Проблемы во взаимоотношениях супругов

Утро в Калифорнии. Прекрасное лицо молодой женщины дрогнуло. Она приподняла ресницы и открыла глаза. Ослепи­тельный мир предстал перед ней во всех красках. Но что-то нарушало эту идиллию. О да, обещание!.. Она поклялась, что сегодня, в день своего рождения, наконец определится в жизни. Вместо этого она (женщина, весящая не более ста фунтов [7]) ле­жит тихо, чувствуя себя толстой и загнанной в угол. За ее дач­ным домиком фанаты физической культуры, танцуя, идут по песку под лучами южного калифорнийского солнца. Всего лишь несколько лет назад эта картина в точности соответствовала ее представлениям о будущем.

Жизнь, полная приключений и нервного возбуждения, энер­гии и романтики, творчества, — так Нита представляла свою мечту в двадцать лет. Хотя Ните уже исполнилось двадцать пять, по уровню своего развития она все еще находится на ступени отрыва от родительских корней и воспринимает мир на уров­не метаний и поисков двадцатилетней девушки. Это не так уж необычно. Хотя возрастные рамки каждого периода развития приблизительно определены, возраст индивидуумов может зна­чительно различаться. Снова все дело в последовательности.

Ян проснулся и уже встает. Она смотрит на спину мужа. Каждое утро, когда он собирается на работу, ритуал повторяет­ся вплоть до мелочей. Он надевает белый халат для работы в лаборатории, сматывает ленты электрокардиограмм и укладывает [93] их в свой портфель. Она завидует его дисциплинированности. Но по-настоящему ее привлекает в нем умение рисковать.

Ян познакомил ее с риском путешествий на каяке, на дос­ке для виндсерфинга. Они карабкались в горы, мчались на лы­жах, обгоняя ветер. Нита поражалась возможностям своего тела. В связке с Яном она быстро поднималась на крутые склоны, свободно качалась на тросе, вбивая опоры во враждебный гра­нит. Мысль о том, что она все это может, возбуждала ее!

В нем она всегда чувствовала кипящую энергию. Когда она прислонялась к нему, происходил обмен энергией, и ей каза­лось, что она впитывает его сок. В ней снова появлялось чувст­во оптимизма.

Ян всегда должен был дойти до вершины горы или до по­следнего поворота реки. Он всегда был таким устремленным. Она же присоединилась к его целям, не имея своих.

«Это было опорой для меня, и такое положение меня уст­раивало. Ян очень гордился мной. А я чувствовала, что мы до­стигли зрелости в наших отношениях. Он совсем не походил на моего отца. Занятия отца были, скажем так, более цивили­зованными. Ян ведет себя со мной как с взрослым человеком.

Однако он не говорит, как устроить мою жизнь».

Для того чтобы понять, почему Нита, относящаяся к себе очень серьезно, чувствует себя такой закомплексованной и раздраженной, необходимо оценить ту пропасть, которая про­легла между образом жизни и правилами, которые дала ей се­мья, и тем имиджем, который она установила для себя. В пер­вые восемнадцать лет жизни размеры мирка Ниты были очень малы. Ее родители — истинные католики. Девочка росла в маленьком провинциальном калифорнийском городке, посе­щала приходскую школу для девочек. Никто не знал, почему она вдруг избрала такой радикальный путь. Вероятно, период отрыва от родительских корней проходил у нее очень жест­ко. Она поступила в колледж и попала в более традиционную среду.

Студенческий городок Беркли был далеко от дома, однако только географической удаленности ей было недостаточно. Она пошла дальше. Попав в одну комнату с сексуально искушен­ной соседкой, Нита решила отойти от своих моральных усто­ев. Она принудила своего друга по учебе на подготовительных курсах переспать с ней. В течение нескольких месяцев Нита вращалась в новом окружении. Она была шокирована переменой, [94] которая с ней произошла. Лишенная простой исповеди после всего, что с ней произошло, мысленно она хотела вер­нуться обратно. «Я хотела, чтобы мама сказала мне, что все хорошо».

Нита ночевала в городском парке, спорила с полицией и постоянно сталкивалась с обычным насилием. Однако, высту­пая под обязательным тогда ритуальным знаменем «к черту систему», эта маленькая хорошая девочка была до смерти на­пугана и искала выход.

Она приняла решение. «Беркли абсолютно лишил мои па­руса ветра». Ее прыжок был великолепен. Она отказалась от работы летом в Сан-Франциско и, довольная, вернулась домой. «Я должна была укрыться где-то».

На всякий случай девушка отправила заявку в Стенфорд, думая, что ей откажут. Это позволило бы ей успокоиться и дало время для небольших разъездов. Совершенно очевидно, что она пыталась создать для себя мораторий. Но Стенфорд не оправдал надежд Ниты. Ее приняли.

Господи, какое там было окружение! Девушки ходили на занятия в нейлоне, и по их определению Нита была настоящей хиппи. Она вовсе не пыталась произвести такое впечатление, однако решила играть эту роль. Связавшись с молодой женщи­ной дурного поведения, искушенной Джессикой из Нью-Йор­ка, однажды она объявила соседкам по комнате: «Ночью мы пойдем развлекаться». Они стали появляться во всех злачных местах, и вскоре эти походы превратились для них в самое обычное и даже обязательное дело, как для других — пить чай в университетском женском клубе. Они не мусорили, не руга­лись, никогда ничего не ломали. Они не делали того, за что их могли бы арестовать, так как в этом случае лишились бы под­держки родителей.

Летом после первого курса Нита решила сделать следую­щий прыжок, согласилась отправиться с Джесси через всю страну для организации детского драматического театра. В последний момент она отказалась от своих «семимильных ботинок». В конце августа в отношениях с Джессикой стал намечаться разрыв. Подруга начала ее игнорировать. И Нита пересекла континент для того, чтобы навестить своего друга в Бостоне.

Уже на последнем курсе Нита призналась: «Я все еще не чувствую себя независимой». [95]

Каждый человек решает задачи развития и реагирует на собственные предпринятые усилия в свойственной только ему манере.

Одни из нас делают несколько осторожных шагов вперед, затем один или два назад, а потом длинный скачок до макси­мальной отметки. Другие предпочитают плавающие ситуации: «Я не могу выполнить этого, если не определю конкретный срок» или «Если у меня будет опора, то я всегда смогу пройти через это». Третьи при столкновении с любой задачей отходят на время в сторону, отвлекаясь на посторонние дела.

Манера Ниты решать задачи заключалась в гигантском прыжке и последующем отступлении. Она начинает приходить в себя, забывая все свои тревоги, только тогда, когда созревает для следующего прыжка. И становится просто несчастной, если не может его сделать. Мы видели, как повторялась ее модель поведения. Она бросается в Беркли и к своему другу, затем ищет укрытия дома, потом бежит в Стенфорд. Она болтается с Джес­сикой, затем отступает и пытается внести коррективы в свою жизнь. Она дурачит вас, так как кажется, что она предпринима­ет какие-то шаги. Однако если присмотреться повнимательнее, то окажется, что она просто «специалист по побегам».

Уже на старшем курсе Нита продвинулась в сексуальном плане, использовав свой прошлый опыт. Ее энергия поражала всех. Зоология была ее любимым предметом. Для успешной карьеры не хватало только желания. Добавьте сюда влиятель­ную фигуру (практически архетип) профессора по английско­му языку. Когда она сделала необычную курсовую работу, он пригласил ее на специальные занятия.

«Он опекал меня, он думал, что я стану хорошей писатель­ницей. Это было очень трогательно».

Хотя у нее были литературные способности, каждый раз, когда у нее получалось что-то стоящее, Нита считала это про­стой случайностью.

«Я действительно не думала, что умею писать, до тех пор, пока мне не указали на это. Я хваталась за соломинку. Я не верила в свой талант и не знала, что с ним делать. Моя нереши­тельность не нравилась профессору». И самое главное, о чем говорит Нита: «Он не смог мне подсказать, как определиться в жизни». В конце концов, ее учитель сказал: «Вас могут напе­чатать».

Наступил период «замороженного» состояния. [96]

Нита перестала посещать его занятия: она не чувствовала, что могла бы писать как Лессинг или Воннегут, и поэтому во­обще больше не могла писать. «Я боялась, что он поймет, как я бездарна и как велико было его заблуждение относительно меня».

Несмотря на все ее заявления о том, что она феминистка, ясно, что Нита просто находилась в опасной оппозиции к двум родительским фантомам. Она хотела выразить свои амбиции, сделать карьеру и найти свой путь в жизни. Но у нее был авто­ритарный отец, который считал, что девушки не должны де­лать карьеру, а мать, верная традициям семьи, постоянно твер­дила Ните, что она должна стать хорошей женой.

Предполагали ли родители, что она может стать другой, не такой, как ее мать? Неужели кто-нибудь пожелает женщину, ко­торая одержимая сама собой? Конечно, как говорит Нита, только мужчина с совершенно иными, нежели у ее отца, взглядами.

Может быть, ей надо было сделать ставку на свой талант, поверить в то, что, добившись успеха, она сможет позднее пре­тендовать на вознаграждение в любви (как делают мужчины)? А что, если бы она, овладев предметом, стала только посредст­венным исполнителем? Что выйдет из устремленной женщины, испытавшей срыв?

Как страшно оказаться на распутье и выбирать между ро­лью зависимой жены и независимой личностью, которая не получила достойной оценки окружающих, у которой нет де­тей, рядом с которой нет заботящегося о ней мужчины — и двадцать лет уже позади.

Большинство женщин, окончивших колледж, пытаются из­бежать этой участи. Нита приняла самое простое и, как кажет­ся, самое надежное, хотя совсем не безопасное решение. Прежде чем риск становился огромным, Нита отступала, и поэтому ущерб для нее был небольшим.

Перед окончанием университета она почувствовала: «Це­лый мир был открыт для меня. Затем я снова стала опасаться, что никогда не найду в нем свое место. У меня много идей, которые я хотела бы осуществить, однако мне не хватает для этого решимости, воли, энергии».

Кто же ей подскажет, как это сделать?

Сразу после окончания университета в Пало-Алто она встре­тила Яна. Она слышала о нем раньше. Этот мужчина, пятью годами старше Ниты, жил в ее родном городе и имел превосходную [97] репутацию. Они стали встречаться. Нита не искала муж­чину, чтобы жить с ним — в 1970 году это считалось ересью. К этому времени она стала ярой феминисткой. Ян был первым мужчиной, который чувствовал, что может дать ему освобож­денная женщина.

«Я хотела быть самой собой. Но я также хотела пойти с ним. Я думала, что он заставит меня быть независимой».

Размышления Ниты полны противоречий. Она видела в Яне человека, который даст ей ее мечту: жизнь, полную приключе­ний и возбуждения, энергии и романтики, полет мысли. У Яна были необходимые для этого качества, он был очень энергич­ным молодым человеком. Ните казалось, будто он повернул в ней какой-то выключатель, оживил ее. Она почувствовала, что если не последует за ним, то потеряет его.

Она последовала за Яном и получила одобрение матери. Первое свидание молодых людей на самом деле было устроено их матерями. Нита решила пожить с Яном, но не выходить за­муж за этого «близкого незнакомца». Вскоре после этого на­чалась родительская кампания.

«Они сыграли на моих низких инстинктах. Внутренне я не принимала всю их чушь о том, что он женится на мне по любви и это доказывает, что я хорошая девушка. Но в эмоциональном плане их аргументы повлияли на меня. Я и хотела и не хотела этого. Поэтому я вышла замуж с большими сомнениями».

Ян, как и Нита, не собирался составлять брачный контракт. Но ее родители настояли, и он согласился. Ян верил, что Нита сделает все как положено.

В медовый месяц Нита наслаждалась безвременьем. Но с началом нового учебного года ее стало мучить чувство вины. Следует ли ей найти работу, или оставаться рядом с Яном? Она решила остаться с Яном, но взять в школе несколько часов. Мысль о том, что она должна будет проводить занятия пятьде­сят недель в году, пугала ее. Нита решила вернуться в универ­ситет.

«Ты знаешь, я хочу стать магистром, — говорила она Яну. — Вопрос только в одном: в какой науке?»

«Тебе решать, дорогая».

«Мне нравятся ихтиология и английский язык. Как ты ду­маешь, что лучше?»

Порой он спрашивал: «Ну, хорошо. Если ты любишь пи­сать, то почему не пишешь?» [98]

«У меня ничего не выйдет. Я слишком обычная».

Она может, но не должна быть ихтиологом, драматургом, хирургом. Другое, совершенно новое для нее понятие — я должна — Нита усвоила от своего поколения. Это касалось детей.

«Я не могу позволить себе завести ребенка, пока не в со­стоянии буду сама его обеспечить. Никто не должен оставать­ся в браке из-за детей. Если бы я сделала карьеру, то стала бы более ответственной, и тогда, я думаю, мне бы понравилось быть матерью».

Вместо попытки соединить свое «я» и своего «внутренне­го сторожа», Нита просто обращается к мужу, чтобы он помог ей разрешить эту дилемму.

«Я не знаю, как тебе определиться в жизни», — обычно отвечал он ей.

И она знала, что Ян прав. Но будь проклята его правота.

Прошел год. Нита передоверила решение сложного для нее вопроса советнику школы. Она стала работать в системе на­чального образования детей — и возненавидела ее.

«Став магистром, я поверила бы, что прочно стою на но­гах. Но через год начала бы ощущать себя некомпетентной. Минуту я бы чувствовала, что все знаю, а следующую минуту — что не знаю ничего. Это было бы нерационально». В это лето ее ум отчаянно пытался определить какую-то наиболее совер­шенную карьеру, отвечающую всем требованиям. Она должна была соответствовать планам Яна, вызывать у него уважение, освободить ее от домашней работы. Эврика! Ее осенила блес­тящая идея: «Я хочу быть врачом!»

Как всегда, она действовала стремительно: «Я хотела неза­медлительно развить полную скорость и взять намеченный курс». Через три недели после того как она углубилась в но­вую программу, Нита испугалась и почувствовала, что она на­верняка потерпит неудачу.

Мать усилила чувство ее вины и опасения: «Вместо того чтобы научиться готовить и разбить садик, ты собираешься поступать в медицинский колледж. Этот путь не для тебя». Слова матери поразили Ниту в самое сердце.

«Тебе не надо зацикливаться на этом, — сказал Ян. — Ты недостаточно готовишься к поступлению в колледж». (Он считал, что будет лучше, если она вообще откажется от этой идеи.) [99]

«То, что сказал Ян, обидело меня, но я вынуждена была с ним согласиться». Растерянная, она вернулась в систему обра­зования.

Пока она просто высказывала свои жалобы и говорила об ущемлении ее интересов со стороны семьи и государства, ее муж относился к этому с симпатией. «Родители готовят своих дочерей к рабству, поэтому они оставляют их без финансовой поддержки, — начинала она. — Поддержка очень легко приво­дит к зависимости. Это бесит меня, а кто это понимает?»

И хотя Ян говорил, что он понимает, возникали споры. Нита начинала обвинять мужа в том, что это он загнал ее в такую ситуацию.

«Ты решила пойти в медицинский колледж и хочешь, что­бы все тебя поддерживали. Но подумай и обо мне. Моя мать говорит: "Он так много работает. Он заслуживает, чтобы в доме был порядок и чтобы жена готовила ему обед"». После этого Нита сердито набрасывалась на мужа: «Я имею такое же право на уважение, как и ты. Почему ты не принимаешь всерьез мои интересы?» А вот этого Ян вообще не понимал: «Зачем ты все время создаешь нам проблемы? Я и так много и напряженно работаю. Почему бы тебе не облегчить нам жизнь?»

Со временем Нита начала думать, что он прав. Чувствуя отвращение к самой себе из-за своих колебаний, не понимая, почему это должно быть именно так, порой она впадает в отча­яние. «Мне не нравится, как я себя веду, и другим это тоже не может нравиться. Это вызывает разлад в отношениях с Яном. Я должна выкарабкаться или утону».

Ей нравится быть заботливой хозяйкой, модно и со вкусом одеваться. Временами она не сомневалась в правильности сво­их ценностей. «Меня ужасает мысль о том, что я не смогу уст­раивать хорошие приемы».

Как и многие молодые женщины, Нита чувствует, что если она хочет измениться и действовать целеустремленно, то должна все свои дела выполнять великолепно. Все или ничего. Втяну­тая в борьбу с «внутренним сторожем», она видит только один выход: стать безупречной и уверенной, чтобы раз и навсегда избавиться от сомнений.

Она могла бы сказать себе: «Хорошо. Сделаем все посте­пенно. Я получу рекомендации как педагог начальных классов. Закреплюсь в школе, буду, как и моя мама, учить малышей, но [100] одновременно займусь и другим делом. Я буду писать приклю­ченческие рассказы о том, что знаю, о жизни, и отдам их в журналы и газеты. Если я почувствую в себе талант и поверю в него, то оставлю школу и стану писателем».

Однако вместо этого Нита заявила своему «внутреннему сторожу»: Я буду эмансипированной, сексуально свободной жен­щиной, ориентированной на карьеру, и не буду рожать детей. Я хочу стать твоей противоположностью. На что он ответил: Попробуй стать другой. Ты заплатишь за это, провалишься, ос­танешься одна без средств к существованию.

Часто люди пытаются заменить родительский фантом вли­янием партнера и ждут от спутника жизни совета, что нужно делать. Однако есть вопросы, которые каждый должен решать самостоятельно, а попытка передоверить их решение другому человеку лишь вредит личным взаимоотношениям. Независимо от того, каков был совет, в дальнейшем желание помочь может обернуться против партнера. «Ты виноват в том, что я проле­тела. Ты же знал, что я была не готова» или «Почему ты не позволил мне это, когда у меня была такая возможность?» По­этому, если вы хотите идти дальше в своем личностном разви­тии и сохранить отношения с близким человеком, научитесь самостоятельно принимать решения и отвечать за них.

Вам повезло, если ваш партнер не соглашается выступать в роли начальника (как это делал Ян).

«До сегодняшнего дня я не думала всерьез, что у меня ни­чего не выйдет, что мне не хватает амбиций и целеустремлен­ности», — говорит Нита. Даже на Яна она смотрит сейчас с обидой. Она всегда видит его спину. Он всегда впереди, уверен­ный в себе, сильный, ловкий, — делает ли он пируэты на снегу, скользит ли на серфинговой доске или карабкается на горную вершину. Он такой даже тогда, когда смущенно прощается пе­ред уходом в больницу: «Жаль покидать тебя, детка, но мне нужно успеть взять на анализ спинномозговую жидкость перед консультацией», — и она снова видит его удаляющуюся спину.

Нита пообещала себе, что в день своего двадцатипятиле­тия определится с направлением в жизни и пойдет по этому курсу, однако вместо этого опять сделала шаг назад. Она оста­вила работу в школе. Она даже прекратила мешать мужу.

Кажется, что Нита разрывается между желанием сделать карьеру и сохранить удачный брак, не понимая, что с легкостью [101] могла бы иметь и то и другое. В отличие от Денниса Уотлингтона из Гарлема, Нита винит в своих неудачах внешние причины. Она обижается на мужа, не желающего принимать за нее решения. Она ждет, что он даст ей разрешение на самосто­ятельность, но он не принимает такой постановки вопроса. Разочарованная этим, она пытается использовать другое сред­ство, чтобы определить правильный путь.

«Основной аргумент Яна: ты всегда ищешь какой-то вол­шебный ключик, который поможет тебе открыть замок. Ты ду­маешь, что если найдешь правильное средство, правильного психиатра или что-то еще, то мир вдруг перевернется».

Американцы вообще уверены в том, что каждая проблема имеет решение, нужно только нажать правильную кнопку. Вы чувствуете неудовлетворенность? Поменяйте работу, поменяй­те любовного партнера, сексуальные привычки, поменяйте ме­сто проживания, переехав из грязного города в чистый приго­род, из наскучившего пригорода — в город.

Как часто мы оказываемся перед старой проблемой, когда не срабатывает нужная кнопка.

Причина безвыходного положения Ниты вовсе не в том, что она выбрала неподходящую профессию или не того парт­нера. И в глубине души она это понимает.

Сейчас Ните тяжело, но позднее она, скорее всего, выйдет из штопора. По крайней мере, она не замкнулась в себе. Она решительно хочет найти свою форму существования. Но мо­жет не выдержать и позволить части своего эго, от которого стремится убежать, победить. В этом случае лет через пять мы, наверное, увидим женщину, которая похоронила все свои на­дежды и заставляет других платить за свои ошибки. Мы хотели бы узнать, как закончится эта история, которая сейчас только начинается. [102]

Часть третья

ИСКАНИЯ В ДВАДЦАТЬ ЛЕТ

Что можно узнать? Неизвестное.

Мое истинное «я» взбирается на холм.

О, оно становится все виднее и виднее.

Теодор Ротек

Глава 8

БЛЕСТЯЩЕЕ НАЧАЛО

Период исканий в двадцать лет ставит перед нами задачу закрепиться в мире взрослых. Наполненные энергией, перерос­шие рамки родительской семьи и не обретшие еще собствен­ной формы, мы пытаемся найти свой путь в этом мире. Мы примеряемся к различным моделям поведения, отвергая одну за другой. Теперь мы не только себе доказываем свою способ­ность вписаться в более крупное общество, но и понимаем, что нас испытывают.

Независимо от выбранной модели поведения, в этот пери­од мы концентрируемся на совершенствовании того, что долж­ны сделать. В этом состоит отличие от предыдущего периода отрыва от родительских корней, когда мы знали, чего не хотим делать, и следующего периода (наступающего по достижении тридцатилетнего возраста), который подтолкнет нас к тому, что мы хотим делать.

Студент-выпускник — безопасная и несложная роль для тех, кто может себе это позволить. Молодые люди хорошо зна­ют, как получить степень, но учеба отходит на второй план, если юноша начинает демонстрировать себя на большой арене жизни среди мужчин. До Второй мировой войны очень немно­гие американцы имели такие привилегии. Они достигали пере­ходного возраста в шестнадцать, восемнадцать или двадцать лет и должны были делать выбор независимо от степени своей готовности. Но сегодня индивидуум выбирает свою дорогу в жизни, достигнув двадцати пяти лет и даже позже. Увеличился и срок учебы, был разрешен академический отпуск (поэтому сейчас вполне можно встретить искателя приключений, кото­рый еще не определился в жизни, хотя приближается уже к [104] тридцати годам). Сегодня срок учебы составляет лет семь, за­нимая период от двадцати двух до двадцати восьми лет.

Это период решения огромных задач. Чтобы достичь цели, нужно мобилизовать все свои возможности. Шагая по пути воплощения своей мечты, вы наполняетесь энергией, жизнен­ной силой и надеждой. Сейчас необходимо подготовиться к самому главному делу жизни, если возможно — найти настав­ника. Научиться строить взаимоотношения, не теряя собствен­ное «я». Первая пробная структура должна быть сформирова­на в жизни, которую мы выберем.

Например, один молодой человек с творческими способ­ностями, но с не определившимися стремлениями не знал, что выбрать: фотографию, столярное дело или архитектуру. Спон­сора у него не было. Родители юноши работали в телефонной компании, поэтому он тоже туда устроился. Вскоре он женил­ся, но с детьми молодая семья решила повременить. Структура была сформирована. В свободное время он энергично прово­дил различные эксперименты. В выходные бродил с фотоаппа­ратом или мастерил книжные шкафы для друзей. Юноша на­стойчиво развивал свои творческие наклонности в различных направлениям. Это могло помочь ему определиться с дальней­шей профессией.

Одним из вариантов для двадцатилетнего человека может быть и одиночество. Девушка, у которой был эгоистичный отец, во всем выполняла его волю. Чтобы избавиться от его влияния, она реши­ла стать выездным корреспондентом. Это, по крайней мере, дава­ло свободу передвижений, пока не подвернется работа лучше. Девушка переезжала из города в город, жила в гостиницах и вели­колепно проводила время до двадцати семи лет, пока наконец не получила работу в соответствии со своей мечтой.

«У меня не было чувства, что я похожа на "перекати поле", потому что каждый раз, как я переезжала в другой город, мне предлагали другую, более престижную или высоко оплачивае­мую работу. В каждом городе я находила старых друзей по колледжу, встречалась и обедала с ними. Это давало мне чувст­во стабильности».

В тридцать лет эта женщина внезапно вышла замуж и ро­дила близнецов. Вписавшись в абсолютно новую и непредска­зуемую структуру, она была приятно поражена тем, что до­вольна своей жизнью. «Я думаю, что была готова к семейной жизни, хотя и не знала об этом». [105]

Искания в двадцать лет — один из наиболее продолжи­тельных и стабильных периодов. Хотя каждый шаг в нашей первой внешней структуре жизни является пробным, приняв на себя обязательства, мы убеждаемся, что поступили правиль­но. Пройти этот период безболезненно нам обычно помогает работа.

 

Я должен...

Сначала я должен приобрести опыт работы в крупной ком­пании.

Я должен работать для изменения системы.

Теперь я должен жениться.

Я должен подождать с браком до тех пор, пока не закончу что-то.

Я должен помочь близким.

Я должен выставить свою кандидатуру на пост президента. Гарвардский университет подготовил меня к этому.

Теперь я освободился и могу попробовать все, что можно.

Понятие «я должен» определяется семейной традицией, дав­лением общества, представлением наших современников и, конечно, указаниями со стороны общества. Когда революция общественных взглядов в наше время достигла своего пика, многие молодые мужчины и женщины поменялись обязательст­вами. Молодые американские мужчины отказались от привыч­ных общественных идеалов. Причина известна, это возросшее значение бизнеса и большая ложь о вьетнамской войне. В то время как юноши учились игнорировать команды лейтенанта и опровергали старую американскую формулу успеха, многие их сверстницы стали занимать освободившиеся места. Женщины хотели воспользоваться представившимися возможностями. Под влиянием сложившегося общественного мнения они поверили, что способны баллотироваться в Конгресс, а мужчины в это время искали «весомые связи». Прогрессивные молодые пары пользуются контрацептивами и считают, что люди могут жить вместе и им вовсе не обязательно жениться и заводить детей.

Одно из опасных качеств двадцатилетних — убеждение в том, что сделанный выбор окончателен. Если мы выбираем под­готовительную школу или устраиваемся на работу, создаем семью, [106] меняем место жительства или отправляемся путешество­вать за границу, решаем отказаться от возможности иметь де­тей или сделать карьеру, мы боимся, что уже ничего не сможем изменить. Однако это ложные опасения. Изменения не только возможны. Некоторые изменения нашего первоначального вы­бора, вероятно, неизбежны. Но когда мы в двадцать лет впер­вые принимаем ответственные решения, нам сложно предпо­ложить, что позже, когда мы внутренне созреем, у нас появятся лучшие возможности интеграции в обществе.

Первый импульс толкает нас к созданию крепкой надеж­ной структуры на будущее и принятию высоких обязательств. Это единственный способ примириться с осторожной частью нашего объединяющего «я». Однако люди, которые попадают в уже готовую форму, не требующую от них самоанализа, веро­ятно, оказываются в замкнутой системе.

Повинуясь другому импульсу, мы хотим исследовать и экс­периментировать, поддерживая любую пробную и легко обра­тимую структуру. В этом случае мы удовлетворяем желание нашего ищущего «я». Такая модель поведения проявляется у людей, которые в двадцатилетнем возрасте перескакивают с одной работы на другую и мечутся от одного личного конфлик­та к другому.

Баланс между этими двумя импульсами достигается различ­ными способами и, в основном, определяет наше состояние в конце данного переходного периода.

 

Сила иллюзии

В двадцать лет мы понимаем, что еще далеки от совершен­ства. Даже с восторгом демонстрируя наши новые блестящие способности, мы терзаемся тайными страхами и не собираем­ся их раскрывать. Но кое-кто собирается разоблачить обман.

Увидев энергичного двадцатичетырехлетнего младшего ад­министратора по связям с общественностью за работой в пер­воклассной фирме, мы и не подозреваем, что он думает: «Я осознаю, что еще не вырос. Я восхищаюсь собой, когда у меня что-то получается. Но к чувству радости примешивается и бес­покойство: вдруг мои клиенты поймут, что в душе я еще ребе­нок, что я еще не готов стать взрослым. В то же время я четко представляю, кем являюсь на самом деле. В итоге меня охваты­вает отчаяние: все думают, что я ужасен. Во мне живут два [107] человека. Я думаю, что смогу избавиться от чувства неполно­ценности, когда клиенты начнут решать со мной вопросы на равных».

Многие из нас не осознают своих страхов. Напускной бра­вадой мы пытаемся обмануть окружающих, а порой и самих себя. Но в душе мы чувствуем неопределенность. Поэтому в поисках совершенства мы торопимся испытать свою модель жизни и возможных партнеров.

«Совершенным» мы считаем того человека, которого сами наделяем какими-то высокими качества, или того, которому мы верим и хотим помочь. Два столетия назад в Германии молодой поэт, убитый горем из-за безнадежной страсти к «совершенной» женщине, выпил бокал вина, вытащил пистолет и пустил себе пулю в висок. Этот выстрел был услышан во всем мире. Страда­ющий из-за безнадежной любви и застрелившийся юноша — ге­рой романа Гете «Страдания молодого Вертера». Это произве­дение способствовало развитию романтизма, который и сегодня влияет на наши представления о любви. Гете было двадцать пять лет, когда он написал эту историю. Как и его герой Вертер, Гете страдал от безрассудной страсти к замужней женщине. Ее недо­ступность и таинственность давала полет фантазиям великого поэта о совершенстве женщины вообще. «Вертер» оказал на молодых людей столь сильное влияние, что после публикации книги по всей Европе прокатилась волна самоубийств.

Сегодня, как и тогда, молодой человек в своих фантазиях окружает любимую женщину романтическим ореолом. Она предстает в его глазах то матерью, которая защищает его «вну­треннего ребенка» и успокаивает все тревоги, то соблазни­тельницей, которая испытывает его силы и дарит ему бессмер­тие путем продолжения рода. А какими чертами наделяет сво­его возлюбленного молодая женщина? Она часто видит в нем способности, которых никто больше не замечает, представля­ет его героем из своих снов, человеком, который все знает и все понимает. Такими иллюзиями пропитан весь период двад­цатилетнего возраста.

Под словом «иллюзия» обычно понимается что-то уничи­жительное, от чего мы должны освободиться, если подозрева­ем, что это у нас есть. Так вот, в двадцать лет иллюзий должно быть достаточно для того, чтобы выполнять наши первые обя­зательства активно, интенсивно и продолжительное время, од­новременно приобретая некоторый жизненный опыт. [108]

Задачи, которые мы призваны решить в этом возрасте, уди­вительны и противоречивы, иногда они нас подавляют, но боль­шинство уверено в одном: воля ведет к успеху, и с ее помощью можно преодолеть все.

Молодому человеку может не хватать денег, и тогда он берет ссуды, так как его траты превышают возможные доходы. Он может испытывать дьявольское искушение «поставить все на карту». Нам кажется, что стоит только все правильно рассчи­тать и направить непреклонную волю на то, чтобы привести в движение соответствующий механизм, и рано или поздно мы сможем управлять своей судьбой.

Самообман? Да, в большей степени. Но также и наиболее полезная активная позиция на этой стадии развития. Если бы мы не верили во всемогущую силу нашего разума, если бы мы не были убеждены в том, что сможем стать такими, какими хотим, то не стоило бы и пытаться это делать. Нас сковывают сомнения, но вера в себя, в свою независимость и свои знания постоянно придает нам силы.

Только позднее мы обнаруживаем, что с помощью одной лишь логики не можем постичь человеческую душу.

 

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: