ВОСКРЕСЕНЬЕ, 8 ИЮЛЯ, когда Эмиль.
Альфред очень любил детей. Особенно Эмиля. Эмиль много шалил и былозорником, но Альфреда это не огорчало. Он смастерил Эмилю прекрасноедеревянное ружье, точь-в-точь как настоящее, но только, конечно, оно нестреляло. А все-таки Эмиль целился, кричал "бах, бах", и воробьи до тогопугались, что по нескольку дней не залетали на хутор. Эмиль так любилсвое ружье, что без него не ложился в постель. "Где мой ружарик?" -кричал он и сердился, когда мама по ошибке приносила ему вместо ружарикакепарик. "Да не кепарик! Ружарик! Без него спать не буду". И выходило поего. Да, что и говорить, Эмиль любил свое ружье, но еще больше ружья онлюбил Альфреда, который смастерил ему это ружье. Поэтому не удивительно,что Эмиль плакал, когда Альфред отправился в Хультсфред на военныесборы. Ты, может, не знаешь, что такое военные сборы? Это специальныезанятия, на которых учат воевать. Все парни из Лённеберги и со всехостальных деревень проходили такие сборы, чтобы потом, если надо будет,стать солдатами. - Как нарочно, сборы назначили на те дни, когда нам сено возить, -ворчал папа Эмиля. Он был недоволен, что Альфреда не будет на хуторе во время сенокоса.Но, к сожалению, не папа Эмиля, а король и генералы решали, когда парнямиз Лённеберги отправляться в Хультсфред, чтобы стать солдатами. Конечно, как только обучение закончится - а в те далекие годы онодлилось недолго,- Альфреда отпустят домой. Так что настоящей причины дляслез у Эмиля не было. Но все же он плакал. Лина тоже плакала. Ведь неодин Эмиль любил Альфреда. Сам Альфред не плакал. Он с радостью ехал в Хультсфред - там всегдаможно здорово повеселиться. И когда бричка тронулась, он усмехнулся изапел, чтобы утешить остающихся. Но что он пел, они так и не расслышали, потому что Лина заревела вголос, да и бричка вскоре исчезла за поворотом дороги. Мама Эмиля попыталась утешить Лину. - Не огорчайся, Лина, - сказала она. - Потерпи немного, 8 июля вХультсфреде будет праздник, мы с тобой туда съездим, вот и повидаешься сАльфредом. - Я тоже хочу поехать в Хультсфред! - сказал Эмиль. - Я тоже хочуповеселиться и повидать Альфреда! - И я тоже, - сказала сестренка Ида. Но мама Эмиля покачала головой. - В Хультсфреде детям делать нечего, - сказала она. - Там будетстрашная толчея, вас совсем затолкают. - А я люблю толчею! Я люблю, чтоб меня толкали,- заявил Эмиль, но этоне помогло. 8 июля утром папа и мама Эмиля поехали вместе с Линой на праздник вХультсфред, а Эмиля и сестренку Иду оставили дома под присмотромКрюсе-Майи. Так звали старушку, которая приходила на хутор помогать похозяйству. Сестренка Ида была милой девочкой. Она тут же села к Крюсе-Майе наколени, и та принялась рассказывать ей одну из своих любимых историй пропривидения. Ида слушала затаив дыхание и была очень довольна. Но Эмиль не был доволен. Он побежал к конюшне, захватив с собой своеружье. Он был так зол, что мог только шипеть. - Нет, так я не согласен, - шипел Эмиль. - Я тоже хочу поехать вХультсфред и веселиться, как и все. И поеду, вот увидишь, Юлан! Эти слова были обращены к старой кобыле, которая паслась на лугу законюшней. На хуторе была и молодая лошадь, ее звали Маркус. Маркус и везсейчас папу Эмиля, его маму и Лину в Хультсфред. Да-да, дело ясное, онихотят повеселиться без него. - Но я знаю, кто помчится вдогонку, да так, что ветер в ушахзасвистит, - шипел Эмиль. - Мы с тобой, Юлан! Сказано - сделано. Эмиль надел на лошадь уздечку и увел ее с луга. - Бояться тут нечего,- продолжал он свой разговор с лошадью.- Альфредбудет мне только рад, а ты тоже, наверное, найдешь там какую-нибудьмилую старую клячу и приятно скоротаешь время: постоите рядышком ипоржете. Он подвел Юлана к калитке, а сам влез на калитку - иначе ему ни зачто бы не сесть на лошадь. Вот какой наш Эмиль был хитрый! - В путь! - воскликнул Эмиль. - Хоп-хоп, поскакали! А с Крюсе-Майеймы попрощаемся, когда вернемся домой. И Юлан с Эмилем на спине затрусила по дороге. Он держался оченьпрямо, и вид у него был весьма боевой - с ружьем на изготовку. Да-да,ружье он, конечно, взял с собой, ну как же ехать в Хультсфред без ружья?