Я не испытываю сожаления.
В ноябре 1952 года Кима Филби вызвали в штаб-квартиру МИ-5 для "дачипоказаний в связи с бегством Берджесса и Маклина". Расследование велосьнеофициально. Это была своего рода инсценировка, затеянная с целью выяснить,какие улики имеются против Филби, и посмотреть, нельзя ли заманить его вловушку и инкриминировать что-то. Обвинителем выступал королевский адвокатМилъмо, по прозвищу Забулдыга, кавалер Рыцарского ордена, приобретший вовремя второй мировой войны репутацию лучшего следователя МИ-5. Филби: Это расследование не было фарсом, как это представлялосьнекоторым. Возьмите, например, заявление Джона Ле Карре в предисловии квашей книге. Он пишет: "Хороший следователь никогда не конкретизирует своиобвинения, никогда не раскрывает того, что ему известно, никогда непозволяет подозреваемому почувствовать себя в безопасности и считать, что онможет рассчитывать на моральную поддержку коллег, никогда не ведет допроса вприсутствии сочувствующей подследственному аудитории". Все это верно. Но меня не сопровождали мои коллеги, меня не допрашивалив присутствии сочувствующей мне аудитории. Я имел дело со следователемМильмо, хорошо зарекомендовавшим себя во время войны, и его помощником изМИ-5. Оба были враждебно настроены по отношению ко мне. Необходимо понять необычность ситуации. В течение 11 лет я работалнепосредственно в этой системе, занимаясь главным образом вопросамиконтрразведки. Я тщательно изучал архивы. Мне были известны все приемыследствия. Так как же мог Мильмо скрыть, в чем собирается обвинить меня,если я заранее предвидел возможные обвинения? Как он мог раскопать факты,которые не были мне известны? Действительно, один или два раза он сумел озадачить меня, но это былоне столь существенно. Были и серьезные улики. Например, та, что связана с Кривицким (генералВальтер Кривицкий, оставшийся за границей в 1946 году, будто бы заявил, чтово время гражданской войны русские направили в Испанию молодого английскогожурналиста). В действительности Кривицкий сказал, что Москва направиламолодого английского журналиста в Испанию во время гражданской войны, чтобыубить Франко. Поэтому, обличая меня, Мильмо прокричал: "Вас послали вИспанию, чтобы убить Франко, не так ли?" И я возразил: "Неужели вы серьезносчитаете, что русские выбрали бы меня для убийства Франко, а не тех, когоиспользовать было гораздо проще?" Абсурдность данного предположения былаочевидна всем присутствовавшим. Однако на некоторые вопросы я ответить не мог. Мильмо, например, заявил, что, когда я отправился в Стамбул по делуВолкова, было отмечено увеличение радиообмена между советским посольством вЛондоне и Москвой, а также между Москвой и Стамбулом. Он спросил меня,какова причина. И я ответил просто: "Откуда мне знать?" Можно поспорить относительно того, правы ли были руководители службы,столкнув меня с Мильмо. Они должны были знать, что я хорошо подготовлен ктакому испытанию. Неизвестно только было, выдержат ли мои нервы. Они,вероятно, надеялись: я сломаюсь от громоподобного голоса Мильмо, остальноеже довершат беседы со Скардоном. (Уильям Скардон, знаменитый следовательМИ-5, разоблачил замешанного в атомном шпионаже Клауса Фукса.) К счастью,выдержка мне не изменила, как я и предполагал. Но если бы изменила, властибыли бы вознаграждены. Найтли: По окончании этих допросов вы оказались не у дел. Что выпредприняли? Филби: Главная проблема заключалась в том, чтобы заработать на жизнь.Снова податься в журналистику? Когда-то я уже занимался ею в Испании,поэтому решил поехать туда. В течение пяти недель я пытался работать, номало преуспел. Потом один мой друг из Сити предложил мне работу в своемэкспортно-импортном агентстве. Мы импортировали из Испании фрукты и овощи,продавали Соединенным Штатам касторовое масло и так далее. Но через год онобанкротился... Потом была неудачная попытка написать книгу. Андре Дрейчпредложил мне написать о своей работе в британской разведке. Но цензуратогда была более строгой, чем сейчас, поэтому книга наверняка получилась быбеззубой. После нескольких попыток я понял, что не смогу ничего написать, ивернул аванс в размере 500 фунтов стерлингов. Этих денег у меня не было. 250центов одолжил мне старый друг Томми Хэррис, остальные я собрал по знакомым. Помощь пришла с совершенно неожиданной стороны - от директора ФБРЭдгара Гувера. Гувер был поражен, что британское правительство в своей Белойкниге 1955 года о побеге Берджесса и Маклина не сочло нужным упомянуть оподозрительной роли Филби, и организовал в британской и американской прессепубликации, в которых назвал Филби "третьим человеком". Но Гувер не учел антимаккартистских настроений в Великобритании, всвете которых Филби выглядел жертвой гонений. Не мог он также знать онеприязни, которую испытывали ко всему миру секретных служб министриностранных дел Гарольд Макмиллан и его советники. (Секретарь Макмилланалорд Эгремонт считал разведку пустой тратой времени и денег и говорил, что,будь его воля, он показывал бы русским протоколы заседаний кабинета два разав неделю, чтобы "предотвратить все это искусственное и опасное гадание накофейной гуще".) Сам Макмиллан считал, что дело Филби - это результатстолкновений между СИС и МИ-5, которые следовало уладить самим, поэтому онсогласился в обмен на реорганизацию СИС и "общую чистку" выступить в палатеобщин с заявлением, фактически снимающим с Филби все подозрения. Это заявление способствовало укреплению мнения, что Филби -оскорбленный герой, пострадавший от МИ-5. Его старые друзья в СИС, не теряявремени, подыскали ему место сотрудника резидентуры в Бейруте, продлив,таким образом, его карьеру в КГБ на восемь ценных лет. И только в 1963 году,после побега Филби, стало ясно, что подозрения американцев на его счет былиобоснованны. Найтли: Давайте еще раз взглянем на вашу жизнь. Поступили бы вы так же,если бы пришлось повторить все снова? Филби: Непременно. Найтли: И вы ни о чем не жалеете? Филби: Об утрате дружеских связей. Томми Хэррис и кое-кто из близкихдрузей, должно быть, очень сердятся на меня, и совершенно справедливо. Спрофессиональной точки зрения я мог бы сработать лучше. Я совершал ошибки -дело Берджесса было одной и дорого платил за них. Найтли: И вы не испытываете никаких угрызений совести по поводу гибелилюдей, которой вы способствовали? Например, албанская операция? (Филбикоординировал совместную операцию ЦРУ и СИС по внедрению в конце 40-х-начале50-х годов агентов в Албании в целях поднятия там мятежа. Филби сообщил обэтой операции КГБ, и агентов после приземления переловили и расстреляли.) Филби: Сожалений возникать не должно. Да, я сыграл определенную роль всрыве разработанного Западом плана по организации кровавой бойни наБалканах. Но те, кто задумал и спланировал эту операцию, также, как и я,допускали возможность кровопролития в политических целях. Агенты, которых они направили в Албанию, были вооружены и преисполненырешимости осуществлять акты саботажа и убийства. Поэтому я не испытываюсожаления, что способствовал их уничтожению, - они знали, на что идут. Незабывайте, что ранее я также был замешан в ликвидации значительного числагитлеровцев, внеся таким образом свой скромный вклад в победу над фашизмом. Найтли: И вы не чувствуете никакой вины из-за отсутствия у васпатриотизма? Филби: Патриотизм - это сложное чувство. Русские очень любят своюстрану, но в течение долгих лет многие эмигрировали и начали новую жизнь заграницей, хотя им недостает России. Между прочим, я думаю, что следовало быразрешить свободный выезд из Советского Союза. Мне кажется, власти были быудивлены тем, как мало советских граждан захотело бы выехать из страны и какмного захотели бы позднее вернуться. Но это только мое личное мнение.Миллионы людей сражаются и умирают за свою страну, однако миллионыэмигрируют в поисках новой родины. Я сам потомок эмигрантов. Мои предкиприехали из Дании. Когда я думаю о патриотизме, то меня озадачивают словаг-жи Тэтчер: "Я страстно люблю свою страну". О какой стране она говорит? ОФинчле и Далидже? Или о Ливерпуле и Глазго? Тревор-Роупер (лорд Дейкр,историк) написал, что, по его мнению, я не нанес Англии никакого вреда. Смоей точки зрения, это безусловно верно, но я был удивлен и тронут, что этоверно и с его точки зрения, точки зрения правоверного тори. Найтли: А как насчет точки зрения Малькольма Маггериджа? Филби: Он выдвинул сумасшедшую гипотезу, заключающуюся в том, что явсегда был настроен пронацистски и переметнулся, когда осознал, что немцы напороге поражения. Маггеридж идет против течения. Первая статья, которую оннаписал обо мне после моего отъезда в Москву, была довольно дружелюбной. Нодругие делали то же самое. Поэтому он решил, что самый подходящий моментперейти на противоположные позиции. Много лет назад я предвидел, что онпридет к католической церкви. Но с ним было интересно общаться, и я все ещечувствую к нему симпатию. Если увидите его, передайте ему от меня привет. Найтли: Итак, Англия для вас уже ничего не значит? Филби: О, мне бы очень хотелось съездить туда, повидать своих внуков.Но если бы мне предоставили только один шанс, я предпочел бы побывать воФранции. Там я пережил очень счастливое время. Ну а нынешняя Англия для менячужая страна... Мой дом здесь, и хотя здешняя жизнь имеет свои трудности, я не променяюэтого дома ни на какой другой. Мне доставляет удовольствие резкая сменавремен года и даже поиск дефицитных товаров. Одним из достоинств советской социальной системы является жизнь заналичные. Здесь нет кредита, но нет и постоянного залезания в долги. Одномубогу известно, что произойдет с западной экономикой, если вдруг потребуетсяуплатить все личные долги. Найтли: Но ведь здесь вы принадлежите к категории привилегированныхграждан как генерал КГБ? Филби: Строго говоря, в КГБ нет военных званий, но я действительнопользуюсь привилегиями генерала. Хотя по-настоящему ценю только одну из них- первоклассное и очень быстрое медицинское обслуживание. Я знаю, что этогоне должно быть, что такая привилегия должна стать правом каждого, но, честноговоря, в случае болезни мне было бы очень трудно отказаться от нее. Найтли: Как у вас со здоровьем? Филби: У меня аритмия, и по этому поводу я лежал в госпитале. Мнесказали, что если я буду следить за собой, беречься от сквозняков иостерегаться поднимать тяжести, то буду в полном порядке еще несколько лет. Вернемся к вопросу о моем положении. Как вам известно, пребывание мое внынешнем качестве имеет некоторые минусы. Сразу же после приезда ко мнеприставили офицера КГБ, который несет ответственность за мою безопасность.Вопрос о поездках и путешествиях нужно было согласовывать с ним. Я сказал,что в этом нет необходимости. И тогда меня спросили: "Каковы, по вашемумнению, шансы, что западная разведка не замышляет что-то против вас?" Яответил: "О, один из тысячи". На это мне возразили: "С этим мы не можемсогласиться". Поэтому офицер безопасности постоянно при мне, и с негоспросят, если со мной что-нибудь случится. Он, например, поднял шум в связи с моей поездкой на Кубу. Он исключилвоздушное путешествие из-за того, что по какой-либо причине можно изменитьмаршрут или совершить незапланированную посадку. Поэтому мы отправились наКубу на русском торговом судне и прекрасно провели время. Мы шли черезЛа-Манш и, будь хорошая видимость, могли бы, разглядеть мою старуюприготовительную школу в Истборне. Найтли: На Кубе вы встречались с Кастро? Филби: Нет. Были встречи только с кубинскими коллегами, которые задалимне очень много работы. Найтли: Давайте вернемся на минуточку к Англии? Ведь должно же бытьчто-то, по чему вы скучаете. Филби: По горчице Коулманз и соусу фирмы "Ли энд Перринз". Найтли: И все же вы стремитесь быть в курсе всего, что происходит вАнглии? Филби: Я получаю "Таймс" через контору в Ноттинг-Хилле. Однако газетапоступает нерегулярно и иногда приходит настолько помятой, что перед чтениеммне приходится проглаживать ее утюгом. Кроме того, что я читаю "Таймс" и "Санди таймс" и несколько журналов, ячасто слушаю Би-би-си. Иногда я ловлю передачи "Внутреннего вещания", ноприем не всегда хорош и часто выступает какой-то ужасный парень, которыйпередает не менее ужасную музыку и все говорит, говорит, говорит... У меня пунктик в отношении современной музыки. Я тоскую по тем дням,когда в машинах не было приемников. Я в ужасе от того, что эта варварскаямузыка докатилась до Советского Союза. Знаете, единственным местом, гдеможно укрыться от ужасающего грохота современной музыки, является Сибирь.Берете с собой палатку, еду, располагаетесь на лоне дикой природы и -слушаете тишину. Вы, вероятно, слышали о случившихся здесь беспорядках. Они произошлиглавным образом по вине молодых хулиганов, обалдевших от рок-музыки. Найтли: На вашей книжной полке я видел "Охотника за шпионами". Что выдумаете об этой книге? Филби: Я не был знаком с Райтом, хотя он утверждает, что однаждывстречался со мной. Я бы удивился, если бы его рассказ о заговоре МИ-5 сцелью свергнуть правительство Вильсона соответствовал действительности. Еслибы такое произошло, то генеральные директора обеих служб не могли бы неузнать о нем и немедленно бы его подавили. Найтли: Что вы думаете о Ле Карре? Филби: Я прочитал все его книги. Первые была превосходны, нопоследующие оказались слишком сложны для меня. Сейчас его книги сложнеелюбой разведывательной операции, в которой я когда-либо принимал участие. Найтли: А как насчет вашей собственной книги ("Моя тайная война",опубликованная на русском языке в 1980 году)? Какова ее судьба? Филби: Книга имела большой успех. Она была распродана за несколько днейи позже не переиздавалась. Книга имела также очень большой успех вЧехословакии и принесла мне доход в кронах. Мы ездили в Чехословакию, чтобыпотратить эти деньги, и нам там оказали весьма радушный прием. Затем книга была опубликована в Болгарии, и там произошло примерно тоже. Выгода заключалась в том, что теперь мы можем ездить за границу два разав год - скажем, летом совершить поездку в Болгарию, а зимой еще куда-нибудь. Найтли: А как насчет новой книги? Филби: Мне больше нечего сказать. Может, остались кое-какие техническиедетали, но материалы о них хранятся в архивах. Я устал от всей этой истории,с меня довольно. Естественно, она по-прежнему вызывает острый интерес убританской прессы, которая постоянно требует от своих корреспондентов, чтобыони взяли у меня интервью. Найтли: Как вы оцениваете отношения Советского Союза с Западом внастоящее время? Филби: На Западе часто говорят, что Советский Союз стремитсядоминировать в мире. Я же не могу вспомнить ни одного случая, когдакто-нибудь из советских лидеров говорил об этом. Юджин Ростоу предостерегаетне спешить с ратификацией договора о РСМД. По его мнению, Западу следуетподождать полгода, чтобы убедиться в том, что слова Горбачева не расходятсяс делом и что за ними он не скрывает свою истинную цель - установлениеконтроля над Западной Европой, Китаем и Японией. Смешно слышать подобное от такого умного человека, как Юджин Ростоу.Его высказывания - просто абсурд. У нас достаточно собственных проблем,чтобы обременять себя другими. Найтли: А как же Афганистан? Филби: Моего совета по Афганистану не спрашивали. Если бы спросили, ябы не посоветовал вмешиваться в его внутренние дела по чисто историческимсоображениям. Я бы сказал: посмотрите, что произошло там с англичанами. Невмешивайтесь в дела афганцев. Но и вы должны попытаться понять нашу точку зрения. Мы ладили с королеми его преемником. Афганцы это знают. Потом произошла революция 1977 года. Ееназывали коммунистической, однако в действительности во главе ее стояли двесоперничающие группировки. Мы оказывали им экономическую помощь и помощьоружием. В 1979 году в Москву приезжал президент страны Hyp Мухаммед Тараки,которому был оказан торжественный прием. Он вернулся на родину, и его убили.Это положило начало периоду неопределенности. Как нам следовало поступить,чтобы ликвидировать раскол между двумя группировками и нормализоватьобстановку в стране? Мы решили ввести в Афганистан войска и держать его под контролем втечение некоторого времени до восстановления там порядка. Я не знаю,действительно ли приглашали нас туда для этой цели, однако в Кабуленесомненно были элементы, которые этого хотели. Кроме того, существовалиболее чем серьезные подозрения в отношении Амина, заигрывавшего самериканцами. В любом случае мы не могли терпеть американцев на пороге нашего дома.Вы можете возразить, что американцы уже расположились у порога нашего дома -в Турции. Все правильно, но мы не хотели их видеть у порога нашего дома ещеи в Афганистане. И конечно, неизвестно, что бы произошло, если бы мы неввели в Афганистан свои войска. Сейчас мы стремимся как можно скорее вывести их оттуда, не ставя подудар наших друзей. Нам нужна абсолютная честность в решении этого важноговопроса. Найтли: Есть вопросы, которые мы не затронули? Филби: Есть. Я хочу обратить ваше внимание на одно обстоятельство. Ввашей книге написано: "У Филби нет дома, нет женщины, нет убеждений". Вывидели мою квартиру и можете составить мнение о ней. И если слово "дом" выупотребили не в буквальном смысле, то вокруг этой квартиры раскинулся самыйбольшой дом в мире, дом, площадь которого составляет более 8 миллионовквадратных миль. Нет женщины? Вы познакомились с ней. Многие мужчиныпозавидовали бы моему браку с такой женщиной, как Руфа. Нет убеждений? Ну ужбросьте! Только глупец станет отрицать наличие у меня убеждений
Читайте также:
Воспользуйтесь поиском по сайту:
