Основные характеристики человека как субъекта деятельности

При разрешении каких проблем психологии личности пато­психологические исследования могут оказаться полезными?

Один из важнейших разделов исследования психологии лич­ности — выявление путей и механизмов ее развития, формиро­вания мотивов, неправленности, регуляции и опосредования своего поведения. Разные ученые по-разному подходят к реше­нию этих проблем, однако советские психологи соглашаются с тем, что личность формируется прижизненно. Тем не менее это ясное в методологическом отношении положение нужно под­твердить фактами. Кроме того, при анализе этой проблемы, даже с признанием прижизненного развития личности, ее осо­бенностей, часто выдвигается положение о том, что существу­ет некий набор заданных особенностей личности, инвариантов, которые позволяют делить людей на виды, типы. Выявилось стремление построить некую «классификацию» людей, пока­зать, что в их поступках, деяниях решающими являются имен­но эти заданные особенности: одни авторы делят людей на инт­ровертов и экстравертов (Eisenck); другие — на более или ме­нее акцентуированных (Leonhard), третьи — на более и менее тревожных.

Бесспорно каждый человек индивидуален. Но именно пото­му, что человек обладает индивидуальностью и живет в разных условиях жизни, «классификация» делит людей на основании неких свойств, которые якобы генетически предопределены. В обнаружении величины, силы этих свойств, их корреляции (Kettel) многие ученые видят путь к изучению личности. Боль­ше того, на основании этого деления пытаются разрешить та­кие жизненно важные вопросы, как профориентация, пригод­ность к творческой работе, даже предсказывать антисоциальное поведение. Когда же речь идет о медицинской практике, то этот набор заданных свойств личности пытаются связывать с болезнью мозга. В качестве излюбленного образца приводят данные о так называемой «эпилептической личности», которая якобы конституционально предопределена. Поэтому хотелось бы взять именно эту модель для доказательства несостоятельности подобных положений.

В психиатрии используется крылатое выражение Крепелина (Kraepelm) и Замта (Samt), что эпилептик — человек «с биб­лией в руках и камнем за пазухой», т. е. ханжа. Другая его чер­та — чрезвычайная педантичность поведения. Больной говорит елейно: он поел сегодня не хлеб, а «хлебушек», он попил не мо­лока, а «молочка». При описании наружности человека он гово­рит не о руках, а о «ручках», «глазках». С другой стороны, если кто-нибудь из его близких при уборке переложил на его столе карандаш, скажем, с левой части стола на правую, больной мо­жет ударить, избить убиравшую жену или дочь.

И все же эти изменения личности не заданы ни самой болез­нью, ни конституциональной обусловленностью. Исследование жизни ряда больных эпилепсией, проведенные Т, С. Кабаченко, проливают некоторый свет на механизмы этих искажений. Так, выявилось, что первый припадок у этих больных произошел в период обучения в школе, в присутствии детей; надо учесть, что эпилептический припадок часто сопровождается непроизволь­ным мочеиспусканием. Конечно, дети были не только испуганы, но и дразнили ребенка, давали ему обидные прозвища, не хоте­ли с ним играть. Больные дети обижались, им хотелось общения со сверстниками и они прибегали к невинным уловкам типа: «Возьми меня играть в футбол, а я тебе принесу марки». Так формировался способ приспособления, начинавшийся с невин­ной уловки и приобретавший со временем устойчивый характер: нелеченная и плохо леченная эпилептическая болезнь приво­дит к инертности нервных и психических процессов, в резуль­тате чего способы поведения закрепляются. Таким образом, воз­никающие у эпилептика черты не заданы заранее. Болезнь яви­лась лишь условием их появления...

Из-за инертности все внимание больного эпилепсией кон­центрируется на том, что он выполняет сейчас. Выработка каж­дой операции получает самостоятельный смысл. Так, если в «пиктограмме» надо запомнить выражение «веселый праздник», то больной эпилепсией не просто рисует конкретную картинку, а подробно вырисовывает все детали: еду, тарелки, бутылки, сидящих людей. В итоге он концентрирует свое внимание не на «веселом празднике», а на описании картинки: «Люди сидят, застолье что ли». Подобная инертность выявилась и в опытах Карстен (Karsten) на пресыщение. Если вторая инструкция «Я хотела проверить Ваше терпение» меняет поведение здоро­вого испытуемого — при этом вариаций становится меньше, — то у больного эпилепсией вторая инструкция ничего не меняет.

Приведенными примерами мы хотели показать, что измене­ния личности (в данном случае речь шла о ханжестве, педан­тичности больного эпилепсией) не являются ни прирожденны­ми, ни вытекающими непосредственно из самого болезненного процесса.

Особенности личности формируются у здорового и у боль­ного человека по одним и тем же закономерностям, но условия как социальные, так и биологические изменились. Реализуется тезис С. Л. Рубинштейна о том, что внешние причины действу­ют через внутренние условия. Именно потому, что патопсихо­логические исследования направлены на исследование не ка­кой-нибудь одной черты, одного признака, одного инварианта, а на изучение всего человека в его поступках, поведении, обще­нии, они могут служить конкретным доказательством правиль­ности этого положения. Не на классификацию людей и выделе­ние типов должны быть направлены исследования развития лич­ности (больной или здоровой), а на условия, которые привели к той или иной структуре его деятельности. Об этом свидетельству­ют и данные В. В. Николаевой из практики соматической клини­ки о том, что нередко только в момент тяжелого заболевания вы­является в полной мере, какая по содержанию деятельность была ведущей для человека, какой из мотивов был смыслообразующим.

Другие проблемы — строения и иерархизация мотивов, пе­реход ситуационно возникающих мотивов в устойчивые лично­стные образования, переход социального мотива во влечение — очень важны.

Болезни мозга вызывают различные виды нарушений лично­сти — изменение иерархии мотивов, их смыслообразующей функции, порождение патологических потребностей и мотивов и др. Изучение этих нарушений важно не только в коррекционном плане, но и в теоретическом, так как здесь вскрываются механизмы порождения новых потребностей, мотивов, ценнос­тных ориентации человека. В этом отношении показателен ана­лиз наркоманическои потребности, в частности алкогольной, проведенный Б. С. Братусем.

Понятно, что потребность в алкоголе не входит в число есте­ственных. Человек начинает пить из чисто ситуационных моти­вов («хотелось казаться взрослым», «алкоголь повышает актив­ность», «становишься храбрым»).

Мы не будем характеризовать становление болезни алкоголизма, оно достаточно описано. Хотелось лишь подчеркнуть, что при систематическом употреблении алкоголя, когда появ­ляется так называемая «биологическая зависимость» от него, перестраивается система потребностей. Из ситуационно обус­ловленной потребности она превращается во влечение, притом императивное, главенствующее. В итоге потребность не может быть удовлетворена в рамках социально принятых нормативов и ценностей. Для ее удовлетворения выделяются вспомога­тельные средства, носящие антисоциальный характер (Братусь, 1974).

Можно проследить и изменение других потребностей, на­пример всепоглощающей заботы о своем здоровье, потребности накопления. Исследования, основанные на корреляции отдель­ных процессов, показывают лишь феномены, они не могут вос-•становить картину порождения и динамики потребностей. В жизни человека все время происходят переходы одной дея­тельности в другую: ситуативно вызванные поступки могут быть обнаружены и у людей, способных в основном регулиро­вать свое поведение, и наоборот, люди, казалось бы, безволь­ные, в состоянии совершать целенаправленные поступки, если создаются определенные социально-общественные условия.

С. Л. Рубинштейн настаивал на том, что психологам следует сосредоточить свое внимание на проблеме перехода «ситуаци­онно, с течением обстоятельств порожденных мотивов (побуж­дений) в устойчивые личностные побуждения» (1959). С таким «переходом» связан и вопрос предсказания, прогноза поступков человека. Этого нельзя сделать путем поиска отдельных, задан­ных особенностей и их корреляций. Только целостное исследо­вание здоровой или больной личности позволяет уловить тот переход, о котором говорил Рубинштейн и который для самого человека остается часто неосознаваемым. <…>

Из всего сказанного следует, что патопсихологические ме­тоды в руках профессионально подготовленного и опытного спе­циалиста оказываются пригодными для исследования отноше­ния больного, иерархизации его мотивов, самоконтроля и само­регуляции. Иными словами, специфика патопсихологического эксперимента, направленная на исследование не отдельных процессов, а на целостный анализ действий больного, таит в себе возможность подойти к решению многих сложных проблем развития личности.

Еще одна принципиальная ценность патопсихологического эксперимента состоит в том, что данные экспериментального исследования соотносятся с историей жизни заболевшего че­ловека.

За последнее время в патопсихологических исследованиях все больше применяется анализ личностных изменений по дан­ным истории болезни... В истории болезни, написанной квали­фицированным психиатром, собраны сведения, характеризую­щие жизненный путь человека, его интересы, взаимоотношения в коллективе, семье. От хорошего врача-психиатра не ускольз­нет ни единая деталь из жизни больного.

Психолог должен уметь по данным истории болезни соста­вить жизненк ли путь больного. Если для психиатра более важ­ным является становление симптомов, их последовательность, то для психолога важно все то, что относится к изменению лич­ности, становлению нового мотива, появлению новых целей...

Психологический анализ клинических данных не является самоцелью, он должен привести к вопросу о механизмах порож­дения аномалии личности. Тем самым реализуется принцип, провозглашенный Л. С. Выготским, что к психологическим яв­лениям нельзя подходить как к чему-то готовому. Для того что­бы понять их природу, надо изучать их в развитии. В зависимости от того, что явилось ключевым в нарушении личности, в зависи­мости от гипотезы о порождающих это нарушение механизмах строится и патопсихологический эксперимент, отбираются те или иные приемы. Нельзя употреблять один и тот же стандарт­ный набор методик, так как аномальное развитие личности — это всегда новое качество. Эксперимент не только проверяет нашу гипотезу, но и привносит новое прочтение того, что напи­сано в истории болезни. И наоборот, часто клинические факты помогают понять выявленные нами экспериментальные данные. Из всех прикладных областей психологии патопсихология с ее методом является, пожалуй, наиболее близкой к общей пси­хологии. И хотя мы не выводим закономерностей развития нор­мальной личности на примере больной, материал, который пре­доставляет патопсихология, важен для разрешения таких во­просов, как иерархизация мотивов, становление целей, переход одних деятельностей в другие, соотношение первичных и вто­ричных явлений в становлении личности. Материал из области патологии может ответить на многие еще не решенные вопросы общей психологии личности.

Б. Ф. Ломов

ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ КАК ОБЩЕЕ ОСНОВАНИЕ СВОЙСТВ ЛИЧНОСТИ [18]

Категория личности относится в психологической науке к числу базовых... она не является сугубо психологической и в различных планах исследуется многими, а по существу, всеми общественными науками, поэтому и здесь возникает вопрос о том специальном аспекте, в котором личность исследуется пси­хологией. Как было показано, психические явления формиру­ются, развиваются и проявляются в процессах деятельности и общения. Но принадлежат они не деятельности или общению, а их субъекту — общественному индивиду — личности. Ни деятельность, ни общение сами по себе никакими психическими качествами не обладают, да они сами по себе и не существуют. Но этими качествами обладает личность. Таким образом, и про­блема деятельности и проблема общения «замыкаются» на про­блему личности. В конце концов через анализ деятельности и общения (более широко — всей жизнедеятельности человека) психология раскрывает — во всяком случае должна раскрыть — психологический склад личности, ее внутренний, духовный мир.

Наряду с принципами единства сознания (человеческой пси­хики в целом) и деятельности, сознания и общения в советской психологии сформулирован личностный принцип, который тре­бует исследовать психические процессы и состояния как про­цессы и состояния личности. <...>

Понятие «личность» относится к определенным свойствам, принадлежащим индивиду (неверно было бы относить это поня­тие, например, к группе людей[19])- При этом имеется в виду и своеобразие, уникальность индивида, т. е. индивидуальность. Однако понятия «индивид», «индивидуальность» и «личность» не тождественны по содержанию. Каждое из них раскрывает специфический аспект индивидуального бытия человека. <...>

В любом случае личность характеризуется многообразием свойств, и это многообразие закономерно. Понятно, что в связи с этим особо значимой становится задача исследования организа­ции свойств личности в единую структуру и прежде всего выяв­ления тех из них, которые выступают в роли системообразующих.

Но чтобы подойти к решению этой задачи, необходимо в пер­вую очередь рассмотреть вопрос о происхождении свойств лич­ности. Откуда они берутся? Что является их объективным ос­нованием? Какие детерминанты определяют их формирование и развитие? В силу каких причин (и при каких обстоятельствах) У того или иного индивида складывается определенная структу­ра личностных свойств и в силу каких причин она изменяется?

Как известно, многочисленные попытки ответить на эти во­просы на основе изучения индивида, рассматриваемого per se, вывести психические свойства личности человека из его натуры не увенчиваются успехом. Как бы детально ни изучались челове­ческий организм, функции человеческого мозга, динамика пси­хических процессов и состояний, их индивидуальное своеобра­зие и т. д., понять основания и другие детерминанты свойств лич­ности на базе только этого не удается.

Психические свойства личности не могут быть раскрыты ни как функциональные, ни тем более как материально-структур­ные. Они принадлежат к той категории свойств, которые опре­деляются как системные. А это значит, что для раскрытия их объективного основания нужно выйти в исследовании за преде­лы индивида и рассмотреть его как элемент системы. Этой сис­темой является общество. Личностные свойства как проявле­ния социального качества индивида можно понять лишь при изучении его жизни в обществе. Только анализ отношения «ин­дивид—общество» позволяет раскрыть основания свойств чело­века как личности. <...>

Чтобы понять основания, на которых формируются те или иные свойства личности, нужно рассмотреть ее жизнь в обще­стве, ее движение в системе общественных отношений. Эти от­ношения выражаются прежде всего в том, в какие общности, в силу каких объективных причин включается в процессе жизни тот или иной конкретный индивид. В конечном счете его лично­стные свойства формируются и развиваются в зависимости от его принадлежности к определенному классу, нации, этниче­ской группе, профессиональной категории, семье определенно­го (исторически сложившегося) типа, от образования (если он его получает) в школе (и средней и высшей) определенного типа; членства в общественных или политических организаци­ях и т. д.

Включенность индивида в те или иные общности определя­ет содержание и характер выполняемых им деятельностей, круг и способы общения с другими людьми, т. е. особенности его социального бытия, его образ жизни. Это либо содейству­ет его развитию (как, например, в подлинном коллективе), либо сдерживает развитие и уродует личность (как, например, _в группах корпоративного типа).

Но образ жизни отдельных индивидов, тех или иных общно­стей людей, а также общества в целом определяется историче­ски развивающейся системой общественных отношений. Поэто­му в ходе его изучения должна быть в первую очередь раскрыта специфика проявлений этой системы. Понятно, что такую зада­чу психология может решить только в контакте с другими обще­ственными науками.

Однако неверно представлять себе дело так, что образ жиз­ни индивида точно и однозначно копирует образ жизни обще­ства или определенных общностей людей. Общий, характерный для данного общества образ жизни выражается в огромной мас­се индивидуальных вариантов. Эти варианты существенно за­висят от того, в какие общности и каким образом включается тот или иной конкретный индивид, мерой его участия в разных видах общественных отношений, совокупностью выполняемых деятельностей и кругом общения. <...>

Итак, общим объективным основанием свойств личности яв­ляется система общественных отношений. В этом смысле обще­ство порождает личность. Личность и общество не противостоят друг другу как две разные взаимодействующие силы. Лич­ность— это член общества и его продукт. Отношение «инди­вид—общество» есть отношение порождения, формирования личности обществом. И вместе с тем порождение, формирова­ние и развитие личностей (их исторически определенных ти­пов) является необходимой «составляющей» самого процесса развития общества, поскольку без личностей ни этот процесс, ни самое общество не могут существовать.

Для личности общество — это не просто некоторая внешняя среда. Как член общества, она объективно необходимым обра­зом включена (осознает она это или нет) в систему обществен­ных отношений. Ее мотивы, стремления, установки, привычки, симпатии и антипатии зависят от того, каково ее объективное отношение к производству, обмену и потреблению, какими гражданскими правами она обладает, как включена в полити­ческую и идеологическую жизнь общества и т. д. Конечно, связь общественных отношений и психологических свойств личности не прямая. Она опосредствуется множеством факторов и усло­вий, которые требуют специального исследования.

При рассмотрении социальной детерминации личности (осо­бенно если эта детерминация понимается как линейная) обна­руживается противоречие; с одной стороны, свойства личности, прежде всего ее сознание и воля, определяются общественны­ми отношениями, которые не зависят от сознания и воли; с дру­гой — личность (во всяком случае, развитая личность) в своей общественной жизни, конечно, ведет себя как сознательное су­щество, обладающее мотивами, целями, волей и т. п.; она актив­но — в большей или меньшей степени — строит свои отноше­ния с другими людьми.

Это противоречие разрешается практически — в действиях личности по отношению к другим личностям и в их действиях по отношению к ней. Социальная детерминация личностей осу­ществляется именно в их действиях и взаимодействиях. Напом­ним еще раз, что общественные отношения складываются из действий конкретных личностей. <...>

Позицию личности в обществе (ее индивидуальное бытие) было бы неверно изображать как некую точку в сложной сети связей между людьми. Скорее ее можно представить как «многомерное динамическое пространство», каждое измерение которого соответствует определенному виду общественных отношений.

В жизни каждой личности эти виды имеют различные «веса».; В один она включена непосредственно, в другие — опосредство­ванно (при этом опосредствование может быть весьма слож­ным). Одни виды объективно оказываются доминирующими, другие — подчиненными. Некоторые «проходят» через всю ее жизнь (или значительный отрезок жизни), в другие она включа­ется эпизодически и т. д. Способы включения и мера участия личности в разных видах общественных отношений так же раз­личны; в них, в частности, по-разному складываются взаимосвя­зи разных форм деятельности и общения.

Иначе говоря, «пространство отношений» каждой личности специфично и весьма динамично. <..>

Детерминированность личности общественными отношениями вовсе не означает, что она является их пассивным слепком/ Более того, самая сущность социальной детерминации исключает это. Включение личности в систему общественных отношений и ее движение в этой системе могут осуществляться только как активный процесс. <...>

Возьмем, к примеру, такие психологические характеристи­ки (состояния) человека, как переживания, чувства и эмоции (не будем обсуждать сейчас вопрос о соотношении между ними). Б психологии накоплено немало данных, позволяющих теми или иными способами оценивать модальность, глубину, устойчивость, динамику эмоциональных состояний; изучаются также интериндивидуальные различия людей по этим показате­лям. Но они описывают эмоцию абстрактно, как таковую, а не в ее личностном аспекте. Переход к этому аспекту требует выяс­нения того, какие события являются значимыми для данного индивида и вызывают у него те или иные эмоциональные со­стояния. Связаны ли эти состояния только с событиями его собственной жизни или той группы людей, которой он принад­лежит (например, семьи), или же в них находят проявления гражданские чувства, содержанием которых является жизнь об­щества. Понять же, чем обусловливается личностная значи­мость воспринимаемых событий, невозможно без анализа раз­вития данной личности в обществе.

То же можно сказать и об интеллекте. Как и эмоции, его мож­но описать целым рядом показателей. Но когда интеллект рас­сматривается как свойство личности, то неизбежно возникают вопросы о том, какие жизненные задачи выбирает эта личность, с каких позиций она их решает, использует ли она свои интел­лектуальные возможности только в своих личных интересах или в интересах общества или против общества. Иначе говоря, изучение интеллекта в личностном плане предполагает выявле­ние его социальной направленности.

То же можно сказать и о волевых свойствах личности. Оцен­ка этих свойств «вообще» мало что дает. Они должны быть взя­ты относительно функций, которые личность выполняет в об­ществе, ее позиции, ее общественной направленности.

Конечно, эта старая триада — эмоции, интеллект и воля — позволяет описывать лишь очень общие, глобальные черты психологического портрета личности. Его детализация предпо­лагает изучение и многих других — на первый взгляд, быть может, и не очень важных — психологических (и даже непсихологических) особенностей. При определенных условиях суще­ственными свойствами личности могут оказаться, например, специфически развитая чувствительность того или иного ана­лизатора, скорость реакции, умение распределять внимание или объем кратковременной памяти и т. д. <...>

Из всего сказанного выше следует, что развитие индивида как личности в обществе обеспечивается сложной, системной детерминацией.

В этом развитии диалектически сочетаются два процесса. С одной стороны, личность все более полно включается в систе­му общественных отношений; ее связи с людьми и разными сфе­рами жизни общества расширяются и углубляются; и только бла­годаря этому она овладевает общественным опытом, присваива­ет его, делает своим достоянием. Эта сторона развития личности часто определяется как ее социализация. С другой стороны, при­общаясь к различным сферам жизни общества, личность вмес­те с тем приобретает и все большую самостоятельность, отно­сительную автономность, т. е. ее развитие в обществе включает процесс индивидуализации. Индивидуализация — это фунда­ментальный феномен общественного развития человека. Один из его признаков (и показателей) состоит в том, что у каждой личности формируется ее собственный (и уникальный) образ жизни и собственный внутренний мир.

В. М. Русалов

ПРИРОДНЫЕ ПРЕДПОСЫЛКИ И ИНДИВИДУАЛЬНО-ПСИХОФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ [20]

Основной недостаток предшествующих подходов в понима­нии природных предпосылок личности заключается, на наш взгляд, в том, что в качестве основания индивидуально-психо­логических свойств берется не вся целостная биологическая система человека, а лишь та или иная ее часть, каждая из кото­рых (гуморальная, соматическая или нервная) сама по себе не обладает необходимыми для этого свойствами.

Мы полагаем, что в основании индивидуально-психологиче­ских свойств лежат свойства не той или иной отдельной, частной биологической подсистемы, а общая конституция человеческого организма, которая рассматривается нами как совокупность всех частных конституций, т. е. всех физических и физиологи­ческих свойств индивида, закрепленных в его наследственном аппарате...

Многочисленные экспериментальные данные, полученные в последние годы на близнецах и популяционно-генетических ис­следованиях, убедительно свидетельствуют о наследственной природе не только свойств нервной системы, но и многих инди­видуально-психологических свойств, таких как активность, эмо­циональность, социабельность, импульсивность и др....

Системный подход к изучению природных предпосылок лич­ности не только позволяет рассматривать биологические свой­ства человека как «элементы» более низкой системы, которые включаются в систему более высокого порядка — «личность», но и предполагает объяснительный принцип: каким образом происходит это включение.

Мы предлагаем назвать этот принцип принципом «систем­ного обобщения». Этот принцип аналогичен понятию «обобще­ния» у Ж. Пиаже и С. Л. Рубинштейна. Так, Ж. Пиаже широко использовал понятие обобщения как один из важнейших меха­низмов формирования навыков и интеллекта... С. Л. Рубин­штейн определял характер человека как закрепленную в инди­виде систему генерализованных, обобщенных побуждений.

В чем же специфика «системного обобщения» природных предпосылок личности? Прежде всего в том, что природные предпосылки — это не аморфная и пассивная совокупность биологических свойств человека, а определенным образом изначально организованная система с четкой иерархией и структурой органических потребностей, свойств нервной системы и т. д.

Каждый конкретный человек получает от природы в силу своей общей конституции строго определенный диапазон «нор­мы реакции» биохимических, биомеханических, соматических, нейрофизиологических и т. д. свойств. В результате биологи­ческого развития у него формируется индивидуальный уровень обмена, мышечного развития, определенные свойства нервной системы и т. д. Эти индивидуально-устойчивые и иерархически организованные биологические компоненты с самого раннего детства включаются в выполнение самых различных видов дея­тельности — от сосательного и хватательного поведения до игры, учебы, труда. На первых этапах развития человека (сразу же после рождения) имеют место, по-видимому, разные скорос­ти выполнения деятельности, может наблюдаться разная плас­тичность, разные эмоциональные реакции и т. д. Однако по мере созревания и развития человека в условиях конкретной социаль­но-исторической среды, благодаря постоянству и генетической устойчивости биологических компонент, постепенно у каждого индивида складывается некая присущая только ему обобщенная скорость, обобщенная пластичность, обобщенная эмоциональ­ность и другие обобщенные характеристики поведения и дея­тельности.

Эти «формальные» характеристики индивидуальной психи­ки, сформировавшиеся в результате системного обобщения пси­хофизиологических компонент деятельностей независимо от их конкретных мотивов, целей, способов, программы поведения и т. д. за счет врожденного постоянства индивидуально-устой­чивых нейрофизиологических, а точнее, всех биологических компонент, вовлеченных в индивидуально-конкретные виды де­ятельности человека, и составляют основной предмет исследо­ваний дифференциальной психофизиологии. Эти биологически обусловленные формальные характеристики психики получили название «формально-динамических» (в школе Теплова—Небы-лицына) или психодинамических (в школе Мерлина) свойств.

Мы полагаем, что более правильно называть эти свойства про­сто «формальными» в отличие от «содержательных», поскольку прилагательное «динамические» отражает лишь одну из сторон формальных свойств, а именно «энергетическую, силовую». Можно, по-видимому, говорить и о «формально-структурных» свойствах, связанных с особенностями построения обобщенных программ поведения. Термин «психодинамические свойства» представляется менее удачным, тем более что за ним закрепле­но совершенно другое понятие в школе Левина («динамика мо­тивов»).

В отличие от <

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: