Экономика Германии в первой половине 16 в.

С последней трети XV в. примерно до середины XVI в. в Германии происходил демографический и хозяйственный подъем. Ущерб, нанесенный населению страны эпидемией чумы — “черной смертью" 1348 г. и рядом голодных лет XV в., был возмещен: к началу XVI в. население Германии составляло более 12 млн чело­век, во второй половине века — около 14—15 млн. Страна остава­лась преимущественно аграрной, 90 % ее населения жило в деревне.

Хозяйственный подъем имел ряд особенностей. Он не стал все­охватывающим и был обусловлен не столько внутренними причина­ми, сколько конъюнктурными обстоятельствами, характерными для раннего нового времени в целом (Великие географические откры­тия, расцвет международной торговли заморскими товарами, увели­чение спроса на серебро как главный металл денежного обмена того времени и др.). Зато он стимулировал не только количественный рост производства, прежде всего в городе, но и развитие новых хозяйственных структур, элементов раннего капитализма.

Одной из самых развитых отраслей экономики Германии была горная промышленность. В ней было занято более 100 тысяч чело­век. Немецкие мастера горного дела продолжали пользоваться сла­вой лучших в Европе. Серебра они добывали больше, чем во всех других странах, вместе взятых, и прочно удерживали первое место до середины XVI в., когда из Америки хлынули потоки более деше­вого по производству драгоценного металла. Германия занимала первое место также по получению железа и выплавке высококачест­венной стали. Немецких мастеров-сталеваров приглашали в другие страны, в том числе в Англию. Славилась Германия и добычей меди, особенно в Тироле и Саксонии, где появились новые, быстро растущие города горняков. Медь применялась тогда прежде всего при изготовлении пушек, в судостроении, производстве посуды.

На шахтах и в рудниках широко использовался наемный труд. Если поначалу разработки совершались первопроходцами на свой страх и риск, то с углублением шахт, которое требовало сложного оборудования, в дело вступали компании, вкладывавшие деньги в производство на паях. Нередко средства давали князья, получавшие в результате немалые выгоды. Доходы к ним шли и от регалий — монопольного права князей на подземные богатства, за разработку которых участникам добычи приходилось отчислять хозяину земли долю прибыли. Этот феодальный порядок удорожал производство.

В текстильной промышленности Германии наряду с продукцией цехового ремесла появлялось все больше товаров, изготовленных рассеянными мануфактурами. Были развиты сукноделие, льнотка- чество, выработка дешевых сортов бумазеи. Часть бумазеи поступа­ла из южногерманских городов на экспорт в Венецию и дальше. Существовала поговорка: “Весь свет не даст нам столько льна, сколько Германия одна”. Мануфактуры, обычно при участии цехо­вого ремесла в некоторых операциях, сложились в судостроении ганзейских городов Северной Германии. Распространились они и в пивоварении — в нем немцы знали толк повсеместно.

Больших успехов достигло книгопечатание — немецкое откры­тие середины XV в. Оно превратилось в отрасль производства, где наряду с маленькими печатнями возникли крупные типографии в виде централизованной мануфактуры с наемными рабочими, кото­рых могло быть до полусотни.

Дух наживы и энергия предпринимательства становились зна­мением времени. Самые большие прибыли давала международная торговля, и крупнейшие богачи появились в Германии там, где ею занимались особенно интенсивна — в южнонемецких городах Аугс­бурге и Нюрнберге. Они были связаны деловыми отношениями с Венецией, Лиссабоном и другими торговыми центра­ми. В их деятельности цепкое средневековое использование привилегий, стремление к монополизму, недопущению конкуренции сочетались со смелыми предпринимательскими операциями.. В то же время в Аугсбурге более половины населения жило в крайней бедности.

Экономическое развитие страны протекало крайне неравномер­но. Несмотря на существование густой сети торговых путей и тради­ции ярмарок, в том числе крупнейших во Франкфурте на Майне и в Лейпциге, ганзейский север и торгово-промышленный юг Германии не срослись в единый рынок; города на Рейне имели тесные эконо­мические связи с соседними Нидерландами и слабые — с внутрен­ними областями своей страны. Все больше сказывались на судьбах немецкого хозяйства внешние факторы. Ганзейские города лишь ненамного сократили свою традиционную торговлю с Прибалтикой, однако ее удельный вес резко упал из-за растущей конкуренции голландцев. Что касается мировой торговли через Атлантику, та ее выгоды активно использовались частью немецких купцов, но с сере­дины XVI в., со смещением торговых путей, Германия оказывалась все дальше от основных товаропотоков, и в ее экономике наметился спад.

Сложные и противоречивые процессы, вызванные интенсифи­кацией денежных отношений и товарного производства, происходи' ли также в немецкой деревне. До середины века в северо-восточных землях за Эльбой крестьяне в большинстве оставались лично сво­бодными, за свои держания выплачивали умеренный оброк. Между тем начала расти торговля ганзейских городов зерном в связи с увеличением спроса в западных странах. Местное дворянство, чтобы использовать ситуацию к своей выгоде, расширяло собственную запашку за счет сгона крестьян с земли и перевода их на барщину.

На северо-западе, в долине Рейна, сложилась иная ситуация: господам оказалось выгодно сдавать земли крестьянам, которые здесь были лично свободны, в мейерскую аренду, то есть крупными участками, каждый на четыре полных крестьянских надела. В ре­зультате рядом с зажиточным крестьянином-мейером появилась ма­лоземельная деревенская беднота. Она шла в батраки, бродяжнича­ла, с трудом перебивалась на крохотных участках земли. Ростом спроса на хлеб в рейнских городах смогли воспользоваться лишь мейеры. Потребность текстильного производства в шерсти сгимули- ровала овцеводство, в том числе на основе аренды, и в нем стали использовать в крупных хозяйствах не только издольщиков, но и наемный труд.

Хуже всего положение немецких крестьян было на юге и юго- западе Германии. Хозяйства здесь отличались особенно малыми размерами, поскольку издавна по местной правовой традиции зем­лю можно было делить, закладывать, продавать. В результате кре­стьянские наделы часто долями переходили из рук в руки. Феода­лам много взять с земли тут не удавалось, поэтому в поисках дохо­дов они использовали краткосрочную арендуи издольщину, доходившую в этих местах до половины урожая. Осо­бенное возмущение крестьян вызывали личные повинности. Прежде всего это был “посмертный побор” при передаче земли по наследст­ву, который составлял около трети имущества. Обычно забиралась “лучшая одежда” или “лучшая голова скота”, так что это могло обернуться уводом с крестьянского двора единственной коровы. Раз­вернулось на юге и наступление феодалов на права крестьян в пользовании общинными угодьями — лесами, лугами, водами. Здесь появлялись все новые ограничения в пользу феодалов. Недо­вольство крестьян вызывали и платежи обеих десятин: большой — с зерна, малой — с огородных культур, а также скота.

В хозяйственные мирки крестьян вторгались перемены, которые ухудшали их положение, усиливали имущественное расслоение внутри крестьянства и к тому же представлялись деревенскому на­селению полным произволом, нарушением законов уже не только человеческих, но и божественных. Борьба за это “божественное право” и стала ответом на притеснения, вызревшим в крестьянской среде.

Ухудшение положения крестьян вызвало в конце XV — начале XVI в. различные формы их протеста. В 1476 г. во владениях епископа Вюрцбургского начались массовые волнения из-за проповеди пастуха Ганса Бехайма, объя­вившего о явлении ему Богородицы. Бехайм сулил особый Божий гнев духовным лицам и уверял, что они будут перебиты; он заяв­лял, что все должны трудиться, а папа, император, князья и рыца­ри, бюргеры и крестьяне должны быть равны, и никто не должен иметь больше других. Проповедника уравнительства схватили, но так как и после этого продолжалось паломничество простого народа к церкви, где прежде Бехайм пророчествовал из окна, церковь снесли.

В начале XVI в. возобновилась деятельность тайных крестьян­ских обществ “Башмака”, зародившихся в конце XV в. в Эльзасе. В 1502 г. центр такого общества с сотнями участников, во главе кото­рого стал крестьянин Йос Фриц, был раскрыт в одной из деревень шпейерского епископства. Заговорщики хотели упразднить власти, разделить между собой имущество части церквей и монастырей, ие платить ни чинша, ни десятины, восстановить свободу пользования общинными угодьями. Они ссылались на “божественное право^и. Не- скольких заговорщиков, выданных доносчиком, казнили, но Йос Фриц скрылся и в 1513 и 1517 гг. сумел организовать новые загово­ры, которые,,однако, были раскрыты и подавлены властями.

Еще один тайный крестьянский союз под названием “Бедный Конрад" возник в Вюртемберге. В 1514 г. здесь вспыхнуло восста­ние, к которому примкнули горожане, недовольные ростом налогов. Движение требовало созыва ландтага и участия в нем крестьян, но было подавлено.

В 1509—1514 гг. почти по 30 городам Германии прокатились восстания городских низов. Они были направлены против магистра­тов и вызваны недовольством городскими порядками, распределени­ем налогов, бесконтрольностью должностных лиц в распоряжении финансами. В отличие от этих движений, связанных с местными условиями и интересами, обвинения в адрес клира и церкви звучали со стороны всех слоев общества и по всей Германии.