Раз Альфред теперь стал солдатом, значит, и Эмиль солдат. Так, во всякомслучае, он думал. У Альфреда винтовка, а у Эмиля ружарик, это почти однои то же, оба они солдаты, это ясно. Юлан была стара. Быстро скакать она уже не могла, она еле передвигаланогами, и чтобы ее подбодрить, Эмиль даже запел. Где рысцой, где шагом,но в конце концов Юлан все же добралась до места. - Ура! - закричал Эмиль. - Теперь мы повеселимся! Но, оглядевшись посторонам, он остолбенел. Конечно, он знал, что на свете много людей, ноон и представить себе не мог, что все они захотят собраться здесь, вХультсфреде. В жизни он не видел такой толпы! Все стояли вокруг большогополя, на котором маршировали солдаты. Они подымали винтовки к плечу,поворачивались то направо, то налево - короче, делали все, что обычноделают солдаты. Толстый злой старик скакал верхом вокруг них, кричал,отдавал какие-то команды, а солдаты почему-то позволяли ему шуметь ибеспрекословно выполняли все, что он требовал. Эмиля это очень удивило. - Разве здесь не Альфред всем командует? - спросил он у стоящихпоблизости деревенских мальчишек. Но они глядели на солдат и ничего емуне ответили. Сперва Эмилю было тоже интересно смотреть, как солдаты подымаютвинтовки к плечу, но вскоре это ему надоело. Ему захотелось увидетьАльфреда, ведь он для того сюда и приехал. Но на всех солдатах былаодинаковая синяя форма, и все они были похожи друг на друга, какбратья-близнецы. Узнать Альфреда в строю было нелегко. - Погоди, Альфред сам меня увидит, - объяснил Эмиль лошади, - и сразуко мне подбежит. А этот злой старикан пусть командует сколько хочет. И чтобы Альфред его поскорее заметил, Эмиль подъехал вплотную кмарширующим солдатам и крикнул во все горло: - Альфред! Где ты? Выходи, повеселимся вместе! Ты что, меня невидишь? Конечно, Альфред увидел Эмиля, Эмиля с его кепариком и ружариком,верхом на старой кобыле. Но Альфред стоял в строю и не смел из неговыйти - видно, боялся толстого злого старика, который все кричал икомандовал. Зато сам толстый старикан подъехал к Эмилю и ласково спросил его: - Что случилось, малыш? Ты потерялся? Ищешь маму и папу? Ничего более глупого Эмиль давно уже не слыхал. - Вовсе я не потерялся, - огрызнулся он.- Я ведь здесь. А уж если ктопотерялся, то скорее мама и папа. И Эмиль был прав. Мама говорила, что дети могут потеряться вХультсфреде во время военных учений. Но теперь она сама оказалась вместес папой Эмиля и Линой в такой чудовищной толчее, что невозможно былосдвинуться с места. А значит, они все равно что потерялись. Они, конечно, сразу сообразили: мальчик на старой кобыле с кепарикомна голове и ружариком в руке не кто иной, как их Эмиль. И папа Эмилясказал: - Придется Эмилю вырезать еще одного деревянного человечка. - Конечно, - согласилась мама. - Но как нам до него добраться? И в самом деле, как добраться? Если тебе когда-нибудь случалосьбывать на таком вот военном празднике, как в Хультсфреде, ты знаешь,какое там столпотворение. Как только солдаты кончили упражняться икуда-то строем ушли, все огромное поле вмиг заполнилось толпой. Давкабыла такая, что самого себя потеряешь, а уж Эмиля не найдешь и подавно.Добраться до него пытались не только папа и мама, но и Альфред. Теперьон был свободен и хотел повеселиться вместе с Эмилем. Но куда там! Почтивсе проталкивались в толпе и кого-то искали. Альфред искал Эмиля, Эмиль- Альфреда, мама Эмиля искала Эмиля, Лина - Альфреда, а папа Эмиля искалмаму, потому что она и в самом деле потерялась, и папа битых два часапровел в поисках, пока случайно на нее не наткнулся. Но Эмиля так никто и не нашел, и он никого не нашел. И тогда онпонял, что придется ему веселиться в одиночку, а то он вообще всепропустит. Прежде всего ему надо позаботиться о Юлан: ведь он обещал найти ейкакую-нибудь старую клячу, чтобы они постояли рядышком и поржали. Она недолжна скучать, пока он будет развлекаться! Но как Эмиль ни старался, он так и не нашел для Юлан старой клячи.Зато он нашел Маркуса, а это было еще лучше. Маркус, привязанный кдереву, мирно жевал сено на опушке леса. А рядом стояла их старая бричка- Эмиль ее сразу узнал. Юлан очень обрадовалась встрече с Маркусом - этосразу было видно. Эмиль привязал ее к тому же дереву и достал ей избрички охапку сена. В те времена, отправляясь куда-нибудь на лошади,всегда брали с собой сено. Юлан тут же принялась жевать, и тогда Эмильпонял, что и он голоден. "Но есть сено что-то не хочется", - подумал Эмиль. Да в этом и нужды не было. Вокруг стояло множество палаток и ларьков,в которых можно купить сколько хочешь бутербродов, колбасы, булочек ипряников. Конечно, если у тебя есть деньги. А тех, кто хотел повеселиться, ожидали всевозможные увлекательныеразвлечения: цирк, танцплощадка, карусель, аттракционы - всего и неперечислишь... Представляешь, там был даже шпагоглотатель, которыйглотал настоящие шпаги, и огнеглотатель, который глотал пламя, ироскошная дама с большой бородой, которая, правда, ничего не глотала,кроме кофе с булочкой, и этим она, конечно, ничего не смогла бызаработать, если б, к ее счастью, у нее не росла борода. Она показывалаее за деньги, а желающих посмотреть на это чудо было хоть отбавляй. На Хультсфредском поле за все надо было платить деньги, а у Эмиляденег не было. Но зато он был очень предприимчив, это я тебе уже говорила, и хотелвсе посмотреть. Начал он с цирка, потому что это оказалось самымпростым. Он притащил валявшийся неподалеку пустой ящик и поставил еговплотную к брезентовой стенке цирка шапито. Потом забрался на ящик истал глядеть в дырку. Но он так хохотал над клоуном, который бегал поарене, веселя публику, что упал с ящика и ударился головой о камень.После этого ему сразу расхотелось смотреть цирк, да к тому же он ещебольше проголодался. "Нельзя веселиться на пустой желудок, - решил Эмиль.- А без денег едыне добудешь. Надо что-то придумать". Он заметил, что на Хультсфредском поле можно зарабатывать деньгисамым удивительным образом. Значит, и ему нечего теряться. Огонь и шпагион глотать не умеет, бороды у него нет... Что бы такое ему сделать? Он стоял и думал. И тут взгляд его упал на слепого старика, которыйсидел на ящике и пел печальные песни. Старик положил шапку прямо наземлю, и добрые люди кидали туда мелкие монетки. "Вот это и я могу,- подумал Эмиль. - К счастью, у меня есть кепарик". Он положил свою кепку на землю и громко запел: "Мой конь ускакал..." Вокруг него тут же собралась толпа. - Ах, какой чудный мальчик! - говорили люди. В те далекие времена было много бедных детей, которым нечего былоесть. Поэтому какая-то сердобольная женщина подошла к Эмилю и спросила: - Тебе сегодня нечего есть, дружок? - У меня было только сено, - чистосердечно ответил Эмиль. Все присутствующие его пожалели, а крестьянин из Вена дажепрослезился, глядя на бедного одинокого мальчика, который стоял в толпеи пел. Все бросали в кепарик Эмиля двухэровые и пятиэровые монетки. А кто идесятиэровые. Плачущий крестьянин из Вена тоже достал два эре из карманабрюк, но вовремя одумался, сунул деньги обратно в карман и сказал Эмилю: - Пойдем со мной к моей телеге, я дам тебе еще сена. Но Эмиль был теперь богат, его кепка была полна монеток. Он подошел кпервой попавшейся палатке и купил себе гору бутербродов, булочек ипряников. И еще стакан сока. А когда со всем этим справился, то сорокдва раза прокатился на карусели. Он никогда не катался на карусели идаже не подозревал, что на свете есть такая замечательная штука. "Ну, я времени зря не теряю", - думал Эмиль, восседая на деревянномконе. Карусель кружилась так быстро, что его волосы развевались наветру. Кататься на карусели - самое веселое дело в мире! Потом он посмотрел на шпагоглотателя, на огнеглотателя и на бородатуюдаму. И после всего этого у него осталось только два эре. "Можно бы спеть еще песенку, и мой кепарик опять наполнитсямонетками, - подумал Эмиль.- Здесь все такие добрые". Но петь ему уже нехотелось, а деньги были больше не нужны... Оставшиеся два эре он тут жеотдал слепому и решил снова пойти искать Альфреда. Эмиль думал, что все люди добрые, но он ошибался. Иногда люди бываюти злые, и некоторые из них приехали в тот день на военный праздник вХультсфред. В те годы в Смоланде хозяйничал опасный вор. Звали егоВорон, и этого Ворона боялись во всей округе. О его проделках частописали в местных газетах. Он не пропускал ни одного праздника, ярмаркиили базара - везде, где собирался народ с деньгами, он был тут как тут икрал все, что плохо лежало. Чтобы его не узнали, он всякий раз наклеивалсебе другие усы и бороду. Приехал он и на Хультсфредское поле и рыскалповсюду, выглядывая, что бы такое украсть. Из-за черных усов иширокополой шляпы его никто не узнавал, и это хорошо, а то бы всеперепугались. Но будь Ворон поумнее, он не приехал бы на Хультсфредское поле в тотдень, когда туда прискакал Эмиль из Лённеберги со своим ружариком. Тытолько послушай, что получилось! Эмиль обходил все балаганы и внимательно смотрел по сторонам, нетеряя надежды найти Альфреда. Так он снова оказался у палатки бородатойдамы. Он заглянул в палатку и увидел, что дама считает деньги. Ей,конечно, хотелось узнать, сколько она получила за свою бороду в этосчастливое воскресенье. Сумма, видно, была немалая, потому что она усмехнулась и радостнопогладила свою бороду. И тут она увидела Эмиля. - Заходи, малыш! - крикнула она. - Ты такой славный мальчуган, можешьбесплатно посмотреть на меня. Эмиль уже видел ее бороду, но не хотел быть невежливым. Он вошел впалатку со своим кепариком на голове и ружариком в руке и долго-долгоглядел на бороду дамы - примерно на двадцать пять эре. - Как отрастить такую красивую бороду? - спросил он. Но бородатая дама ему не ответила, потому что в этот момент кто-топроизнес глухим голосом: - Отдавай деньги, не то я срежу тебе бороду! Это был Ворон. Они не заметили, как он прокрался в палатку. Бородатая дама побледнела как полотно - конечно, побледнела только тачасть лица, где не было бороды. Бедняжка уже протянула было всю выручкуВорону, но тут Эмиль сунул ей в руки свой ружарик. - Защищайся! - крикнул он. И бородатая дама схватила ружье. В полутьме палатки было трудночто-либо разглядеть, и дама решила, что Эмиль дал ей настоящее ружье,такое, которое стреляет. И что самое удивительное... Ворон тоже такподумал! - Руки вверх, не то стрелять буду! - крикнула бородатая дама. И тут уж настал черед Ворона побледнеть как полотно, и он поднялруки. Он стоял и дрожал, а бородатая дама так громко звала полицию, чтоголос ее разнесся по всему Хультсфредскому полю. Полицейские прибежали, и с тех пор Ворона никто никогда не видел, аво всем Смоланде не было больше ни одной кражи. О бородатой даме,поймавшей Ворона, много писали во всех газетах. Но никто ни строчки ненаписал об Эмиле и о его ружарике. Вот я и думаю, что давно порарассказать, как все было на самом деле. - Здорово, что я взял с собой в Хультсфред кепарик и ружарик! -сказал Эмиль, когда полицейские повели Ворона в участок. - Да, ты смелый мальчик, - сказала бородатая дама. - В награду можешьсмотреть на мою бороду сколько твоей душе угодно. Но Эмиль устал. Он больше не хотел ни смотреть на бороду, ниразвлекаться. Он хотел только спать. К тому же начало темнеть. Подуматьтолько, как быстро прошел целый длинный день... А он так и не увиделАльфреда! Папа и мама Эмиля и Лина тоже устали. Они так долго искали друг другаи Эмиля, а Лина так долго искала Альфреда, что теперь никто из них немог больше никого искать. - Ой, как ноги болят! - сказала мама Эмиля, и папа сочувственнокивнул. - Да, забавно побывать на таком празднике, - сказал он. - А теперьлучшее, что мы можем сделать, - это поехать домой. И они поплелись на опушку леса, чтобы запрячь лошадь и поскореевернуться на хутор. Подойдя поближе, они увидели, что к тому дереву, ккоторому они привязали Маркуса, привязана и их старая кобыла. Обе лошадимирно жевали сено. Мама Эмиля заплакала. - Где же ты, мой малыш! - причитала она. - Где же ты, мой Эмиль! Но Лина покачала головой. - Этот мальчик не пропадет...- заявила она. - Озорник он, и все тут!Только и делает, что шалит. Вдруг они услышали, что к ним кто-то бежит. Это оказался Альфред. - Где Эмиль? - спросил он, с трудом переводя дух.- Я все обегал. Весьдень его ищу. - А я и знать не хочу, где он, - обиженно сказала Лина и полезла вбричку, чтобы ехать домой. И представь себе, она чуть не наступила на Эмиля. В бричке лежалосено и, зарывшись в него, спал Эмиль. Но он тут же проснулся и увидел,кто стоит у брички в красивой синей форме, все еще не отдышавшись отбыстрого бега. Эмиль протянул руку и обнял Альфреда за шею. - Это ты, Альфред! - радостно проговорил- он и тут же снова заснул. А потом все жители хутора поехали домой, в Катхульт. Маркус бодробежал рысью, а Юлан поспевала как могла - ее привязали сзади к коляске.Эмиль снова проснулся и увидел темный лес и светлое летнее небо, онвдохнул запах сена и лошади и услышал топот копыт и скрип колес. Нопочти всю дорогу он проспал, и ему приснилось, что Альфред скоровернется домой, в Катхульт, к Эмилю. Так оно и случилось. Итак, Эмиль веселился на Хультсфредском поле 8 июля. Догадайся, искалли еще кто-нибудь Эмиля весь этот день? А если не догадался, то спросиКрюсе-Майю! Впрочем, нет, лучше не спрашивай, потому что она покрываетсякрасными пятнами, когда с ней об этом заговаривают. Теперь ты знаешь, что натворил Эмиль 7 марта, и 22 мая, и 10 июня, и8 июля. Но для тех, кому охота проказничать, есть и другие дни вкалендаре, а Эмилю всегда охота проказничать. Он шалит почти каждый деньвесь год напролет, но особенно надо отметить 9 августа, 11 октября и 3ноября. Ха-ха-ха, не могу удержаться от смеха, когда подумаю о том, что онвыкинул 3 ноября, но рассказывать не стану, потому что обещала мамеЭмиля молчать. Хотя именно после этого в Лённеберге стали собиратьденьги. Все жители деревни до того жалели Свенсонов с хутора Катхультиз-за их озорника-мальчишки, что никто из них не отказался дать попятьдесят эре. Собранные деньги завязали в узелок и принесли маме Эмилясо словами: "Может, тут хватит денег, чтобы отправить вашего Эмиля вАмерику?" Хорошенькое дело! Отправить Эмиля в Америку... А кто тогда стал бы уних председателем сельской управы? Конечно, через много лет... К счастью, мама Эмиля не согласилась на такое глупое предложение. Онаочень рассердилась и в гневе швырнула узелок с деньгами в окно, да так,что монетки разлетелись по всей Лённеберге. - Эмиль прекрасный мальчик, - твердо сказала она. - И мы любим еготаким, какой он есть!.. И все же мама была не спокойна за своего Эмиля. Так обычно бывает смамами, когда люди приходят к ним с жалобами на их ребенка. И вечером,когда Эмиль уже лежал в постели со своим кепариком и ружариком, она селана край его кровати. - Эмиль,- сказала она, - скоро ты уже пойдешь в школу. Что же с тобойбудет? Ведь ты такой озорник, только и делаешь, что проказничаешь... Эмиль лежал и улыбался, а большие голубые глаза так и сверкали из-подкопны светлых волос. - Тра-ля-ля, тра-ля-ля, - пропел он, потому что такие разговоры он ислушать не хотел. - Эмиль, - уже строго сказала мама, - как ты будешь себя вести, когдапойдешь в школу? - Хорошо,- ответил Эмиль.- Думаю, что перестану проказничать... когдабуду в школе. Мама Эмиля вздохнула. - Да-да, понадеемся на это, - сказала она и пошла к двери. Но тут Эмиль поднял голову с подушки, обезоруживающе заулыбался идобавил: - Но это не наверняка! Да, я совсем забыла тебе рассказать, что не только мама, но и Линабыли решительно против того, чтобы отправить Эмиля в Америку. Но, пожа-луйста, не думай, что из любви к нему. Скорее, наоборот. Вот послушай,как дело было. Когда жители Лённеберги принесли маме Эмиля деньги, собранные, чтобыотправить Эмиля в Америку, мама, как ты помнишь, очень рассердилась. - Эмиль прекрасный мальчик, - твердо сказала мама. - И мы любим еготаким, какой он есть! Он никуда не поедет! А Лина подтвердила: - Конечно! Об американцах ведь тоже надо подумать. Они не сделали намничего плохого, за что же нам насылать на них Эмиля? Но тут мама Эмиля строго и укоризненно на нее посмотрела, и Линапоняла, что сморозила глупость. Она добавила, пытаясь исправитьположение: - В газете писали, что в Америке было страшное землетрясение... Ясчитаю, что после этого нельзя к ним отправлять Эмиля. Это жестоко инесправедливо! - Иди-ка ты, Лина, лучше коров доить, - сказала мама. Лина взялаподойник, отправилась в хлев и стала доить так усердно, что брызги лете-ли во все стороны. И при этом все бормотала себе под нос: - Должна же быть на свете справедливость. Нельзя, чтобы все бедыразом обрушились на американцев. Но я готова с ними поменяться, я бы срадостью им написала: "Вот вам Эмиль, а землетрясение пришлите нам!" Но она бесстыдно хвасталась. Куда ей писать в Америку - ведь ееписьмо и в Смоланде никто не мог разобрать. Нет уж, если кому писать вАмерику, так это маме Эмиля. Она отлично умела писать и записывала всепроделки Эмиля в синюю тетрадь, которую хранила в ящике стола. "Чего ради ты это делаешь? - не раз спрашивал папа. - Только зря нашкарандаш испишешь!" Но маму это нимало не заботило. Она записывала все шалости Эмиля,чтобы он узнал, когда вырастет, что вытворял мальчишкой. И тогда онпоймет, почему его мама так рано поседела. Только ты не подумай, что Эмиль был плохой - нет-нет, его мамаговорила чистую правду, когда уверяла, что он прекрасный мальчик. "Вчера Эмиль был выше всяких похвал, - писала она 27 июля в своей тетради. - За весь день ни разу не нашалил. Наверное,потому, что у него была высокая температура". Но к вечеру 28 июля температура у Эмиля, видно, упала, потому чтоописание его проделок за этот день заняло несколько страниц. Эмиль былсильный, как бычок, и стоило ему чуть-чуть поправиться, как он началпроказничать пуще прежнего. "Сроду не видела такого озорника!" - все твердила Лина. Ты, может,уже догадался, что Лина не очень-то любила Эмиля. Она предпочитала емуИду, младшую сестренку Эмиля, славную, послушную девочку. Зато Альфред,как ты уже, наверное, понял, очень любил Эмиля, хотя никто не понимал,за что именно. И Эмиль тоже очень любил Альфреда. Им всегда было веселовместе, и когда Альфред бывал свободен, он учил Эмиля всевозможнымвещам. Например, запрягать лошадь, или вырезать из дерева разные фигур-ки, или жевать табак - это, правда, было не очень-то полезное занятие,да Эмиль этому и не научился, только разок попробовал, но все же попро-бовал, потому что хотел все перенять у Альфреда. Альфред смастерил Эмилюружье. И ружье это стало, как ты знаешь, любимой вещью Эмиля. А послеружья он больше всего любил - это ты тоже помнишь - свою плохонькую ке-почку, которую папа как-то привез ему из города. Потом, кстати, папа нераз об этом жалел. "Я люблю мой ружарик и мой кепарик", - говорил Эмиль и всегда, когдаложился спать, клал с собой в постель ружье и кепку. И мама его ничегоне могла тут поделать. Я тебе уже перечисляла всех жителей хутора Катхульт, а вот проКрюсе-Майю чуть-чуть не забыла. И вот почему. Крюсе-Майя, маленькая, худенькая старушка, жила, собственно говоря, визбушке в лесу, а не на хуторе, но часто приходила туда, чтобы помочьпостирать белье или приготовить домашнюю колбасу, а заодно и напугатьЭмиля и Иду своими страшными историями про мертвецов, духов и привиде-ния, которые Крюсе-Майя так любила рассказывать. Но теперь ты, наверное, хочешь послушать про новые проделки Эмиля?Каждый день он что-нибудь да вытворял, если только был здоров, так чтомы можем взять любой день наугад. Почему бы нам не начать хоть с того же28 июля?
Воспользуйтесь поиском по сайту:
