Как все это начиналось.
Найтли: Когда вас завербовали русские? Кто конкретно вас вербовал?Расскажите о кембриджской шпионской группе. Филби: Кембриджской группы не существовало. Это чепуха, выдуманнаяжурналистами и авторами книг о шпионах. Я начал работать с русскими не вКембридже. То же самое следует сказать о Берджессе и Бланте. В отношенииМаклина я точно не знаю, но сомневаюсь в этом. Теперь о том, как все это начиналось. Когда я был девятнадцатилетнимстудентом, я старался сформировать свои взгляды на жизнь. Внимательноосмотревшись, я пришел к простому выводу: богатым слишком долго чертовскихорошо живется, а бедным - чертовски плохо и пора все это менять. Английские бедняки в то время считались фактически людьми низшегосорта. Я помню, как бабушка говорила мне: "Не играй с этими детьми. Онигрязные, и ты можешь что-нибудь от них подцепить". И дело было не только внедостатке денег. Дело в том, что им недоставало еды. Я да сих пор горжусьтем, что внес свой вклад, чтобы помочь накормить участников голодногопохода, когда они проходили через Кембридж. Как только я пришел к выводу, что мир устроен чертовски несправедливо,передо мной встал вопрос о том, каким образом можно изменить создавшеесяположение. Я заинтересовался проблемами социализма. К этому времени я ужебыл казначеем общества социалистов Кембриджского университета и выступал вподдержку лейбористов во время предвыборной кампании 1931 года. Свою речь на предвыборных митингах Филби начинал словами: "Друзья мои,сердце Англии бьется не в дворцах и замках. Оно бьется на фабриках ифермах". Лейбористы потерпели тогда сокрушительное поражение, апремьер-министр Рамсей Макдональд вышел из партии, чтобы остаться на постуглавы правительства, опирающегося на поддержку консерваторов и либералов.Этот шаг расценивался многими сторонниками лейбористской партии какпредательство дела социализма. Филби: Эти события заставили меня расстаться с иллюзиями, однако яполагал, что это скорее поражение британских левых сил, нежели поражениелевых сил вообще. Поэтому, когда в Кембридже наступили каникулы, яотправился в путешествие по Европе, чтобы посмотреть, как обстоят дела улевых в других странах. Их положение было столь же незавидным. В Германии подскочил уровеньбезработицы и с рабочим классом обращались так же плохо. Социал-демократы непроизводили сильного впечатления. Как и лейбористы в Великобритании, они,кажется, в критические моменты замыкались в себе. Однако существовалапрочная база левых сил - Советский Союз, и я полагал, что должен внести своюлепту в то, чтобы эта база продолжала существовать во что бы то ни стало. В последний день моего пребывания в Кембридже летом 1933 года я решилстать коммунистом. Но я не знал, как это осуществить, поэтому обратился кпреподавателю марксистской экономики Морису Доббу, которым восхищался. Доббдал мне рекомендательное письмо к коммунистической группе в Париже,действовавшей совершенно открыто. Они в свою очередь связали меня снелегальным коммунистическим движением в Вене. В Австрии складываласькритическая ситуация, и нелегальным организациям были необходимыдобровольцы. Я помогал вывозить из страны разыскиваемых полицией социалистови коммунистов. Рассказ Филби о его пребывании в Вене отличается от общепринятойверсии. До настоящего времени считалось, что он жил в доме польского евреяИсраэля Кольмана, состоял в любовной связи с его дочерью Литци, на которойвпоследствии женился, и именно ею был втянут в кровавую схватку двухидеологий - фашизма и коммунизма. Согласно общепринятой версии или Литци иливенгерский коммунист Габор Петер завербовали Филби для работы на русскуюразведку. Филби: Моя деятельность в Австрии, видимо, привлекла внимание моихтеперешних коллег, потому что сразу же по возвращении в Великобританию,весной 1934 года, со мной установили контакт и поинтересовались, не хочу лия поступить на службу в советскую разведку. Это предложение я принял неколеблясь. Найтли: Кто это был? Филби: По оперативным соображениям я не назову его имени, однакозамечу, что он не был русским, хотя и работал на русских. Он сказал мне, чтовосхищен моим решением. Вопрос состоял теперь в том, как наилучший образомменя использовать. Мне не нужно было отправляться в путь, чтобы погибатьгде-то на чужих поля сражений или писать военные корреспонденции в "Дейлиуоркер". Меня ждали более важные битвы, которые предстояло выдержать, однакодля этого требовалось проявить терпение. В течение последующих двух лет мнене давали практически никаких заданий - проверяли мою решимость. Найтли: Вы знали Берджесса, Маклина и Бланта по Кембриджу - двое из нихбыли вашими друзьями. Очевидно, поэтому люди решили, что существовала некаякембриджская разведывательная группа? Филби: Но я знаю, что Берджесс и Блант начали работать с русскими и нев Кембридже, а позже. Я не знал Маклина до войны, но сомневаюсь, чтобы онначал работать в Кембридже. Так что идея существования кембриджской группыне выдерживает критики, но она породила массу нелепостей. Люди годами искали вербовщика. Если существовала разведывательнаягруппа в Кембридже, то почему бы не быть ей в Оксфорде? Неужели им никогда не приходило в голову, что кто-то, уже работавший срусскими, мог просто поговорить с другом, а затем порекомендовать его, как яв свое время рекомендовал Берджесса. Если рассказ Филби правдив, то он дает ответ на один часто задававшийсявопрос; если советские чекисты столь активно действовали в Кембридже, топочему никто не заявлял: "Русские попытались завербовать меня, но я дал имотпор"? Теперь ответ будет таков: никто и не мог сказать, что его пыталисьзавербовать русские спецслужбы, потому что тот, кто делал это, простоосторожно зондировал почву во время бесед. И если его предложение отвергали,то дружеские отношения не позволяли сообщить о случившемся. В заявленииФилби содержится намек на то, что он и был тем человеком, которыйрекомендовал не только Берджесса, но и остальных, однако это всего лишьдогадка. Найтли: Давайте внесем в этот вопрос ясность. Не существовало никакойкембриджской группы, никакой кембриджской ячейки Коминтерна? Потому что,если то, что вы говорите, верно, тогда вся охота за пятым человеком быланапрасной тратой времени. Если не существовало ячейки Коминтерна, то откудамог взяться пятый человек? Ячейки Коминтерна обычно состояли из пяти членов. Филби, Блант,Берджесс и Маклин были выявлены, но возникал вопрос: кто пятый? Охота за нимпродолжалась в течение тридцати лет. Филби: Мы не были ячейкой Коминтерна. Мы начали работать по отдельностии действовали по отдельности. Связь с нами осуществлял Берджесс -единственный, кто знал всех. Найтли: Значит, Берджесс был вашим руководителем? Филби: Пусть будет так, если вам угодно. Найтли: Но мне известно, что по крайней мере один бывший руководительсекретной службы считает, что вы достались КГБ по наследству от Коминтерна,где отвечали за работу ячейки "любителей, руководствовавшихся высокимиидеями". Филби: Никакой ячейки Коминтерна не существовало. А "любителями" мыбыли только в том смысле, что нам не платили за нашу работу. Найтли: Когда вы узнали, что Блант, Берджесс и Маклин тоже работают нарусских? Филби: Берджесс написал мне, кажется в 1934 году, о своем решении, и япоздравил его. С Маклином я встречался только один раз в 30-е годы. Потом явстретился с ним в 1940 году, когда вернулся из Франции. (Филби находилсятам в качестве военного корреспондента газеты "Таймс"). После падения Парижая потерял контакт с русскими, и в Англии мне пришлось снова егоустанавливать. К этому времени я уже знал о работе Маклина, поэтому попросил его опомощи. Я встречался с ним дважды. В первый раз он, как и подобало, проявилосторожность: выслушал меня и назначил вторую встречу. На этой встрече онсогласился оказать мне помощь. Мне не было известно, что Блант работает на русских, до 1941 года, и,когда он однажды подошел ко мне, я ужасно перепугался. А он напрямик сказал:"Я знаю, чем вы занимаетесь. Что ж, я делаю то же самое". По какой-топричине он потерял связь и нуждался в помощи для ее восстановления. Япроверил сказанное им и сумел помочь ему. Найтли: У меня сложилось впечатление, что вам ближе всего был Блант. Выполучали какие-нибудь известия от него после приезда в Москву? Филби: Я был потрясен тем, как г-жа Тэтчер изобличила Бланта впарламенте. (В 1979 году премьер-министр подтвердила домыслы прессы о том,что Блант, бывший смотритель королевских картин, являлся советским агентом,в чем он покаялся в 1964 году и был освобожден от судебной ответственности.)Мне трудно понять, почему она это сделала. Руководство МИ-5, вероятно,пришло в ужас. Этот шаг привел к обратным результатам. Одним махом онперечеркнул смысл освобождения от судебной ответственности. Блант имелдоговоренность об иммунитете, которая, конечно же, предусматриваласохранение тайны. Английское правительство нарушило эту договоренность.Какой же агент поверит теперь тому, кто предложит ему освобождение отответственности в обмен на сотрудничество? Во всяком случае, вскоре после заявления г-жи Тэтчер в советскоеконсульство в Лондоне зашел человек со свертком и спросил, нельзя липереслать его Киму Филби в Москву. Он мог бы отправить сверток по почте -почтовые отправления с адресом "Филби, Москва" без труда до меня доходят.Однако он, думается, хотел иметь твердую гарантию, что сверток дойдет доменя. Открыв его, я обнаружил превосходную гравюру римской колонны, колоннытого самого императора Марка Аврелия Антония, который воевал с германцами.Вон она висит на стене. Это похоже на Бланта. Я некоторое время раздумывал,стоит ли подтвердить получение, но множество причин не позволили мне этосделать. Я очень пожалел об этом, когда узнал о его кончине в 1983 году. Найтли: А что известно о Джордже Блейке? (Еще один английскийразведчик, который работал на русских. В 1961 году был приговорен к 42 годамтюремного заключения, но спустя пять лет совершил сенсационный побег изтюрьмы "Уормвуд скрабз" и был тайно вывезен в Москву.) Видитесь ли вы с ним? Филби: Нечасто. У него другая работа. Правда, я получаю известия о нем.Его сыну уже семнадцать лет, у него светлая голова. В советских школахзнания оцениваются по пятибалльной системе. Так вот сын Блейка учится толькона "четыре" и "пять". Найтли: Кто вызволил Блейка из тюрьмы? Филби: Я не имею права рассказывать о побеге Блейка, потому что речьидет об оперативных вопросах. Найтли: Нельзя сказать даже о том, кто организовал его побег? КГБ? ИРА?Активисты "Комитета ста"? Филби (прерывая его): Вы забыли о СИС. Может, именно СИС причастна кего побегу. Найтли: Почему? Чтобы сдержать свое первоначальное обещание,предусматривавшее легкий приговор в обмен на сотрудничество? Филби: Все, что я могу сказать о побеге Блейка, так это то, что он самприложил к этому немало усилий. Блейк сыграл в этом большую роль. Найтли: Есть люди, которые утверждают, что однажды вы вернетесь народину и окажется, что вы являлись двойным или тройным агентом и фактическивсе время работали на Англию. Филби: Я никогда не был агентом-двойником. Я всегда оставался веренодной стороне - КГБ. В мою задачу входило проникнуть в разведывательнуюслужбу противника, то есть в СИС. Если бы моя задача предусматривалапроникновение в министерство внутренних дел или в министерство иностранныхдел, никто не назвал бы меня агентом-двойником. Что же касается возвращения на родину, то нынешняя Англия для менячужая страна. Здешняя жизнь - это моя жизнь, и переезжать я никуда несобираюсь. Это моя страна, которой я прослужил более 50 лет. Я хочу бытьпохороненным здесь. Я хочу, чтобы мои останки покоились там, где я работал. Найтли: Итак, у вас никаких сомнений и никаких сожалений? Филби: Никаких сомнений в том, какой вердикт будет вынесен историей.Никаких сожалений в том смысле, что никакая линия поведения не бываетабсолютно верной или абсолютно неверной. Поэтому, если вы попросите меняподвести итог собственной жизни, я скажу, что сделал больше хорошего, чемплохого. Возможно, многие не разделят моего мнения.
Воспользуйтесь поиском по сайту:
