Института Государственным Высшим Учебным Заведением и принятие его содержания на счет Казны.

События следующего 1917 г. грозили, казалось бы, серьезнейшими потрясениями, если не полной остановкой работы, молодому, еще не окрепшему учреждению, опиравшемуся исключительно на общественное сочувствие и на преданность делу его сочленов, из которых многие, в том числе большинство профессоров и преподавателей, несли свой нелегкий труд безвозмездно. Но Институт пережил благополучно первый февральский шторм — лекции и занятия шли в те дни, когда на Исаакиевской площади и на прилегающих улицах еще продолжалась довольно оживленная ружейная и пулеметная стрельба; занятия шли при очень пониженной, естественно, фреквенции, но они все-таки шли; пережил Институт и октябрьский переворот.

Из эпохи временного правительства, помимо продолжения педагогической деятельности и прочей текущей работы, следует отметить созыв Институтом в марте 1917 г. «Совещания Деятелей Искусства» под председательством С. Ф. Ольденбурга по чрезвычайно жгучему тогда вопросу о наиболее целесообразных формах организации, при изменившихся в корне условиях, охраны памятников искусства и управления художественными и художественно-научными учреждениями. Совещание, в котором приняло участие до семидесяти виднейших представителей научного и художественного Петербурга, высказалось подавляющим большинством голосов за необходимость создания, «в видах… поддержания и развития художественной культуры в России и объединения художественной жизни страны», самостоятельного ведомства искусств; к постановлению Совещания присоединилось письменно или через своих делегатов значительное число московских и провинциальных учреждений и отдельных деятелей. Для детальной разработки относящихся сюда вопросов совещанием была выделена обширная Комиссия под председательством {175} М. И. Ростовцева. Эта Комиссия, привлекшая многих других специалистов, выполнила в течение весны и лета 1917 г. большую и сложную работу, результатом которой явился ряд вполне готовых для печати интересных и содержательных докладов, хранящихся до сих пор в архиве Института[213]. Особенно продуктивной была деятельность Подкомиссии по охране памятников и музейному делу; значительный интерес представило бы и теперь опубликование трудов этой Подкомиссии, в которой кроме Председателя ее М. И. Ростовцева, разработавшего две крупных темы: «О раскопках и охране памятников, добытых путем раскопок» и «О конструкции центрального археологического музея», приняли деятельное участие Ф. Г. Беренштам, П. П. Вейнер, Э. О. Визель, Е. Ф. Корш, приславший из Москвы свой доклад об организации Исторического Музея, А. А. Миллер, Н. М. Могилянский, {176} П. И. Нерадовский, К. К. Романов, финский ученый А. М. Тальгрен, приславший свой доклад о скандинавских и финляндских музеях по почте, С. Н. Троийницкий, Б. В. Фармаковский, В. Я. Чемберс и многие другие. Специальная Подкомиссия работала по вопросам археологического и художественно-исторического образования, т. е. в области наиболее близкой Институту. От Комиссара над бывш. Министерством Двора Головина было получено разрешение на печатание Трудов Комиссии на государственный счет, но сначала перемена строя, а затем все возраставшие типографские затруднения сделали осуществление этого надолго невозможным. Однако, труды членов этой Комиссии не пропали даром, и авторы вышеупомянутых докладов могут видеть теперь многие свои идеи воплощающимися в жизнь силою самой жизни.

С весной следующего 1918 г. связано для лиц, близких к Институту, одно из самых их отрадных воспоминаний: в мае этого года, по инициативе некоторых Членов Института, был сделан первый опыт устройства при Институте краткосрочных каникулярных курсов специально для преподавателей средней школы, с целью подготовки их к разбору памятников искусства в классе и к художественно-историческим экскурсиям с учениками; опыт этот оказался чрезвычайно удачным: он дал высоко квалифицированную, чуткую и внимательную аудиторию; из этой же аудитории каникулярных курсов вышел не один десяток лучших студентов Института и впоследствии научных сотрудников как Института, так и других родственных ему по задачам учреждений. Успеху этих весенних курсов в значительной мере способствовал блестящий цикл 6 лекций по античному искусству на Юге России, прочитанных М. И. Ростовцевым, который был одновременно и Председателем Комиссии по устройству этих курсов.

Опыт устройства подобных курсов для преподавателей не был чем‑ то изолированным и случайным: он прямо опирался на давнюю уже потребность расширения сферы эстетического воспитания в средней школе: в частности еще летом 1916 г. в нашем Институте работала, под председательством В. П. Зубова, соответственная Комиссия, в которую входили наиболее передовые директора гимназий Петербургского Учебного Округа, а из состава Членов Института были приглашены О. Ф. Вальдгауер, В. Я. Курбатов и В. Н. Ракинт.

Так как далеко не все желавшие могли попасть на первую весеннюю сессию каникулярных курсов, они были повторены в сентябре того же года по несколько измененной программе. Применительно к курсам была устроена выставка цветных репродукций с картин нидерландской, немецкой и итальянской школ (с объяснительными лекциями). — Каникулярные курсы для преподавателей послужили толчком как для учреждения состоявшего при Институте, но автономного в своем строе и деятельности Художественно-Педагогического Общества, так и к введению в план преподавания Института с 1919 г. особого Художественно-Педагогического Отдела, где главное место занимала методика художественного воспитания на различных ступенях школы. Общество это, проработавшее до 1921 г., затем фактически прекратило свою деятельность, так как занимавшим его вопросам посвятил себя в значительной мере вновь образованный Экскурсионный Институт.

С 1919 г. начинается период чрезвычайно быстрого роста Института, не всегда, конечно, безболезненного, как это обычно бывает в явлениях роста молодых организмов.

Увеличение числа профессур Института по предметам истории изобразительных искусств с 9 до 15, произведенное еще ранее, в соответствии с увеличением числа кафедр, постановлениями Совета Института, утвержденными в установленном порядке, повлекло за собой необходимость общих перевыборов всего профессорского состава Института. Необходимость эта диктовалась, главным образом, тем соображением, что первоначальный состав институтских профессоров был по существу назначенным, и поэтому при доизбрании на 6 вакансий новых профессоров эти последние {177} имели бы за собой санкцию избрания, отсутствующую у первых. Весной этого года была составлена обширная избирательная коллегия под председательством С. Ф. Ольденбурга, в которую наряду с профессорами, преподавателями, Почетными Членами Института и представителями от студентов вошли делегаты от всех крупнейших научных и научно-художественных учреждений Петербурга, имеющих отношение к преподаваемым в Институте дисциплинам: от двух из трех отделений Российской Академии Наук, от гуманитарных факультетов Университета, от Российской Археологической Комиссии, тогда еще не преобразованной в Российскую Академию Истории Материальной Культуры, от Государственного Эрмитажа, Русского Музея, Археологического Института и Российского Археологического Общества, наконец ряд персонально приглашенных выдающихся деятелей в области истории искусства. Выборы не только расширили, но и несколько изменили состав профессоров Института, в число которых вступило 8 новых членов: В. В. Струве, Б. В. Фармаковский, С. Г. Елисеев, И. А. Орбели, Н. Э. Радлов, И. И. Лапшин, И. И. Жарновский и Л. А. Мацулевич.

Расширенный Совет Института, выделивший из своего состава для решения и направления текущих и неотложных дел Правление в числе 5 лиц: Ректора В. П. Зубова, Проректора Н. Э. Радлова, Ученого Секретаря В. Н. Ракинта, Секретаря Совета В. В. Струве и Члена Правления А. А. Брока, занялся прежде всего пересмотром учебного плана на четырехлетие и организацией Отделения (впоследствии Факультета) Истории Музыки. Созванная осенью этого года выборная коллегия, в которую вошли, кроме Членов Совета Института, представители от музыкально-научных учреждений и персонально приглашенные специалисты по истории и теории музыки, избрала основной состав Отделения в числе 9 его профессоров: А. В. Оссовского, С. К. Булича — будущего первого Декана Факультета, В. Г. Каратыгина, С. М. Ляпунова, А. В. Преображенского, Б. В. Асафьева, В. И. Коваленкова, И. И. Лапшина и М. О. Штейнберга; заседания коллегии, председательство в которой принял на себя А. К. Глазунов, происходили уже во втором здании Института на Галерной (б. особняк Паскевича), незадолго до того предоставленном Институту постановлением Президиума Петросовета. 19 февраля 1920 г. новый Факультет, являющийся первым учреждением этого рода в России, открыл свою деятельность.

Несколькими днями позже открытия Факультета Истории Музыки, Институту были предоставлены постановлением Коллегии Наркомпроса от 27 февраля новые широкие возможности признанием за ним российского значения, что выразилось в соответственном переименовании его и предоставлении ему права открытия иногородних и заграничных отделений. Последнее право отвечало давнишней любимой мечте Института, которая, мы верим, когда-нибудь и сбудется, об учреждении русскими научными силами художественно-исторических исследовательских пунктов в Италии, прежде всего в Риме с его совершенно исключительным значением для мировой истории искусства.

Идея основания Римского Отделения Института остается, к сожалению, для нас все еще прекрасной мечтою; за то в 1920 же году, с лета его, начало функционировать исследовательское Отделение Института в Новгороде, где еще летом 1918 г. были начаты силами Института успешные работы по копированию и изучению древних стенных росписей, которые затем продолжались в 1920, 1921 и 1922 годах. Подобные же работы в 1919 г. исполнялись во Владимире на Клязьме, а в 1922 г. — в Ферапонтовом монастыре.

Эти копии выполнявшиеся большей частью в натуральную величину, со все большим приближением к технике и материалу оригиналов, уже теперь составляют внушительное собрание, часть которого была выставлена: на отчетных выставках в 1920 и 1923 гг. в здании Института в Петербурге, осенью 1921 г. в Новгороде и наконец на устроенной летом 1923 г. архитектурной выставке в помещении Музея Города в Аничковском {178} дворце; для создания и усовершенствования кадров новых специалистов по копированию древних памятников из числа лиц обладающих необходимой для подобного рода работ археологической и художественно-исторической подготовкой, при Институте существует Художественно-Копировальная Мастерская, руководимая Л. А. Дурново и Н. И. Толмачевской, которым, вместе с А. А. Львовой, принадлежит главная доля всех вышеупомянутых копий с древнерусских фресок.

Летом 1920 г. по соглашению с Отделом Охраны Памятников Искусства и Старины и Российскою Академиею Истории Материальной Культуры было приступлено к сложной работе по детальным обмерам и архитектурному исследованию одного из интереснейших памятников древнего новгородского зодчества — церкви Параскевы Пятницы. Чертежи обмеров, а также фотографии и зарисовки деталей были частью выставлены на трех последних из вышеупомянутых выставок. Работы эти производились, главным образом, самоотверженными усилиями молодых архитекторов: З. И. Крыловой и М. И. Тороповой, к которым с лета 1921 г. присоединилась О. И. Руднева, под общим руководством арх. -художника В. Н. Талепоровского. Научные задания Отделения определялись с 1920 г. Конференцией Института по представлениям Л. А. Мацулевича, принявшего в части исследовательских работ деятельное личное участие; много помогал с самого начала работ, своими советами и указаниями, также и Н. П. Сычев; Институт не может также с благодарностью не упомянуть о всесторонней поддержке, оказанной Новгородскому Отделению местным Отделом Охраны Памятников во главе с Н. Г. Порфиридовым.

Параллельно с работами Новгородского Отделения Института производилась, хотя и в более скромных размерах, начавшаяся в 1920 г. аналогичная работа в Петербурге и его окрестностях — сообразно характеру преобладающего здесь художественного материала, над памятниками архитектуры, скульптуры и живописи XVIII и первой половины XIX веков.

В настоящее время все производимые и проектируемые Институтом исследовательские работы в этом направлении сосредоточиваются в учрежденном при Институте Комитете по Изучению Художественных Памятников Петербурга и окрестностей, Председателем которого состоит архитектор Л. А. Ильин.

Возвращаясь к изложению крупнейших фактов общеинститутской жизни, на первом месте следует поставить учреждение в том же 1920 г., наиболее богатом в смысле организационной работы, двух новых Факультетов Института: Факультета Истории Театра и Факультета Истории Словесных Искусств. Не из стремления к грюндерству во что бы то ни стало возникни эти два новых научно-педагогических учреждения, а из ясно осознанного в широких кругах научных работников, стоявших еще вне Института, единства морфологического или формального метода, применимого в равной мере и к изучению форм словесного творчества и сценического воплощения, и к исследованию форм музыкальных и пластических; опыт основания в России подобных институтов отвечал потребности, шедшей со стороны начинающих работников и учащейся молодежи. К лету 1920 г. конституировался сначала Факультет Истории Театра, первоначальный состав которого в числе 8 профессоров: Д. К. Петрова, Я. Н. Блоха, С. К. Боянуса, В. В. Гиппиуса, А. Я. Левинсона, В. Н. Перетца, С. Э. Радлова и В. Н. Соловьева, был замещен на основании выборной процедуры, аналогичной порядку избрания профессоров Факультета Истории Музыки; первым Деканом Факультета был избран Д. К. Петров; в течение каникулярного времени членами факультета был прочитан ряд просветительных внекурсовых лекций, а 18 октября того же года первой лекцией по курсу Д. К. Петрова открылась правильная деятельность Факультета.

Всего несколькими днями позже начались, под председательством В. П. Зубова и Д. К. Петрова, заседания выборной коллегии по избранию профессорского состава последнего, четвертого Факультета Института — Факультета Истории Словесных Искусств, как бы четвертого угла институтского {179} здания, — избраны были на 15 профессур Факультета: Ф. Ф. Зелинский, Б. В. Казанский, Г. Л. Лозинский, В. М. Жирмунский, А. А. Гвоздев, перешедший потом на вакантную кафедру Факультета Истории Театра, М. А. Жирмунский, М. М. Рындин, Б. М. Эйхенбаум, М. Л. Лозинский, В. А. Чудовский, И. Ю. Крачковский, В. М. Алексеев, В. Б. Шкловский, Н. С. Гумилев и Б. М. Энгельгардт; Деканом Факультета был избран В. М. Жирмунский, ныне Председатель Разряда Истории Словесных Искусств. 28 ноября 1920 г. Факультет открылся публичным заседанием с речью Декана «О задачах нового Факультета» и научными докладами его членов. Младший по возрасту из Факультетов Института развил в короткое время своего существования чрезвычайно живую и плодотворную научно-педагогическую деятельность. Рука об руку с ним работало основанное по инициативе его членов в мае 1921 г. «Общество Изучения Художественной Словесности при Российском Институте Истории Искусств». Обществом устроено до настоящего времени 38 открытых заседаний с докладами на темы по русской поэтике.

7 сентября того же 1921 г. Институт получил свой, второй после игнатьевского, Устав, утвержденный Государственным Художественным Комитетом. Наиболее существенным нововведением этого Устава явилось преобразование Института из Высшего Учебного Заведения в Ученое Учреждение, «ставящее своей задачей развитие науки истории искусств путем исследовательской работы» (§ 1 Устава); четыре Факультета Института переименованы в соответственные Разряды; § 4‑ м Устава санкционировано право Института на открытие иногородних и заграничных Отделений и на учреждение должностей Ученых Корреспондентов в России и заграницей; упразднены должности профессоров и преподавателей Института; на место первых созданы должности Действительных Членов Института, «ведущих самостоятельные научные исследования, заведующих научно-исследовательскими и научно-вспомогательными учреждениями, а также выполняющих определенные научные задания по поручению Конференции Института или Государственного Художественного Комитета»; на место преподавателей поставлены Научные Сотрудники I категории, «производящие научную работу под руководством Разряда»; на место наиболее подготовленных из числа б. студентов — Научные Сотрудники II категории, «помогающие Действительным Членам в их работах или состоящие при Институте для подготовки к научной деятельности». Правление Института преобразовано в Президиум, из Председателя, «являющегося», согласно § 19, «единолично ответственным за все происходящее в Институте», Ученого Секретаря (он же Зам. Председателя) и 5 членов, назначенных, как и Председатель и Ученый Секретарь, Академическим Центром; видоизменен, в соответствии с новой структурой Института, состав его Конференции, основной функцией которой остается общее направление научной деятельности Института. Тогда же были утверждены новые штаты Института и назначен на текущее пятилетие его Президиум, в составе Председателя В. П. Зубова, Ученого Секретаря В. Н. Ракинта и 5 Членов: Б. В. Асафьева, А. А. Гвоздева, В. М. Жирмунского, Д. К. Петрова и Н. Э. Радлова. В ноябре того же года Государственным Художественным Комитетом были утверждены в должности Действительных Членов все бывшие профессора Института и сверх того еще следующие лица: 1) по Разряду Истории Изобразительных Искусств: В. В. Бартольд, С. Ф. Ольденбург и Л. Я. Штернберг, 2) по Разряду Истории Театра: А. М. Евлахов, Б. А. Кржевский и К. М. Миклашевский, 3) по Разряду Истории Словесных Искусств: В. П. Адрианова-Перетц и А. А. Смирнов, кроме того: Главный Библиотекарь А. А. Починков и и. о. Председателя Комитета по Изучению Художественных Памятников Петербурга и окрестностей Л. А. Ильин.

15 марта 1922 г. было отпраздновано десятилетие существования Института, который в этот день имел удовольствие получить многочисленные приветствия от родственных ему учреждений, в том числе от Академии Наук, Академий Истории Материальной Культуры, Петроградского Археологического {180} Института, Института имени Веселовского, Академии Художеств, Государственной Школы Актерского Мастерства, Академической Школы-студии имени В. Н. Давыдова, Государственного Эрмитажа, Московского Музея Изящных Искусств, Музея Академических Театров, Музея Города, нескольких Дворцов-Музеев, Общества ревнителей истории и пр. связанных с Институтом обществ и отдельных лиц. На торжественном открытом заседании Института, посвященном столь крупному в его жизни событию, присутствовавшими на заседании лицами, бравшими слово для приветствия Институту, особенно подчеркивалась роль основателя этого учреждения В. П. Зубова, энергии которого и вложенным личным денежным средствам Институт обязан своим существованием и успешным развитием. Ученым Секретарем Института В. Н. Ракинтом был прочитан краткий очерк истории Института, который и лег в основание настоящего отчета.

Следующий 1922 – 23 академический год ознаменовался многочисленными приятными и печальными событиями. В. Н. Ракинт, являвшийся одной из наиболее крупных двигательных сил Института, уехавший вскоре после упомянутого юбилейного торжества в заграничную командировку и продолжавший заграницей усердно трудиться на пользу Института, подал весной текущего года прошение об освобождении его от должности Ученого Секретаря и, несмотря на усиленные просьбы Президиума, не признал возможным взять обратно свое прошение об отставке. Конференция 12 июля 1923 г., в знак огромных заслуг В. Н. Ракинта перед Институтом, избрала его Почетным Членом.

Из других нерадостных фактов, имевших место в этом году, приходится указать прежде всего на отказ Института, за отсутствием средств на ремонт и охрану, от дома в Новгороде, предоставленного под Новгородское его Отделение. Институту пришлось также отказаться от мысли создать в его доме на Галерной музей из хранившихся там коллекций. Разбойничьи нападения, учиненные на этот дом, заставили Институт просить Отдел Охраны Памятников Старины изъять упомянутые коллекции, за полной финансовой невозможностью для Института изыскать средства к должному их охранению.

Но если на долю Института выпадали неудачи, то о всех их легко забыть, если мы вспомним, что в истекшем году наблюдалось опять ярко выразившееся оживление научной, учебной и культурно-просветительной деятельности Института, при чем объяснения некоторым новым чертам ее следует в значительной мере искать в результатах последней реформы Института, которые весьма многочисленны и на различных Разрядах имеют различный характер.

Что касается основной, научно-исследовательской функции Института, то здесь, после реформы, первою заботою его было обеспечение себя кадром достаточно квалифицированных младших сотрудников, которые бы вели под руководством Действительных Членов научную работу (§ 14 Устава). Разрядами, каждым особо, были выработаны правила о необходимых испытаниях, а также подаче и защите конкурсных сочинений для лиц, предназначающих себя к этому званию, и в настоящее время в составе Института состоят 70 Научных Сотрудников (по Разряду Истории Изобразительных Искусств — 30; Разряду Истории Музыки — 14; Разряду Истории Театра — 5 и Разряду Истории Словесных Искусств — 21), исполняющих поручаемую им Действительными Членами работу.

Совершенно естественно, что работа эта приняла во многих случаях групповой характер; так, например, коллективно велись работы по изучению некоторых памятников русского искусства (напр. Ферапонтова монастыря), по составлению словаря тютчевского поэтического языка, по иконографии театра, и т. д., и т. д. Также казалось бы вполне естественным, что наблюдается стремление Разрядов образовывать различные отдельные комитеты, комиссии и научные семинарии, посвящающие себя изучению тех или иных отраслей науки. Особенно в этом отношении характерно распределение научно-исследовательской деятельности в Разряде Истории {181} Музыки, выделившем из своей среды: 1) Комитет по Изучению Русской Музыки, 2) Комитет по Изучению Русского Музыкального Быта. 3) Библиографическую Комиссию и 4) Музыкально-Философский Семинарий. При Разряде Истории Словесных Искусств с весны этого года начала функционировать Комиссия по Изучению Художественной Речи, переименованная затем в Комитет. Еще перед тем при Разряде был образован Кабинет по Изучению Художественной Речи, оборудованный специальными аппаратами и имеющий особую небольшую библиотеку. При Разряде Истории Театра состоит Комитет Истории Русского Театра. Сверх того при этом Разряде основан исторический кабинет макетов и прочих историко-театральных памятников.

Наконец в последнем заседании Конференции 12 июля 1923 г. одобрена организация Комитета по вопросам общего искусствознания и эстетики, в который должны войти представители всех Разрядов, так как именно в сотрудничестве их всех и лежит в значительной мере залог успеха работ в этой области.

Обсуждению результатов научных работ лишь в тесном кругу лиц, принадлежащих к составу Разряда, естественно иногда предпочесть обсуждение их в более широкой аудитории, организованной, однако, в известное единство, что дает возможность привлечь к научной работе также лиц, не состоящих в Разряде. Это соображение, повлекшее за собою образование в свое время усердно работающего при Институте упомянутого выше Общества Изучения Художественной Словесности, привело деятелей Разряда Истории Театра к образованию осенью 1922 г. особой Комиссии, имевшей обратиться в Историко-театральное Общество при Институте и в 1922 – 23 академическом году проявившей оживленную научную деятельность (10 докладов).

Другим видом обсуждения докладов являются вошедшие в обиход Института с 1919 г. открытые его заседания, при чем с 1922 г. наиболее частой формой их являются заседания Института по данному Разряду. Всего открытых институтских заседаний с научными докладами и сообщениями членов, сотрудников и — в отдельных случаях — гостей Института состоялось 58 (с 71 докладом).

Сознавая, что только в посто

⇐ Предыдущая78910111213141516Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: